CC BY
145
раздел ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, КУЛЬТУРОЛОГИЯ и ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 32.001
ПАРТИЙНЫЕ ОСНОВАНИЯ КЛАССИФИКАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМ
© С. Н. Лаврентьев
Академия государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан Россия, Республика Башкортостан, 450008 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 40.
Тел: +7 (347) 272 10 77.
E-mail: bagsu@rb.ru
В настоящей статье предложена принципиально новая модель классификации политических систем. Автором обоснована гипотеза о двухядерной архитектуре политической системы, ядром которой является не только институт государства, но и партийная подсистема. В связи с этим в качестве классификационного основания предложен тип взаимодействия между государством и партиями. В ходе исследования были выделены следующие политические системы: с доминирующей партийной подсистемой, с независимой партийной подсистемой и управляемой партийной подсистемой.
Ключевые слова: политическая партия, политическая система, партийная подсистема, многопартийность, двухпартийность, однопартийный режим.
Политическая система выступает центральной категорией политологии. Как известно её институциональная подсистема состоит из двух наиболее крупных элементов - государства и института политической партии, тогда как политические общественные объединения, а также лоббистские группы представляют собой гораздо менее значимые институциональные компоненты. В политической теории считается, что институт государства выступает в качестве ядра политической системы, а политическая власть является его стержневой основой. Вместе с тем, анализ структурных элементов политической системы показывает, что она имеет, по-нашему мнению, двуядерное строение, основанное на политических отношениях государства и партийной подсистемы. В политической системе партии выполняют целый ряд политических функций, в том числе: агрегирования (выражения) общественных интересов, дистрибутивную (согласования общественных интересов), легитимационную (поддержания легитимности политической системы), а также функцию политической социализации. Согласно концепции Г. Алмонда, важной для сохранения политической системы функцией является адаптация к внешней и внутренней среде. Данная функция осуществляется государством и политическими партиями с помощью отбора и подготовки субъектов власти. Формируя и осуществляя партийную кадровую политику, институт политической партии становится субъектом политикоадминистративного управления. По нашему мнению, партийная кадровая политика подразделяется на «внутреннюю», то есть формирование партийным аппаратом и «внешнюю», заключающуюся в формировании кадрового корпуса так называемой «политической бюрократии». Наибольшее значение эта функция имеет в государствах с парламентской формой правления, например, в Италии, ФРГ, Швеции, Дании и т.д. В условиях парламентской республики правительства по своему персональному составу почти полностью совпадают с руково-
дящим органом правящей партии. Поскольку министрами в этих странах могут быть только члены парламента, руководство партии фактически определяет состав своей фракции, из числа членов которой в случае победы на выборах будет сформировано правительство. В президентских республиках связь между правящей партией и высшими исполнительными органами государственной власти, тем не менее, также существует.
Ещё одна немаловажная функция политических партий как субъектов политико -административного управления состоит в том, что они принимают участие в осуществлении внутри- и внешнеполитического курса государства. Правящие партии через свои фракции в парламенте участвуют в разработке, принятии и реализации политических решений. Оппозиционные партии предлагают альтернативные решения, которые могут стать правительственными в случае изменения политической ситуации.
На наш взгляд, на сегодняшний день роль партий в политической системе несколько недооценена, о чём можно судить, в том числе, по имеющимся в политологии классификациям политических систем. Так или иначе, все эти классификации связаны с особенностями института государства или типом политического режима, типом элитного рекрутинга или спецификой политической культуры, например, получившая наибольшее распространение классификация по основанию политического режима: тоталитарные, авторитарные и демократические политические системы. По степени открытости различают «открытые» и «закрытые» политические системы. Г. Алмонд выделял англоамериканскую, континентально-европейскую, до-индустриальные и частично индустриальные политические системы. Р. Даль применил несколько модернизированную классификацию политических систем Аристотеля в соответствии с количеством действующих субъектов политико'-властных отношений, выделив политические системы полиархии,
конкурирующие олигархии, закрытые и включающие гегемонии [1]. В политической науке СССР выделяли феодальные, буржуазные и социалистические политические системы.
