CC BY
73
© 2009
Е.И. Селиверстова
ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В ПРАКТИКЕ СОСТАВЛЕНИЯ СЛОВАРЕЙ
В практике составления словарей пословиц к настоящему времени опробованы различные принципы— алфавитный (сборники XVII в., словари И.М. Снегирева, В.П. Аникина, В.П. Жукова и др.), тематический (непревзойденным пока является словарь «Пословицы русского народа» В.И. Даля). В толковых словарях паремии в качестве устойчивых словосочетаний сопровождают демонстрацию словоупотребления семантизируемого слова. Особенно богат паремиями Толковый словарь В.И. Даля, в котором реализуется, хотя и непоследовательно, принцип опорного слова (по этому же принципу построен и словарь «Антипословицы русского народа» [Вальтер, Мокиенко 2005]). Специфический тип словаря представляет сборник Г.Л. Пермякова «Пословицы и поговорки народов Востока» (2001), ориентированный на показ паремий разных языков в рамках различных конструктивных типов.
В настоящее время ведется работа над Новым большим словарем русских пословиц, составляемым В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитиной, Е.К. Николаевой по гнездовому принципу — оптимальному, по мнению авторов, для показа блоков пословиц, построенных по единому композиционному принципу, связанных между собой общностью основных образов, предметной близостью [Николаева 2008: 510]. В такой словарной статье будет хорошо видна вариантность и представлена концептосфера паремийных образов, однако она не будет полной, поскольку закрепленность паремий за определенной вокабулой осуществляется по принципу опорного компонента, т.е. часть единиц может отойти к другому блоку, если интересующее слово не является первым знаменательным. Так, паремии Лучше торговать, чем воровать [Даль, 4: 610]; Воровать не смею, а торговать не умею [ППЗ: 71]; Безыменнику не то торговать, не то воровать [Даль, 1: 80] в словаре следует искать, соответственно, в статьях Торговать, Воровать и Безыменник. По понятным причинам — значительный объем каждого тома и общий объем паремиологического источника — трудно объединить в словаре весь материал, связанный с каждой вербальной оболочкой концепта, поскольку в паремии таких концептов несколько, что обязало бы составителей показать ее в словаре несколько раз. Система отсылок, к которой обычно прибегают авторы словарей и которая могла бы сделать картину концептосферы более полной, — в данном случае аргумент, вступающий в противоречие со здравым смыслом издателя.
Между тем признание пословиц принадлежащими общей концептосфере культуры (обращение к кодам культуры, реализованным во фразеологизмах, отразилось в «Большом фразеологическом словаре русского языка» [БФСРЯ 2006]), единому пласту единиц малых фольклорных жанров, одному паремио-логическому пространству подводит к тому, что указания в словарной статье вариантов, синонимов или аналоговых единиц (Попытка не пытка и Семь бед — один ответ) — такая практика, ориентированная на демонстрацию средств вы-
ражения одного паремиосмысла разными способами, существовала до последнего времени [ШС 2002], — может показаться недостаточным. Некоторые наблюдения заставляют задуматься о возможности составления словаря нового типа, в котором могли бы отразиться сведения несколько иного характера: как живет та или иная паремия в окружении себе подобных или отличающихся единиц, из чего она складывается и что ее связывает с другими паремиями.
Не претендуя на конкретный проект составления очередного словаря пословиц, укажем лишь на некоторые явления паремиологического пространства, которые позволили бы отразить в словаре сведения, способные, на наш взгляд, расширить представление владеющих языком и изучающих его о процессах па-ремиотворчества — прошлого и потенциального, — о паремиях одного пословичного типа, о типичных структурах и повторяющихся фрагментах, о единицах, меньших, чем пословицы и повторяющихся в разных паремиях.
Введенный Ю.И. Левиным термин паремиологическое пространство указывает на среду, в которой формируются и функционируют паремии и которая ими же и создается. Различая локальные свойства объекта и его глобальные свойства, т.е. относящиеся к структуре объекта в целом, исследователь сосредоточивает свое внимание на структуре «окрестностей» отдельных пословиц и структуре отдельных фрагментов паремиопространства. Это позволило увидеть различные типы отношений близости между паремиями — синонимии, антонимии, квазисинонимии, омонимии, вариантности, предметной близости [Левин 1984: 110—117]. Рассматривая пословицы в окружении других, близких по определенным параметрам или более далеких, — мы видим многообразие связей не только между отдельными точками (пословицами), но и целыми фрагментами пространства.
