CC BY
97
В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН: БУНТ, ВОССТАНИЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В XVII — НАЧАЛЕ XX ВВ. В РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ
Долгих А.Н.
(Липецк)
УДК 947. 07(093)
ПАЛЛИАТИВНАЯ РЕФОРМА ИЛИ ГРЯДУЩИЙ БУНТ: МНЕНИЕ ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО ЛИЦА (А.Х. БЕНКЕНДОРФ О ПРЕОБРАЗОВАНИЯХ П.Д. КИСЕЛЕВА В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДЕРЕВНЕ НА РУБЕЖЕ 1830-х - 1840-х гг.)
Статья посвящена взглядам шефа жандармов николаевского времени А.Х. Бенкендорфа на реформу государственной деревни, связанную с некоторым изменением положения так называемых государственных или казенных крестьян, проводившуюся на рубеже 1830-х - 1840-х годов под руководством министра государственных имуществ П.Д. Киселева. Для характеристики позиций руководителя III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии на эту реформу и на крестьянский вопрос в России вообще использованы материалы его «всеподданнейших отчетов» императору Николаю I по данному ведомству, а также источники мемуарного характера. Налицо при этом очевидная заинтересованность шефа жандармов, известного как сторонника преобразований в социальной сфере. При анализе «всеподданнейших отчетов» становится ясным и очевидным сочувствие шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа преобразованиям в данной сфере, что отнюдь не исключало и критику определенных недостатков проводимой в те годы реформы, а это, в свою очередь, в силу близости и политических позиций, и личных отношений императора Николая I и А.Х. Бенкендорфа, до определенной степени отражало взгляды самого монарха на данные преобразования.
Ключевые слова: государственные крестьяне, крепостное право, российский абсолютизм, А.Х. Бенкендорф, П.Д. Киселев, III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии
The article is devoted to the views of the chief of police in the times of the Nikolas I A.H. Benkendorf to the reform of the state village associated with which changes in position of the so-called state or the kazenna peasants, conducted at the turn of the 1830s-1840s by the Minister of state properties P.D. Kiselev. To characterize the position of the head of III division of His Imperial Majesty's Own Chancellery in this reform and the peasant question in Russia in general the materials of his "most humble reports" to Emperor Nicholas I on this agency, as well as memoirs were used.
The interest of the chief of police, known as a supporter of reforms in the social sector, particularly in relation to the solution of the peasant question in Russia becomes obvious.
In the analysis of the "most humble reports" it becomes clear and prominent the sympathy of the chief of gendarmes A.H. Benckendorff to the reforms in this field, which does not exclude criticism of certain problems of the conducted reform, and this, in its turn, by reason ofproximi-
ty ofpolitical attitudes, and personal relations of Emperor Nicholas I and A.H. Benkendorf, to a certain extent reflected the views of the monarch on the reform.
Key words: state peasants, serfdom, Russian absolutism, A.H. Benckendorff, P.D. Kiselev, third Department of His Imperial Majesty's Chancellery.
DOI: 10.24888/2410-4205-2017-13-4-44-51
Проведение тех или иных реформ в государствах является (в принципе) наиболее естественным, хотя и не единственным способом избежать всякого рода общественных конфликтов, восстаний, свержения режима и социальных революций. При этом отношение к этим реформам не только в обществе, но и в правительственных структурах не всегда бывает положительным. В данном исследовании на примере известной реформы П.Д. Киселева в государственной деревне рубежа 30-х - 40-х годов XIX в. можно проследить отношение к ее подготовке и проведению руководителя одной из важнейших государственных структур николаевского времени III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии графа А.Х. Бенкендорфа.
Специфика темы заключается в ряде обстоятельств, первым из которых является отношение к этому органу политического сыска николаевского времени, чьи разнообразные функции недостаточно изучены, что связано и с отсутствием четких критериев в оценке роли политической полиции в государстве и обществе особенно в связи с определенным переосмыслением сегодня освободительного движения в России, с которым по преимуществу боролись жандармы, а также с тем, что подобные учреждения редко имеют хорошую репутацию, хотя ни одно «просвещенное» государство без них не обходится.
