CC BY
69
В.М. Ковальская
ЗАО «Эвентос», 143006, Москва, Россия
Параметры словообразовательной конверсии и русские деепричастия1
Статья посвящена исследованию параметров словообразовательной конверсии и категории русского деепричастия как источника языковых единиц, подвергающихся конверсии строгого типа, не слишком характерной для русского языка. Параметры и их значения выявляются на основании многочисленных работ в области словообразования. Лексемы, образованные путем конверсии от деепричастных единиц, рассматриваются в сопоставлении со сведениями об их грамматикализации и лексикализации. Ключевые слова: конверсия, строгая конверсия, параметры конверсии, русское деепричастие, русский язык.
V.M. Kovalskaya
ZAO «Eventos», Moscow, 143006, Russia
Parameters of derivational conversion and Russian adverbial participles2
This paper is concerned with the parameters of conversion on the one hand and the category of Russian adverbial participles on the other. The latter one represents a source of language units undergoing strict conversion, which is not typical for Russian. The parameters and their values are elaborated with consideration of various studies in derivation. Lexical units resulting from conversion of adverbial participles are also viewed from the perspective of grammaticalization and lexicalization.
Key words: conversion, strict conversion, parameters of conversion, Russian adverbial participle, Russian.
1 Я благодарна Е.А. Лютиковой, разрешившей ряд моих сомнений на некоторых этапах исследования.
2 I am grateful to E.A. Lyutikova for resolving a number of my doubts at some stages of the study.
ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Явление конверсии1 как таковое не раз становилось объектом исследований в области морфологии и синтаксиса [Смирницкий, 1953; Кубрякова, 1974; Мельчук, 1995; !^екаиег, 1996; Manova, 2005], а субстантивация, адъективизация и адвербиализация в той или иной степени приближения рассматриваются как в ранних работах по русистике [Вос-токов, 1863; Потебня, 1988; Пешковский, 1934; Виноградов, 1947], так и в более близких к современной лингвистике [Исаченко, 1954; Лопатин, 1967; Земская, 1973; Вп^ег, 2010]. Тем не менее, следует признать, что систематического описания параметров конверсии, комбинация значений которых позволяет исчислить ее типы, по крайней мере, для материала русского языка, не существует до сих пор.
В настоящей статье будут выявлены и представлены в виде таблицы параметры и типы конверсии. Особое внимание будет уделено русским деепричастиям, обнаруживающим существенный потенциал для строгой конверсии (т.е. с полным совпадением фонетического материала исходной и результирующей единиц), что нетипично для славянских языков с богатой словоизменительной морфологией и до сих пор не было описано с точки зрения конверсии как способа словообразования. Случаи закрепления русских деепричастий в новой категории исследовались в перспективе теории грамматикализации (переход в класс предлогов и союзов) и были рассмотрены как лексикализация (переход в наречия) в монографии С. Бирцер [В^ег, 2010]. Сопоставление синхронного наблюдения за деепричастными единицами, подвергшимися конверсии, а также грамматикализации и лексикализации, дает основание полагать, что (строгая) конверсия является одним из этапов на пути приобретения результирующими единицами более грамматических значений по сравнению с исходными, а также участвует в процессе пополнения словаря новыми лексемами, значение которых невыводимо из значения единиц, их произведших.
1. Конверсия вообще и ее параметры
В самом общем виде, согласно определению Е.С. Кубряковой, под конверсией понимаются случаи словообразования, при которых к мотивирующей языковой единице не присоединяются аффиксы, имеющие
1 В современной лингвистической терминологии существует два омонима конверсия, один из которых обозначает отношение, связывающее такие эквивалентные по смыслу, но отличные по грамматической структуре предложения, как «Пушкин победил Жуковского» и «Жуковский был побежден Пушкиным» (см., например, [Новиков, 1990, с. 234]); другой - способ словообразования, при котором не используются словообразовательные аффиксы.
материальное выражение, а результирующая единица принадлежит к новой категории [Кубрякова, 1990, с. 235]. Таким образом, примерами конверсии являются англ. salt 'соль' - to salt 'солить', round 'круглый' -round 'вокруг'; нем. leben 'жить' - das Leben 'жизнь', grün 'зеленый' -grünen 'зеленеть'; фр. sourire 'улыбаться' - le sourire 'улыбка', pendant 'висячий' - le pendant 'подвеска', венг. vitéz 'витязь' - vitéz 'отважный', осет. зонын 'знать' - зонын 'знание', рус. добро - добрый, ходить - ход (NB: усечение основы производящей единицы), математика - математик, благодаря (деепричастие) - благодаря (предлог). Что именно и насколько обязательно подразумевается под «неприсоединением аффикса» и «принадлежностью результирующей единицей к новой категории», а также насколько строго могут совпадать фонетические облики исходной и результирующей единицы, будет исследовано в терминах параметров конверсии и их значений.
