CC BY
51
изучение его прошлого. Также краеведение, пусть зачастую и формально, рассматривалось в качестве общественного движения, в котором должны были быть задействованы широкие слои населения, что служило условием всестороннего изучения родного края, о котором уже шла речь ранее. В таком смысле и мы будем понимать краеведение, находя при этом те различия, что существовали между общими представлениями о краеведении в 1920-1930-е гг. и существующей практикой краеведческого движения той эпохи.
1. Блок Марк. Апология истории или ремесло историка. М., 1973. С. 86.
2. Матюшин Г.Н. Историческое краеведение. М., 1987. С. 11.
3. Краеведение // Большая советская энциклопедия: в 30 т. М., 1973. Т. 13. С. 311.
4. Куратов А.А. Краеведение // Поморская энциклопедия: в 5 т. Т. 1. История Архангельского Севера. Архангельск, 2001. С. 204.
5. Орешина М.А. Русский Север начала XX века и научно-краеведческие общества региона. М., 2003. С. 128.
6. СтроевК.Ф. Краеведение. М., 1974. С. 20.
7. Гершанович Л. Задачи Общества изучения Карелии // Изв. Общества изучения Карелии. 1924. № 1. С. 5.
8. Пинкевич А.П. Предмет советского краеведения (доклад в Краеведческой секции Комака-демии 17 января 1930 г.) // Сов. краеведение. 1930. № 1-2. С. 11.
Поступила в редакцию 25.07.2008 г.
Golov A.G. The notion of local lore studies in scientific literature of pre- and post-revolutionary Russia: Russian local lore studies of 1920-1930 as an object of research. The article is focused on the meaning which the term “local lore studies” implied in the Russian scientific literature before the Revolution of 1917 and during the first two decades of the Soviet Union existence. Having analyzed a number of publications, the author came to a conclusion that local lore studies was interpreted as a social movement, active overall study of the region by the local society. The mentioned fact is important from the methodological point of view as nowadays the term “local lore studies” implies historical studies aimed at a spiritual aspect of human existence.
Key words: local lore studies, motherland studies, overall study, Marxist local lore studies, bourgeois local lore studies.
ОТЗЫВЫ О КНИГЕ С.Ф. ПЛАТОНОВА «ПЕТР ВЕЛИКИЙ. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ» В ЛИЧНОЙ ПЕРЕПИСКЕ АВТОРА И ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ СЕРЕДИНЫ 1920-х гг.
Н.В. Ниязова
В статье анализируются отзывы современников о книге «Петр Великий. Личность и деятельность» (1926 г.) выдающегося русского историка С.Ф. Платонова, отложившиеся в архиве автора и имеющиеся в периодической печати середины 1920-х гг. Хотя марксистская критика нашла книгу малоубедительной и однозначно восприняла ее как «монархическую», судя по личной переписке автора, его близкие и знакомые восторженно отнеслись к новой работе видного историка. Отзывы о ней в письмах С.Ф. Платонову показывают, что «Петр Великий» оказался нужен многим людям, а своевременное появление этой книги осознавалось даже некоторыми историками, отнюдь не являвшимися единомышленниками С.Ф. Платонова.
Ключевые слова: петровская эпоха, политическая подоплека, периодическая печать, советская пресса, марксистская критика.
В последнее время заметно усилился интерес исследователей к творчеству выдающегося историка Сергея Федоровича Платонова (1860-1933).
Однако надо согласиться с А.Н. Фуксом, который считает, что «в нашей научной литературе творчество С.Ф. Платонова не получи-
ло еще всестороннего изучения и общей объективной оценки» [1]. В частности, предметом анализа не стали работы замечательного ученого, посвященные петровской эпохе.
