CC BY
41
УДК 323.1
Марианна Альфредовна Фадеичева
доктор политических наук, доцент, главный научный сотрудник отдела философии Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук г. Екатеринбург (343) 257-03-43
ПАРАДИГМАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ НЕОПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ*
Статья посвящена анализу новых тенденций в этнонационалъной сфере. Автор рассматривает особенности управления этническими отношениями, доказывает необходимость выработки новой современной концепции государственной этнической политики и уделяет особое внимание проблемам регионализации этнической политики и миграционной составляющей как ее неотъемлемой части.
Этнос, нация, этническая политика, миграционная политика, этно-национализм, ксенофобия.
Несколько последних лет неопостсоветского периода новейшей отечественной истории, начавшегося с наступлением нового века, ощутимо трансформировали политическую и политологическую моду. В процессе обсуждения проблем, связанных с этнона-циональными отношениями, ощущается некая интеллектуальная усталость, видится теоретический застой. Такое положение сложилось на фоне того, что и в столице РФ, и в регионах проводится большое количество научных конференций, других научно-практических мероприятий, посвященных выработке и реализации государственной политики в сфере регулирования межэтнических отношений. Многие из них блестяще удаются. Например, 29-30 октября 2002 г. в г. Перми состоялась Всероссийская научно-практическая конференция «Государственная национальная политика в ХХ-ХХ1 веках: региональный аспект»; 28-29 мая 2004 г. в г. Оренбурге прошла Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы сохранения толерантности в полиэтнических регионах России»; 29-30 сентября 2004 г. в г. Екатеринбурге - международная научно-практическая конференция «Этнический фактор в процессе социальных трансформаций»; 25 мая 2005 г. также в г. Екатеринбурге была проведена Международная конференция «Государственная национальная политика: проблемы и перспективы». Пере-
* Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ-Урал № 07-03-83305 а/У.
числение можно продолжить. Дискурс подобных мероприятий позволяет их участникам прийти к пониманию, выработать общие подходы к решению проблем и некоторые разумные рекомендации по оптимизации этнической политики. Однако, видимо, не срабатывают коммуникативные механизмы между интеллектуальным сообществом и властью. Определенно проявляет себя тенденция последних лет: тема этнополитики и межэтнических отношений в научном формате стала не менее дискуссионной, но менее дискутируемой.
Концепция государственной национальной политики Российской Федерации была принята в 1996 г. На ее основе в целом ряде субъектов РФ также были разработаны и приняты законы, концепции, программы по региональной «национальной» политике. Безусловно, существует общероссийский контекст, который определенно влияет на региональную этнополитическую ситуацию. Однако существуют важные обстоятельства, определяющие особенности выработки и реализации этнической политики на региональном уровне. Субъекты РФ существенно отличаются по своим цивилизационным характеристикам, живут в разных темпоральных измерениях, не равны в ресурсном, экономическом, демографическом, культурно-историческом и других отношениях, что объективно исторически обусловлено. Одним из следствий этих обстоятельств является уникальность этнополитической ситуации и кроссэтнической коммуникации, сложившихся в каждом субъекте РФ. Межэтнические отношения в полиэтничных регионах России в связи с этим отличаются различной мерой этнической толерантности. Это вызывает сомнения в том, что этнополитические процессы в РФ могут быть проанализированы «на примере» какого-то региона. Поэтому при выработке и реализации этнической политики РФ существует проблема ее «регионализации»: общая стратегия и основополагающие принципы этнополитической тактики должны быть дифференцированы с учетом региональных особенностей, как исторически сложившихся, так и ныне существующих, до такой степени, чтобы стало правомерным вести речь о региональной этнической политике, определяющей состояние межэтнических отношений и управляющей ими. Поэтому различные субъекты РФ пытаются выработать «региональную национальную политику». Вместе с тем каждый субъект, определяющий региональную этническую политику, настаивает на своей исключительности, уникальности. Она видится в полиэтничности, традиционно называемой многонациональностью, которая, в свою очередь, оценивается как исключительное преимущество. По сравнению с серединой 90-х гг. XX в. этнополитическая ситуация в России и в мире изменилась, и это вполне закономерно требует определенной корректировки видения этнонациональных проблем. Однако попытки принять новую Концепцию государственной национальной
политики РФ в 2005 г. оказались безуспешными, так же, как и попытки выработать Федеральный закон «О государственной национальной политике РФ». Такая же ситуация сложилась и на региональных уровнях: все региональные концепции оказались такими же устаревшими и малоэффективными, как и федеральная. В настоящее время имеется только старая Концепция государственной национальной политики, но нет самой этнополитики, способной эффективно регулировать межэтнические отношения.