1.1. Конверсия vs. нулевая аффиксация
Теоретически указанные случаи словообразования и подобные им могут рассматриваться либо как нулевая аффиксация (таким образом, аффикс, имеющий материальное выражение, не присоединяется, но присоединяется аффикс, имеющий нуль в качестве означающего), и тогда конверсия является разновидностью аффиксации: например, «в "безаффиксных" словообразовательных типах носителем словообразовательного значения является нулевой аффикс, то есть значимое отсутствие аффикса в основе» [Лопатин, 1966, с. 79] (ср. также [Marchand, 1967] и обсуждение в [Kastovsky, 2005]), либо как переход производящей языковой единицы в новый класс безаффиксным путем: в таком случае конверсия оказывается конкурирующим способом словообразования наряду с аффиксацией (ср. «переход слова из одной части речи в другую происходит так, что назывная форма слова одной части речи (или его основа) используется без всякого материального изменения в качестве представителя другой части речи <...> в результате конверсии возникают словообразовательные значения, аналогичные наблюдаемым при аффиксации или близкие им» [Кубрякова, 1990, с. 235], а также анализ в [Dokulil, 1968]).
1.2. Параметры конверсии
Конституирующим параметром при подавляющем большинстве исследовательских позиций оказывается смена языковой единицей, подвергающейся конверсии, словоизменительной парадигмы, ср. «конверсия - это такой вид словообразования, при котором словообразовательным средством служит только сама парадигма слова»
[Смирницкий, 1953, с. 21]. При положительном значении соответствующего параметра наблюдаются прототипические случаи конверсии, которые также называют морфологической транспозицией [Гак, 1990, с. 519]: сюда относятся, например англ. salt 'соль' - to salt 'солить', фр. pendant 'висячий' - le pendant 'подвеска', рус. золото - золотой, супруг - супруга. Тем не менее, смены парадигмы может и не произойти, как в случае конверсии в англ. round 'круглый' - round 'вокруг', рус. делимое - делимое1, однако налицо переход единиц в новый синтаксический класс без участия аффиксов (см. ниже параметр смены синтаксической категории). Примечательно, что в первом случае парадигма не меняется, поскольку форм словоизменения не имеет ни категория производящей единицы, ни категория, к которой относится результирующая. Именно так обстоит дело при конверсии русских деепричастий в наречия, предлоги и союзы. Отсутствие смены словоизменительной парадигмы в силу пустоты множества словоизменительных форм как в начальной, так и в конечной точке конверсии кажется целесообразным представить в виде третьего значения соответствующего параметра, а именно как 0.
Обязательным условием диагностики конверсии в ряде исследовательских подходов [Смирницкий, 1953; Кубрякова, 1990; Stekauer, 1996] является переход языковой единицей в «другую часть речи» (ср. также определение категориальной конверсии в [Мельчук, 1975]), что сопряжено с описанным выше параметром смены словоизменительной парадигмы, поскольку в целом часть речи представляет собой прежде всего морфо-синтаксическое единство (о выделениях частей речи см. [Плунгян, 2011, с. 102]). Как это видно по приведенным выше примерам, в подавляющем большинстве случаев указанное условие выполняется. Однако, как это, в частности, показано в работе С. Мановой, преобразования вроде математика - математик и лис - лиса (см. ниже) происходят в пределах категории существительного (и тем не менее представляют собой случаи конверсии - в силу отсутствия каких-либо аффиксов) [Manova, 2005]. Таким образом, правомерно говорить о двух возможных значениях («да» или «нет») параметра смены синтаксической категории.
Ассоциированными с конверсией или частично с ней совпадающими в связи с окказиональной или узуальной сменой синтаксической категории являются межкатегориальная трансляция первой степени в терминологии Л. Теньера [Теньер, 1988] и синтаксическая деривация в понимании Е. Куриловича: «синтаксический дериват - это форма с тем же
1 Примечателен, однако, словоклассифицирующий признак рода у результирующего существительного и словоизменительный - у мотивирующего причастия.
лексическим содержанием, что и у исходной формы, но с другой синтаксической функцией; она обладает синтаксической морфемой» [Кури-лович, 1962, с. 23, 24].