К примеру, сопоставление таких выражений, как Не гложи костей, береги для гостей! ([Даль, 2: 176], [Сн.: 268]); Незваные (частые) гости гложут (грызут) < и> кости ([ППЗ: 32], [Рук. сб.: 90]); Незачем в гости, у кого болят кости ([ДП, 2: 155], [Сн.: 279]); Опоздавшему (позднему, последнему) гостю <глодать> кости ([Даль, 3: 230], [Соб.: 116], [Спир.: 132], [Сн.: 481], [Даль, 2: 177]), показывает несомненную повторяемость в паремиях пары компонентов гость (гости) — кость (кости) и их грамматических версий (с различиями в числе и падеже). Было бы резонно при семантизации одной паремиологической единицы (ПЕ) — Гость не кость, за дверь не выкинешь ([Сн.: 481], [Даль, 2: 177]) — привести и другую пословицу с тем же рифмованным биномом, поскольку он становится уже не просто маркером одной паремии, но явлением паремиологическо-го пространства. А указание на более позднюю, историко-патриотическую паремию советского времени Пришел Гитлер в гости, да растерял кости [Раз.: 36] демонстрирует преемственность паремиотворчества по заданным канонам.
В пословицах особенно хорошо видна способность слова (компонента) быть осмысленным именно в противопоставлении («контрастивно») — это один из основных паремийных маркеров (см. [Бочина 2002]), яркий признак паремиологического пространства в целом. Так, около 90% пословиц с компонентом алтын основано на устойчивых биномах, обретающих разное семантическое прочтение, но преимущественно с элементом контраста; ср.: Всем людям по гривне, а нам по алтыну [ППЗ: 72]; На грош браги, на алтын звяги [Даль, 1: 674];
Продал на деньгу, а проел на алтын [ДП, 2: 33]; Счастье бедному алтын, богатому миллион ([Сн.: 468], [ДП, 1: 69]) и т.д. Нам представляется весьма наглядным для показа этой черты включение в словарную статью — скажем, частотной пословицы Не было ни гроша (ни деньги), да вдруг алтын ([Сн.: 261], [Соб.: 107]) — нескольких единиц с компонентом, входящим в разные биномы: Если изверишься в алтыне (алтын), то не поверят и в рубле (в рубль) ([Ил.: 244], [Сн.: 113]); Работнику алтын, подрядчику (мастеру, нарядчику) полтина (рупь) ([ППЗ: 61], [Раз.: 47]); Федюшке дали денежку, а они алтына просит [Даль, 1: 428] — тем более что эта паремия обладает и воспроизводимой структурно-семантической моделью (ср. Взял корову, просит и подойник [Спир.: 141]; Дал топор, дай же и топорище [ММ: 170]; Съел волк корову, идет, берет и веревку [Рыб.: 122]).
Важной является и способность частей бинома изменять семантическую дистанцию — в ПЕ На алтын да на грош не много утрешь (съешь) [Даль, 1: 12] и Ершей на деньгу, да сдобы на алтын, так и будет уха [Даль, 1: 428] биномы алтын — грош, алтын — деньга лишены семантики контраста — и создавать своеобразные триады: Алтыном полтина, а полтиною рублина ([Сн.: 3], [Сим.: 76]); Не пожалеть за рубль алтына, не придет рубль, так придет полтина [Даль, 1: 12].
О том, что отдельные элементы пространства вступают в устойчивые семантические отношения с рядом иных его элементов, свидетельствует эксперимент, проведенный под руководством М.Ю. Котовой на материале славянских языков: испытуемым предлагалось закончить фразу, даже если она им незнакома. Начальными фрагментами были части распространенных паремий, осознаваемые отвечающими как маркированные структуры, поскольку в попытках продолжить фразу видна паремийная «намагниченность» первой части, к которой искомое притягивается преимущественно по паремийным принципам. Так, носители чешского языка закончили предложение букв. «Каково дерево, ...» версиями «такой и корень», «таков и плод», «таков и фрукт», «таков и сад» и т.д. Ответы, не соответствовавшие словарным инвариантам, оценивались как неправильные, что представляется нам не вполне справедливым, ведь в большей части приведенных ответов наблюдается соответствие паремийным биномам, существующим в иных единицах, но в рамках паремиологического пространства.
Общими элементами паремики являются и другие способы создания пословиц, в частности, повторение пословичных сегментов, служащих средствами передачи определенных смыслов, напр.,
~ на свинье не объедешь (Бабьего вранья и на свинье не объедешь [Сн.: 7]; Суженого и на свинье не объедешь [СП: 141]; этот фрагмент в сочетании с разными компонентами, задающими тему выражения, формирует принципиально различную семантику: с одной стороны — речь идет о безграничности женской лжи, а с другой — о предопределенности, о женихе, предназначенном Богом и судьбой (см. о выражении на кривой не объедешь кого [Мокиенко 2003: 292-306]);
~ ум короток (короткий) — указанный фрагмент, встречающийся в привычной для всех пословице У бабы волос долог (волосы долги), да (а) ум короток ([Сим.: 147], [Ил.: 116]), является носителем семантики 'недалекости' и сочетается с мотивом противопоставляемого длинного — будь то руки, плеть, платье,
язык, волосы: У пастуха плеть длинная, а ум короткий [Спир.: 97]; У короткого ума длинный язык [Соб.: 49]; Пошли, господи, покупателя в долгом платье, да в коротком уме [Рыб.: 155]; Близок локоток, да ум короток [Рыб.: 72]. Ср. выражения без указания носителя этого признака: Руки длинны — ум короток [Рыб.: 72]; Волосы велики, да ум короток [ППЗ: 25]; Волос долог, да (а) ум короток ([Сн.: 37], [Даль, 1: 235]). Ср. также иносказательную паремию Было три жены, да все не острижены [ДП, 1: 293] — т.е. 'волос долог, а ум, стало быть, короток', т.е. 'неумны'.
