CC BY
48
жен ожить великий дух его далёкого предка князя Владимира.
Просветительская мечта Хераскова о рождении в России такого правителя, который «неверия разгонит в царстве тьму» [4, с. 293] и возродит Русь к высокой нравственной жизни, приобрела своеобразное воплощение в свободном авторском изложении древнего сюжета о Крещении Руси. Русское дворянство, живя в «развратный век» Екатерины II, имя которой Херасков, кстати, даже не упоминает в конце поэмы третьего издания (1797 год), мечтало о новом Крещении Руси, и поэт оформил эти мечтания в историко-эпической поэме. Масонские идеи, своей нравственной составляющей совмещённые с концептами русского православия, были использованы Херасковым в просветительских целях.
Примечания
1. Вернадский, Г. В. Русское масонство в царствование Екатерины II [Текст] / Г.В. Вернадский. - Пг., 1917. - С. 88-107.
2. Западов, А. В. Введение [Текст] / А.В. Западов // Херасков М. М. Избранные произведения. - Л., 1961.
3. Розанов, И. Н. М.М. Херасков [Текст] / И.Н. Розанов // Масонство в его прошлом и настоящем. - М., 1915. - Т. II. - С. 160-211.
4. Херасков, М. М. Избранные произведения [Текст] / М.М. Херасков. - Л., 1961; Вернадский, Г. В. Русское масонство в царствование Екатерины II [Текст] / Г.В. Вернадский. - Пг., 1917. - С. 88-107.
С.И. Потапов
ПАРАДИГМА МЕТАТЕКСТА «СВЕТЕ ТИХИЙ» В ХОРОВОЙ И ИНСТРУМЕНТАЛЬНОЙ МУЗЫКЕ ЭДИСОНА ДЕНИСОВА
Эдисон Васильевич Денисов (1929-1996), один из ярких представителей советского музыкального авангарда, ныне бесспорно стал классиком отечественной музыки второй половины ХХ века. Его музыка нашла свою дорогу к сердцам слушателей не только в нашей стране, но и за рубежом, поставив её автора в один ряд с ярчайшими фигурами современного искусства - такими, как Альфред Шнитке и София Губайдулина.
В творческом наследии композитора присутствует широкая палитра жанров, среди них: фортепианные и хоровые миниатюры, оперы («Иван-солдат», «Пена дней», «Четыре девушки», реконструкция оперы К.Дебюсси «Родриго и Химена», завершение религиозной драмы Ф.Шуберта «Лазарь, или Торжество Воскресения»), балет «Исповедь», оратория «История жизни и смерти Господа нашего Иисуса Христа», крупная вокально-хоровая кантата «Morgentraum», три симфонии для большого оркестра, множество концертов, оркестровых пьес, вокальных и хоровых произведений.
Денисов всегда называл себя «русским композитором» и был патриотом своей Родины, несмотря на то, что использовал в собственном языке практически все достижения западного музыкального авангарда 60-х - 70-х годов ХХ века. Пережив страшную автокатастрофу (1994) и практически живя последние два года жизни в стенах парижского госпиталя Бежен (Begin), композитор не оставил своей работы в Московской консерватории, где вёл класс сочинения, приезжая и осуществляя преподавательскую деятельность в перерывах между курсами лечения.
Немаловажен вклад Эдисона Васильевича в расширение ареала средств композиторской техники отечественной музыки. Будучи представителем советского авангарда, он старался расширить лингвистические рамки «закостенелого» академизма, царившего в постсталинскую эпоху, за счёт привлечения новейших техник зарубежных мастеров. Другими словами, как в своё время Глинка, мечтавший объединить «узами законного брака» западноевропейскую форму с исконно русским наполнением содержания, так и Денисов в своём творчестве продемонстрировал симбиотическое слияние западного мотета с русской духовной музыкой.
Многие издания постоянно цитируют высказывание мастера о том, что он всегда хотел писать вокальную (в том числе хоровую) музыку, а писал чаще всего инструменталь-
Вестник МГУКИ. 2 - 2008
ную, руководствуясь теми заказами, которые к нему поступали. Однако следует заметить - вокальный и хоровой жанры в творчестве композитора занимают отнюдь не последнее место. Его вокальные циклы «Твой облик милый» на стихи А. Пушкина и «На снежном костре» на стихи А.Блока навсегда вошли в сокровищницу вокальной музыки конца ХХ века. Кроме того, Денисов обращался к поэзии многих отечественных авторов, как-то: Баратынский, Фет, Тютчев, Хлебников, Пастернак, Введенский, Мандельштам, Хармс, Владимир Соловьёв, Бунин и др. Из сочинений на западные тексты можно выделить «Солнце инков» на стихи Габриэллы Мистраль, «Пять историй о господине Койне-ре» на стихи Бертольда Брехта, «Жизнь в красном цвете» на стихи Бориса Виана, «Осеннюю песню» на стихи Шарля Бодлера. Есть у Денисова и «Плачи», кантата на исконно русские фольклорные тексты.
