CC BY
124
УДК 911.52:551.481
Вестник СПбГУ. Сер. 7. 2013. Вып. 3
Г. И. Клейменова, Н. Н. Верзилин, Д. В. Севастьянов
ПАЛЕОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ ТЕРРИТОРИИ ЛАХТИНСКОЙ КОТЛОВИНЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РЕКРЕАЦИОННОГО ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИЯ В ЮНТОЛОВСКОМ ЗАКАЗНИКЕ
Введение. Существующий интерес к истории формирования и современному состоянию природных ландшафтов на территории Лахтинской котловины и Юнто-ловского регионального комплексного заказника обусловлен стремлением сберечь для потомков те немногочисленные очаги естественной природы, которые ещё сохранились в пределах мегаполиса Санкт-Петербурга. Для понимания уникальности рассматриваемой территории в настоящей статье приводится реконструкция условий накопления минеральных осадков и торфяников, а также история формирования ландшафтов в послеледниковое время, основанная на обобщении опубликованных ранее материалов. Кроме того, обсуждаются некоторые проблемы сохранения и рекреационного использования уникального уголка природы — заказника «Юн-толовский», попавшего в окружение городской застройки и подверженного возрастающему антропогенному прессингу.
Район исследования. Лахтинская котловина представляет собой заболоченную низину с участками сосновых и сосново-березовых лесов, дренируемую реками Черной, Каменкой и Глухаркой, которые протекают по территории Приморского лесничества и впадают в Лахтинский разлив. Котловина имеет абсолютные высоты поверхности от 0 до 9 м, а в ее пониженной южной части располагаются Лахтинское болото и озеро Лахтинский разлив, соединяющееся короткой протокой с Финским заливом (рисунок). Основная территория заказника лежит к северу от Лахтинского разлива, который представляет собой озеро лиманного типа, имеющее выход в Финский залив. Особенностью этого заказника является его расположение на северном побережье Финского залива в пределах территории Курортного района Санкт-Петербурга. Городские застройки ныне близко примыкают к заказнику с юга и юго-востока. Региональный комплексный Юнтоловский заказник (современная площадь 976,8 га) получил официальный статус в 1990 г., а утвержден в качестве особо охраняемой государственной территории распоряжением губернатора от 30.11.1999 (№ 1275-р).
Юнтоловский заказник был создан с целью сохранения уникальных приморских растительных сообществ, водно-болотных местообитаний, болотных комплексов и пойменных урочищ побережий Лахтинского разлива, для сохранения и воспроизводства исчезающих видов растений, в их числе зарослей восковника
Клейменова Галина Ильинична — канд. геогр. наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
Верзилин Никита Николаевич — д-р геол.-минерал. наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
Севастьянов Дмитрий Викторович — д-р геогр. наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
© Г. И. Клейменова, Н. Н. Верзилин, Д. В. Севастьянов, 2013
Схема территории Юнтоловского заказника и Лахтинского разлива [по 2]
обыкновенного (Myrica gale), занесенного в Красные книги Российской Федерации, Ленинградской области и Санкт-Петербурга. Юнтоловский заказник — единственное место на территории России, где имеются относительно крупные болотные массивы, на которых распространен этот кустарник [1]. Лахтинский разлив (площадь водного зеркала 176 га) располагается в нижней части Лахтинской котловины и является ландшафтообразующим комплексом заказника, всей озерно-болотной системы и приморских лесов, сохранившихся здесь. Акватория Лахтинского разлива, Лахтинское болото и сама котловина — основные места остановок для отдыха и гнездования перелетных водоплавающих и болотных птиц во время сезонных миграций (до 150 видов), из которых 4 вида занесены в Красную книгу Балтики. По биоразнообразию Юнтоловский заказник сопоставим с такими территориями как дельта Волги или Средиземноморье [2].
Природная среда Лахтинской котловины и нынешнего Юнтоловского заказника в течение нескольких сот лет сосуществовала с поселениями человека, подвергаясь различным формам антропогенного воздействия. На этой территории постепенно расширялись сельскохозяйственные угодья, проводились лесозаготовки и торфоразработки. Начиная с XX в. Лахтинская котловина находится в границах
многомиллионного города и окружена разнообразными антропогенными ландшафтами. Бывшая деревня Лахта — одно из древних поселений на берегу Финского залива. Оно существовало здесь задолго до появления Петербурга. Это название встречается на старинных русских и финских картах начала XVIII в. Само слово «лахта» финского происхождения и означает «залив», «бухта». Екатерина II пожаловала «Мызу Лахту» Григорию Орлову. Позднее Лахтой и близлежащими территориями владела семья графов Стенбок-Ферморов. После постройки на берегу Финского залива в 1894 г. Приморской железной дороги район д. Лахта стал развиваться как дачная местность. В этот период образовались дачные поселки Ольгино, Владимировка (поселок Лисий Нос), Александровка. Основы углубленных научных исследований на этой природной территории были заложены ещё в 1919 г. при организации «Лахтинской экскурсионной станции», успешно функционировавшей до 1932 г. С 1963 г. Лахта и Ольгино с прилегающими территориями Лахтинского разлива вошли в состав Ждановского района Ленинграда, а в 90-х гг. прошлого столетия — Приморского района Санкт-Петербурга. В те же годы в районе Лахтинской котловины была учреждена особая охраняемая природная территория — «Юнто-ловский заказник» [3].