К изучению времени преобразований первой четверти XVIII в. С.Ф. Платонов специально обратился только после Октябрь-
ской революции 1917 г. С петровскими реформами во многом оказались связаны интересы историка во второй половине 1920-х гг., т. е. на последнем этапе его творческого пути. Этой теме, к которой исследователь обращался еще в «Лекциях по русской истории» (1899 г.), а также учебнике «Русская история» (1909 г.), он посвятил статьи «Любимцы Петра Великого», «Бенго-коллегия или Великобританский монастырь в Санкт-Петербурге при Петре Великом», «Б.И. Куракин и А. П. Прозоровский», публикацию «Книги расходной Санкт-Петербургского комиссарства Соляного правления 1725 года», а также ряд неопубликованных до сегодняшнего дня трудов. Статьи С.Ф. Платонова о петровской эпохе - свидетельство того, что потери при смене тематики оказались минимальны, т. к. ученый, получивший широкую известность благодаря трудам по истории Смутного времени и Русского Севера, «всегда интересовался Петром I и его временем» [2].
Давний интерес С.Ф. Платонова к личности Петра Великого вылился в отдельную книгу [3], которая после долгих бюрократических проволочек, имевших и политическую подоплеку, была опубликована в 1926 г. В ней подведены итоги размышлений историка о личности и времени преобразователя России [4]. Тема Петра, по мнению В.С. Брачева, больше соответствовала политическим и историографическим реалиям того времени, чем Смута.
Отношение к книге С.Ф. Платонова оказалось неоднозначным. Мы постараемся выяснить, как оценили ее современники ученого, используя их переписку с автором и периодическую печать середины 1920-х гг.
Изучение периодики тех лет свидетельствует о негативном отношении правительства, а с его легкой руки и советской прессы к «монархически настроенному» историку, «охранителю», державшемуся «правых убеждений», как называли С.Ф. Платонова, впрочем, не вполне оправдано, большевики.
В газете «Вечерняя Москва» от 7 мая
1926 г. некий автор, подписавшийся АРДИ, публикует подобие отзыва о книге С.Ф. Платонова. «Немного странно: наши дни и Петр Великий... Интересен ли нам Петр Великий и велик ли этот Петр? Почему написана эта книга? На какого читателя она рассчитана?» -задает вопросы рецензент. Неужели же она, -
продолжает спрашивать АРДИ, - появилась только потому, что два современных писателя А.Н. Толстой («День Петра») и Б. Пильняк («Его Величество Kneeb Piter Komondor») «кощунственно» обратили «образ великого преобразователя» в «грубую пасквильную карикатуру», изобразили Петра «грязным и больным пьяницей, лишенным здравого смысла и чуждых всяких приличий»? Для АРДИ это невероятно, но факт. Далее автор отмечает, что «в результате обследования разнообразных мнений о Петре» ученый «пришел к выводам, совершенно противоположным той характеристике, которую дали Петру А. Толстой и Б. Пильняк». «При этом академик совершенно не принял во внимание простой», на взгляд АРДИ, «вещи, того, что старая историческая наука смотрела на мир сквозь очки монархического строя и буржуазного мировоззрения». Пожалуй, единственное для АРДИ, чем может привлечь Петр, - разносторонностью своих интересов, любовью к ремеслам (он знал их 14). Этот же самый Петр убил своего сына, пьянствовал, дебоширил, самодурствовал, развратничал, убивал людей, собственноручно рубил головы стрельцам! А вот этот самодур и зверь в книге не показан - констатирует АРДИ. По заключению рецензента, Платонов «не дал» настоящего Петра, у него получилось нечто иконописное и слишком малоубедительное, да и малоинтересное [5].
Приведенный газетный отзыв в полной мере вскрывает отношение властей к творчеству «историка российского самодержавия» (по определению М.М. Зайделя [6]). Но обвинения Петра в самодурстве и зверстве на фоне жестоких расправ большевиков (о которых запрещалось говорить) выглядели по крайней мере неубедительно.