Отдельным вопросом при детерминации конверсии является решение о том, насколько строго понимается сходство фонетического облика производящей и результирующей языковых единиц: абсолютно идентично, как в парах больной - больной 'пациент', англ. round 'круглый' - round 'вокруг' или же совпадают лишь основы, как в случае ходить - ход, нем. grün 'зеленый' - grünen 'зеленеть'. В зависимости от исследуемого языкового материала инструментарий конверсии может быть адаптирован тем или иным образом. Так, например, для английского языка с ярко выраженными чертами аналитизма используется более строгое понимание [Смирницкий, 1953]. Таким образом, продуктивные для английского языка модели преобразования существительных в глаголы и прилагательные (square 'квадрат' - square 'квадратный' и to square 'распрямлять'), глаголов в существительные (to work 'работать' - work 'работа') и т.п. представляют собой строгую конверсию; сюда же относятся случаи регулярной немецкой субстантивации вроде leben 'жить' - das Leben 'жизнь'; менее распространенными, но все же строгими вариантами конверсии являются французские примеры sourire 'улыбаться' - le sourire 'улыбка' (также см. примеры из венгерского и осетинского, приведенные в самом начале п. 1).
Для материала славянских языков с богатым инвентарем словообразовательных морфем и синтетическим устройством конверсия трактуется, как правило, более широко. В статье С. Мановой предложена классификация типов конверсии в славянских языках [Manova, 2005, с. 12], в которую попадает словообразование наподобие русских ходить -ход, математика - математик (со сменой синтаксической категории в первом случае и с сохранением - во втором), словоизменение вроде лис - лиса1, а также синтаксическая конверсия, как в случае столовая (прилагательное) - столовая (существительное). Среди подобных конверсии совпадений внешних обликов двух единиц упоминается синкретизм типа стулья (именительный падеж) - стулья (винительный падеж); такие совпадения имеют диахроническое объяснение из области морфонологии (см., например, [Аркадьев, 2005, с. 217]) и действительно к конверсии не относятся. Итак, для Стелы Мановой при разработке теории
1 Отнесение преобразований вроде лис - лиса к словоизменительным вызывает сомнения, поскольку род существительного в русском языке представляет собой несловоизменительную классифицирующую категорию (см. [Грамматика-80, с. 486] и ср. понятие согласовательного класса в [Зализняк, 1967]), в настоящей статье такие преобразования рассматриваются как случаи словообразования.
конверсии принципиальным критерием для включения языковых явлений в область исследования оказывается совпадение основ1 исходной и производной языковых единиц.
В таблице 1 приведены три параметра конверсии: два из них эксплицитно обозначены слева и сверху; положительное значение параметра идентичности фонетического облика отображается с помощью знака тождества (=) внутри ячейки. Типы конверсии проиллюстрированы примерами из русского языка.
Итак, не вполне типичная для славянских языков строгая конверсия все же обнаруживается в русском и представлена в таблице 1 ячейками со знаком =. В среднюю ячейку верхней строки наряду с указанным попадают случаи субстантивации причастий2 (заведующий, испытуемый), адъективизации причастий (открытый, воинствующий) и, возможно, числительных (осетрина не первой свежести; второе лицо в компании). К правой ячейке верхней строки также относится адвербиализация существительных в творительном падеже (чудом, украдкой), глагольных форм (почти, чуть) и деепричастий (походя, играючи), а также конверсия в служебные части речи (союз пока из наречия пока, союз хотя и предлог спустя из деепричастий, частицы давай и бывало из глагольных форм и т.п.).
Далее в фокус внимания будут помещены русские деепричастия, которые в результате конверсии пополняют класс наречий, предлогов и союзов.
2. Русские деепричастия с точки зрения конверсии
2.1. Категория деепричастия
В грамматической системе русского языка деепричастия представляют собой относительно недавно оформившуюся категорию (см., например, [Обнорский, 1953/2009; Исаченко, 1954/2003], а также [Чупашева,
1 В связи с замечанием анонимного рецензента относительно понимания термина «основа» уточним, что подробное изучение этого вопроса в настоящей статье невозможно в силу выбранного масштаба и поставленных задач; принципиальным на данный момент кажется такое разграничение: строгая конверсия с полным совпадением означающих исходной и результирующей единиц vs. нестрогая, когда без добавления словообразовательных аффиксов основа результирующей единицы совпадает с основой исходной или усечена.
2 Имеются в виду случаи субстантивации, зафиксированные в словаре. Тем не менее, и наречие (всю жизнь его волновало только вчера, завтра его не заботило), и глагол (его напиться всем изрядно надоело), и предлог (взвесить все за и против) и частица (большое спасибо) могут субстантивироваться на уровне синтаксиса (см. об этом, прежде всего, работу И.А. Мельчука [Мельчук 1995]). Подобные окказиональные употребления в настоящей статье не рассматриваются.