Некоторые пословичные структуры, повторяясь, становятся легко узнаваемыми, типичными. Активно тиражируются иронические паремии по модели предложений с отношениями временной обусловленности при участии союзов как... так (и), указывающие на предпочтение разумного поведения, а не спонтанного, имеющего вынужденный характер действия «застигнутого врасплох» субъекта: Как печь топить, так и дрова рубить; Как в пир идти, так и голову чесать; Как в церковь идти, так и заплаты чинить; Как на охоту ехать, так собак кормить [Оркина 1998: 282—283].
Нельзя не признать и «новую» пословицу Врагов бояться — пограничниками не быть структурно-семантически родственной паремиям Волков бояться — в лес не ходить ([Рыб.: 119], [Ж.: 84]); Смерти бояться — <и> на свете не жить ([Даль, 1: 544], [Соб.: 124]). Окказиональные образования по известным моделям, как и одномодельные языковые единицы, показывают еще один вид отношений между отдельными точками паремиологического пространства.
Ярким доказательством единства паремиологического пространства является близость таких пословиц, как Пуганая ворона куста боится [СП: 127], Пуганый волк и кочки боится [Рыб.: 75]; Пуганый заяц и пенька боится [Рыб.: 75], объединенных общим смыслом, который, в сущности, можно свести в краткому 'Пуганый (= опытный) опаслив (=боится)', который и представлен в ПЕ соответствующими компонентами.
Таким образом, паремиологический фонд языка «инвентаризует» набор синтаксических моделей, фрагментов, биномов, пословичных идей, являющихся, как и пословицы в целом, элементами паремиологического пространства.
ЛИТЕРАТУРА
Бочина Т.Г. Стилистика контраста: очерки по языку русских пословиц. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2002.
БФСРЯ: Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / отв. ред. В.Н. Телия. — М.: АСТ; ПРЕСС-КНИГА, 2006.
Вальтер Х., Мокиенко В.М. Антипословицы русского народа. — СПб.: Издат. дом «Нева», 2005.
Даль: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., 1978—1980. — Т.1—4.
ДП: Даль В.И. Пословицы русского народа: сб.: в 2 т. — М.: Худож. лит., 1984.
Ж: Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. — 7-е изд., стереотип. — М.: Рус. яз., 2000.
Ил.: Иллюстров И.И. Жизнь русского народа в его пословицах и поговорках. — СПб.: Скоропечатня М.А. Левенсона, 1915.
Левин Ю.И. Провербиальное пространство // Паремиологические исследования: сб. статей / сост. и ред. Г.Л. Пермяков. — М.: Глав. ред. вост. лит., 1984. — С.109—126.
ММ: Пословицы. Поговорки. Загадки / сост., авт. предисл. и коммент. А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. — М.: Современник, 1986.
Мокиенко В.М. Почему так говорят? От Авося до Ятя: историко-этимологический словарь. — СПб.: Норинт, 1999.
Оркина Л.Н. Временная обусловленность фразеологизированных иронических высказываний // Семантика языковых единиц: докл. VI Междунар. конф. — М.: Изд-во Москов. гос. пед. ин-та, 1998. — Т.1.
ППЗ: Пословицы, поговорки, загадки в рукописных сборниках ХУШ—ХХ веков / сост. М.Я. Мельц, В.В. Митрофанова, Г.Г. Шаповалова. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961.
Раз.: Разумов А.А. Мудрое слово. Русские пословицы и поговорки. — М.: Детгиз, 1958.
Рыб.: Рыбникова М.А. Русские пословицы и поговорки. — М.: Изд-во АН СССР, 1961.
Сим.: Симони П.К. Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII—XIX столетий. — СПб.: Отд. рус. яз. и словесности Императ. АН, 1899.
Сн.: Снегирев И.М. Русские народные пословицы и притчи. — М.: Рус. кн., 1995.
Соб.: Соболев А.И. Народные пословицы и поговорки. — М.: Москов. рабочий, 1961.
СП: Словарь псковских пословиц и поговорок / сост. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. — СПб.: Норинт, 2001.
Спир.: Спирин А.С. Русские пословицы: сборник русских народных пословиц и поговорок, присловиц, молвушек, приговорок, присказок. — Ростов н/Д.: Изд-во Ростов. ун-та, 1985.
ШС: Школьный словарь живых русских пословиц / под. ред. В.М. Мокиенко. — СПб: Издат. дом «Нева», 2002.
PAREMIOLOGICAL SPACE IN DICTIONARIY COMPILING
E.I. Seliverstova
Recognizing proverbs as units of an integral paremiological space, the author suggests revealing in the dictionary of proverbs some special parameters of the space so as to display a paremia among similar or different units, or to show fragments, smaller than proverbs, recurrent in different expressions.