Вместе с тем, важным классификационным основанием для политической системы является сам характер её важнейшего структурного элемента - партийной подсистемы. Если исходить из нашей гипотезы о двуядерном характере устройства политической системы, именно партии наряду с государством составляют её институциональную основу. Однако классификация по количеству партий в политической системе представляется нам научно некорректной. Во-первых, это приведёт к дублированию с классификацией партийных систем, поэтому использование таких научных понятий как «двухпартийная» или «однопартийная» политическая система является нецелесообразным. Во-вторых, наличие одной, двух, трёх или более партий само по себе ещё не является значимым маркером характеристики политической системы. Например, формальная многопартийность существовала в странах Восточной Европы бывшего социалистического блока и продолжает существовать в современной Китайской Народной Республике.
В связи с этим мы предлагаем использовать в качестве классификационного признака характер взаимосвязи политической партии с государством, таким образом, стоит выделить политические системы с доминирующей над государством партийной подсистемой (бывший СССР, КНР, КНДР, Куба), политические системы с управляемой государством партийной подсистемой (Египет Мубарака, Российская Федерация) и политические системы с независимой от государства партийной подсистемой (США, страны Евросоюза). Причём данная классификация не тождественна классической тройке: «тоталитарная, авторитарная, демократическая». Традиционно считается, что имитационная многопартийность является признаком авторитарных политических режимов, в отличие от жёсткой монопартийности тоталитарных политических систем. Теоретическая значимость предложенной нами системы классификации для политической теории состоит в том, что она ставит под сомнение взгляд на авторитарную политическую систему как переходную форму от тоталитаризма к демократии. Партийный подход к классификации политических систем позволяет доказать, что это самостоятельный и чрезвычайно устойчивый тип политической системы.
Политическая система с независимой партийной системой предусматривает своего рода отделение политических партий от государства. Победившая на выборах партия может составить парламентское большинство, сформировать правительство или выдвинуть кандидата на пост Президента страны. Однако при этом и партии, и государство являются самостоятельными элементами
политической системы, которые не находятся друг с другом в иерархической зависимости. Такая конфигурация политической системы соответствует демократическому политическому режиму или «полиархии», по терминологии Р. Даля [2].
Особенностью политической системы с доминирующей партией является господство партийного аппарата над государственным. Партийная бюрократия во властной иерархии стоит выше государственной бюрократии. Использование термина «доминирующая» вместо «однопартийная» объясняется тем, что действующее в данных политических системах законодательство может допускать существование иных политических партий и разного рода «квазипартий» в виде так называемых «народных фронтов». По образному выражению А. Зиновьева, партийный аппарат данных политических систем представляет собой так называемый уровень «сверхвласти», главный механизм которого заключается в монополии на управление кадровой политикой государства. Например, в Положении о работе по подбору и назначению руководящих работников партийных и государственных работников в качестве первого принципа государственной кадровой политики КНР провозглашается «принцип партийного руководства кадрами» [3].
Партия располагает даже собственными силовыми структурами. Несмотря на то что аббревиатура КГБ СССР расшифровывается как «Комитет государственной безопасности» СССР он по праву считался «вооружённым отрядом партии». Командные должности Советской Армии, начиная с определённого уровня, также входили в состав номенклатуры и были объектом номенклатурной кадровой политики. Необходимо подчеркнуть, что вводимое нами в научный оборот понятие «политическая система с доминирующей партией» нельзя рассматривать как синоним понятия «тоталитарная политическая система», поскольку классический признак тоталитаризма состоит в следующем: «в тоталитарном обществе существует единственная массовая партия, обычно руководимая одним человеком - «диктатором» [4, с. 173]. Однако в реальной политической практике, учтённой в нашей модели этот признак совсем не обязателен. На наш взгляд, это вполне оправданно, так как на сегодняшний день недемократические режимы успешно освоили политическую технологию «квазимногопартийности».
Специфика политической системы с управляемой партийной системой заключается в том, что здесь партия является управляемым придатком государственного аппарата. Представители высшего государственного аппарата осуществляют регулирование конфигурации партийной системы путём жёстких механизмов её правового регулирования. Государство активно вмешивается во внутрипартийную кадровую политику, а в отдельных случаях осуществляет негласное, но прямое политическое
1370
ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ, КУЛЬТУРОЛОГИЯ и ПОЛИТОЛОГИЯ
управление парламентской деятельностью партии. Также как и в случае с политической системой с доминирующей партией здесь возможна многопартийность. Например, в народном Совете Сирии подавляющее большинство мест принадлежит партии БААС (партии арабского социализма), вместе с тем, в парламенте представлены ещё несколько партий, объединённых в Национальный прогрессивный фронт Сирии (НПФ), который также контролируется со стороны института государства.