Таблица 1
Параметры конверсии и ее типы
Смена словоизменительной парадигмы
да нет 0
Смена синтаксической категории да золото —> золотой, ходить —> ход столовая (прилагательное) —> столовая (существительное), открытый (причастие) —>■ открытый (прилагательное) благодаря (деепричастие) —> благодаря (предлог), пока (наречие) —> пока (союз)
нет математик —> математика, супруг -> супруга 0 0
2008; Вп^ег, 2010]). В нормативных грамматиках обнаруживаются достаточно однообразные сведения с традиционным набором морфологических (дистрибуция суффиксов и особенности глагольных основ), синтаксических (требование кореферентности и сочетаемость) и семантических (известное значение «добавочности действия» и значения категории таксиса) свойств деепричастий [Грамматика-60, с. 520-525; Грамматика-80, с. 672-676].
На вопрос о категориальной принадлежности деепричастия существуют разные ответы: является деепричастие самостоятельной частью речи или словоформой глагола. Одна из версий - это понимание деепричастия как пограничной, смешанной части речи, находящейся между глаголом и наречием. Такой подход встречается в основном у классиков русистики и в более ранней академической грамматике: «смешанная часть речи» [Пешковский, 1934]; «гибридная наречно-глагольная категория» [Виноградов, 1947]; «деепричастие совмещает в себе признаки глагола и наречия» [Грамматика-60, с. 520]. Другой точкой зрения является отнесение деепричастия к глагольной парадигме: деепричастие - «атрибутивная форма глагола» [Грамматика-80, с. 672]; «...деепричастие не является "гибридной категорией", не стоит "между двумя частями речи", а остается частью глагольной парадигмы» [Исаченко, 1954/2003, с. 519]; деепричастие - нефинитная форма глагола [Козинцева, 1990, с. 128], «нефинитные формы глагола, возглавляющие сентенциальные сирконстанты, называются деепричастиями»1 [Тестелец, 2001, с. 266].
В целом более адекватным представляется подход, при котором деепричастие является словоформой глагола. Фактически при альтернативном решении регулярные деепричастия должны рассматриваться как отдельные лексемы, что не совсем правомерно как по семантическим соображениям, так и по чисто количественным в плане лексикографии, ср.:
(1) а. Автор не знает, о чем думал этот стареющий человек, играя на пианино. (М. Зощенко. Возвращенная молодость (1933))
б. Автор не знает, о чем думал этот стареющий человек, забивая гвоздь.
в. Автор не знает, о чем думал этот стареющий человек, который (в тот момент) играл на пианино.
г. Таня освоила специальность гистологического лаборанта играючи.
(Л. Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света (2000))
1 Фактически к этой же точке зрения относится отмеченное анонимным рецензентом понимание деепричастия как репрезентанта глагола, см., например, [Волоцкая и др., 1964].
В семантическом плане предложения (1а) и (1в) различаются ровно настолько, насколько значение категории таксиса1, выражаемое деепричастием играя в (1а), отличается от значения категории абсолютного времени, выражаемого финитным глаголом играл в (1в), - и, соответственно, количеством временных интерпретаций каждого из предложений. Также и различия в синтаксической структуре (1а) и (1в), связанные, в частности, с невозможностью фонетического выражения субъекта при деепричастии, все же не дают основания приписывать деепричастию играя иное толкование по сравнению с играл. В случае же (1г) налицо разница между лексемой играть и любой ее регулярной словоформой - и ее дериватом играючи2. Помимо синтаксического отличия в плане невозможности наличия у играючи дополнения (??играючи на пианино, ??играючи Бетховена), наблюдаются и значительные семантические изменения: компонент значения 'с легкостью, без труда' отсутствует у лексемы играть, но присущ единице играючи (ср. толкование [Ожегов, 1990, с. 238]), что дает основание рассматривать последнюю как самостоятельную лексему.
Кроме того, лексикографически несостоятельным было бы заводить отдельные словарные статьи для деепричастий, регулярно образующихся от глаголов: в них бы содержались те же толкования, что и для глагольных лексем, и в каждой из них приводились бы сведения о значении категории таксиса, которые в любом случае содержатся в грамматиках.
