CC BY
119
УДК 82.0(470) ББК 83.3(2=Рус)6 Ю 85
Юрьев Д. Ю.
Аспирант кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения Кубанского государственного университета, e-mail: [email protected]
Палиндром как средство смысловой и композиционной организации романа Михаила Елизарова «Мультики»
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматриваются поэтологические особенности романа Михаила Елизарова «Мультики». Показано, что смысловая и структурная «обратимость» текста являются средством реализации авторской позиции и способом осмысления современного искусства. Отмечается значимость для постмодернистского творчества таких приемов, как аллюзия, кинематографическая «оптика», двойное «кодирование» текста. Делается вывод о том, что авторская игра, с одной стороны, разрушает привычную линейность сюжета, а с другой -помогает выявить основную идею романа о ценности человеческой души, сохранить чистоту которой одна из главных задач литературы.
Ключевые слова:
Постмодернизм, современное искусство, палиндром, авторская игра, кинематографическая «оптика», стиль.
Yuryev D.Yu.
Post-graduate student of Foreign Literature and Comparative Cultural Studies Department, Kuban State University, e-mail: [email protected]
Palindrome as means of semantic and compositional organization of the novel «Animated Cartoons» by Mikhail Yelizarov
Abstract:
The novel «Animated Cartoons» by Mikhail Yelizarov is examined in terms of its poetical features. The author shows that semantic and structural «convertibility» of the text is an implementer of an author’s position and way of judgment of the modern art. The importance of such means as a hint, cinema «optics» and double «coding» of the text for post-modernist creativity is noted. The conclusion is drawn that the author’s game, on the one hand, destroys habitual linearity of a plot, and on the other hand, helps to reveal the main idea of the novel about the value of human soul, to keep purity of which is one of the main tasks of literature.
Keywords:
Postmodernism, modern art, palindrome, author’s game, cinema «optics», style.
Творчество Михаила Елизарова является органичной частью сложных процессов, определивших развитие русской прозы в начале XXI века. «Нулевые», как принято теперь называть культурный пласт 2000-х годов, продолжили усовершенствование принципов постмодернистского письма, зафиксировали в художественном слове тревоги и сомнения «девяностых», вылепили более или менее объективный контурный образ современника. «Ситуация кризиса и переходности, резкой ломки привычной картины мира в значительной степени стала причиной проявления постмодернистских тенденций в отечественной литературе» [1: 18].
Сюжетная канва романа погружает читателя в первые годы постсоветского бытия, которое уже обозначило враждебность новых социальных взаимоотношений, но не успело забыть звонкой пионерской зорьки, трудового энтузиазма и веры в воспитание достойного гражданина СССР. Главный герой, Герман Рымбаев, втянут в подростковую шайку, занимающуюся вымогательством денег у прохожих. Юная красотка, закутанная в мягкую шубку-«чебурашку», на несколько секунд обнажает перед запоздавшими прохожими тело, требуя за показ «мультиков» серьезную плату [2]. Во время облавы не удается скрыться лишь главному герою, который и становится участником странного «процесса». В детской комнате милиции инспектор Разумовский, зная о важности в воспитании личного примера, показывает мальчику диафильм («мультики») о собственной судьбе и взрослении своих учителей. Фабула диафильма магическим образом погружает героя и читателя в далекое социалистическое прошлое, ровно до того момента, когда теряется связь с реальностью и временем - художественным и читательским. В какой-то момент становится непонятным это «перетекание» сути преступления («мультики») в моральное наказание (просмотр «мультиков»). На какой-то грани они уравниваются, чтобы Герман, последовав примеру Разумовского, обратил историю вспять, осознал тяжесть содеянного, переродился и стал педагогом, врачующим души следующих поколений.
Интересно, что родители автора статьи (Д. Ю.) - ровесники писателя Елизарова -вспоминают, что подобную аферу в 90-е годы называли «чебурашкой» (любимый мультфильм советских детей). В «Мультиках» же «чебурашкой» именуется плюшевая шубка, а значит, анимационный контекст «затягивает» в сложный узел жизненную правду и ее художественное осмысление.
Таким образом, название романа («Мультики») и завязка основной сюжетной линии (известный в 90-е годы «развод» простаков) прочитываются по принципу палиндрома, становясь в итоге даже чем-то вроде «непристойного каламбура», призванного не эпатировать читателя, а маркировать ужас бытия. Однако в этой «физиологической открытости» (распахнутая шубка на голом полудетском теле) нет трагического надлома или тенденциозной дидактики: такова жизнь, размышляет Елизаров, само время, обратившее все нравственные потоки вспять, к архаической «дикости» постсоветского хаоса. По сути, перевоспитанию должны подвергнуться не только герои-подростки, а само общество, дистанцирующееся от процессов распада: сначала - страны, а далее - идеологии, национальной идеи, веры.
Стоит отметить, что авторское почитание русской классики («Россия до сих пор очень словоцентричная страна» [3]) не мешает адекватному восприятию современных процессов в области искусства, все более обретающего «адресного читателя». По мнению Елизарова, постамент, который воздвиг писателю век XIX, выглядит «весьма скромно» в сравнении с сегодняшними постаментами актеров и футболистов [3]. Поэтому философскими
измышлениями «Преступления и наказания» Достоевского «не достучаться» до современника, чье восприятие художественной действительности все более подчинено потенциям «клипового сознания»: «Люди предпочитают «Facebook» или «В контакте», маленькие смешные записки своих и не своих знакомых <...> Может, это и есть новая литература. Картинка и текст» [3].