Палеогеографические исследования. Интерес к изучению Лахтинской котловины и Лахтинского разлива существовал давно. Результаты научных исследований природы и истории формирования территории отражены в работах многих авторов [4-10]. В основании Приневской низменности, на которой расположен Юнтолов-ский заказник, лежит речная долина шириной 30-50 км, пологими ступенями спускающаяся к Финскому заливу. На глубине свыше 200 м под осадочным чехлом находится кристаллический фундамент из гранитов, гнейсов. Лежащая на нём осадочная толща (песчаники, пески, глины, известняки) перекрыта сверху ледниковыми, морскими и аллювиальными отложениями четвертичного возраста, среди которых особое значение имеют речные дельтовые осадки пра-Невы. Изучение комплекса поздне- и послеледниковых отложений дало возможность выяснить ход развития природных обстановок на рассматриваемой территории [5-9, 11, 12].
Северное побережье Финского залива, к которому Лахтинская котловина имеет выход по р. Юнтоловке, характеризуется большой заболоченностью и развитием торфяников. В зоне с абсолютными отметками от 0 до 2 м расположено Лахтинское болото, отложения которого были изучены наиболее полно и детально литологи-ческими, палинологическими и диатомовыми методами. Данные радиоуглеродного датирования органических осадков дали подтверждение реконструкции истории развития палеоландшафтов Лахтинской низины [5-7].
В итоге, результаты неоднократных комплексных исследований Лахтинской территории позволяют уточнить представление о возрасте и генезисе отложений, их стратиграфических особенностях за последние 10 000 лет, воссоздать основные черты истории развития растительности, палеоклиматических условий и реконструировать смены экологического режима палеобассейнов [5-8, 12-14].
В начальные этапы послеледниковья около 10 000 л. н., в пребореальное время, на территории Лахтинской котловины распространялся Иольдиевый палеоводоем, который характеризовался неоднократной сменой экологического режима. По данным диатомового анализа установлена следующая последовательность стадий: опресненная, которая развивалась в течение большей части пребореального времени,
и более кратковременные — солоновато-водная трансгрессия, вторичное опреснение и повторное осолонение палеобассейна. Развитие Иольдиевого моря заканчи-лось его регрессией и началом процесса торфообразования [6, 12].
В целом, за период развития Иольдиевого палеобассейна накопилась мощная толща отложений, в основном представленных голубовато-серыми суглинками, слоистыми, с гнездами и прослоями песка, с редкими включениями погребенного торфа и хорошо разложившихся растительных остатков. В самой глубокой части Лахтинской котловины, у р. Юнтоловка, отложения Иольдиевого моря залегают на абсолютной отметке — 6,89 м [5].
В растительных сообществах пребореального времени доминировали сосново-березовые леса, в составе которых постоянную примесь имела ольха и единичные широколиственные породы; характерным было небольшое участие еловых древо-стоев. Своеобразной особенностью растительного покрова пребореального времени являлся состав травяного яруса, в котором доминировали ценозы гелиофитов (в основном полыни, маревые, эфедра), сохранявшие свои позиции на открытых безлесных пространствах Лахтинской территории со времени позднеледниковья. Встречались также элементы тундровой флоры (Betula nana, Salix polaris и др.); среди споровых преобладали зеленые мхи. Состав растительности пребореала свидетельствует о том, что климат этого времени характеризовался некоторой континенталь-ностью и невысоким режимом теплообеспеченности.
В начале последующего бореального времени продолжался процесс торфообразования в палеобассейне. Одновременно происходил слабый приток вод Анцило-вого озера, о чем свидетельствуют характерные для анциловой трансгрессии единичные, но постоянно встречающиеся диатомовые в осадках Лахтинских разрезов. В целом, в течение бореального времени на исследованной территории развивался водоем, который отличался в значительной степени заболоченностью (на это указывает богатая по видовому составу типичная болотная диатомовая флора) и характеризовался относительно низким температурным режимом [6]. В этих условиях накопилась местами заторфованная трех-четырехметровая толща осадков из песков, супесей пылеватых и суглинков. По радиоуглеродному возрасту последний этап за-торфовывания бореального палеобассейна относится к 8180 ± 160 л. н. [7].
Начало бореального периода в районе Лахтинской низины отличалось сухими и прохладными климатическими условиями, что обусловило быстрое развитие сосновых древостоев, которые на значительной части территории являлись доминантами. В лесном ярусе большую роль играла и береза; ольха, широколиственные породы, лещина образовывали рассеянные насаждения; фрагментарно встречалась ель.