2.2. Лексемы деепричастного происхождения
В грамматическом словаре [Зализняк, 1977/2010] обнаруживается целый ряд деепричастий, классифицированных как лексемы определенной части речи:
(2) наречия: лежа, полулежа, сидя, полусидя, стоя, шутя, полушутя любя, нехотя, зря, отступя, немедля, походя, погодя, загодя, выпивши, умеючи, играючи, припеваючи, молча, (не) обинуясь, (не) спросясь, (не) торопясь, уставясь, облокотясь, наклонясь, крадучись, отродясь; сюда же относится (не) спеша; предлоги: спустя, отступя, смотря (по), благодаря, глядя (на/по), судя (по), невзирая (на), несмотря (на), учитывая, исключая, начиная (с);
союз хотя, а также производные; кроме того, упомянутые предлоги выступают в составе союзов несмотря на то, что/как/где/почему; невзирая на то, что/...; глядя на то, что/..; судя по тому, что/..; смотря по тому, что/..; начиная с того, что/..; учитывая (то), что/..; исключая (то), что/... .
1 Подробно о таксисе категории деепричастия см., например, [Акимова, Козинцева, 1985]
2 О вариативности суффиксов русских деепричастий подробно см. [Ковальская и др., 2011]
Как видно, конверсия деепричастий представлена достаточно обширным списком лексем. Кратко остановимся на синтаксических и семантических изменениях, а также морфологических отклонениях, сопровождающих закрепление деепричастий в новой категории.
Во-первых, при строгой конверсии деепричастий нарушаются хорошо известное требование кореферентности субъекта при глагольной форме из главной части предложения и субъекта при деепричастии, а также ограничение на пассивный залог в главной клаузе [Исаченко, 1954/2003; Пешковский, 1956; Грамматика-80; Тестелец, 2001]. Так, в (3) субъект действие при глаголе в пассивном залоге распространяются и нулевой субъект, реконструирующийся при деепричастии исключая, не совпадают. Кроме того, у предлога исключая, в отличие от соответствующего деепричастия, сохранена валентность объекта, однако валентность субъекта отсутствует, ср. также отсутствие прямого дополнения в (4). Тем самым, можно говорить об изменениях в области актантной структуры деепричастия, подвергающегося конверсии1.
(3) Действие, полиса распространяется по всему миру, (0р исключая СНГ. (Т. Ливенкова. На всякий случай (2001))
(4) Над Хрущевым смеялись, но чуточку любя.
(А. Зиновьев. Русская судьба, исповедь отщепенца (1988-1998))
Во-вторых, у конвертированных единиц наблюдаются семантические изменения: ср. шутя из (5) с регулярным деепричастием в примере шутя над своей сестрой (также см. (1г)). Примечательно, что производящая единица может не употребляться в современном языке, как в примере (6).
(5) Он все делал шутя, быстро, без труда. (В. Гроссман. Жизнь и судьба. Ч. 2 (1960))
(6) Андрей Новиков - человек талантливый, и, наверное, не зря его полюбила моя дочь.
(И.Э. Кио. Иллюзии без иллюзий (1995-1999))
Все перечисленные лексемы представляют собой результат строгой конверсии деепричастия. Однако в случаях наречий с приставкой полу- любопытно, что два из них (полулежа и полусидя) действительно образованы от соответствующих деепричастий в силу существования глаголов полулежать и полусидеть, в то время как полушутя, по всей
1 Автор благодарит анонимного рецензента, замечание которого позволило сделать
Ч данное обобщение более точным: у конвертированной деепричастной единицы актантная структура, как правило, изменена, но необязательно утрачена.
видимости, представляет собой приставочный дериват ранее адвербиа-лизованного шутя, несмотря на приведенный анонимным рецензентом пример (7). В Национальном корпусе русского языка, а также во всех словарях, индексированных в «Сводном словаре современной русской лексики» [Рогожникова, 1991], глагол полушутить отсутствует. Образование полушутит может быть поставлено в один ряд с такими окказионализмами, как главнокомандует и химчистит, очевидным образом деривированных от главнокомандующий и химчистка и носящих полушуточный характер.
(7) Он вселяет в нас надежду, что иностранный литератор имеет шансы за границей!» - полушутит Игорь Сатановский, культовый поэт и перформансист молодежного русского Нью-Йорка. (Интернет)
Относительно наречий немедля и нехотя следует отметить наличие в них префикса не-, который очевидным образом исторически восходит к отрицательной частице, употребленной при глаголе, ср. не рядом с деепричастием:
(8) А это заявлено твердо и никем не опровергнуто, и, хотя или не хотя, ему, очевидно, приходится верить и с ним соображаться. (Н.С. Лесков. Епархиальный суд (1880))
(9) Добронрав не медля предложил Миловидиной тетке о их бракосочетании и просил ее усильно, чтобы она на сие согласилась. (Н.И. Новиков. Пустомеля. Ежемесячное сочинение, 1770 год месяц июнь (1770))
Отметим также, что конверсии часто подвергаются деепричастные единицы с нехарактерным для их глагольной основы суффиксом: либо с архаичным вариантом припеваючи vs. припевая, либо с просторечным выпивши/выпимши vs. выпив, либо с характерным для своего видового коррелята отступя vs. отступив; при этом регулярная деепричастная словоформа также синхронно существует.
