CC BY
21УДК 8
ПАМЯТНИКИ, ВЫТКАННЫЕ ИЗ ТКАНИ НАХСКИХ МИФОВ: МАВЗОЛЕЙ БЕКСУЛТАНА. ЧАСТЬ I
Э. Смит
alice.in.russia@gmail.com
Чеченский государственный педагогический университет, г. Грозный, Россия
Аннотация. Мавзолей Бексултана, известный также как Борга каш, окутан мифами, так как он не похож на другие памятники региона. Более того, никто не знает, кто на самом деле был похорон в нём. Систематическое изучение письменных материалов 1748-1901 гг. показало, что ингуши, благодаря их устной традиции, выткали многочисленные мифологические нитки вокруг памятника, использовав несколько слоев ткани истории, и в результате превратили памятник в народную «собственность», утверждая, что в мавзолее были похоронены нарт ортсхойцы, герои самого древнего эпоса нахов. Огромное количество материалов на эту тему вынуждает нас ограничить нашу работу первыми 150 годами; еще одна статья будет основана на более современных материалах. Цель данной статьи - показать, как два мировоззрения, русская традиционная наука и нахская устная традиция, столкнулись, и как со временем последняя стала более влиятельной, превратив Борга каш в «фабрику мифов».
Ключевые слова: нахская устная традиция, нарт ортсхойский эпос, народная «собственность», Борга каш, памятники старины, мифология.
Для цитирования: Смит Э. Памятники, вытканные из ткани нахских мифов: мавзолей Бексултана. Часть I. Российские исследования. 2021;2(1): 37-56.
Памяти Овхад (Ша1рани) АлихаджиевичаДжамбекова
Нахская языковая группа, по утверждению Гурама Гумбы1, подразделяется на три подгруппы: чеченцы, ингуши и бацбийцы. Этноним чеченцы появился в российских научных изданиях в начале XVIII в. от названия аула Большой Чечень. Этноним ингуши ведет свое начало от села Ангушт (нынешнее Тарское село в Северной Осетии). Бацбийцы менее известны науке, потому что несколько веков назад они приняли христианство и присоединились к Грузии. У всех трех этнонимов свои самоназвания: «нохчий», «г1алг1ай» и «цова/ц1ова тушины», об этимологии этих этнонимов до сих пор идут научные споры.
На нахской земле остались многочисленные сакральные места, связанные с нарт ортсхойским эпосом, их стоит искать на плоскости и в горной местности. Горы, курганы и камни никуда не делись, и все еще свидетельствуют о древнем прошлом и общей народной памяти. Следы этих природных памятников и древних строений остаются в преданиях нахов, объясняя их ценность и значение. Изучая цикл предводителя нарт орстхойцев, Сеска Солсы (осет. Сослан, кабард. осруко, абхаз. Сасрыка), на территории аккин-цев, а также цикл Наура (чеч. Новр) в с. Ялхой Мохк, легко найти источники древних верований чеченцев. Такие источники есть и на ингушской земле.
Интересным местом для паломничества является Мавзолей Бексултана (Борогана) в селении Плиеве, не далеко от г. Назрани в Ингушетии. «Один из старейших зийаратов Ингушетии - мавзолей Борга каш (досл. с ингуш. яз. «могила Борг1а»). Борг1а каш - один из самых ранних среди сохранившихся мусульманских памятников»2.
1 Гумба Г. Дж. Нахи: Вопросы этнокультурной истории (I тысячелетие до н. э.). Москва: Абгосиздат, 2018. С. 16.
2 Албогачиева М.С.-Г. Места паломничества в Ингушетии / / Кунсткамера. Санкт-Петербург. 2 (4) 2019. С. 233.
История этой «могилы» и некоторых других памятников выткана из ткани мифов местных народов. У нахов письменность возникла поздно. «Предания старины» столетиями передавались изустно. Все зависело от воображения сказателя. Изучая памятник Борга каш, стало понятно, что существует столько версий о происхождении памятника, сколько сказателей, которые каждый по-своему объясняет его значение. Самый надежный путь - изучать непосредственно сам памятник и письменные материалы, доступные исследователям. Так как этот памятник в течение столетий подвергался разграблению, мы старались восстановить его историю, изучая самые ранние доказательства. В этой статье мы рассматриваем работы некоторых исследователей до 1901 года, а во второй части планируем продолжить исследование памятника до сегодняшнего дня.