Вторым важным обстоятельством является возможность через посредство взглядов Бенкендорфа, стремившегося подавать до определенной степени препарируемую информацию своему визави - монарху об этой реформе. Заметим, что в силу близости позиций в данной сфере и настоящих дружеских отношений шефа жандармов и императора Николая I отчеты первого по ведомству III Отделения, недавно полностью опубликованные, могут также служить до определенной степени барометром настроений и планов последнего в особенности в отношении крестьянского вопроса [1, с. 651; 9, с. 267-270; 16; 19, с. 324].
Наконец, взгляд на саму реформу П.Д. Киселева до настоящего времени до конца не утвердился, что связано с неразработанностью критериев ее оценки в силу, скажем так, ее нерадикальности (а также представлением, бытовавшим особенно в советской историографии о том, что все реформы самодержавия приводили лишь к ухудшению положения низов общества): ориентиром для одних являлось само ее существо (переселение крестьян, развитие их самоуправления, изменение в системе рекрутских наборов и др.), для других - усиление в результате ее бюрократической опеки крестьян и расширение сети чиновников, часто наживавшихся за их счет. Тем более все эти обстоятельства связаны были с николаевским режимом, в отношении которого и либералы, и радикалы по разным причинам придерживались однозначно негативного мнения, хотя не всегда и не во всем справедливого.
Автор одного из ранних исследований по данной эпохе М.А. Полиевктов указывал, что до реформы управление государственными крестьянами оставалось «крайне неупорядоченным и запущенным», и доходы с них «получались крайне незначительные». В связи с этим с начала царствования Николая был взят курс на новую систему управления, «которое должно было теперь строиться не на фискальных соображениях, но на началах попечения о благосостоянии самих крестьян: улучшения в их быте и управлении могли бы послужить в таком случае примером и для помещиков, которые, видя благие результаты этих мер, начнут улучшать, с своей стороны, положение своих крепостных». При этом в учреждениях, возникших в результате реформы, «проводился последовательно взгляд на государственных крестьян как на свободных обывателей, сидящих на казенной земле, не
как на крепостных». В итоге не были достигнуты «положительные результаты», и они к концу николаевского царствования сказались на повышении их платежной способности, что было достигнуто без повышения размера податей», а недоимка сократилась с 7,7 до 3,2% [14, с. 272-275].
В известном классическом исследовании этой реформы Н.М. Дружинин указывал, что основная цель ее заключалась в превращении государственной деревни в «точку опоры для решения общекрестьянского вопроса», в подготовке предпосылок для «нечувствительного» преобразования феодальных отношений и «разрешения проблемы ликвидации рабства». Однако постепенно план ее становился все более умеренным, и в итоге «преобразование Киселева носило по преимуществу административный характер»: была проведена реорганизация аппарата управления государственной деревни с небольшой долей хозяйственных нововведений при наличии серьезной специфики проведения реформы по регионам (Закавказье, Правобережная Украина, Прибалтика) [4, с. 523, 588-611, 628-632].
П.А. Зайончковский отмечал, что «волнения государственных крестьян, усилившиеся в конце 20-х - начале 30-х годов и являвшиеся следствием крайне тяжелого их экономического положения, с одной стороны, и роста недоимок, вызывавшего значительное сокращение государственных доходов, - с другой, обусловили проведение реформы». По закону 26 декабря 1837 г. было создано особое министерство «для управления государственными имуществами для попечительства над свободными сельскими обывателями и для заведования сельским хозяйством». Министерством «был проведен ряд мероприятий: наделение крестьян землей и лесом, медицинское обслуживание, строительство школ, перевод крестьян западных губерний с барщины на оброк и т.д. Все это имело положительное значение». Но усиление правительственного «попечения» над крестьянами «привело к росту произвола, взяточничества и всякого рода издевательств» по отношению к ним [8, с. 29-31].
Н.П. Ерошкин отмечал, что система «благожелательного попечительства» скоро «превратилась в назойливую бюрократическую опеку, рассчитанную на стеснение и регламентацию всякой деятельности крестьян, с превращением последних в послушных исполнителей воли начальства». В другой книге тот же автор указывал, что «попечительная политика» Министерства государственных имуществ в 1850-е годы «потерпела полный крах» [6, с. 140-141, 149, 151-152, 165, 181-182; 7, с. 41, 56, 169, 177, 185].