Серьёзной теоретической ошибкой является отождествление политической системы с управляемой партийной подсистемой и политической системы с доминирующей партией. Политические системы с управляемой партийной подсистемой чаще всего являются квазимногопартийными, однако теоретически мы допускаем возможность их эволюции в сторону однопартийной системы. Однако это не приведёт к формированию системы доминирующей партии, поскольку данная партия будет продолжать пребывать под управлением со стороны государственного аппарата.
Неверно также считать политическую систему с управляемой партийной подсистемой переходной стадией к политической системе с независимой партийной подсистемой. В действительности это самостоятельный тип политической системы. Причём данная политическая форма достаточно устойчива и может существовать сколько угодно долго. Она не содержит в себе никаких предпосылок для обновления и постепенного дрейфа в сторону демократического политического режима. Напротив, как показывает опыт государств так называемого «периферийного капитализма», без вмешательства извне он будет только укрепляться. Отсюда следует неизбежный вывод, что страны бывшего социалистического блока в Восточной Европе и государства Прибалтики совершили транзит в сторону политической системы с независимой партийной подсистемой, тогда как в государствах СНГ произошла трансформация от политической системы с доминирующей партией к политической системе с управляемой партийной подсистемой. Соответственно для демократического транзита потребуется не меньше усилий и временного ресурса, нежели для демонтажа политической системы с доминирующей партией.
Рассмотрим выдвинутую нами теорию на примере трансформации политической системы Российской Федерации. К 2001 году в России окончательно завершился процесс формирования политической системы с управляемой партийной подсистемой. Известный британский экономист лорд Роберт Скидельский отмечал: «В настоящих демократиях политические партии создают президента. В России президент создаёт партии» [5, с. 208]. Начиная с принятия Конституции РФ 1993 года, рычаги влияния российских партий на власть были существенно ограничены.
В 2001 г. вступил в силу Федеральный Закон РФ № 95-ФЗ «О политических партиях». Данный закон устанавливал жёсткие фильтры, затрудняющие создание новых и перерегистрацию действующих политических партий, в том числе требование наличия региональных отделений в более чем в половине субъектов Российской Федерации, порог минимальной численности членов партии (не менее 10 тысяч) [6]. В 2007 году порог минимальной численности был поднят до 50 тысяч членов.
Все партии должны были пройти процедуру регистрации и жёсткой проверки уполномоченным на это федеральным органом. Были ужесточены правила проверки подписей в поддержку выдвижения партии. Процент недостоверных, по мнению Центризбиркома подписей, дающих основание для отказа в регистрации, был уменьшен с 25% до 5%. От участия в наблюдении за ходом выборов отстранены общественные организации. Наблюдатели могут быть только от допущенных к выборам партий.
Таким образом, несмотря на декларацию того что «политическая партия создается свободно, без разрешений органов государственной власти и должностных лиц» [6], российское государство дефакто становится доминирующим субъектом партийной системы.
Закон создавал правовые механизмы, позволяющие правящей элите экскорпорировать из партийной системы наиболее радикальные оппозиционные партии.
Согласно поправке к данному закону от 25.07.2002 № 112-ФЗ, вводился запрет на «создание и деятельность политических партий, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности» [7]. Ввиду размытости и нечёткости понятия «экстремизм», правящий истеблишмент получил правовую возможность экскорпорировать за пределы партийной системы партии, осуществляющие неконвенциональную политику. Таким образом, в России был сформирован институт «системной оппозиции», то есть партий, признающих новые правила игры, установленные правящим классом.
В дальнейшем политическая система управляемой партийной подсистемы в России только укреплялась. В средствах массовой информации стали появляться материалы, где проводились параллели между «Единой Россией» и КПСС. Однако это дилетантское обобщение было ошибочным. В. В. Путин стал главой государства не как лидер партии. Как точно отметил экс-министр экономики РФ, профессор Е. Г. Ясин: «Вдумайтесь в само понятие «партия власти»: такая партия голосует «за власть», но не формирует программы и не выдвигает лидеров» [5, с. 215], реальными рычагами власти при этом не располагая.