Итак, пополнение словаря деепричастиями представлено немалым количеством примеров. По всей видимости, отсутствие у деепричастий, наречий, предлогов и союзов форм словоизменения и уже зафиксированные деепричастные лексемы дают основание предполагать, что в будущем число конвертированных деепричастий увеличится.
В работе С. Бирцер приведенные случаи конверсии рассматриваются как результат процесса лексикализации (при закреплении деепричастий в классе наречий) [Вп^ег, 2010], т.е. преобразования, при котором лексическое значение конечной лексемы не (полностью) выводимо
из значения мотивирующей единицы (ср. определение [Brinton, Traugott, 2005, с. 96]) и грамматикализации (при переходе деепричастий в класс предлогов и союзов), т.е. развития у лексем деепричастного происхождения более грамматического значения (фактически имеется в виду фрагмент полного пути от полнозначного слова до грамматического показателя, ср. [Lehmann, 1995]).
Процессы грамматикализации и лексикализации носят постепенный характер, и конверсия деепричастий может рассматриваться как один из этапов того или другого процесса в зависимости от категории, которую они пополняют.
3. Выводы
Конверсия, будучи достаточно хорошо изученным явлением из области словообразования, может быть описана с помощью набора из трех параметров: смены словоизменительной парадигмы, смены синтаксической категории и идентичности фонетического облика. Типы конверсии, таким образом, исчисляются сочетанием значений указанных параметров.
Полное совпадение фонетического материала деепричастных лексем с соответствующими деепричастными словоформами позволяет классифицировать их как случаи строгой конверсии: результирующие языковые единицы принадлежат к новой грамматической категории (наречий, предлогов или союзов). Параметр смены словоизменительной парадигмы оказывается здесь нейтрализованным, поскольку ни один из указанных классов, к которому принадлежат конвертированные единицы, не имеет форм словоизменения. Так, нехарактерная для славянских языков разновидность конверсии все же обнаруживается в русском языке и представлена целым рядом лексем, образованных от деепричастий, и расширение этого ряда со временем высоко вероятно. В то же самое время, поскольку процессы грамматикализации и лексикализа-ции, в перспективе которых исследовались русские деепричастия, носят постепенный характер, конверсия деепричастий может рассматриваться как один из этапов того или другого процесса в зависимости от категории, которую они пополняют.
Библиография / References
Акимова, Козинцева, 1985 - Акимова Т.Г., Козинцева Н.А. К определению значения зависимого таксиса в русском языке (на материале конструкций с деепричастиями) // Функциональные аспекты грамматики русского языка / Отв. ред. М.А. Шелякина. Тарту, 1985. С. 44-61. [Akimova T.G., Kozintseva N.A. Towards the definition of dependent taxis in Russian (case study of adverbial participle
phrases). Funktsional'nye aspekty grammatiki russkogo yazyka. M.A. Shelyakina (ed.). Tartu, 1985. Pp. 44-61.]
Аркадьев, 2005 - Типология и диахрония: Наблюдения над падежным синкретизмом в славянских языках // Язык. Личность. Текст. Сборник статей к 70-летию Т. М. Николаевой / Под ред. В.Н. Топорова. М., 2005. С. 210-223. [Typology and diachrony: observing the case syncretism in Slavic. Yazyk. Lichnost'. Tekst. Sbornik statei k 70-letiyu T.M. Nikolaevoi. V.N. Toporov (ed.). Moscow, 2005. Pp. 210-223.]
Виноградов, 1947 - Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.-Л., 1947. [Vinogradov V.V. Russkiiy azyk. Grammaticheskoe uchenie o slove [Russian language. Grammatical studies on the word]. Moscow - Leningrad, 1947.]
Волоцкая и др., 1964 - Волоцкая З.М., Молошная Т.Н., Николаева Т.М. Опыт описания русского языка в его письменной форме. М., 1964. [Volotskaya Z.M., Moloshnaya T.N., Nikolaeva T.M. Opyt opisaniya russkogo yazyka v ego pis'mennoi forme [The experience of describing Russian in its written form]. Moscow, 1964.]
Востоков, 1863 - Востоков А.Х. Грамматика церковно-словенскаго языка, изложенная по древнейшим онаго письменным памятникам. СПб., 1863. [Vostokov A.Kh. Grammatika tserkovno-slovenskago yazyka, izlozhennaya po drevneishim onago pis'mennym pamyatnikam [Grammar of Church Slavonic stated according to its most ancient records]. Saint-Petersburg, 1863.]