Примерно в том же духе выдержаны комментарии к соответствующему тому издания «Российское законодательство Х-ХХ веков»: Ю.П. Титов отмечал, что «волнения государственных крестьян, значительные недоимки за ними заставили правительство в 1837 году провести реформу управления» ими. «Было учреждено Министерство государственных имуществ, упорядочено оброчное обложение, несколько увеличены земельные наделы..., регламентированы органы крестьянского самоуправления.» [15, с. 8, 14, 26-27].
С.В. Мироненко, в целом позитивно оценивая реформу Киселева, отмечал, что «главная ее задача - приблизить положение государственных крестьян» к состоянию «свободных сельских обывателей» «оказалась выполненной. Значительно увеличились земельные наделы государственных крестьян, а подушный оброк стал постепенно превращаться в поземельно-промысловую подать. В сознании современников. укрепилось представление о принципиальной противоположности положения государственных и помещичьих крестьян, поэтому среди тех, кто искренне стремился к реформе крепостных отношений, распространение получили идеи уравнения крепостных крестьян с государственными». В другом издании он же указывал, что в результате реформы «возник большой и дорогостоящий бюрократический аппарат, в котором чиновник играл ту же роль, что и помещик в частновладельческой деревне. Сохранение в неизменности прежних крепостнических принципов давало многим современникам. основание считать, что гнет чиновников не столь уж сильно отличается от гнета помещиков. Нельзя не признать, однако, что положение государственных крестьян всегда было лучше положения крестьян в де-
ревне помещичьей. Новая же система управления позволила еще несколько улучшить их положение... Таким образом, хотя реформа и не внесла принципиальных изменений в положении государственных крестьян, но все же она принадлежит к немногим удавшимся мероприятиям николаевского царствования» [10, с. 143-144; 11, с. 103].
По мнению Б.Н. Тарасова, «сосредоточенность на крестьянской проблеме и постоянная работа над ней подготовили ту необходимую почву», без которой были бы невозможны «великие реформы» последующего царствования. В этом отношении «немало было сделано ведомством П.Д. Киселева и для улучшения положения государственных крестьян»: малоземельные наделялись землей, перестраивалось податное обложение в соответствии с местными условиями, учреждались «вспомогательные ссуды», расширялась сеть запасных магазинов на случай неурожаев, создавались медицинские и ветеринарные пункты в деревне, строились школы, пропагандировались агрономические знания. Но «усиление опеки над крестьянами порождало свои противоречия, приводило к новым видам взяточничества и произвола по отношению к опекаемым» [18, с. 41-42].
И.В. Ружицкая, соглашаясь с положением тяжелого экономического состояния казенных крестьян до реформы, обращала внимание на недостаточно гарантированный их юридический статус - возможность передачи в удельное ведомство или в военные поселения. Отмечая, что ею было допущено «некоторое самоуправление казенных крестьян в их общинах и волостях», она отмечала, что «все-таки над ними с правом, в сущности, неограниченного вмешательства в их хозяйственную и домашнюю жизнь, были поставлены окружные начальники», и это размножение чиновников привело крестьян «в еще более подневольное состояние». Несмотря на заложенную в реформе идею борьбы с пауперизацией крестьянства через равномерное распределение земли и введение оброка в соответствие с ним, экономическое положение казенных крестьян в результате нее «значительно ухудшилось в связи с ростом податного обложения: сначала на 20% вырос подушный оклад, потом в связи с переложением оброка с душ на землю его размеры были увеличены, был введен особый хлебный сбор. Реформа не смягчила малоземелья государственных крестьян». Правда, она отмечала и некоторые ее позитивные следствия: резкое увеличение числа школ, больниц, сокращение питейных заведений [17, с. 81-85].
Н.В. Дунаева отмечала, что в реформе нашли применение «многие заимствования из опыта удельного управления», хотя сам реформатор Киселев резко противопоставлял «модель управления государственными крестьянами удельной системе». Однако Министерство государственных имуществ «не достигло главной цели, ради которой создавалось - остановить рост задолженности казенных крестьян по сбору оброчной подати и обеспечить ее бесперебойное поступление в казну» [5, с. 56].