Среди хоровых произведений (понятие «хоровой» используется здесь в более широком смысле, нежели только хор a cappella) тоже наблюдается достаточно широкий разброс. Это: евангельские тексты на русском, французском и латинском языках («История Господа», «Три отрывка из Нового Завета», Реквием, опера «Пена дней»), а также творчество полиязычного немецкого поэта Франциско Танцера (Реквием), фольклорные французские тексты («Пена дней») и песни Бориса Виана, тексты из православного обихода Литургии и Всенощной («История Господа», «Преступление и наказание»), творчество французского поэта-альпиниста Ива Бержере («Легенды подземных вод») и древнегреческого автора трагедий Еврипида в переводе Иосифа Бродского («Медея»). Однако во всей музыке композитора, вокальной ли, инструментальной ли, всегда присутствуют моменты стойкой парадигмы понятия «свет». Метаморфозы этого явления мы сейчас попытаемся проследить.
Композитор не раз отмечал: «О слове "свет" в моей музыке можно написать большую и серьёзную работу» [1, с. 98]. Его высказывания: «Настоящий художник должен нести Свет людям. Люди в этом очень нуждаются, хотя чаще всего и не знают этого» и «Тот, кто несёт Свет людям, берёт на себя часть мук Христа» [1, 63], свидетельствуют о том, что понятие «свет» для Денисова не равносильно эффекту включенной лампы накаливания, а несёт в себе более серьёзное духовно-семантическое наполнение. Этому же посвящено другое его высказывание, соприкасающееся с предыдущим: «Главное в духовной музыке, по-моему, - нести свет людям (Lux aeterna или - в православных песнопениях -"Свете тихий" - свет истины, свет вечности)» [2, с. 224]. И на этот раз речь идёт уже именно о духовной музыке: парадигма «света» в творчестве композитора является не утилитарной, а духовной составляющей всех сфер и жанров его музыки.
Идея света - стремления к идеалу, возвышенной красоте - стала ведущей для Денисова ещё с 1970-х годов и сопутствовала его опусам до конца жизни, хотя обращение к идее духовности и света в современной ему обстановке эстетизации распада, разложения, андеграунда было в какой-то мере движением «против течения». Воплощение в искусстве положительного идеала, поиски духовных устоев среди бездуховности относят музыку Денисова к традиционной художественной концепции, в особенности - к её русской традиции. Многие воспринимают его произведения как музыку света. Она (идея света) - важнейшая в его эстетической концепции, достаточно заметить, что слово «свет»
- наиболее употребимо в лексиконе композитора. Неоднократно появляется оно среди заголовков его сочинений: «Свет и тени» на стихи Вл. Соловьёва (1982), «Пейзаж в лунном свете» для кларнета и фортепиано (1985), «Свете тихий» (1988). Понятие это присутствует и в названиях последних опусов: пьесы для баяна «От сумрака к свету» (1995), воплощающей основную концепционную идею его эстетики, а также пьесы «Перед закатом» для альтовой флейты и вибрафона (1996).
Не случайно, что и древнерусское культовое песнопение «Свете тихий» оказалось в центре внимания композитора на протяжении почти целой четверти века (1964-1988), он четырежды использовал его в своих произведениях. Первый раз (1964) - в виде ритмического рисунка текста, но без слов (кантата «Солнце инков», Постлюдия VI части); второй раз (1977) - в качестве текстовой основы для женского хора с колоколами из музыки к спектаклю Театра на Таганке «Преступление и наказание» (фоническая составляющая краски, связанной с лейт-образом Сонечки Мармеладовой); третий раз (1986)
- в мелодическом виде и вновь в финале на этот раз Концерта для гобоя; четвёртый раз (1988) - как текстовую основу для развёрнутого хорового песнопения «Свете тихий», написанного в год тысячелетия Крещения Руси для академического мужского хора Эстонской ССР, которым руководил прославленный дирижёр Густав Эрнесакс.