Русские исследователи первый раз «открыли» Борга каш в 1748, когда поручик Бибирюлев доносил кизлярскому коменданту князю Оболенскому, что сопровождавший его кабардинец Казы показал ему «будто как ковчег каменный, а в нем внутрь земли каменный же погреб или выход круглый и своды каменные; а шириною и длинною равной по видимому сажени (1 сажень = 2,16 м) в две с половиною. А в нем несколько гробов деревянных стоят, гроб на гробе, и из оных и в верхних гробах помянутые телеса смотрел, которые положены в атласных и камчатных парчах. У иных голов, а у других по одной руке не имеется, а иные телеса невредимы ничем, кроме того, как с чем положено; а одежда вся цела... Сколько числом гробов, не знаю, только сказывают с двадцать есть»3. Касаясь останков в мавзолее Казы объяснил Биби-рюлеву «якобы, по имеющейся над ними надписи, представились
3 Юдин П.Л. К истории кабардинского народа / / Терские ведомости, № 242. Владикавказ, 1912. С. 26.
от сего жития триста сорок шесть лет, а роду подлинно Брагунские князья»4.
Далее Бабирюлев отмечает, что первоначальная надпись на склепе будто бы повреждена и заменена новой. «А над дверьми оного ковчега, где телеса лежат, знать, что древняя была незнаемо с какого диалекта вырезана на камне надпись; точию оная теми кабардинцами соскоблена нечаянно вырезана по тому ж месту, по нынешнему диалекту, и напусчена чернилами, которую с нуждою и сами разбирают, для чего и брал с собою их муллу, точию оной больше того не разобрал, как вышеупомянутого, якобы брагунские князья и представились назад токмо 346 лет»5.
В 1960 г. Леонид Лавров со своей командой исследователей сами посещали памятник и «сняли эстампы с надписей»6. В результате дата над входом мавзолея установлена как 808 [год хиджры], т. е. 29 июня 1405 по 17 июня 1406 г. н. э. 7
Только через двадцать пять лет, в 1773 году, Иоганн Антон Гильденштедт, участник первой и второй Астраханских экспедиций Петербургской Академии наук, посещал памятник Борга каш. Ему тогда было всего лишь 23 года. Молодость может объяснить некоторые явные ошибки в его описании памятника. «В нескольких верстах от северной стороны ручья Назрань, ...находится на значительном и свободном холме погребение. Строение шестиугольное (нем. sechseckiges)8» Однако по утверждению И. П. Щеблыкина это строение - прямоугольное (4,13 м X 5,56 м9). «Каждая сторона шириною в сажень [Бибирюлев сказал «две с половиною», т.е. 5,33 м.
4 Там же. С. 26.
5 Там же.
6 Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа: на арабском, персидском и турецком языках. Часть I. Москва: Наука, 1966. 130.
7 Лавров Л. И. Новые материалы по арабской эпиграфике на Северном Кавказе // Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. XXI. Москва, 1963. С. 285-287.
8 Гильденштедт И. А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. (перевод с немецкого языка Т. К. Ша-франовской). Санкт-Петербург: Петербургское востоковедение, 2002. С. 270.
9 Щеблыкин И. П. Путеводитель по ингушской автономной области. Владикавказ: Ингушский институт краеведения, 1929. С. 70-73.
Для сравнения с действительностью существуют эскизы Щеблыки-на (приложение А)10- Смит]; «.крыша сводчатая. На южной стороне есть вход шириной около трех футов (фут = 30,5 см), но не полностью в человеческий рост; по сторонам входа выступают стены шириной более чем в один фут, чтобы не попадал свет внутрь. Внутренний диаметр этого строения приблизительно в две сажени. Под ровным полом находится подземный свод размером с верхнее строение и около 7 футов глубиною. К этому подвалу ведет находящееся в центре пола круглое отверстие, около 3 футов в ширину, края которого наклонно сходят внутрь, вероятно для того, чтобы вместить сделанный по этому отверстию для прикрытия камень, которого, однако, сейчас не было. Строение возведено из плитняка с очень прочной известью и построено правильно по угломеру. Над входом были высечены в камне литеры в три строчки. Шрифт арабский, и надпись гласит в переводе приблизительно так: „Обиталище Малахарии Санаби Имарет; сегодня ты, завтра мы"; писец этого был Али Султан»11. Лавров расшифровал надпись только в 1960 году, и у него совершенно другой перевод:
12
В этом склепе И.А. Гильденштедт нашел шесть покойников, лежащих один возле другого, и казалось, что среди них есть еще столько же. Тела лежали в гробах, состоящих из пяти гладких дубо-
10 Там же. С. 28.
11 Гильденштедт. Указ. соч. С. 270.
12 Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа: на арабском, персидском и турецком языках. Часть I. Москва: Наука, 1966. С. 130.