Понимая важность этих «визуальных рядов», создатель «Мультиков» сращивает традиционные литературные приемы с современными знаниями о постмодернистском театральном действе и кинематографической «оптике». Французский критик Жанна-Мария Клерк так комментирует этот процесс: «Заимствование кинематографических техник можно рассматривать как особый инструмент: романист использует их или чтобы усилить эффект реальности, или чтобы «взорвать» реальность, чувствуя невозможность передать собственное мироощущение по-другому» [4: 319]. Игра светотени, «укрупнение» планов, организация пространства, времени, ритма, монтажные «склейки» и, наконец, магия немого кино под аккомпанемент голоса-«медиума», считывающего «мантры-титры» с экрана. На наш взгляд, подобная стратегия автора - не бесплодная попытка индивидуализации стиля, а глубокое трагическое понимание современного искусства, в котором «литература, с одной стороны, превращается в обслугу кинематографа, а с другой - укрепляется ее карликовый вариант, живущий в социальных сетях <. > Писатель либо станет латентным сценаристом, либо исчезнет как вид» [3]. Однако не стоит думать, что ради именно «усредненного» массового читателя так старается Елизаров. Идея палиндрома, смысловой, формальной, книжно-кинематографической, мотивной, идеологической и т. д. обратимости апеллирует более к читателю Кафки и Дюрренматта, к поклонникам Пелевина и Сорокина, чем к «пацанам» - наследникам советской империи, успевшим разбогатеть в 90-е и почувствовавшим «тягу к прекрасному» в нулевые.
«Мультики» - это роман-сценарий и одновременно роман-диафильм, роман-кинолента, причудливый сплав интертекстуальности и аллюзорности, реминисценций и двойного «кодирования» текста. Авторская игра ведет неискушенного читателя по сложному лабиринту человеческого сознания, где у выхода он должен встретить самого себя (психологическая обратимость). Недаром в финале романа так важен мотив выздоровления, избавления от мнимого расстройства. Однако остается под вопросом смысловой маркер понятия: что же было «мнимым» в сюжетной канве - болезнь или инспектор Разумовский? Кто придумал эти «мультики» 90-х - политики, развалившие СССР, или мы сами?
Михаил Юрьевич Лермонтов писал, что Печорин - это «горькое лекарство» для современников. Можно сказать, что и герои Михаила Юрьевича Елизарова - «едкая истина» для общества, долгое время питающегося лишь материальными благами. Посмотреть на себя со стороны, стать соавтором, соучастником страшного квеста - жизни, - вот авторская «нить», которая ведет «знающего», «продвинутого» читателя к спасительному последнему кадру диафильма или (как вариант) к кнопке «enter». Повесть о «наблюдении за наблюдающим за наблюдателями» - нарративный палиндром, реализованный в структуре романа Елизарова «Мультики». Один из самых авторитетных критиков, прозаиков и журналистов современности Захар Прилепин так характеризует «гипнотическое воздействие» книг Елизарова: «Быть может, этот харьковский гость [5] - носитель неведомой бациллы, и лучше бы его вообще изолировать от разумных и воспитанных людей? Но, может быть, напротив, Елизаровым стоит прививать определенные болезни» [6: 50].
Примечания:
1. Бешукова Ф.Б. Постмодернистская структура художественного текста Н. Куека «Черная гора» // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2012. Вып. 2 (99). С. 17-22.
2. Елизаров М. Мультики: роман. М.: Астрель: АСТ, 2010. 317 [3] с.
3. Елизаров М. Россия - словоцентричная страна. URL: //htpp://blog.thankyou.ru/mihail-elizarov-rossiya-slovotsentrichnaya-strana/
4. Clerc J.-M. Ou en est le parallele entere cinema et litterature? // Klincksieck: Revue de litterature comparee. 2001/2. N 298. P. 317-326.
5. Михаил Елизаров родился в 1973 году в Украине.
6. Прилепин З. Книгочет: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями. М.: Астрель, 2012. 444 [4] с.
References:
Beshukova F.B. Post-modernist structure of the literary text «The Black mountain» by N. Kuyek // The Bulletin of the Adyghe State University. Series «Philology and the Arts». Maikop, 2012. Iss. 2 (99). P. 17-22.
Yelizarov M. Animated cartoons: a novel. M.: Astrel: AST, 2010. 317 [3] pp.
Yelizarov M. Russia - the word-centred country. URL: // htpp://blog.thankyou.ru/mihail-elizarov-rossiya-slovotsentrichnaya-strana/
Clerc J. - M. Ou en est le parallele entere cinema et litterature? // Klincksieck: Revue de litterature comparee. 2001/2. N 298. P. 317-326 .
Mikhail Yelizarov was born in 1973 in the Ukraine.
Prilepin Z. The bookgazer: a manual on the newest literature with lyrical and sarcastic digressions. M.: Astrel, 2012. 444 [4] pp.