Гак, 1990 - Гак В.Г. Транспозиция // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 519. [Gak V.G. Transposition. Lingvisticheskii entsiklopedicheskii slovar'. Moscow, 1990. Р. 519.]
Грамматика-60 - Грамматика русского языка / Под ред. В.В. Виноградова, Е.С. Истриной, С.Г. Бархударова. М., 1960. [Grammatika russkogo yazyka [Grammar of Russian]. Vinogradov V.V., E.S. Istrim, S.G. Barhudarov (eds.) Moscow, 1960.]
Грамматика-80 - Русская грамматика / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. Т. 1. М.: Наука, 1980. [Russkaya grammatika [Russian grammar]. Shvedova N.Yu. (ed.). Vol. 1. Moscow, 1980.]
Зализняк, 1967 - Зализняк А.А. Русское именное словоизменение М., 1967. [Zaliznyak A.A. Russkoe imennoe slovoizmenenie [Russian nominal inflection]. Moscow, 1967.]
Зализняк, 1977/2010 - Зализняк А.А. Грамматический словарь русского языка. М., 2010. [Zaliznyak A.A. Grammaticheskii slovar' russkogo yazyka [Grammatical dictionary of Russian]. Moscow, 2010.]
Земская, 1973 - Земская Е.А. Современный русский язык: Словообразование. М., 1973. [Zemskaya E.A. Sovremennyi russkii yazyk: Slovoobrazovanie [Modern Russian: word-formation]. Moscow, 1973.]
Исаченко, 1954/2003 - Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. М., 2003. [Isachenko A.V. Grammaticheskii stroi russkogo yazyka v sopostavlenii s slovatskim [Grammatical system of Russian as compared to the Slovak]. Moscow, 2003.]
Ковальская и др., 2011 - Ковальская В.М., Кузнецов И.О. Нестандартные деепричастия в русском языке: морфология // Acta linguistica petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН / Отв. ред. Н.Н. Казанский. СПб., 2011. Т. 7. Ч. 3. С. 105-110. [Kovalskaya V.M., Kuznetsov I.O. Nonstandard
adverbial particles in Russian: morphology. Acta Linguistic Petropolitana. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovanii RAN. N.N. Kazanskii (ed.). Saint-Petersburg, 2011. Vol. 7. Part 3. Рр. 105-110.]
Козинцева, 1990 - Козинцева Н.А. Деепричастие // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1990. С. 128. [Kozintseva N.A. Adverbial participle. Lingvisticheskii entsiklopedicheskii slovar'. V.N. Yartseva (ed.). Moscow, 1990. Р. 128.]
Кубрякова, 1974 - Кубрякова Е.С. Деривация, транспозиция, конверсия // Вопросы языкознания. 1974. Т. 5. С. 64-76. [Kubryakova E.S. Derivation, transposition, conversion. Voprosy yazykoznaniya. 1974. Vol. 5. Pp. 64-76.]
Кубрякова, 1990 - Кубрякова Е.С. Конверсия в словообразовании // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1990. С. 235 [Kubryakova E.S. Derivational conversion. Lingvisticheskii entsiklopedicheskii slovar'. V.N. Yartseva (ed.). Moscow, 1990. Р. 235.]
Курилович, 1962 - Курилович Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая // Курилович Е. Очерки по лингвистике: Сб. ст. М., 1962. С. 22-25. [Kurilovich E. Lexical derivation and syntactic derivation. Kurilovich E. Ocherki po lingvistike. Moscow, 1962. Pp. 22-25]
Лопатин, 1966 - Лопатин В.В. Нулевая аффиксация в системе русского словообразования // Вопросы языкознания. 1966. № 1. С. 76-87. [Lopatin V.V. Zero-affixation in the system of word-formation in Russian. Voprosy yazykoznaniya. 1966. № 1. Pp. 76-87.]
Лопатин, 1967 - Лопатин В.В. Субстантивация как способ словообразования в современном русском языке // Русский язык: Грамматические исследования / Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М., 1967. С. 205-233. [Lopatin V.V. Substantivation as a type of word-formation in Modern Russian. Russkii yazyk: Grammaticheskie issledovaniya. N.Yu. Shvedova (ed.) Moscow, 1967. Pp. 205-233.]
Мельчук, 1975 - Мельчук И.А. Опыт разработки фрагмента системы понятий и терминов для морфологии (к формализации языка лингвистики) // Семиотика и информатика. Вып. 6. М., 1975. С. 5-50. [Mel'chuk I.A. Experiments on elaborating a fragment of the system of notions and terms for morphology (formalizing the language of linguistics). Semiotika i informatika. Vol. 6. Moscow, 1975. Pp. 5-50.]