В одной из последних своих работ Б.Н. Миронов указывал, что «с конца XVIII в. можно говорить о политике попечительства в отношении казенных крестьян, под которой имеются в виду меры по развитию сельского хозяйства и устройству запасных хлебных магазинов, по наделению землей и расселению малоземельных сел, меры против пожаров, наводнений, болезней, скотских падежей, нищенства, а также забота о сиротах и больных, агрономическая помощь, финансовые ссуды, открытие школ. На новый уровень попечительство поднялось после реформы П.Д. Киселева», улучшившей их положение «в юридическом, хозяйственном, судебном, административном и культурном отношениях, расширила их права самоуправления. Крестьяне по закону приобрели право выбирать место жительства, состояние, род занятий, поступать в любое учебное заведение, подавать прошения даже на высочайшее имя, вступать в гражданские сделки» [12, с. 284-285].
Данный краткий обзор историографии подтверждает наше мнение о сложности проблемы. В этом отношении представляет интерес сопоставление мнений позднейших историков о реформе Киселева, ее проведении и последствиях с позицией думающего современника А.Х. Бенкендорфа, к тому же наиболее информированного в связи со спецификой его деятельности и должности, знавшего к тому же и об отношении к ней российского
общества. Главным источником для изучения мнения III Отделения о реформе Киселева являются политические отчеты этого ведомства, которые, по нашему мнению, в определенном смысле отражали и мнение самого императора, и вместе с тем подталкивали его к проведению умеренно-эмансипаторской политики (особенно в годы руководства им Бенкендорфа), отражая часто мнение и либеральной части дворянского общества [2; 3].
Так в отчете за 1835 г. отмечено, что казенные крестьяне «почти повсеместно находятся в самом худом положении. Не имея должного надзора или, лучше сказать, не имея за собою надзора, будучи жертвою своих голов и алчной земской полиции, они год от года беднеют и развращаются». В отчете 1837 г. сказано, что «всем известно, до какой степени расстроено положение казенных крестьян; все знают, что причина тому - отсутствие всякого за ними призора». Данный тезис можно по-всякому понять. В свое время Павел I делал ставку на передачу их под помещичье управление на этом основании, хотя не успел до конца осуществить в сущности реакционный план (правда, справедливости ради, нужно отметить, что помещичья власть по его плану должна была быть ограничена государственными законами, люстрацией). Но после формального обещания императора Александра не жаловать казенных крестьян в частные руки, которому он следовал и продолжению этой политики его преемником. Последнему не оставалось иного выбора, как пойти по пути усиления государственного регулирования и попечительства в данном вопросе.
Много внимания в отчетах уделено и самой реформе казенной деревни. Уже в отчете 1835 г. говорится о ее подготовке, причем высказано пожелание, «чтоб Положение сие скорее состоялось и предупредило бы совершенное им конечное расстройство казенных крестьян». В 1836 г. отмечено, что «предмет сей уже обратил на себя благодетельное внимание высшего правительства, и никто не сомневается, что под непосредственным бдительным надзором Государя часть сия в короткое время приведена будет в желаемый вид», причем отмечается, «что избрание генерал-адъютанта Киселева для устройства нового управления казенными крестьянами общим мнением совершенно одобрено». Налицо определенная позиция, занятая Бенкендорфом, так как «общее мнение» состояло из мнений различных, и очевидно, что не все могли одобрять подобных мер, косвенной целью которых, по нашему мнению, было окончательное запрещение пожалований казенных крестьян в частные руки и в определенной степени дальнейшее преобразование и помещичьих имений.
В отчете 1837 г. сказано, что «дальнейший успех сего благотворительного предположения. будет зависеть от образа приведения оного в исполнение. Находят вообще, что в деле сем надлежит действовать с крайнею осторожностью, исподволь, не спеша, дабы не произвести волнения между крестьянами. Составленные под руководством. Киселева. положения об управлении казенными крестьянами, быв рассмотрены некоторыми призванными сюда по Высочайшему повелению гражданскими губернаторами, найдены ими весьма неудовлетворительными, писанными. без знания местностей и. крестьянского быта», многое в них «признано вовсе неудобным в исполнении», и «сведущие люди» опасаются, чтобы их реализация «разом во многих губерниях» не произвела между крестьянами «неудовольствия», что «одни и те же правила не могут в подробностях своих приличествовать всему сословию казенных крестьян, живущих на всем пространстве обширного нашего государства и столь разнообразных в обычаях, образе жизни и даже понятиях своих», что «полезнее и надежнее было на первый случай ограничиться назначением в разные губернии благонадежных людей», которые управляли бы ими от Министерства. «Мера сия, доставив казенным крестьянам попечителей, обязанных заботиться об их благосостоянии и ограждать их от посторонних притязаний, удовлетворила бы главной цели правительства. ».