По сравнению с пребореальной недревесной растительностью, более разнообразным по составу становится мезофильное разнотравье, также развиваются водные растения, начинают распространяться папоротники. Представители реликтовой позднеледниковой флоры, главным образом, полынно-маревые сообщества сохранились локально, на небольших участках; произрастала также эфедра, карликовая березка и др.
Позднебореальный этап отмечен постепенным ростом увлажнения и повышением температурного режима, что способствовало распространению влаго- и теплолюбивой флоры. Повсеместно в ландшафтах Лахтинской территории господствовали сосново-березовые леса с постоянной примесью ольхи и широколиственных
пород; суммарное участие вяза, липы и дуба, по сравнению с ранним бореалом, несколько увеличилось. Содержание ели в составе лесов было небольшим. В кустарниковом ярусе преобладала лещина. Травянистые сообщества отличались видовым разнообразием мезофильного разнотравья. В составе водных растений развивались кувшинки, рдестовые, частуха, ежеголовка и др. Значительно возрастает участие папоротников. По-прежнему фрагментарно сохранялись представители полынно-маревых сообществ и некоторые другие элементы перигляциального растительного комплекса [6, 8].
С последующим периодом голоцена — атлантическим — связано распространение на территории Лахтинской котловины Литоринового моря.
Состав диатомовой флоры из отложений этого палеобассейна показал развитие двух морских трансгрессий, разделенных фазой опреснения. Установлено, что вторая трансгрессия являлась более продолжительной по времени и характеризовалась более высокой степенью солености и тепловодности морских вод [6]. Лито-риновые отложения представлены в Лахтинских разрезах суглинками и супесями, гумусированными и обогащёнными растительными остатками [5]. В атлантических отложениях Лахтинского болота установлен погребенный торфяной горизонт; радиоуглеродное датирование его образца из интервала 1,35-1,25 м показало возраст 7490 ± 90 л. н. [7].
Атлантический период голоцена характеризовался достаточно влажными и наиболее теплыми (за все послеледниковье) климатическими условиями, наиболее благоприятными для развития тепло- и влаголюбивой флоры [4]. На природную обстановку атлантического времени значительное влияние оказывали и воды Лито-ринового моря. Первоначально, в ландшафтах Лахтинской низины доминировали сосново-ольхово-березовые леса с возросшим в их составе (по сравнению с поздним бореалом) участием широколиственных пород: липы, дуба, но особенно — вяза. Хорошо был развит подлесок, главным образом, из лещины. Характерной особенностью являлось расширение ареала еловых древостоев в растительности территории. Травянистый и кустарниковый ярусы были представлены богатым разнотравьем, папоротниками и разнообразной водной растительностью. В местах активного бо-лотообразовательного процесса шло массовое распространение тростниково-осо-ковых ассоциаций.
В позднеатлантический этап, при развитии второй трансгрессии Литориново-го моря, в ландшафтах Лахтинской территории господствовали ольхово-березовые леса, в которых наивысшего расцвета (за период голоцена) достигли широколиственные породы. Среди них преобладал вяз, произрастали также липа, клен, дуб, граб. Леса отличались хорошо развитым подлеском, в основном, из лещины, жимолости, рябины и др. Участие сосновых древостоев, по сравнению с ранней атлантикой, сократилось. Одновременно заметно увеличилась роль ельников. Травянистый ярус был представлен мезофильными сообществами, водной и разнообразной болотной растительностью: осоками, злаками, камышом и др. Среди споровых растений, в основном, преобладали папоротники.
Суббореальное время — это период регрессии Литоринового моря, за которой последовало сильное опреснение вод, и на месте древних морских заливов и лагун в Лахтинской низине образовывались изолированные пресноводные водоемы. Повсеместно они быстро заболачивались, что способствовало постоянному развитию
болотных массивов и торфонакоплению. Смену экологического режима палеобас-сейнов фиксирует контакт атлантических супесей и суббореальных торфов в разрезе Лахтинского болота [7].
Болота все больше становятся важным компонентом ландшафтов территории. Именно с регрессией Литоринового моря нередко связывают начало непрерывного современного торфонакопления в Лахтинской котловине, которое по данным радиоуглеродного датирования оценивается в 3520 ± 140 л. н. [1].
По сравнению с поздней атлантикой, раннесуббореальное время отличалось снижением теплообеспеченности. Однако, в целом, температурный режим, по-видимому, характеризовался еще достаточно благоприятными условиями, что позволяло удерживаться в лесах ряду теплолюбивых элементов флоры. Так, несмотря на общее снижение роли широколиственных пород, в составе хвойно-лиственных сообществ произрастали дуб, вяз, липа, орешник и др. Основными лесообразую-щими породами являлись береза, ольха, сосна и ель, доминирующая роль которых в составе растительных сообществ зависела от локальных физико-географических условий территории. Характерной чертой развития ландшафтов было обеднение состава травяно-кустарничкового яруса и широкое распространение болот.