«Песнопение знаменного распева "Свете тихий", цитируемое в конце Гобойного кон-
церта (так же, как темы Шуберта в Скрипичном и Альтовом концертах), становится символом света, вечной красоты и духовности. Будучи глубоко спрятана в хорале струнных, молитва как бы зашифрована в тексте. На первом же плане здесь впервые в Концерте вступает удивительной красоты соло английского рожка» [3, с. 359]. Введение знаменной цитаты - символа света - проходит через весь цикл, подготавливая её. Об этом свидетельствует целый драматургический пласт Концерта - сквозная линия развития хорала на протяжении всего произведения.
Дважды композитор пользуется конкретным архетипом для написания хоровых произведений. В первый раз («Преступление и наказание») он привлекает интонационно-фактурную основу древнерусского гимна XVII века (см.: Н.Д. Успенский «Образцы древнерусского певческого искусства», №104).
Здесь Денисов моделирует русское троестрочие, прибавляя к нему верхний голос колоколов (4-й), с одной стороны, как будто бы нарушая стилистическую парадигму прошлых веков, с другой - продолжая, развивая её в духе гетерофонии и подголосочной полифонии, искони являющихся типично русскими фактурными приёмами.
Несколько слов об отношении композитора к тексту. На первый взгляд, он допускает некое святотатство, не по-церковнославянски трактуя священное слово, запечатлён-ное в памяти каждого православного христианина, и позволяя добавлением строчки из удалой народной песни присутствовать в нём аллюзии мещанской культуры («свете тихий, свете ясный...» - аналогия - «светит месяц, светит ясный...»). Однако сама манера развёртывания музыкального материала противоречит легкомысленному отношению к данному хору, кроме того, автор в своих интервью и выступлениях называет это не духовной музыкой, а краской лейт-образа. Следует вспомнить, что Достоевский наделяет Сонечку Мармеладову биполярными качествами: с одной стороны, она - падшая женщина, проститутка; с другой - чистая, светлая душа, стремящаяся к Богу. И эта двойственность была не только прочувствована Денисовым, но и воплощена в музыке хора, синтезирующей в себе элементы духовной православной культуры и утилитарно-бытовой «привкус». Только первое настолько превалирует над вторым, что оно (второе) как бы растворяется, теряется в нём, подобно жертвенному искуплению грешника, становящегося святым. Кстати, именно такая трактовка образа героини и присутствует у Достоевского.
Во второй раз Денисов берёт только священный текст песнопения православной Вечерни, сочинив к нему собственную музыку. Однако и эта музыка стилистически очень напоминает письмо дониконовского периода Русской церкви - гетерофонное троестро-чие. Денисов, не останавливаясь на тождестве стилей, следует дальше - он привносит элементы западноевропейского мотета в виде разного рода имитаций (в прямом движении, инверсии, ретроверсии) и доводит число голосов до девяти, чем способствует фактурному разрастанию и расширению диапазона до трёх с половиной октав ф -а3). В результате - выстраивается новый тип музыкальной композиции, где тематический материал (в большей степени диатонический) развивается по синтетическим, имманентно присущим ему принципам, сочетающим в себе как западноевропейский мотет, так и древнерусское многоголосие. Кроме того, Денисов использует здесь приём ротаций тематического материала, а это -уже признак наличия элементов додекафонной техники. Так мастер сочетает в одном своём сочинении не только различные музыкальные школы древности, но и перекидывает арку от культуры эпохи Возрождения к музыкальной культуре нашего времени.
Говоря о метаморфозах, происходящих с архетипом «Свете тихий» в творчестве Э.Денисова, можно определить данное явление как парадигму метатекста в его различных проявлениях, детерминированных отдельным конкретным случаем.
Примечания
1. Неизвестный Денисов: Из записных книжек (1980/81 - 1986, 1995) [Текст] / сост. В.С. Ценова. - М., 1997.
2. Традиционные жанры русской духовной музыки и современность [Текст]: [сборник статей, исследований, интервью] / ред.-сост. Ю.И. Паисов. - М., 1999.
3. СВЕТ. ДОБРО. ВЕЧНОСТЬ [Памяти Эдисона Денисова. Статьи. Воспоминания. Материалы] [Текст] / ред.-сост. В.С. Ценова, Е. Бараш // Концерты Эдисона Денисова. - М., 1999.