Отчасти это является следствием некой концептуальной проблемы. «Региональная национальная политика», - данное словосочетание нельзя употреблять без кавычек. Это оксюморон, литературный прием, предполагающий сочетание не сочетаемых свойств и качеств предмета или явления, типа: живой труп или холодная теплота. Однако часто встречаются документы «Указ Губернатора 1М-ской области “Об утверждении Основных направлений национальной политики в 1М-ской области”», «О мерах по реализации национальной политики 1М-ской области», «Программа развития и гармонизации национальных отношений в М-ской области» и т.д. До сих пор неразличимыми в головах и в документах остаются понятия «нация» и «этнос», «национальная» и «этническая политика». Так, например, в Законе «О межнациональных отношениях в Санкт-Петербурге», принятом Законодательным собранием Санкт-Петербурга 15 сентября 2004 г., в статье 2 «Основные понятия, используемые в настоящем законе Санкт-Петербурга», говорится: «Нация, народ, этнос - общность людей, объединенных происхождением, языком, культурой, мировоззрением, традициями, принадлежность к которой является естественным правом человека, равно как и отказ от какой бы то ни было этнической определенности. Понятия нация, народ, этнос используются в настоящем Законе Санкт-Петербурга как равнозначные». В этом ряду явно не хватает рода и племени. Неясность, неточность, неоднозначность понятий, которыми пользуется Законодатель, имманентная нечеткость дискурса региональных законов и концепций отражает и воспроизводит такую ситуацию на уровне государственной политики. «Современное развитие национальных процессов в Российской Федерации вызывает к жизни необходимость серьезного отношения к этнополитическим проблемам развития российского общества. Необходим постоянный мониторинг состояния межнациональных отношений в Российской Федерации» [3,33].
Можно только догадываться о содержании понятий: «национальные процессы», «этнополитические проблемы», «межнациональные отношения». Не вина, а беда в виде большевистско-советского идеологического и теоретического наследства, которую следовало бы как можно быстрее преодолеть, обрекает законодателей и ученых на составление двусмысленных, неудобочитаемых и откровенно путанных текстов: пишем «национальное» подразумеваем
«этническое». Обидно плестись в хвосте у зарубежной политической науки, повторяя старые советские басни и запетые песни. Для зарубежной научной и политической элиты, связанной с этнонацио-нальной проблематикой, вопрос давно решен. К сожалению, в отечественной науке все еще идут споры «тупоконечников» и «остроконечников», что такое нация - общность природная, основанная на кровном родстве, или гражданская; нация и этнос - одно и то же или различное. Отечественным примордиалистам претит сама постановка вопроса о гражданской нации. В этих условиях властные структуры отмахиваются от ученых споров, в решении «национального вопроса» продолжают руководствоваться пролетарским чутьем революционных матросов. Не помогает даже вполне определенный дискурс президентских речей и посланий, в которых под национальным понимается общегосударственное, а не этническое. Так, например, национальные проекты относятся ко всем гражданам РФ, а не к представителям некой национальности.
И все же существует теоретическая возможность различить этническую и национальную политику, что позволит преодолеть имманентно присущую нечеткость этнонациональному дискурсу. Этническая политика РФ может быть определена как деятельность государства в сфере регулирования отношений между различными народами, как традиционно проживающими, так и вновь пребывающими на территорию данного государства, направленная на установление и укрепление социально-экономического, политического и культурного сотрудничества народов, содействие удовлетворению их потребностей и реализации интересов, предотвращение и разрешение этнических противоречий и конфликтов, преодоление этнической нетерпимости и препятствование разжиганию этнической розни. Этническая политика - одно из направлений внутренней политики. Этническая политика может проводиться властью, как на уровне Федерации, так и на уровне субъектов Федерации. Тогда как национальная политика - это внешнеполитическая деятельность, это деятельность государства в сфере межгосударственных отношений, направленная на защиту национальных, то есть общегосударственных интересов, выгодное позиционирование государства на международной арене, осуществление взаимовыгодного сотрудничества с другими государствами. В концептуальном отношении необходимо окончательно утвердить понятие «национального» как общегосударственного.