Налицо сдержанное отношение автора отчета к быстроте проведения реформы, подкрепляемое ссылками на «благомыслящих людей». Анализируя далее опыт ее проведения, автор отчета 1838 г. отмечает позитивные сдвиги: «управление государственными кресть-
янами и казенными имуществами из хаоса, в котором оно находилось, приводится постепенно в надлежащее устройство», а в 1839 г. отмечено, что «подобное дело не может иметь полного развития, как только через несколько лет».
Вместе с тем, уже в отчете 1841 г. применительно к реформе звучит все больше скепсиса, а Министерство представляет, по мнению публики, «более блеска, нежели истинной пользы». Желание «отличиться законосочинением» не приводит пока ни к каким серьезным новациям, «ничего не издано», а самим «учреждением этого Министерства нарушена крепость основания Российской Монархии ко вреду самодержавия, что это государство в государстве. с своею законодательною, судебною и исполнительною властью», а «уважение дворянства к властям и крестьян к помещикам потрясено».
В отчете 1842 г. указаны недостатки наказов для управления крестьянами, которые «мало приноровлены» к их быту, не удовлетворяют условиям местности и «во многом противны нравам и духу русского народа», «пагубное брожение» среди крестьян, приводившее к мятежам и бунтам, резкое увеличение чиновников, волокита, отвлекающая крестьян от сельских работ и разоряющая их». Видно, «что здесь все начато, но ничто не окончено». В отчете говорится, что «теперь остается решить: улучшилось ли их положение с учреждением над ними нового управления? Этот вопрос разрешили сами крестьяне. Беспокойства, возникшие в прошлом году между ними в Олонецкой, Вятской, Пермской, Казанской и Московской губерниях, имели два главных повода: притеснение и поборы чиновников государственных имуществ и желание остаться по-старому под ведением земской полиции, которая если не более заботилась о благе крестьян, то, по крайней мере, не так дорого им стоила, ибо прежде целый уезд жертвовал для одного исправника и двух или трех заседателей, а ныне на счет крестьян живут десятки чиновников.». Эта тема чиновничьих злоупотреблений является постоянной в этом своде документов.
Правда, в отчете 1843 г. отмечено «старание» Министерства «исправить недостатки поспешно составленного управления, хотя меры к улучшению быта казенных крестьян доселе не совершенно успешны». Особое внимание министра обращено «на способ изменения налогов на крестьян. Неуравнительность податной системы в России влекла за собой значительные ежегодные недоимки и, с одной стороны, препятствовала правительству собирать полное количество податей, а с другой - вынуждало прибегать к мерам взыскания, всегда тягостным для народа. Эти причины вызвали необходимость введения кадастровой системы или подати с земли». Указано, что в ряде губерний подобное мероприятие проведено при участии крестьян, и отмечены ее выгоды как более справедливой и уравнительной для Воронежской губернии. Причем это привело к тому, что и «помещики обнаруживают желание подвергнуть той же системе и собственные имения». В заключение выражена надежда на то, что «государственные имущества возведены будут на ту ступень совершенства, на которую возвел Перовский удельные имения». Заметим, что реформа удельной деревни действительно неоднократно рассматривается авторами отчетов как весьма удачная, а в отчете 1840 г. отмечены ее благие последствия для крестьян.
В отчетах часто говорится о волнениях в государственной деревне, сведения о них преимущественно связаны с проведением данной реформы. Так уже в 1837 г. отмечено, «что одно появление чиновников, отправленных... для приведения в известность положения и имущества казенных крестьян, в некоторых местах произвело в умах последних беспокойство и недоумение». Крестьяне, «приобыкшие к жизни совершенно свободной, разгульной, к безотчетному распоряжению своими действиями, своим имуществом, с неудовольствием смотрят на всякую в положении их перемену, которая стеснит или ограничит свободу их». В 1842 г. сказано о «возмущении» казенных крестьян в ряде губерний, связанных с опасениями их «поступить в удельное управление», а также с нововведениями Министерства и злоупотреблениями должностных лиц. В 1843 г. отмечено «возмущение» крестьян в 8 губерниях, поводом для которых стали «притеснения и поборы волостного начальства; желание крестьян «перейти из ведомства Палат Государственных Иму-
ществ под зависимость земской полиции; распоряжения о посеве картофеля; учреждение общественной запашки и вообще невежественный взгляд крестьян на вводимые по сельскому их хозяйству улучшения.» [16, с. 136, 139, 168-169, 190-191, 212, 240, 261-262, 292, 298-299, 322-323, 331-332, 358].