Это понимали многие, и одновременно с подобными разобранному появились и другие отзывы о книге, более благоприятные. В одном из номеров «Красной газеты» некий Заславский выступил в защиту академика С.Ф. Платонова, которого противопоставляет Толстому и Пильняку и который, по его убеждению, в своей новой книжке «Петр Великий» «воссоздает образ русского исторического деятеля, извращенный беллетристами». Одновременно Заславский пишет, что «очерк С. Платонова далек от идеализации Петра. В яркой картине социально-политических
сношений и культурной среды Петровского времени мастерски соблюдены должные пропорции. Петр - один из деятелей этой эпохи, подготовленный всем историческим прошлым, но деятель выдающийся - неутомимый работник, заклятый враг праздности, расточительности и придворной китайщины. Он и пьянствовал, и развратничал, и жесток бывал, но в этом отношении он ничем от современников своих не отличался. Ничего в этом лично для Петра характерного не было» [7].
Такой отклик на книгу С.Ф. Платонова вызвал негативную реакцию со стороны официальной прессы, что подтверждает статья «В защиту Петра Великого» из газеты «Дни» от 14 июля 1926 г., в которой неизвестный автор резко критикует, по его словам, «пресловутого ренегата» Заславского, осмелившегося выступить поборником Петра Великого [8].
Очень благоприятную рецензию на книгу С.Ф. Платонова опубликовал русский эмигрант П.Б. Струве в редактировавшейся им еженедельной парижской газете «Россия» (1928 г.). Во-первых, П.Б. Струве приветствует появление в зарубежном издании замечательной книжки (вышедшей и в советской России) самого выдающегося из здравствующих русских историков. Во-вторых, он отмечает, что в этой работе все своевременно и ценно. На взгляд П.Б. Струве, «С.Ф. Платонов вовсе не идеализирует Петра Великого. Он ясно видит слабые стороны этой воистину колоссальной личности, объясняемые -помимо общего характера эпохи и страны - и наследственностью, и тяжелой борьбой Им-ператора-юноши за престол. Но Платонов правильно видит в Петре сознательное и самоотверженное служение государству, осуществляемое в напряженном личном труде, проникнутое строжайшей честностью, окрыленное страстной любовью к знанию и верой в необходимость просвещения. И как живой носитель этих свойств, Петр был воплощением подлинной государственной силы». Хотя в оценке П.Б. Струве вернее всего истинный образ Петра Великого начертал все-таки Пушкин, который в своих произведениях дал лучшую характеристику этого величайшего русского человека, гениального поэта С.Ф. Платонов не упоминает ни в своем обзоре суждений о Петре Великом, ни вообще в своей книжке. «Но по существу наш ученый исто-
рик, - заключает П.Б. Струве, - следует Пушкину или, вернее, с ним сходится, тем еще раз подтверждая историческую прозорливость и основательность автора «Полтавы» [9].
Виднейший представитель московской школы историков, активный общественный деятель П.Н. Милюков в статье «Два русских историка: С.Ф. Платонов и А.А. Кизеветтер», опубликованной в «Современных записках» в Париже (1933 г.) отмечал, что в своей книжке о Петре Великом С.Ф. Платонов выдвинул личный момент деятельности преобразователя [10].
В обширной переписке автора встречается немало положительных, а порой и восторженных откликов многих знакомых (и не очень) С.Ф. Платонову людей на его книгу о царе-реформаторе.
Так, академик М.М. Богословский 10 апреля 1926 г. писал С.Ф. Платонову: «Большое Вам спасибо и за подарок (подразумевается книга С.Ф. Платонова «Петр Великий. Личность и деятельность». - Н. Н.) и за то наслаждение, которое мне доставило чтение. Это, действительно, тот самый Петр, с каким и мне приходится иметь дело, наблюдал его теперь в конце 1699 и 1700 годах, почти за каждый день его жизни (М.М. Богословский сам в это время писал труд о Петре Великом. - Н. Н.). Большую радость вызывает во мне и то, что правда таким образом смелой и талантливой рукой восстановлена» [11].