Легче всего было бы эти понятийные тонкости списать на ученое занудство. Однако непроработанный, архаичный категориальный аппарат не позволяет достигнуть понимания проблемы и следовательно - оставляет концептуально безосновной политику РФ в сфере регулирования межэтнических отношений, которая и должна бы называться государственной или, соответственно, региональной этнической политикой. Как справедливо отмечал последний ми-
нистр по национальной политике РФ В.Ю. Зорин, понимавший под новой национальной политикой, или этнополитикой, политику этнокультурную, «необходимо учитывать, что качество национальной политики в большой степени зависит от ее теоретической вооруженности» [4, с. 255].
Вместе с тем в действительности есть то, что подлежит регулированию со стороны государства. Это отношения между:
- различными этносами в РФ, являющимися коренными народами на территории РФ, как их определяет Концепция 1996 г.;
- полиэтничным автохтонным населением РФ и вновь прибывающим (мигрантным) населением, неоднородным по целевому назначению своего пребывания, а именно: трудовые мигранты из государств центральноазиатского региона, Закавказья и Китая; мигранты, прибывающие на постоянное место жительства в Россию, в том числе бывшие соотечественники, проживающие за рубежом;
- коренным населением Центральной России и внутригранич-ными мигрантами из республик Северного Кавказа, являющимися гражданами РФ.
Все это - разные ситуации, порождающие конкретные проблемы, требующие дифференцированного подхода, но в русле общей современной, стратегически выверенной концепции, которой еще нет, но которую необходимо выработать. На фоне неотрефлексиро-ванного естественноисторического процесса складывания новых этносоциальных отношений, не понятой властью новой этнополити-ческой ситуации она действует по принципу «стимул - реакция». Отвечая на этнические, миграционные и внешние так называемые «вызовы» и «угрозы», руководствуясь талионом «око - за око, зуб - за зуб», властные структуры не задумываются над созданием научно обоснованного, оригинального взаимовыгодного сценария развития межнациональных и межэтнических отношений. В этих условиях население вынужденно приспосабливается к изменяющейся ситуации, в которой межэтнические отношения складываются стихийно и спонтанно, а потому не вполне предсказуемы, следовательно, плохо управляемы.
Немаловажный аспект в этнической политике - ее миграционная составляющая, однако до сих пор этническая и миграционная политика не рассматриваются во взаимной связи. За эти «проблемы» отвечают разные государственные ведомства: за этническую политику - Министерство регионального развития, за миграционную политику - Министерство внутренних дел. Существуют отдельные документы, определяющие сущность миграционной политики. В частности, это Концепция регулирования миграционных процессов в Российской Федерации, принятая в 2003 г. [см.: 6]. Однако миграционная политика, разрабатываемая вне концепции этнической политики, также страдает противоречивостью, имманентной
нечеткостью, повышенной тревожностью в отношении миграции. В Концепции не выражено однозначно: миграция (в особенности иммиграция) для России - объективная необходимость или злокозненный заговор, польза или вред, благо или зло? Насколько способны соответствующие властные структуры и само общество вместе с различными категориями иммигрантов решить задачи по их адаптации, аккультурации, репатриации? В настоящее время во властных структурах и в обществе доминируют настроения «антииммигра-ционизма» и мигрантофобия.
Еще одним камнем преткновения для определения концептуальных оснований этнической политики РФ служит проблема государственного устройства или его переустройства. Что такое современная Россия: унитарное государство с выстроенной вертикалью власти, дефективными межбюджетными отношениями и федеративными декорациями, называемое российской моделью федерализма? Сколько долго будет сохраняться «асимметричный» российский федерализм, связанный тяжелым не до конца освоенным большевистским наследством, сочетающим в себе «территориальный» и «национально-территориальный» принципы деления государства? Можно согласиться с тем, что «к числу унаследованных от СССР факторов этнополитических противоречий следует отнести особенности федеративного государственного устройства страны. Оно построено на этническом принципе: в составе Российской Федерации есть субъекты Федерации (республики), считающиеся государственными или субгосударственными образованиями конкретных этносов. По Конституции Российской Федерации они обладают более высоким статусом по сравнению, получается, с «безэтниче-скими» краями и областями. А такой особый статус означает и особые, привилегированные отношения с Федеральным центром, как это было в СССР. Эта особенность государственно-политического устройства страны подпитывает психологию этнонационализма: официальный этнический статус или отсутствие такового обусловливает политические и экономические преимущества для субъектов Федерации или их отсутствие» [10, с. 21-22]. В Концепции государственной национальной политики РФ 1996 г. в разделе «Совершенствование федеративных отношений» говорится, что нужно избежать как губернизации республик, так и республиканизации областей. В переводе с языка Концепции на общедоступный это означает оставить все, как есть. Видимо, современные попытки «укрупнения» регионов на основе экономической целесообразности являются попыткой пробраться между Сциллой губернизации и Харибдой республиканизации. Однако за оправданием с помощью деклараций социально-экономической значимости этих преобразований умалчивается, не обозначается отход от этнического принципа в административно-территориальных образованиях.