Политическая система с управляемой партийной подсистемой показала свою эффективность в ходе четвёртого и пятого электорального циклов,
обеспечив абсолютную монополию на власть для правящих элит. Однако уже в ходе шестого электорального цикла она вошла в стадию острого политического кризиса, который, по нашему мнению, являлся кризисом легитимности партийной системы. Его внешними проявлениями стали массовые протестные движения декабря 2011 г., а также февраля и мая 2012 г.
Для преодоления нарастающих кризисных явлений российская политико-административная элита прибегла к испытанному средству «кнута и пряника». Помимо ужесточения правовых административных санкций за неконвенциональное поведение на митингах [8], была предпринята либерализация процедур регистрации политических партий. Наиболее существенным элементом поправок является снижение требований к численности политических партий России: «в политической партии должно состоять не менее пятисот членов политической партии с учетом требований, которые предусмотрены пунктом 6 статьи 23 настоящего Федерального закона. Уставом политической партии могут быть установлены требования к минимальной численности членов политической партии в ее региональных отделениях» [9].
Вместе с тем, в мае 2012 года в политическую систему Российской Федерации был возвращён принцип выборности глав субъектов федерации, хотя по своей сути они не будут «прямыми выборами». Партии получили возможность выдвижения на пост глав регионов своих кандидатов. Однако данный закон оставлял за регионами право по своему усмотрению ужесточить эти правила. Так, например, принятые в первом чтении 24 мая 2012 года поправки в законодательство Республики Башкортостан предусматривали, что при выдвижении своего кандидата на пост Президента республики политические партии должны подтвердить своё решение документами партийного съезда. Также партии обязаны заручиться поддержкой муниципальных депутатов в 54-х районных и девяти городских округах (всего в них работают более 9.7 тыс. депутатов). «Выдвижение кандидата должны поддержать 7% муниципальных депутатов, причем не менее чем в трех четвертях муниципалитетов. По информации „Ъ“, изначально этот барьер планировали сделать минимальным - 5%, как, например, в соседнем Татарстане» [10]. Анализ показывает, что даже организационно решить задачу получения согласования депутатов в % муниципальных образований без привлечения административного ресурса ни финансово,
ни политически невозможно, тем более, что большинство мандатов депутатов городских округов и сельских муниципальных районов или принадлежат к партии «Единая Россия», или являются прямыми контрагентами местных элит в случае наличия одномандатных округов.
Таким образом, анализ внесённых поправок в партийное законодательство показывает, что они не изменят существующего статуса политических партий и конфигурацию политической системы с управляемой партийной подсистемой в России. Сущность либерализации властной вертикали 2012 года заключалась в некоторых политических уступках федеральной политической элиты региональным политическим элитам, которые получили большую возможность влиять на процесс рекрутинга первых руководителей субъектов федерации. Повышение лояльности региональных элит - необходимое условие сохранения равновесного состояния политической системы в условиях кризиса легитимности власти. В настоящее время политическая система с управляемой партийной подсистемой в России, как и в большинстве других государств постсоветского пространства, объективно сложилась, и в обозримом будущем она будет развиваться в русле намеченного эволюционного тренда.
ЛИТЕРАТУРА
1. Даль Р. Полиархия: участие и оппозиция. М.: ВШЭ, 2010. 288 с.
2. Даль Р. Демократия и её критики. М: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. 576 с.
3. Положение о работе по подбору и назначению руководящих партийных и государственных работников // Жэнь-минь жибао. 2002. 24 июля.
4. Сморгунов Л. В. Сравнительная политология. СПб: «Питер», 2012. 448 с
5. Ясин Е. Г. Приживётся ли демократия в России. М.: Фонд «Либеральная миссия»; Новое литературное обозрение. 2012. 864 с.
6. Федеральный Закон №95 ФЗ О политических партиях // Российская газета. 14 июля 2001 г.
7. О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального Закона «О противодействии экстремистской деятельности» // Российская газета. 2002 г. 30 июля.
8. Федеральный закон Российской Федерации от 8 июня 2012 г. N 65-ФЗ г. О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» // Российская газета. 2012. 9 июня.
9. Федеральный закон О внесении изменений в Федеральный закон «О политических партиях». № 28-ФЗ // Российская газета. 2012. 4 апреля.
10. Курултай взял барьер. Башкирский парламент страхуется от новых лиц в политике // Коммерсантъ-Уфа. 2012. 25 мая.
Поступила в редакцию 22.06.2012 г.