Историк права Н.А. Воскресенский в письме к С.Ф. Платонову от 12 декабря 1927 г. благодарит автора за присылку ему книги о Петре Великом, отмечая, что ему особенно приятно и что С.Ф. Платонов «минувшие годы и думал и писал на эту тему, по более раннему времени», чем он сам. Дипломат И.А. Залкинд на визитной карточке, датированной 1926 г., «благодарит Академика Платонова за любезную присылку "П. В."». Об этом же писал С.Ф. Платонову Г. Малицкий 9 октября 1929 г. Он давно хотел иметь книгу, которую называет ценной, но не смог достать ее в Москве. А. Павлов 11 октября
1927 г. тоже сердечно благодарит С.Ф. Платонова за присланного ему «Петра Великого» и пишет, что прочитал его с великим удовольствием. Известный историк А.И. Яковлев в письме от 10 августа 1926 г. сердечно благодарит С.Ф. Платонова за «Петра» и добавляет: «Прочитал его с новым удовольст-
вием: книжку, т. е. мой экземпляр, у меня изхватили, и она теперь нарасхват» [12-16].
Литературовед Е.П. Казанович в 1926 г. писала С.Ф. Платонову: «Не могу удержаться от желания еще раз сердечно и от души поблагодарить Вас за Вашу книгу и за то, что Вы мне ее дали, и еще больше за то, что Вы ее написали»; «Как ни ничтожны по своему художественному значению произведения Толстого и Пильняка, - они читаются и воспринимаются молодежью, и очень хорошо, что молодежь эта услышит настоящее слово об этих художниках, и о том, кого они пытаются низвергнуть с принадлежавшего ему по праву трона» [17], - продолжает автор.
Выдающийся юрист и общественный деятель А.Ф. Кони так откликнулся на книгу С.Ф. Платонова: «Вчера раздобыл, наконец, Вашего «Петра Великого» и наслаждался чтением этого произведения, звучавшего, как благостная правда и справедливость среди современного бессовестного отношения к этому выдающемуся человеку, в значительной мере известному прежними трудами Мережковского» [18].
Л.П. Кругликов-Гречаный 11 июля 1928 г. сообщает С.Ф. Платонову: «В последнее время, когда с упразднением истории, как предмета преподавания, я уже не у дел, по-прежнему жадно ищу и читаю Ваши работы, считая их исключительными по научной глубине, рыцарственно-стойкой объективности и необыкновенной сжатости и ясности изложения» [19]. Здесь нет прямого указания на книгу о Петре, но, думается, автор письма приведенные оценки относил и к ней.
Публицист, литературный критик и общественный деятель Н.Я. Николадзе 20 мая 1926 г. выражает С.Ф. Платонову сердечную благодарность за то чувство удовлетворения, которым проникся, читая его книгу «Петр Великий». «Никогда, - пишет автор, - Ваша высокохудожественная манера выражать прошлое вескими и решительными цитатами современников описываемой эпохи не доходила до такого совершенства, как в этой книге». Однако, по мнению Н. Николадзе, С.Ф. Платонов недостаточно защитил память Петра, поскольку не сказал, что труд никого из политиков, прозванных Историей Великими, не имел долговечности работ преобразователя России. «Ведь здание, так старательно возведенное Петром, не только не рухнуло с его
смертью, а все крепло, несмотря на ничтожность его преемников, и продержалось целых два столетия». Николадзе ставит в заслугу С.Ф. Платонову и то, что он дал такой бесповоротный отпор невежественным последователям Валишевского, который вылил на Петра свою грязь. В завершение Николадзе пишет: «Крепко жму Вашу благородную руку, написавшую «Петра Великого», и от души желаю ей с такою же мощью продолжать доблестное служение Русской исторической науке, так много Вам обязанной» [20].
Языковед, этнограф, фольклорист (позднее почетный член АН СССР) Э.К. Пекарский 11 апреля 1926 г. выражает С.Ф. Платонову искреннюю признательность за предоставленные в его распоряжение книжку и статью, посвященные «одному из величайших явлений всемирной истории и величайшему явлению русской истории». Автор письма сожалеет, что современные условия не позволяют обратить критическое око действительной науки на новейших историков Петровской эпохи, которые недалеко ушли от цитируемых С.Ф. Платоновым историков-беллетристов, но взглядами которых питается нынешняя молодежь, признающая прежних историков слишком отсталыми и потому не могущими считаться сколько-нибудь авторитетными в настоящее время [21].