Выработка и реализация современной, эффективной этнической политики невозможна вне соответствующих управленческих структур. Применительно к своему времени и имевшимся целям и задачам такие структуры были созданы большевиками. В ноябре 1917 г. был образован Народный комиссариат по делам национальностей. Руководство этим органом было поручено большевистскому теоретику национального вопроса, по замечанию В.И. Ленина, «чудесному грузину», написавшему в 1913 г. непревзойденную работу «Марксизм и национальный вопрос» И.В. Сталину. После образования СССР в декабре 1922 г. вместо Народного комиссариата по делам национальностей был создан Отдел национальностей при Президиуме ВЦИК. В ЦК ВКП(б) в 20-30-е гг. XX в. имелся так называемый национальный сектор, а также подотдел национальных меньшинств. Были соответствующие структуры и «на местах». Национальный вопрос за эти годы был неоднократно признан решенным. С 1925 г. по 1953 г. не было принято ни одного партийноправительственного постановления «по национальному вопросу». В последней (1989 г.) редакции Программы КПСС национальный вопрос в СССР в очередной раз был объявлен окончательно решенным, чему определенно способствовала работа организованного в 1987 г. в ЦК КПСС подотдела, затем отдела по национальным отношениям. В постсоветской России «национальный вопрос» были призваны решить сначала Министерство по делам Федерации, национальной и миграционной политики, с 2001 г. - Министр «без портфеля» по национальной политике, проработавший всего три года, с 2004 г. - Министерство регионального развития РФ, его Департамент межнациональных отношений. Что касается законодательной власти, то в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации над решением национального вопроса бьется Комитет по делам национальностей. Архаичный болыпевистко-советский дискурс в архаичных структурах воспроизводит устаревшие подходы, которые в новых условиях ограниченно применимы и практически негодны.
То, что называется «национальным вопросом», относится к разряду вечных, то есть философских. Это значит, что он не может быть решен раз и навсегда. Это то, что существует постоянно, в постоянно меняющихся социально-политических реалиях. Поэтому требуется не решение национального вопроса, как наивно полагали большевики в начале XX в., а потом их последователи, кто в позднесоветские времена объявил его окончательно решенным. Требуется управление межэтническими отношениями, своеобразный этно-политический менеджмент, который как любая управленческая деятельность носит перманентный характер.
В непонимание изменившейся ситуации вносят свою лепту сложившиеся в сфере этнополитики стереотипы. Любой стереотип
выполняет функцию упрощения, дает одностороннее, неточное, искаженное знание о действительности, от чего она представляется не вполне адекватно.
Одним из таких стереотипов является утверждение, что население РФ стало более моноэтничным, где 80% - русские, согласно данным Всероссийской переписи населения 2002 г., тогда как в СССР русские составляли 50% населения. «Немаловажное значение приобрела необходимость осознания всеми участниками политического процесса изменившегося облика России, которая стала более этнически однородной, чем СССР, где русские составляли 51%, и в то же время остается поликультурным государством» [4, с. 216]. «Распад СССР изменил этническую куртину в обществе, и Россия стала по существу мононациональным государством, где русские составляют почти 80% населения» [9, с. 26]. «В последние десятилетия резко изменился этнический состав населения страны. Если в СССР доля русских людей не превышала 55 процентов, то сегодня в России русских более 80%. Это требует более тонкого, продуманного, можно сказать, деликатного подхода к проблеме межнациональных отношений, так как наше общество оказалось просто не готово к новому формату взаимоотношений «русских» и «нерусских»» [8, с. 11]. Однако в действительности в бывшей РСФСР, также как и в нынешней РФ, русские составляли около 80%. Так, русские в России в 1989 г. составляли 81,53% [7, с. 34]. Это как раз говорит о неизменной процентной численности этнического большинства. Абсолютизация количественных этнических характеристик и невалидное сравнение численности русских в бывшем СССР и в нынешней РФ дает искаженную динамику этнического состава населения, из которой следуют ошибочные этнополитиче-ские выводы.