Подводя итог сказанному, нельзя, конечно, сказать, что данные этого источника дают исчерпывающую картину позиции III Отделения и его начальника, но налицо здесь, по крайней мере, заинтересованное обсуждение этой правительственной меры, причем никак не с «реакционных» позиций. Эти позиции в любом случае не совпадали с господствующим мнением основной массы российского дворянства, не желавшего никаких изменений в данной сфере. В отчетах указаны болевые точки реформы. Несмотря на максимальное обюрокрачивание ее и вроде бы стремление учесть все тонкости в ее реализации, характерные вообще для николаевской системы и для Киселева [4, с. 628], принцип «жалует царь, да не жалует псарь» побеждал и на этот раз, как часто происходило в России. Нельзя не заметить определенный параллелизм в данном случае с известной фразой Бенкендорфа из отчета 1839 г. о необходимости отмены крепостного права, которую позднее практически повторил 30 марта 1856 г. Александр II: «Начать когда-нибудь и с чего-нибудь надобно, и лучше начать постепенно, осторожно, нежели дожидаться, пока начнется снизу, от народа» [13, с. 271].
Список литературы
1. Бенкендорф А.Х. Воспоминания 1802-1837 / Публ. М.В. Сидоровой и А.А. Литвина; пер. с франц. О.В. Маринина. М.: Российский фонд культуры, 2012. - 761 с.
2. Долгих А.Н. А.Х. Бенкендорф и А.Ф. Орлов о крестьянском вопросе в России при Николае I // Российская государственность в лицах и судьбах ее созидателей: IX-XXI вв. Материалы III Международной научной конференции. Липецк, 1 марта 2012 г. Липецк: ЛГПУ, 2012. С. 166172.
3. Долгих А.Н. А.Х. Бенкендорф: к характеристике общественно-политических взглядов // Вехи истории. Вып. 8. Липецк: ЛГПУ, 2014. С. 155-162.
4. Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева: в 2 т. Т. 1. М.-Л.: АН СССР, 1946. - 631 с.
5. Дунаева Н.В. Между сословной и гражданской свободой: эволюция правосубъектности свободных сельских обывателей Российской империи вXIXв. СПб.: СЗАГС, 2010. 472 с.
6. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд. 3, пер. и доп. М. : Высшая школа, 1983. - 352 с.
7. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты (первая половина XIX в.). М. : Мысль, 1981. - 252 с.
8. Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. Изд. 3-е, перераб. и доп. М. : Просвещение, 1968. - 368 с.
9. Корф М.А. Записки. М. : Захаров, 2003. - 720 с.
10. Мироненко С.В. Николай I // Российские самодержцы. 1801-1917 /Отв. ред. А.П. Ко-релин. М. : Международные отношения, 1993. - С. 91-158.
11. Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия: Политическая история России первой половины XIX столетия. М. : Мысль, 1990. - 235 с.
12. Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII - начало XX века. М. : Весь мир, 2012. - 848 с.
13. Олейников Д.И. Бенкендорф. М. : Молодая гвардия, 2009. - 393 с.
14. Полиевктов М.А. Николай I: Биография и обзор царствования. М. : Мир книги. Литература, 2008. - 336 с.
15. Российское законодательство X-XX веков. В 9 т. Т. 6. Законодательство первой половины XIX в. М. : Юридическая литература, 1988. - 432 с.
16. «Россия под надзором»: отчеты III отделения 1827-1869: сборник документов / Сост. М. Сидорова и Е. Шербакова. М. : Российский фонд культуры, Российский архив, 2006. 706 с.
1?. Ружицкая И.В. Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. М. : ИРИ РАН, 2005. - 351 с.
1S. Тарасов Б.Н. Рыцарь самодержавия. Черты правления Николая I //Николай Первый и его время: В 2 т. Т. 1 /Сост., вступ. ст. и коммент. Б.Н. Тарасова. М.: Олма-Пресс, 2002. С. 3-5б.