вых досок, а именно - одна доска внизу, две перпендикулярно по сторонам и две сверху, расположенные наклонно друг против друга, оба конца смыкали пятиугольные дощечки. Тела лежали на спине, головами обращенные на восток, почти все они были не тронуты временем; некоторые были целыми, у других были «вырваны» ноги и руки из суставов. Они все были завернуты в саваны, настоящий покрой которых невозможно было определить. Но все же можно было ясно увидеть, что одеяние начиналось от головы или не закрывало голову и свободно свисало на ноги. Некоторые одеяния были изготовлены из хлопчатобумажной белой ткани, ткань в некоторых случаях была тонкой, другие были изготовлены из шелковых тканей, из них одно одеяние было полностью желтым и другое, красное, было украшено пестрыми и золотыми цветами. Часть тел принадлежала мужскому полу, часть - женскому. Рядом с этими телами лежал также высохший, но не истлевший заяц, шерсти на этом животном не было, так же, как и волос у людей13. Иоганн использует немецкую логику, чтобы объяснить это явление: «Вероятно, это животное скрылось в этом склепе, убегая от преследований охотников или хищников; здесь оно сдохло от голода»14.
Местные жители, наоборот, видели в этом, что-то сказочное и волшебное: «Мне рассказали еще до того, как я попал в этот склеп, чтобы придать всему делу весьма диковинную окраску, что внутри находятся высохшие в естественных позах заяц, охотник и борзая»15. Зайца он нашел, охотника тоже со всем охотничьим обществом, но борзую он не заметил. «Я сомневаюсь также, что она когда-то была внутри вместе с зайцем, потому что она, вероятно, его съела бы прежде, чем он погиб бы от голода. Суеверие, может быть, очень склонно к тому, чтобы провозгласить эту нетленную семью
13 Гильденштедт. Указ. соч. С. 270.
14 Там же. С. 271.
15 Там же.
святой, если бы не было смешно принять и зайца в число святых, который с данной семьей имеет равное право на это. Из присущего народам здешней местности сухопарого телосложения, возвышенной местности, сухости кремнеземной почвы и жаркого воздуха, наблюдаемого в этом климате, естествоиспытатель извлечет достаточно причин, которые объяснят, что препятствует гниению этих тел и способствует их сохранению без чудес»16.
Нет никакого предания о том времени, когда был выстроен этот склеп, также и о лежащем в нем народе. Гильденштейн не считал их мусульманами, так как они не хоронит в гробах, а кладут на лежащую наклонно доску, их заворачивают только в белые ткани и ни во что другое; их погребальным одеянием является полностью зашитый мешок, который крепко завязывается в головах и под подошвами ног. Все это выглядит у данных покойников совершенно по-другому. Таким образом, кажется, что они были христианами. Надписи между тем полуарабские; следовательно, Гильденштедт считал, что это фамильное погребение князя Али Султана, который ко времени царя Ивана Васильевича в XVI веке завоевал Кабарду и большей частью обратился к греческой церкви, вместе с тем, он мог стать христианином»17.
С этого описания станет явно, как формируются мифы и как люди делают выводы из того, что наблюдали.
После Гильденштедта немецкий подполковник Леонтий Леонтьевич Штедер в 1781 году совершил экспедицию по Кавказу, преодолев путь от Моздока через земли кабардинцев, чеченцев, ингушей, карабулаков и осетин, в Грузию, с целью составить военно-топографическую карту, описать население гор и степей и провести геологическую разведку. Он называет памятник «Брагунка Речана (Брагунка кечана) или захоронение нетленных тел» и правильно
16 Там же.
17 Там же.
описывает структуру как «четырехугольное продолговатое сооружение из гладкого тесового камня»18. Судя по обрамленной подобным камнем, крыше, которая имеет несколько косых отверстий для света, Штедер считает, что сооружение похоже на запущенные в степи вдоль линии калмыцкие молельни19.
Устные предания, которые приписывались этому захоронению, напоминают легенды. Внутри, в четырех углах, горели лампы, вследствие чего были еще видны следы копоти от дыма, который тянулся к отверстиям. Кроме усопших одетых в полуистлевшие толстые и богатые шелковые ткани, Штедер также нашел «в позе стоя и в беге борзую собаку и заяца»20. Как и Гильденштейн, он тоже не поверил мифу, что «преследуемый заяц хотел заскочить в отверстие склепа, а борзая последовала его и оба, таким образом, как и все другие тела, сохранились благодаря природе преисподней, кажется тем более невероятным, поскольку голодная собака вряд ли могла оставить зайца в целости, не говоря уже об одном ухе»21.
Еще почти тридцать лет проходит перед тем, когда Юлиус фон Клапрот в начале XIX в. (около 24 декабря 1808 г.) писал о Борга каше в своем «Описание поездок по Кавказу и Грузии»22. Его текст повторяет ошибку Гильденштедта (что мавзолей - шестиугольное сооружение) и почти дословно описывает памятник. Из этого следует вопрос: видел ли он памятник собственными глазами? Удивительно, что он отходит от описания Иоганна и точь-в-точь цитирует Леонтия Штедера только тогда, когда он говорит о сказочных персонажах (см. предыдущий абзац).