К позднесуббореальному времени климатическая обстановка существенно меняется: происходит перелом в сторону значительного повышения режима влажности и дальнейшего спада температур. Это привело к кардинальному преобразованию растительности. В ее составе повсеместно стали доминировать еловые леса с участием в них сосны и мелколиственных пород. Представители теплолюбивой флоры (вяз, граб, липа, дуб, из кустарников — орешник), по сравнению с ранним суббореалом, сократили площади произрастания, лишь фрагментарно создавая небольшую примесь в лесных сообществах.
В ландшафтах продолжалось активное разрастание массивов сфагновых болот с ковром из разнообразных болотных видов: осок, багульника, камыша, пушицы и др. [7].
Заключительный голоценовый период — субатлантический — отличался дальнейшим прогрессирующим снижением теплообеспеченности и колебанием режима влажности.
Неустойчивость климатической ситуации привела к неоднократному преобразованию растительности в составе лесов. В раннесубатлантический этап, который характеризовался относительно сухими и прохладными условиями, господствовали березовые и сосново-березовые сообщества с примесью ольхи и ели; редко произрастали широколиственные породы, в основном дуб, вяз, липа.
В связи с увеличением влажности и прогрессирующим похолоданием в средней субатлантике в Лахтинской котловине большое распространение получили еловые леса, которые в своем составе не оставались однородными. Местами большую примесь в них имела береза. Кроме того, постоянным было участие сосны, ольхи, единично встречались широколиственные древостои.
В связи с последующим изменением климатических условий, отличавшимся достаточно холодными и более чем в средней субатлантике сухими показателями, — в позднесубатлантическое время — произошли последние (в голоценовый период) преобразования в составе растительности. В лесных сообществах доми-нантом становятся сосновые древостои, субдоминантом — береза. Ареалы еловых
и ольховых пород сократились, из теплолюбивой флоры редко встречаются дуб и вяз.
В течение всего субатлантического периода продолжалось заболачивание Лах-тинской низины. Активно развивались сфагновые болота с участием различных моховых и травянистых растений. На повышенных участках болотных массивов произрастали низкорослая болотная сосна и болотные кустарнички [7].
В историческое время на облик ландшафтов Лахтинской котловины значительное влияние оказал человек. Процесс освоения этой территории, начиная с допетровского этапа и до настоящего времени, и ход становления современных ландшафтов достаточно подробно проанализирован и представлен в коллективной монографии «Юнтоловский региональный комплексный заказник» [1]. Представление о современном природном этапе развития Лахтинской низины дает характеристика ландшафтов Юнтоловского заказника, значительная часть территории которого занята Лахтинским болотом. Согласно многолетним исследованиям М. С. Боч, Е. А. Волковой, Г. А. Исаченко и др., здесь широко развита болотная растительность, а часть лесов произрастает на болотных торфяных почвах. Сосновые леса (из которых менее 1% — незаболоченные) занимают около 20% территории. Березовые леса, характеризующиеся разнообразным составом (главным образом — травяные и сфагновые), распространены на площади, немного большей, чем сосновые. В составе некоторых березняков произрастает ель, составляя в отдельных урочищах до 30% древостоя. В целом, еловые леса на территории заказника отсутствуют. Местами встречаются мелколиственные леса смешанного состава; не более 1,5% территории занимают черноольховые и березово-черноольховые леса. Участие неморальных видов в составе лесных сообществ незначительно. По периферии территории, как следствие антропогенного влияния, имеют распространение рудеральные виды растительности [1].
История реки Невы. Реконструируя историю послеледниковых ландшафтов на территории Лахтинской котловины, нельзя не коснуться проблемы, по которой среди исследователей имеются существенные разногласия, — о времени возникновения р. Невы. По мнению одних исследователей р. Нева существовала, начиная с ранних этапов послеледниковья [13, 14, 15], а по мнению других — она образовалась от 1200 до 4500 л. н. [16, 17].
Эта проблема уже достаточно подробно освещалась, но в связи с новыми публикациями по этому дискуссионному вопросу уточним свою точку зрения.
Выявлено, что с начала послеледникового времени торфонакопление в Лах-тинской котловине местами происходило непрерывно почти до современности. Об этом свидетельствуют разрезы отложений в районе Юнтоловского заказника [12]. Поскольку торфяная залежь формировалась на незначительной высоте, можно полагать, что здесь в голоцене не происходило долговременных существенных колебаний уровня вод Невской губы. Кратковременные подъемы уровня, конечно, могли происходить, но они не приводили к зафиксированным для всей территории Юнто-ловского заказникака трансгрессиям. Такие колебания вод не имели существенного седиментационного эффекта и не могут рассматриваться как палеоландшафто-образующие.