19. Шильдер Н.К. Николай I. Его жизнь и царствование: иллюстрированная история. М.: Эксмо, 2010. - 432 с.
Referenses
1. Benkendorf A.Kh. Vospominaniya 1S02-1S3? / Publ. M.V. Sidorovoy i A.A. Litvina; per. s frants. O.V. Marinina. M.: Rossiyskiy fond kultury. 2012. - ?б1 s.
2. Dolgikh A.N. A.Kh. Benkendorf i A.F. Orlov o krestianskom voprose v Rossii pri Nikolaye I // Rossiyskaya gosudarstvennost v litsakh i sudbakh eye sozidateley: IX-XXI vv. Materialy III Mezhduna-rodnoy nauchnoy konferentsii. Lipetsk, 1 marta 2012 g. Lipetsk: LGPU, 2012. S. 1бб-1?2.
3. Dolgikh A.N. A.Kh. Benkendorf: k kharakteristike obshchestvenno-politicheskikh vzglyadov // Vekhi istorii. Vyp. S. Lipetsk: LGPU. 2014. S. 155-1б2.
4. Druzhinin N.M. Gosudarstvennyye krestiane i reforma P.D. Kiseleva: v 2 t. T. 1. M.-L.: AN SSSR, 194б. - б31 s.
5. Dunayeva N.V. Mezhdu soslovnoy i grazhdanskoy svobodoy: evolyutsiya pravosubyektnosti svobodnykh selskikh obyvateley Rossiyskoy imperii v XIXv. SPb.: SZAGS, 2010. - 4?2 s.
6. Eroshkin N.P. Istoriya gosudarstvennykh uchrezhdeniy dorevolyutsionnoy Rossii. Izd. 3. per. i dop. M. : Vysshaya shkola, 19S3. - 352 s.
?. Eroshkin N.P. Krepostnicheskoye samoderzhaviye i ego politicheskiye instituty (pervaya polo-vina XIX v.). M. : Mysl, 19S1. 252 s.
S. Zayonchkovskiy P.A. Otmena krepostnogo prava v Rossii. Izd. 3-e. pererab. i dop. M. : Pros-veshcheniye, 196s. - 36s s.
9. Korf M.A. Zapiski. M. : Zakharov. 2003. - ?20 s.
10. Mironenko S.V. NikolayI//Rossiyskiye samoderzhtsy. 1S01-191?/Otv. red. A.P. Korelin. M.: Mezhdunarodnyye otnosheniya, 1993. S. 91-15S.
11. Mironenko S.V. Stranitsy taynoy istorii samoderzhaviya: Politicheskaya istoriya Rossii pervoy poloviny XIX stoletiya. M. : Mysl. 1990. - 235 s.
12. Mironov B.N. Blagosostoyaniye naseleniya i revolyutsii v imperskoy Rossii: XVIII - nachalo XX veka. M. : Ves mir. 2012. - S4S s.
13. Oleynikov D.I. Benkendorf. M. : Molodaya gvardiya. 2009. - 393 s.
14. Poliyevktov M.A. Nikolay I: Biografiya i obzor tsarstvovaniya. M.: Mir knigi. Literatura. 200S. 33б s.
15. Rossiyskoye zakonodatelstvo X-XX vekov. V 9 t. T. 6. Zakonodatelstvo pervoy poloviny XIX v. M. : Yuridicheskaya literatura. 19SS. - 432 s.
16. «Rossiya pod nadzorom»: otchety III otdeleniya 1S27-1S69: sbornik dokumentov / Sost. M. Sidorova i E. Sherbakova. M.: Rossiyskiy fond kultury. Rossiyskiy arkhiv. 2006. - ?06 s.
1?. Ruzhitskaya I.V. Zakonodatelnaya deyatelnost v tsarstvovaniye imperatora Nikolaya I. M.: IRI RAN. 2005. - 352 s.
1S. Tarasov B.N. Rytsar samoderzhaviya. Cherty pravleniya Nikolaya I // Nikolay Pervyy i ego vremya: V2 t. T. 1 /Sost.. vstup. st. i komment. B.N. Tarasova. M.: Olma-Press. 2002. - S. 3-56.
19. Shilder N.K. Nikolay I. Ego zhizn i tsarstvovaniye: illyustrirovannaya istoriya. M.: Eksmo. 2010. - 432 s.