18 Штедер Л. Л. Дневник путешествия из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году. Владикавказ: СОИГСИ ВНЦ РАН, 2016. С. 15.
19 Там же. С. 15.
20 Там же. С. 15-16.
21 Там же. С. 15-16.
22 Фон Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 гг. по приказанию русского правительства Юлиусом Фон Клапротом, придворным советником его величества императора России, членом Академии Санкт-Петербурга и т. д.; Нальчик, 2008. С. 177.
Далее он также использует название Штедера для памятника: Багрунка Кечанах, или «Место погребения неразложившихся тел»23.
Семен Броневский пишет об этом памятнике в 1823 г., повторяя описание Гильденштедта, и также говорит, что это «надгробный памятник шестиугольного вида», но он добавляет, что свод «покрыт муравленою черепицею». По его свидетельству, усопшие уже не в гробах, а «открыто лежат на досках». Он также запоминает сказочных персонажей «возле сих тел лежит облезлый, но равномерно нетленный заяц, о коем горские народы баснословят, что когда-то охотник вскочил в сию гробницу вслед за собакою, гнавшеюся за зайцем, и в ту же минуту все окаменели. Собаки не видно, а только шесть тел и заяц»24.
Интересный поворот происходит, когда в 1868 г. Антон Антонович Шифнер в первый раз связывает Борга каш с нартами. В примечании к осетинской пословице № 78 Нартских людей все любят в «Осетинских текстах», А. Шифнер пишет: «На расстоянии двенадцати верст от крепости Назрань, вниз по Сунже, находится маленькое каменное строение, под которым, как говорят, скрываются костяки прославленных в преданиях нартов. Костякам этим приписывают двухтысячную древность; до появления русских в этом крае они были в большом почете у различных чеченских племен, и еще ныне, как говорят, ингуши покрывают их часто полотном»25.
Из этого видно, что исследователи начинают уже «слышать и понимать объяснения местного населения», и что устная традиция ингушей естественно ищет начало памятника в главном нарративе народа - нарт ортсхойском эпосе.
В 1871 г. Николай Федорович Дубровин тоже намекает на нар-товское происхождение Борга каша в своем очерке об «Чеченцах
23 Там же. С. 177.
24 Там же. С. 186.
25 Шифнер А.А. (изд.) Осетинские тексты, собранные Д. Чонкадзе и В. Цороевым. Приложение к XIV-му тому записок императорской академии наук. № 4. СПб., 1868. С. 20.
45
(Нахче)», когда он говорит о древней религии ингушей: «Ингуши почитали прежде нечто вроде человеческих скелетов. В двадцати верстах ниже крепости Назрани, по Сунже, выстроена каменная будочка, в которой находятся эти скелеты. Теперь верование в них почти совершенно оставлено, но ингуши и в настоящее время прикрывают их полотном, в знак того, что и до сих пор сохраняют некоторое уважение к их остовам. Предание утверждает, что скелеты эти принадлежат народу нарт, некогда жившему около Назрани, и что они оставались нетленными в течении 2000 лет, но, с приходом русских, стали портиться»26. Здесь мы столкнемся с стандартным приемом нарт ортсхойского эпоса - потеря благодати после появления нартов на нахской земле: «Кто не видел Сеска Солсу - да не увидит, кто однажды видел - пусть больше не увидит! Вместе с нарт орстхойцами он унес благодать земли. Страна обнищала, люди разошлись» 27. Нарты в нахском эпосе считаются пришлыми, только со временем они ассимилировались в нахском обществе. Русские также являются пришлыми, и с их появлением «благодать» тоже исчезла.
Год спустя, в 1872 г., чеченский исследователь Умалат Лаудаев мимоходом отмечает: «В горах назрановских есть примечательные памятники: языческие капища бога Цу, Бораган кеш, т. е. кладбище Боргана и др., которые, по исследовании, могли бы оказать пользу науке. Я не мог там быть»28.
Чем больше мы изучаем этот памятник, тем больше приходим к выводу, что его история уходит в далекое прошлое и находит подтверждение в древних верованиях, и здесь речь идет не о христианстве или исламе, а о изначальном языческом веровании. Гурам Гум-
26 Дубровин, Н. Ф. Чеченцы // История войны и владычества русских на Кавказе: Т. I: Очерк Кавказа и народов его населяющих. Кн. 1: Кавказ. Санкт-Петербург, 1871. С. 384.
27 Мальсагов, А. О. Нарт-ортсхойский эпос вайнахов. Грозный, 1970. С. 144.
28 Лаудаев У. Чеченское племя (с примечаниями) // Сборник сведений о кавказских горцах. VI. Тифлис, 1872. С. 43-44.