В случае «молодого» возраста р. Невы подъем вод во время ее формирования, вероятно, должен был бы в устье реки проявиться. Полагают, что р. Нева в случае
«молодого» образования должна была размыть водораздел в междуречье рек Мга и Тосна высотой 15-22 м (оценки высот варьируют, что уже само по себе вызывает сомнения в обоснованности соответствующих представлений). Тогда, если признавать «молодость» р. Невы, следует предполагать, что при ее образовании был и некоторый подъем воды в районе ее впадения в Финский залив, т. е. в районе Лахтинской котловины. Существует мнение, что образование р. Невы около 1350 г. до н. э. привело к выносу большого количества песчано-алевритовых отложений в Финский залив, и на протяжении 300 лет происходил рост дельты и формирование ее подводной части [18]. Однако, даже в районе впадения р. Охты в р. Неву свидетельств «молодого» образования р. Невы не обнаруживается [12]. Ведь основой для реконструкции событий прошлого обычно являются особенности строения древних отложений. В этом отношении очень важны фактические материалы по составу осадков и их радиоуглеродному возрасту [18]. Приводимый в указанной работе изученный разрез, документированный многочисленными гранулометрическими анализами, располагался на незначительной высоте над уровнем моря (от 1,0 до 3,2 м). При этом возраст его охватывал интервал в 7288 ± 85 — 2300 ± 100 л. н. В течение этого времени, как мы указывали ранее, отложения находились то под водой, то осушались, нередко осваивались людьми. Можно также предполагать, что общие изменения уровня вод должны были быть несущественными. Такое заключение следует из однообразия гранулометрического состава отложенных осадков, представленных, по существу, только алевритами. Против мнения о возможных значительных подъемах уровня вод на прилежащих к месту впадения р. Охты в р. Неву территориях свидетельствует и былое широкое распространение торфяников на относительно незначительном расстоянии, причем с разных сторон от места соединения рассматриваемых рек [19]. Так что и новые исследования по р. Неве [18] по нашему мнению свидетельствуют о ее возникновении по крайней мере не позже 7 тыс. л. н. Однако вернемся к территории Лахтинской котловины, сопряженной непосредственно с Финским заливом рядом с впадением в него р. Невы.
Как уже указывалось в настоящей статье, с регрессией Литоринового моря нередко связывают начало непрерывного современного торфонакопления в Лахтин-ской котловине, которое сейчас оценивается в 3520 ± 140 л. н. [1]. Так что в пределах Лахтинской котловины геологических свидетельств «молодого» возникновения р. Невы в виде некоторого подъема вод в Невской губе в месте впадения в нее р. Невы также не фиксируется.
Здесь следует привести данные, которые указывают на относительное постоянство уровня вод в Финском заливе в послеледниковое время вблизи впадения р. Невы [20]. В отложениях Лахтинского болота с бореала фиксируются в основном наземные обстановки в прибрежной части Лахтинского разлива и распространение в основном водных в самом разливе. Это как бы задокументированное длительное сосуществование в непосредственной близости болотных и бассейновых условий, что, очевидно, свидетельствует об относительной стабильности в голоцене уровня вод Финского залива вблизи впадения в него р. Невы, и тем самым о раннем, послеледниковом ее возникновении.
Таким образом, р. Нева существует на протяжении всего послеледниковья [20, 21]. Знаменательно, что в начале прошлого столетия детальные съемочные работы Н. В. Потуловой, а также исследования Т. В. Усиковой, посвященные стратиграфии
и палеогеографии района Ленинграда позволили предполагать постоянное соединение Ладожского озера и Финского залива с позднеледникового времени сначала широким проливом, а позже на его месте р. Невой [5, 22].
Сейчас об истории р. Невы, по нашему мнению, можно говорить более определенно. Первостепенное значение при таких реконструкциях имеет оценка состояния Ладожского озера в период развития Балтийского ледникового водоема, который имел максимальный уровень около 10 300 л. н. В то время на месте р. Невы существовал обширный пролив. Поскольку ледник невской стадии (около 13 тыс. л. н.) еще не позволял существовать стоку из Ладожской котловины севернее Центральной Карельской возвышенности, то сток естественно осуществлялся по территории, где сейчас находится р. Нева. Соответственно, уже в то время не только р. Тосна, но и р. Мга должны были течь в Финский залив. По простиранию территории этого пролива, при значительной мощности его потока, несшего массы воды с тающего ледника, вряд ли могла сохраниться сплошная возвышенная перемычка между реками Мга и Тосна. Тем более, р. Мга не могла течь навстречу мощному потоку, а должна была вливаться в него и нести воды, как и р. Тосна, в Финский залив [21, 23-25].
Итак, мы считаем, что общая гипсометрическая структура в то время в районе современной р. Невы принципиально не отличалась от современной, лишь сток, очевидно, был больше по площади. И этот сток должен был быть сквозным, без существенных перемычек. Неслучайно в бортах р. Невы, в районе г. Кировска, распространены алевритовые отложения со взбегающей слоистостью, а в районе впадения в р. Неву р. Тосны — тонкослоистые глинистые ленточные отложения [13]. Наблюдается естественная смена вниз по течению пролива отложений, подчеркивающая направление стока совпадающего с современным течением р. Невы. Поэтому возможность существования и сохранения какой-то сплошной перемычки высотой 15-22 м по направлению ледникового стока в районе устьев рек Мга и Тосна нам представляется абсолютно нереальной. С уменьшением стока по проливу он должен был, естественно, трансформироваться в р. Неву, причем такая трансформация могла быть и неоднократной.