Мельчук, 1995 - Мельчук И.А. Словообразование и конверсия // Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл - Текст». М.-Вена, 1995. С. 505-512. [Mel'chuk I.A. Word-formation and conversion. Mel'chuk I.A. Russkii yazyk v modeli «Smysl - Tekst». Moscow-Vienna, 1995. Pp. 505-512.]
Пешковский, 1934 - Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1934. [Peshkovskii A.M. Russkii sintaksis v nauchnom osveshchenii [Russian syntax treated scientifically]. Moscow, 1934.]
Плунгян, 2011 - Плунгян В.А. Введение в грамматическую семантику: грамматические значения и грамматические системы языков мира. М., 2011. [Plungyan V.A. Vvedenie v grammaticheskuyu semantiku: grammaticheskie znacheniya i grammaticheskie sistemy yazykov mira [Introducing grammatical semantics: grammatical values and grammatical systems in the world languages]. Moscow, 2011.]
Обнорский, 1953/2009 - Обнорский С.П. Очерки по морфологии русского глагола. М., 2009. [Obnorskii S.P. Ocherki po morfologii russkogo glagola [Studies in morphology of the Russian verb]. Moscow, 2009.]
Ожегов, 1990 - Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1990. [Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka: 70000 slov [Dictionary of Russian: 70000 words]. N.Yu. Shvedova (ed.). Moscow, 1990.]
Рогожникова, 1991 - Рогожникова Р.П. Сводный словарь современной русской лексики. М., 1991. Т. 2. [Rogozhnikova R.P. Svodnyi slovar' sovremennoi russkoi leksiki [Consolidated dictionary of Modern Russian]. Moscow, 1991. Vol. 2.]
Потебня, 1888 - Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Харьков, 1888. [Potebnya A.A. Iz zapisok po russkoi grammatike [Extracts from notes on Russian Grammar]. Khar'kov, 1888.]
Смирницкий, 1953 - Смирницкий А.И. Так называемая конверсия и чередование звуков в английском языке // Иностранные языки в школе. 1953. № 5. С. 21-31. [Smirnitskii A.I. So called conversion and sound alternation in English. Inostrannyeyazyki v shkole. 1953. № 5. Pp. 21-31.]
Теньер, 1988 - Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988. [Tesniere L. Osnovy strukturnogo sintaksisa [Elements of structural syntax]. Moscow, 1988.]
Чупашева, 2008 - Чупашева О.М. Грамматика русского деепричастия. Мурманск, 2008. [Chupasheva O.M. Grammatika russkogo deeprichastiya [The grammar of Russian adverbial participle]. Murmansk, 2008.]
Birzer, 2010 - Birzer S. Русское деепричастие. Процессы грамматикализации и лексикализации. München, 2010. [Birzer S. Russkoe deeprichastie. Protsessy grammatikalizatsii i leksikalizatsii [Russian adverbial participle. The processes of grammaticalization and lexicalization]. München, 2010.]
Brinton, Traugott, 2005 - Brinton L.J., Traugott E.C. Lexicalization and language change. Cambridge University Press, 2005.
Dokulil, 1968 - Dokulil M. Zur Frage der Konversion und verwandter Wortbildungsvorgänge und -beziehungen. Trav aux linguistiques de Prague. 1968. Т. 3. Pp. 215-239.
Kastovsky, 2005 - Kastovsky D. Conversion and/or zero: word-formation theory, historical linguistics, and typology. Approaches to conversion / zero-derivation. L. Bauer, S. Valera (eds.). Münster, 2005. Pp. 31-49.
Lehmann, 1995 - Lehmann C. Thoughts on Grammaticalization. München-Newcastle, 1995.
Manova, 2005 - Manova S. Towards a Theory of Conversion in Slavic: Evidence from Bulgarian, Russian and Serbo-Croatian. Glossos. 2005. Issue 6.
Marchand, 1967 - Marchand H. Expansion, transposition, and derivation. La linguistique. 1967. Т. 3. № 1. Pp. 13-26.
Stekauer, 1996 - Stekauer P. A theory of conversion in English. Frankfurt am Main, 1996.
Статья поступила в редакцию 12.10.2016 The article was received on 12.10.2016
Ковальская Вера Максимовна - лингвист-разработчик Департамента семантических технологий, ЗАО «Эвентос», г. Москва
Kovalskaya Vera М. - Linguist-engineer of Department of Semantic Technologies, ZAO «Eventos», Moscow
E-mail: [email protected]
57