ба предполагает, что «имя осетинского божества Хуцау является производным от имени нахского божества Ц1а//Ц1у//Ц1ов, означающего бог огня (очага)»29, где ц1а (§а) означает огонь, и вероятно, восходит к пракавказскому языку, производным от него являются названия божеств: абхазского - анцъа (ан цъа), нахского и дагестанского - ц1а//циу и т. д.30
В 1878 г. П. И. Головинский посещает Борга каш, и видит, что памятник постепенно разрушается: «На понизовье не встречаются архитектурные памятники прошлого, исключая одного склепа, называемого Борган каш, или могила Боргана, и находящегося в Назрановском обществе, в 5 верстах от укрепл. Назрановского. Склеп этот замечателен по уважению туземцев к телам, в нём лежащим. В памятнике этом, снаружи совершенно обвалившемся, проделано небольшое квадратное отверстие, обращенное на восток и служащее для входа. Между этим отверстием и другим, ведущим в самый склеп, находится небольшое пустое пространство в виде преддверья. Над вторым отверстием; на камне вырезаны три надписи, по-арабски: „1) Имазис Солтания; 2) Бек Султан Худдадов и 3) „здесь прахи покойников, и нет между ними ни света, ни вла-ги"»31. Конечно, он тоже находит останки сказочных животных: «По бокам трупов разбросаны кости зайцев и скелет собаки»32. Памятник был местом языческих обрядов потому, что «во время засухи собираются толпами, ходят вокруг него и молятся о дожде»33.
Дальше он даёт нам первое письменное придание о памятнике Борга каш:
Когда то, за Кубанью, на берегу Черного моря, жил крымский татарин, Абдул Гирей, нажившей огромное состояние продажею
29 Гумба Г. Указ. соч. С. 118.
30 Алироев И. Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990. С. 147..
31 Головинский П. И. Заметки о Чечне и чеченцах / / Сборник сведений о Терской области. Владикавказ, 1878. С. 248-249.
32 Там же. С. 248.
33 Там же.
черкешенок. Сын его, Качкер, влюбился в одну наложницу, бедную черкешенку - красавицу Фатиму, и решил на ней жениться. Абдул Гирей со своим поверенным Девлетом хотел помешать намерению Качкера. Они похитили Фатиму и продали ее туркам. Но Качкер, силой отняв ее у турок, бежал с ней в Чечню и поселился в пещере, вырытой в кургане. Там он некоторое время жил с Фатимой в уединении. Собака Качкера ловила зайцев и кормила ими своих хозяев. Но недолго прожили таким образом Качкер с Фатимой, смерть прекратила их тяжкую жизнь.
Однажды, собака, возвратившись с охоты, не застала своих хозяев в живых. Она улеглась подле их трупов и окоченела.
Девлет, терзаемый укорами совести, отыскав впоследствии трупы Качкера и Фатимы, построил склеп над пещерою, где они лежали34.
Головинский дает свое объяснение: «В имени „Борган", должно полагать, кроется и разгадка происхождения этого памятника. По всему вероятию, во времена могущества Крыма, в этих местах жили борганы т. е. крымцы, и из них некто, судя по надписи, Бек Султан Худдадов построил этот склеп, в котором он и был впоследствии похоронен. Имазис Султания, быть может его жена, была также похоронена в этом же склепе, в котором впоследствии, вероятно, стали хоронить своих умерших и другие. Собака, зайцы и другие мелкие животные могли попасть туда случайно - через отверстие, и не могли уже выбраться.
Предположение о существовании близ памятника Борган каш поселения борганов или крымцев, подтверждается и чеченскими преданиями, которые говорят, что до прихода ингушей на нынешние места их жительства, там жили борганы, которых кабардинцы оттеснили потом к чеченским горам. Впоследствии борганы эти, с
34 Там же. С. 249.
частью чеченцев, переселились на Терек и основали аул Борганы, существующий и доселе, но называемый иначе: Брагуны»35.
В 1892 г. Г. А. Вертепов явно полагается на Дубровина, но он добавляет свою версию «к этим скелетам ингуши до сих пор сохраняют особое религиозное уважение, сходятся к ним на поклонение и прикрывают их зеленым сукном, приносимым из Мекки. Предание утверждает, что скелеты эти принадлежат народу нарт, некогда жившему около Назрани, и оставались нетленными в течение 200 лет, но с приходом русских стали портиться»36.
В 1900 г. И. Пантюхов сокращает вертеповское резюме Дубровина: «Недалеко от местечка Назрань есть весьма почитаемая башня, наполненная человеческими костями, принадлежащими нартам»37.
В 1901 г. Б. К. Далгат дает нам новую версию - легенду. Он называет ее «Могила Бексултана Борогана». Предание записано со слов жителей селения Плиево: Исупа Наурузова Амигова. Человек, знающий это предание, нашелся лишь после долгих поисков.