Другой стереотип касается прошлого России, когда говорится, что на всех этапах истории «многонациональность» была богатством страны. «На протяжении всей истории многонациональность России была ее богатством. В ходе длительных и непростых процессов становления и развития российской государственности национальный вопрос ставился по-разному; были периоды его обострения, периоды благополучия. Непростым он остается и в настоящее время» [9, с. 21]. Нужно совсем не знать истории России, чтобы утверждать подобное. Может быть этот пассаж хорош в качестве идеологемы, предназначенной широким массам и СМИ, однако он вводит в заблуждение и создает трудности, когда есть реальная необходимость принимать этнополитические решения. «Многонациональность» всегда была таким «богатством», что постоянно «вставал» так называемый национальный вопрос, имевший место и в Российской Империи, и в советском государстве. Этот вопрос до сих пор «ставится» в рамках коммунитарной парадигмы и «этниче-
ского квадрата», в котором этнос рассматривается как целое, как общность, с точки зрения его количества, в противопоставлении «мы - они»: «Как народы России, так и их культура являются достоянием России, из этой аксиомы должна выстраиваться государственная национальная политика» [3, с. 35]. О том, что такое Россия без «народов и их культуры», а также, в чьих интересах осуществляется «управление национальной политикой», остается невыясненным.
Другим стереотипным представлением является «отдельная» проблема русского народа. «Проблемы русского народа, его состояния и его перспектив являются системообразующим фактором эт-нонациональной политики государства и общества» [1, с. 12]. Подобного рода формулировка проблемы находится в рамках все той же коммунитарной парадигмы, проявляется утилитарный подход к народу как государственной ценности-средству, что в принципе не должно вызывать удивления, так как народ для государственной власти - это демографический ресурс, один из важнейших ресурсов власти. Отсюда рассуждения об особом статусе государствообразующего русского народа, а также опасения, что по подсчетам специалистов из 116 миллионов русских к 2030 г. останется 60 миллионов, а к 2060 г. - лишь 30, и поэтому ситуация требует со всей серьезностью обратиться к решению проблем русского народа. Такой государствоцентрический, по сути циничный, крепостнический подход представляется шагом назад даже с программной целью КПСС все более полного удовлетворения постоянно растущих материальных и духовных потребностей советских людей.
Атрибутом властного дискурса по этническим проблемам являются декларативные заявления о том, что этноцентризм, национализм, ксенофобия, этническая интолерантность являются угрозой национальной безопасности. Так, в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. № 1300 (в редакции Указа Президента РФ от 10 января 2000 г. № 24) говорится: «Этноэгоизм, этноцентризм и шовинизм, проявляющиеся в деятельности рядя общественных объединений, а также неконтролируемая миграция способствуют усилению национализма, политического и религиозного экстремизма, этносепаратизма и создают условия для возникновения конфликтов» [5, Разд. III]. Признано очевидное. Но этого признания явно недостаточно. Необходимо осуществить переход от формальных, абстрактных, малоубедительных деклараций по поводу опасности национализма и ксенофобии к реальным мерам по их не «искоренению», к постоянному противодействию им на уровне трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной, а также «четвертой власти» - средств массовой информации, на всех уровнях: Федерального центра, власти субъектов Федерации и местного самоуправления.
Социологические исследования и анализ существующих дискурсивных практик (речей политических и общественных деятелей, учебников, материалов СМИ, суждений обывателей) говорят о реальном росте ксенофобских, националистических, антииммигранст-ких настроений. Это отражение общего состояния фрустрированно-го социума, медленно выходящего из системного кризиса, что сопровождается, с одной стороны, социальной апатией, с другой - агрессивным поведением, особенно по отношению к визуальным меньшинствам. Видение внешнего мира в качестве враждебного окружения, поиски врагов-инородцев непременно сказываются во внутриполитической ситуации в тех же тенденциях, в распространении конкретных фобий: антиамериканизма, мигрантофобии, чай-нофобии и т.д. Видение мира внешнего и мира внутреннего сквозь призму «вызовов» и «угроз» ведет к автаркии и изоляционизму, к тому, что призрак ксенофобии обрастает плотью и кровью.