В связи с такими представлениями следует так же остановиться на недавно высказанном утверждении о том, что р. Нева образовалась в период от 3250 до 3100 кал. л. ВР [26]. Авторами этой публикации отмечается, что в результате детальных аналитических исследований колонки отложений F40 начало воздействия прорыва р. Невы на седиментационные процессы было впервые определено инструментально, стратиграфически привязано и продатировано. Местонахождение колонки в статье не указано, а вероятное ее расположение, по-видимому, находится на значительном удалении от р. Невы, скорее всего — западнее о. Котлин. Уже это делает приводимые заключения о возникновении р. Невы мало убедительными.
В статье отмечается, что в интервале между горизонтами 209-210 см (возраст 3250 кал. л. ВР) и 203-205 см (возраст 3084 кал. л. ВР) отмечено резкое падение па-леосолености осадков с 13,1%о до 4%о. Одновременно «значительно меняется гранулометрический состав отложений в сторону укрупнения, что говорит о высокой гидродинамической активности в этот период» [26, с. 136].
Авторы указывают, что исследование ихнофоссилий подтвердило, что выше и ниже данного горизонта состав бентоса был принципиально различным. Невольно возникает вопрос, чем объяснить отличие состава «выше», ведь р. Нева не исчезла.
Сомнения вызывает и утверждение, что некоторым запаздыванием на мощный приток пресных вод среагировала биота, на что указывает резкое падение содержания Сорг. Логически нам кажется, что при возникновении такой мощной реки как Нева обилие выносимых ею биогенов и элементов минерального питания должно было привести к «вспышке» жизни, а не к резкому ее падению.
Однако основное сомнение в справедливости мнения об относительно недавнем возникновении р. Невы возникает при оценке скорости отложения осадков в колонке F40. Получается, что при образовании р. Невы (3250-3084 кал. л. ВР) она была около 0,42 мм в год, а во все последующее время, отраженное в сохранившихся мощностях отложений, около 0,7 мм в год. Как это объяснить? Ведь, если р. Нева «молодая», она должна была при возникновении размыть громадную массу отложений по своему руслу, включая участок между реками Мгой и Тосной. И эти осадки должны были быть вынесены в Невскую губу. Скорость накопления материала, выносимого р. Невой во время ее образования и разработки русла, должна была быть выше, чем во время ее последующего спокойного существования. И, конечно, должно было быть гипсометрически выше и само русло.
Утверждение о резком падении солености на интервале между горизонтами, отвечающими возрасту 3250-3084 кал. л. ВР, также не согласуется с данными о более ранней регресии Литоринового моря, приведшей к непрерывному торфонакопле-нию в Лахтинской котловине с 3520 ± 140 л. н.
Кроме того, следует задуматься и о времени возникновения всех водотоков р. Невы в ее устье. Что, они образовались при молодом образовании р. Невы одновременно? Вряд ли. Нам кажется, что они возникли при трансформации обширного ледникового стока в сток по р. Неве. Обширный, площадной приледниковый сток превратился в речной, в устьевой части — в дельтовидный.
По-видимому, дельта могла возникнуть сразу на месте обширного послеледникового пролива, то есть непосредственно на месте существования обширного водотока, как его трансформация. Возникновение же ее в виде разветвленных проток на месте предшествовавшего длительного существования суши, в случае образования р. Невы как предлагается в настоящее время, кажется менее вероятным [26].
В заключение обратим внимание на следующее.
Как известно, в настоящее время объем воды в Ладожском озере составляет 838 км3, а сток около 76 км3 в год [25]. То есть Ладожское озеро не может существовать без постоянного интенсивного стока из него. Громадная масса воды, переносимая р. Невой, свидетельствует об этом. Но представим себе, что р. Невы до 3250 кал. л. ВР не было. Где же происходил мощный сток вод из Ладожского озера? Ведь в районе пос. Вещево он слабый и должен был бы прекратиться около 4 тыс. л. н. [27].
Естественно полагать, что интенсивный и устойчивый сток мог происходить в течение всего послеледниковья по р. Неве и лишь частично и временно по Гейниокскому проливу. Бифуркация стока из Ладоги прекратилась, очевидно, около 4-3 тыс. л. н., а следствием этого было постепенное увеличение стока по руслу р. Невы и усиление эрозионного вреза. Существование постоянного стока из Ладожской котловины по руслу р. Невы в Финский залив подтверждается непрерывностью торфонакопления и преемственностью палеоландшафтов в Лахтинской котловине в течение всего голоцена.