Еще не так давно, когда кабардинцы жили в окрестностях Назрани, была девица из фамилии князей Ахловых. Предки ее жили на правом берегу реки Сунжи. Местность это называется «Гязей Ка-ув» (что означает усадьба Казия). Недалеко от названной усадьбы находится большой курган «Йи1ий боарз» (инг. Девичий курган), насыпанный по преданию этой самой княжной Ахловой. Немного дальше от кургана к северу в балке есть родник, называемый «Сув хьаст» (родник княгини, где княгиня является матерью названной княжны); над этим родником находится камень, а на камне есть
35 Там же. С. 249.
36 Вертепов Г. Ингуши // Туземцы Северного Кавказа: Историко-статистический очерк. Владикавказ, Вып. I: Осетины, ингуши, кабардинцы. 1892. С. 118.
37 Пантюхов И. И. Ингуши: Этнографический-антропологический очерк // Сказания об ингушах. Грозный: Чечено-Ингушский государственный университет, 1991. С. 58.
49
чашкообразная выбоина, куда, говорят, княгиня клала мыло во время стирки белья.
Бексултан Бороган жил в том месте, где теперь находится сел. Яндырское. Он был влюблен в княжну Ахлову, да и княжна была неравнодушна к нему. Бексултан постоянно спал, стреножив лошадь, подложив седло под голову и подостлав под себя бурку, на том самом месте, где теперь выстроена могила Борга каш; на этом месте он пас свой скот и наблюдал за тем, чтобы как нибудь не напала шайка абреков и не угнала его скот. Княжна выходила часто на курган «Йи1ий боарз» и смотрела на Бексултана, а Бексултан на нее; и так они любовались друг другом.
Недалеко от станицы Карабулакской находится курган «1аьсан 1уна боарз» (т. е. курган пастуха телят), где однофамилец Бексултана пас телят (имя его было Пастух Телят). Однажды с той стороны, где жили уздени Жогишевы, вышла шайка чеченских наездников и направилась к Бексултану с целью угнать его скот и лошадей. Но Бексултан не потерял присутствия духа и начал стрелять из ружья по врагам; брат его, «Пастух Телят», тоже стал стрелять во врагов; оба они дрались со своими противниками, победили их и погнались за ними с обнаженными шашками в руках. Когда они истребили всех, за исключением одного человека. Бексултан погнался за этим человеком. Этот последний сказал ему: «Не гонись за мной: если получишь рану от пули моего ружья, то ты непременно умрешь, потому что ружье мое из ружей Пяси лача».
Но Бексултан, сказав: «Пока не перебью всех, не вернусь, домой», не переставал преследовать его. Тогда чеченец выстрелил из ружья и убил Бексултана. Княжна же на том самом месте (около сел. Яндырского), где спал Бексултан, выстроила существующий и поныне мавзолей «Борга каш», для чего она из Тифлиса на мулах возила камни. Когда часовня была готова и тело Бексултана пере-
несено в нее, княжна поставила ручку кинжала на грудь Бексултана, а сама бросилась на острый конец, и таким образом покончила с собою: тело ее было положено рядом с телом Бексултана.
Таково предание стариков о «Борха каш»38.
В течение 153 лет исследования памятника, с 1748 по 1901 гг., появилось больше вопросов, чем ответов. С 1901 г. до сегодняшнего дня было опубликовано бесчисленное множество работ об этом загадочном месте, но это тема другого исследования (сведения об этом должны быть отложены для другой статьи).
Подводя итоги, отметим, с самого момента «открытия» памятника появились два разных объяснения: русско-европейское, т. е. логичное, и местное, т. е. мифическое. Со временем голос местного населения стал звучать все громче и громче, и стало понятно, что ингуши попросту присвоили памятник себе, сделав из него могилу нар-тов. Изначальная датировка (начало XV века), направляет исследователя в сторону крымских племен борганы. «В конце XV в. борганы были оттеснены к устью реки Сунжи до села Брагуны прибывшим с запада кабардинским народом. Позже, в XVI-XVII вв., начавшие спускаться с гор на плоскость чечено-ингушские племена отодвинули кабардинцев на запад»39. Поэтому борганский мавзолей является сооружением, совершенно чуждым культуре Ингушетии.
В преданиях все слои этого исторического процесса отражаются по-разному. Оказывается, народ выткал свои мифы из ткани истории, и этот процесс продолжается до сих пор.
38 Далгат, Б. К. Страничка из северокавказского богатырского эпоса / / Этнографическое обозрение. № 1, год 13-й, кн. XLVIII. М., 1901. С. 52-54.
39 Базоркин, М. М. (сост.) Памятники средневековья в горной Чечено-Ингушетии. Грозный: Чечено-ингушское книжное изд. 1964. С. 47.
Приложение
Вертикальный и горизонтальный разрез мавзолея Борга-каш
Литература
1. Албогачиева М. С. Места паломничества в Ингушетии // Кунсткамера. Санкт-Петербург, 2 (4) 2019. С. 230-241.