Вряд ли можно утверждать, что социальные отношения в современной России могут быть охарактеризованы как отношения толерантности, гражданского согласия, с присущей им демократической консенсусной политической культурой. В таких условиях было бы наивно полагать, что сфера межэтнических отношений может быть оазисом толерантности. Однако придется преодолеть весьма распространенную среди просвещенной общественности иронию по поводу понятия и принципов толерантности, инициированных и принятых цивилизованным сообществом [2, с. 76-80], так как «именно толерантность занимает центральное место в «оси координат» XXI в., являясь важнейшей этической и правовой доктриной современности. Толерантности способствуют знания, открытость, общение, свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность заметает культуру войны культурой мира. Это не уступка, снисхождение или потворство, это привилегия сильных и умных людей, не сомневающихся в своих способностях продвигаться на пути к истине через диалог, через разнообразие мнений и позиций» [8, с. 15].
Можно выделить еще целый ряд довольно острых моментов. Однако и уже выше изложенного достаточно для того, чтобы понять всю серьезность и необходимость выработки современной эффективной концепции, подчеркнем, не «решения национального вопроса», а управления межэтническими отношениями. Учитывая особенности российской политической культуры, среди прочих черт содержащей в себе подданническое отношение к любому центру реальной власти, патерналистские ожидания по отношению к власти, следует начать именно с власти. Должно хватить властной воли по капле выдавить из себя националиста и ксенофоба. Однако с учетом того, что сценарии, прописываемые и западными аналитиками, и российскими включенными наблюдателями до 2015 г. имеют шанс «пятьдесят на пятьдесят»: либо укрепление российской государственности, либо
распад. При этом решающая роль будет принадлежать Федеральному центру, а этнический фактор останется лишь фактором, который может быть использован «рго» или «contra».
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Абдулатипое Р.Г. Русский потенциал выхода России из кризисного состояния // Проблемы этнокультурного развития русского народа: Материалы Все-рос. науч.-практ. конф. Оренбург: Изд. центр ОГАУ, 2004. С. 12-21.
2. Декларация принципов толерантности (утверждена резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 г.) // Власть и культура толерантности в Свердловской области. Колл, монография. Екатеринбург, 2005. С. 76-80.
3. Дьяченко Л.Н. Особенности государственного управления национальной политикой в Российской Федерации // Государственная национальная политика: проблемы и перспективы. Екатеринбург, 2005. С. 31-41.
4. Зорин В.Ю. Национальная политика в России: история, проблемы, перспектива. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2002. 287 с.
5. Концепция национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Президентом Российской Федерации от 17 декабря 1997 г. № 1300 (в ред. Указа Президента РФ от 10 января 2000 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 2. Ст. 170.
6. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 1 марта 2003 г. № 256-р «О Концепции регулирования миграционных процессов в Российской Федерации // Собрание Законодательства Российской Федерации, 2003. № 10. Ст. 923.
7. Население России 1999. Седьмой ежегодный демографический доклад / Под ред. А.Г. Вишневского. М.: Книжный дом «Университет», 2000. 176 с.
8. Россель Э.Э. Государственная национальная политика: региональный аспект //Государственная национальная политика: проблемы и перспективы. Екатеринбург, 2005. С. 11-21.
9. Трофимов Е.Н. Актуальные проблемы национальной политики в Российской Федерации // Государственная национальная политика: проблемы и перспективы. Екатеринбург, 2005. С. 21-30.
10. Четко С.В. Стратегия и практика этнополитики в Российской Федерации // Государственная национальная политика в XX-XXI веках: региональный аспект. Материалы Всерос. науч.-практ. конф. Пермь, 2003. С. 21-26.
RESUME
Marianna Alfredovna Fadeicheva, Doctor of political science, associate professor, principal researcher, Institute of Philosophy and Law, Ural Branch of Russian Academy of Sciences. Ekaterinburg, (343) 257-03-43, fm366@uralmail.com Paradigms of Ethnic Strategy in Neo-post-Soviet Russia
The article analyzes new tendencies in ethno-national sphere. The author describes the features of the management of ethnic inter-relationship, argues for new concept of governmental ethnic policy and pays special attention to migration as an essential part of such policy.
Ethnos, nation, ethnic policy, migration policy, ethno-nationalism, xenophobia.
Материал поступил в редколлегию 31.02.2008 г.