Заключение. Послеледниковая история развития ландшафтов в Невской низине и на территории Лахтинской котловины тесно взаимосвязаны. В течение после-
ледникового времени водная система Ладожское озеро — р. Нева — Невская губа развивалась в общих экологических условиях. В результате на рассматриваемой территории Юнтоловского заказника сформировалась сложная современная ландшафтная структура, отражающая влияние природных и антропогенных факторов на ее развитие на протяжении послеледникового времени. Близкое расположение Юнтоловского заказника к кварталам плотной городской застройки определяет высокую востребованность ландшафтов Лахтинской котловины для целей рекреации горожан, а сохранившиеся природные комплексы заказника подвергаются всё более мощному антропогенному воздействию. По мере развития городской инфраструктуры и прилегающих к заказнику жилых массивов количество рекреантов, использующих берега Лахтинского разлива и впадающих в него рек, как в летнее, так и в зимнее время будет возрастать. Здесь располагаются места пикников и рыбной ловли, Лахтинское болото и леса активно посещаются с целью сбора ягод и грибов, а зимой эта территория привлекает многочисленных любителей лыжных прогулок. Негативным следствием роста посещаемости территории Юнтоловского заказника являются повсеместные порубки деревьев и многочисленные кострища, горы мусора и возрастающая густота сети троп, проложенных посетителями этого привлекательного уголка природы, прилегающего к новостройкам города. Понимая рекреационную значимость изученных лесных и водно-болотных угодий, мы призываем не допустить ухудшения экологического состояния этой охраняемой территории вследствие развития автодорожной сети города. Необходимо пересмотреть проект трассы строительства западного скоростного диаметра кольцевой автодороги (ЗСД), который планируется проложить по буферной зоне заказника с нарушением природоохранных норм.
Следует поддержать авторов [1], предлагающих создать и обустроить буферную зону вдоль юго-восточной и юго-западной границы заказника для массовых посещений с целью регулирования рекреационных потоков и ослабления антропогенной нагрузки на основную часть заказника. На территории Лахтинской котловины назрела необходимость осуществления природоохранных мероприятий, регламентирующих количество рекреантов внутри Юнтоловского заказника. Для этого требуется провести ландшафтно-экологическое обоснование, разработку и оборудование экологических троп и смотровых площадок, а также техническое обустройство буферной зоны. Реализация новых прогрессивных градостроительных решений в Приморском районе Санкт-Петербурга, учитывающих важную экологическую роль Юнтоловского заказника, требует включения в них финансовой поддержки природоохранных, экологических и просветительских мероприятий. На отдельных участках заказника необходимо оборудовать экологические тропы с информационными стендами для организованных экскурсий по местности и ознакомления посетителей с геологической историей развития этой уникальной территории и особенностями формирования ее современных ландшафтов. Для этих целей будут полезны сведения, приведенные в данной статье. Целесообразно создать несколько просветительских информационных центров в буферной зоне заказника или вблизи нее на западе (с принятым в мировой практике условным знаком «Ь, например, на юго-востоке — на прилегающем к р. Глухарке Шуваловском проспекте, на юге — в пос. Лахта, и с юго-запада — в пос. Ольгино). В этих центрах можно распространять рекламные буклеты, картографические и географо-экологические материалы об особенностях
природы заказника, об истории формирования ландшафтов и их современном экологическом состоянии, о растительном и животном мире территории, о границах охранной природной территории и правилах цивилизованного поведения в ней. В соответствии с «духом современности» здесь возможна организация продажи сувенирной и научно-просветительской продукции. В этом мы видим образовательную и экологическую функцию охраняемой территории «Юнтоловский заказник». В удобных местах на территории заказника следует оборудовать учебные смотровые площадки, которые могут быть использованы для проведения школьных экскурсий и «уроков в природе» учителями географии, биологии и экологии из средних школ Приморского и других районов города. Рациональное совмещение природоохранной, просветительской и рекреационной функций Юнтоловского заказника — условие поддержания устойчивого развития этой уникальной территории города Санкт-Петербурга.
Литература
1. Юнтоловский региональный комплексный заказник / ред. Е. А. Волкова, Г. А. Исаченко, В. Н. Храмцов. СПб., 2005. 202 с.
2. Юнтоловский парк // Энциклопедия Петербурга. URL: www.on-line.spb.ru/archive/enc_untolov-ka.shtml (дата обращения: 08.02.2013).
3. Михайлов Н. В. Лахта. Пять веков истории. 1500-2000: Исторический очерк. М., 2001. 213 с.
4. Нейштадт М. Н. История лесов и палеогеография СССР в голоцене. М., 1957. 403 с.
5. Усикова Т. В., Клейменова Г. И., Джиноридзе Р. Н. Поздне- и послеледниковая история развития района Ленинграда // Baltica. Т. 1. Вильнюс, 1963. С. 150-174.
6. Джиноридзе Р. Н., Клейменова Г. И. Материалы к палеоботанической характеристике поздне-и послеледниковых отложений Лахтинской котловины // Проблемы палеогеографии.. Л.: Изд-во Ле-нингр. ун-та, 1965. С. 193-214.