2. Алироев И. Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный, 1990. 346 с.
3. Базоркин М. М. (сост.) Памятники средневековья в горной Чечено-Ингушетии. Грозный: Чечено-ингушское книжное изд. 1964. 50 с
4. Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Часть II. Москва: Типография С. Селинановского, 1823. 485 с.
5. Вертепов Г. Ингуши / / Туземцы Северного Кавказа: Историко-статистический очерк. Владикавказ, Вып. I: Осетины, ингуши, кабардинцы. 1892. С. 71-138.
6. Далгат Б. К. Страничка из северокавказского богатырского эпоса / / Этнографическое обозрение. № 1, год 13 й, кн. ХЬУШ. Москва, 1901. С. 35-85.
7. Дубровин Н. Ф. Чеченцы // История войны и владычества русских на Кавказе: Т. I: Очерк Кавказа и народов его населяющих. Кн. 1: Кавказ. Санкт-Петербург, 1871. С. 367-496.
8. Гильденштедт, И.А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. (перевод с немецкого языка Т.К. Шафрановской). СПб.: Петербургское востоковедение, 2002. 508 с.
9. Головинский П. И. Заметки о Чечне и чеченцах // Сборник сведений о Терской области. Владикавказ, 1878. С. 248-249.
10. Гумба Г. Дж. Нахи: Вопросы этнокультурной истории (I тысячелетие до н. э.). М.: Абгосиздат, 2018. 552 с.
11. Лавров Л. И. Новые материалы по арабской эпиграфике на Северном Кавказе // Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. XXI. Москва, 1963. С. 285-287.
12. Лавров Л. И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа: на арабском, персидском и турецком языках. Часть I. Москва.: Наука, 1966. 295 с.
13. Лаудаев У. Чеченское племя (с примечаниями) // Сборник сведений о кавказских горцах. VI. Тифлис, 1872. С. 1-62.
14. Мальсагов А. О. Нарт ортсхойский эпос вайнахов. Грозный, 1970. 179 с.
15. Пантюхов И. И. Ингуши: Этнографический антропологический очерк // Сказания об ингушах. Грозный: Чечено-Ингушский государственный университет, 1991. С. 56-71.
16. Фон Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 гг. по приказанию русского правительства Юлиусом Фон Клапротом, придворным советником его величества императора России, членом Академии Санкт Петербурга и т. д.; Нальчик, 2008. 221 с
17. Шифнер А. А. (изд.) Осетинские тексты, собранные Д. Чонкадзе и В. Цороевым. Приложение к XIV му тому записок императорской академии наук. № 4. Санкт-Петербург, 1868. 108 с
18. Штедер Л. Л. Дневник путешествия из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году. Владикавказ: СОИГСИ ВНЦ РАН, 2016. 238 с
19. Щеблыки И. П. Искусство ингушей в памятниках материальной культуры. Владикавказ: Ингушский институт краеведения, 1928. 30 с.
20. Щеблыкин И. П. Путеводитель по ингушской автономной области. Владикавказ: Ингушский институт краеведения, 1929. 98 с.
21. Юдин П. Л. К истории кабардинского народа // Терские ведомости, № 242. Владикавказ, 1912.
THE MAUSOLEUM OF BEKSULTAN - PART 1: NAKH MYTHS ARE THE STUFF THIS MONUMENT IS MADE OF
A. Smith
Chechen State University Grozny, Russia
Abstract. The mausoleum of Beksultan, better known as Borga Kash, is shrouded in mythology as it does not look like any monument in the region, nor does anyone really know who was buried in it. By systematically studying the written documentation from 1748 to 1901, it became clear that the Ingush, because of their rich oral tradition, wove numerous legendary tales around the monument incorporating various layers of history and making the monument inherently part of their own heritage by claiming that the nart ortskhoi, heroes of their most ancient saga, were buried there.
The vast amount of material available on the topic necessitated the article to be limited to the first 150 years of research and leaves room for another article based on more modern research. The aim of this article is to show how the two worldviews, that of Russian
research and Nakh oral tradition, collided and then over time, how the latter became more dominant and turned Borga Kash into a myth making factory.
Keywords: Nakh oral tradition, nart ortskhoi saga, cultural heritage, Borga Kash, monument, mythology.
For citation: Smith A. The Mausoleum Of Beksultan - Part 1: Nakh Myths Are The Stuff This Monument Is Made Of. Journal of Russian Studies. 2021;2(1):37-56. (In Russ.)
References
1. Albogachieva M. S. G. Mesta palomnichestva v Ingushetii / / Kunstkamer. Sankt-Peterburg. 2 (4) 2019. Pp. 230-241. (In Russ.)
2. Aliroev I. Yu. Yazyk, istoria I kultura vainakhov. Grozny, 1990. (In Russ.)
3. Bazorkin M. M. (sost.) Pamyatniki srednovekoVia v gornoi Checheno-Ingushetii. Grozny: Checheno ingushskoe izd. 1964. (In Russ.)
4. Bronevskii S. M. Noveishie geograficheckie i istoricheckie izvestia o Kavkaze. Chast II. Moscow: Tipografie S. Selinanski's, 1823. (In Russ.)
5. Dalgat B.K. Stranichka iz severokavkazkoe bogatyrskogo eposa // Etnografich-eskoe obozrenie. N. 1, god 13 i, kn. XLVIII. Moscow, 1901. Pp. 35-85. (In Russ.)
6. Dubrovin N. Th. Chechentsy / / Istoria voiny i vladychestva russkix na Kavkaze: T. I: Ocherk Kavkaza i narodov ego naseliayuschix. Kn. 1: Kavkaz. Sankt-Peterburg. 1871. Pp. 367-496. (In Russ.)
7. Guldenstadt J. A. Puteshestvie po Kavkazu v 1770-1773 gg. (perevod s ne-metskogo yazyka T. K. Shaframovskoi). Sankt-Peterburg. Peterburgskoe Vos-tokovedenie, 2002. (In Russ.)
8. Golovinski P. I. Zametki o Chechnie i chechentsax / / Sbornik svedenii o Terskoi oblasti. Vladikavkaz, 1878. Pp. 248-249. (In Russ.)
9. Gumba G. Dzh. Nakhi: Voprosy etnokulturnoi istorii (I tysyacheletie do n. e.). M.: Abgosizdat, 2018. (In Russ.)
10. Lavrov L. I. Epigraphical museums of the Northern Caucasus: in Arabic, Persian and Turkish languages. Part I. Moscow: Nauka, 1966. (In Russ.)
11. Lavrov L. I. Novye materialy po arabiskoi epigrafike na Severnom Kavkaze // Sbornik Museya antropologii i etnografii. T. XXI. Moscow, 1963. Pp. 285-287. (In Russ.)
12. Laudaev U. Chechenkoe plemia (s primechaniami) // Sbornik svedenii o Kavkazkix gortsax. VI. Tiflis, 1872. Pp. 1-62. (In Russ.)
13. Mal'sagov, А. О. Nart ortsxoiski epos vainaxov. Grozny, 1970. 179 p. (In Russ.)
14. Pantyukhov I. I. Ingushi: Etnograficheskii antropologicheskii ocherk // Ska-zanie ob ingushax. Grozny: Checheno-Ingushskii gosudarstvenyi universitet, 1991. Pp. 56-71. (In Russ.)
15. Shiphner А. А. (izd.) Osetinskie teksty, sobrannye D. Chonkadze I V. Tsoroevym. Prilozhenie k XIV mu zapisok imperaterskoi akademii nauk. N. 4. Sankt-Peterburg, 1868. (In Russ.)
16. Shteder L. L. Dnevnik puteshestvia iz pogranichnoi kreposti Mozdok vo vnu-trennie mestnosti Kavkaza, predpriniatnogo v 1781 godu. Vladikavkaz: SOIGSI VNTs RAN, 2016. (In Russ.)
17. Scheblynkin I. P. Iskusstvo ingushei v pamyatnikax material'noi kul'tury. Vladikavkaz: Ingushskii institut kraevedenia, 1928. (In Russ.)
18. Scheblynkin I. P. Putevoditel' po ingushkoi avtonomnoi oblasti. Vladikavkaz: Ingushskii institut kraevedenia, 1929. (In Russ.)
19. Vertepov G. Ingushi // Tuzemtsy Severnogo Kavkaza: Istoriko statisticheskii ocherk. Vladikavkaz, Vyp I: Osetiny, ingushi, kaberdintsy. 1892. Pp. 71-138. (In Russ.)
20. Von Klaproth J. H. Opisanie poezdok po Kavkazu i Gruzii v 1807 i 1808 godax po prikazaniyu russkogo pravitel'stva Yuliusom Fon Klaprotom, pridvornym so-vetnikom ego velichestva imperatora Rossii, chlenom Akademii Sankt-Peterburga i t. d. Nalchik, 2008. (In Russ.)
21. Yudin P. L. K istorii kabardinskogo naroda // Terkskie vedomosti, N. 242. Vladikavkaz, 1912. (In Russ.)
Автор публикации Author of the publication
Смит Элис - аспирант Чеченского госу- Alice Smith - PhD student, Chechen State дарственного университета, Грозный, University, Grozny, Russia. Россия. E-mail: alice.in.russia@gmail.com
E-mail: alice.in.russia@gmail.com
Дата поступления 15.02.2021. Принято к публикации 27.03.2021.