7. Клейменова Г. И. Палинологические исследования послеледниковых отложений по разрезам Лахтинского и Шуваловского болот // Вестн. Ленингр. ун-та. 1975. Вып. 2, № 12. С. 94-104.
8. Хотинский Н. А. Голоцен Северной Евразии. М., 1977. 198 с.
9. Желубовская К. В., Ладышкина Т. Е. К познанию позднеледниковой истории Балтики на основе диатомовых и палинологических исследований разреза Лахтинской котловины // ДАН СССР. 1992. Т. 146, № 6. С. 1383-1386.
10. Боч М. С., Василевич В. И. Заказник «Юнтоловский» // Очерки растительности особо охраняемых территорий Ленинградской области. СПб., 1992. С. 60-65.
11. Марков К. К. Поздне- и послеледниковая история окрестностей Ленинграда на фоне поздне-и послеледниковой истории Балтики // Тр. Ком. По изучению четвертичного периода АН СССР. 1934. Т. 4, вып. 1. С. 5-70.
12. Верзилин Н. Н., Клейменова Г. И. Значение торфяников для палеогеографических реконструкций района Юнтоловского заказника // Изв. РГО. 2012. Т. 144, вып. 5. С. 49-57.
13. Верзилин Н. Н., Гонтарев Е. А., Калмыкова Н. А., Окнова Н. С. Литолого-минералогические особенности позднеледниковых-голоценовых отложений долины р. Невы // Литология и полезные ископаемые. 1998. № 2. С. 133-144.
14. Верзилин Н. Н., Клейменова Г. И. К вопросу о проблемах понимания Ладожской трансгрессии и образования реки Нева // Изв. РГО. 2012. Т. 144, вып. 4. С. 33-41.
15. Верзилин Н. Н., Калмыкова Н. А., Окнова Н. С. История р. Невы и гранулометрический состав ее позднеледниковых-голоценовых отложений // Тихвинская водная система: коллективная монография / под ред. Е. М. Нестерова, В. А. Широковой. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2012. С. 156-163.
16. Квасов Д. Д., Краснов И. И. Основные вопросы истории приледниковых озер Северо-Запада // История озер Северо-Запада. Л., 1967. С. 7-17.
17. Малаховский Д. Б., Арсланов Х. А., Гей Н. А. и др. Новые данные по голоценовой истории Ладожского озера // Эволюция природных обстановок и современное состояние геосистемы Ладожского озера / под ред. Н. Н. Давыдовой и Б. И. Кошечкина. СПб., 1993. С. 61-73.
18. Кулькова М. А., Сапелко Т. В., Лудикова А. Б. и др. Палеогеография и археология стоянок неолита — раннего металла в устье реки Охта (Санкт-Петербург) // Изв. РГО. 2010. Т. 142, вып. 6. С. 13-31.
19. Геологический атлас Санкт-Петербурга. СПб.: Комильфо, 2009. 57 с.
20. Верзилин Н. Н., Клейменова Г. И. К вопросу об относительной стабильности уровня Ладожского озера в голоцене // Тихвинская водная система: коллективная монография / под. ред. Е. М. Нестерова, В. А. Широковой. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена. 2012. С. 163-167.
21. Верзилин Н. Н., Клейменова Г. И. Проблема существования реки Нева в голоцене // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7.: геология, география. 2010. Вып. 4. С. 74-82.
22. Потулова Н. В. Геологическое строение района верхнего течения р. Невы и нижнего Мги // Известия геологического комитета. 1926. Т. 43, № 10. С. 1353-1369.
23. Севастьянов Д. В., Субетто Д. А., Сикацкая Е. Д., Степочкина О. В. Особенности эволюции озерно-речной сети в бассейне Ладожского озера в голоцене // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7. 2001. Вып. 1. С. 88-100.
24. Субетто Д. А., Севастьянов Д. В., Савельева Л. А., Арсланов Х. А. Донные отложения озер Ленинградской области как летопись Балтийских трансгрессий и регрессий // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7. 2002. Вып. 4. С. 75-85.
25. Ладожское озеро. Атлас. СПб.: Институт озероведения РАН, 2002. 129 с.
26. Седиментационные процессы восточной части Финского залива в голоцене и проблема образования р. Невы / Рябчук Д. В., Жамойда В. А., Григорьев М. А., Спиридонов М. А., Котилайнен А., Виртасаало Й., Сивков В. В., Дорохова Е. В. // Ленинградская школа литологии. Материалы Всероссийского литологического совещания, посвященного 100-летию со дня рождения Л. Б. Рухина. Санкт-Петербург, 25-29 сентября 2012 г. СПб.: СПбГУ 2012. Т. 1. С. 135-136.
27. Верзилин Н. Н., Сулейманова Т. А. Новые данные о Гейниокском проливе // Известия РГО. 2007. Т. 139, вып. 3. С. 63-72.
Статья поступила в редакцию 16 апреля 2013 г.