П.С. Шереметев (сын друга С.Ф. Платонова графа С.Д. Шереметева) 16/29 сентября 1926 г. пишет С.Ф. Платонову: «Ваша книга о Петре Великом доставила мне большое удовольствие, большое наслаждение. Моя жена прочла ее также и выразилась: появление этой книги есть событие в нашей жизни. С разных сторон в Москве слышал хвалебные отзывы и, признаюсь, удивлен, как это Вам удалось провести ее сквозь цензуру, да еще под таким заголовком. Особенно мне понравились страницы о военных заслугах Петра» [22].
Неустановленное лицо, но предположительно бывший студент С.Ф. Платонова, в письме от 25/12 апреля 1926 г. признается: «Давно, очень давно уже не приходилось испытывать этого художественного и нравственного удовлетворения, какое испытываешь при чтении вашего нового произведения. Ваша маленькая книжица о Петре Великом не только блестящее литературно-художественное произведение, не только яркая исто-
рическая характеристика Петра, равной которой не появлялось со времен «Публичных чтений о Петре В.» Соловьева, но и несомненный исторический подвиг ученого и гражданина, которого в будущем, я уверен, не забудет история». «В наши дни оплевания всего нашего прошлого, Вы один осмелились сказать правдивое слово о великой странице нашего прошлого. К Вашей характеристике Петра, - пишет далее автор письма, - вряд ли в будущем придется что-либо прибавить, только одно остается до сих пор не вполне ясным, а может быть, историческая загадка и навсегда останется: неясно, много ли исторических свидетельств о религиозности Петра. Странно и непонятно это клятвопреступление Петра по отношению к сыну. Ведь его совершил тот сильный человек, который за несколько лет перед этим в Прутском походе ставил на карту свою собственную судьбу, судьбу, наконец, более дорогого ему, чем сама жизнь, дела - преобразования Руси, и все для чего, - для того, для того, чтобы сохранить свою честь - слово, данное прибегнувшего к его защите господарю Кантемиру! Странная, непонятная загадка. А между тем, этот конец сына кладет какой-то все же зловещий отпечаток на Петра В. Иногда кажется, что в этом деле, как и в аналогичном преступлении царя Ивана, роковым образом отразилась вся будущая судьба династии: императорская Россия, рожденная гением Петра, пожертвовавшего своим сыном, кончилась страшной, душу леденящей трагедией в Ипатьевском доме...» [23].
В письме профессора Санкт-Петербургской Духовной академии филолога А.И. Садова к С.Ф. Платонову от 7(20) января 1927 г. читаем: «вчера, в наличном нашем семейном кружке, была дочитана Ваша книга о Петре Великом. Во весь рост, со всеми великими чертами ума и характера, но и со всеми слабостями, явился перед нами этот удивительный человек, могучий в одном, слабый в другом, но всегда думавший о своем служении государству и народу, сыном которого он всегда себя мыслил, - человек, почти никогда, кажется, не забывавший, что он не только царь, но и человек. Позвольте поблагодарить Вас за те часы, которые мы провели за чтением и слушанием Вашей чудесной книги» [24]. В письме С.Ф. Платонову от 12(25) января 1927 г., выражая благодарность
за «блестящий по картинности очерк из жизни старой московской Руси» (А.И. Садов имел в виду статью С.Ф. Платонова «Из бытовой истории Петровской эпохи: II. Любимцы Петра Великого: Медведь, Битка и др.». -
Н. Н.), этот же автор замечает, что «если окружавшие Петра морально ничтожны, то тем резче, на их фоне, выделяется благородный в главном и существенном и подлинно великий облик Петра, представленный Вами в книге о нем» [24].
Данные отклики показывают, что все, кто был более или менее близко знаком с С.Ф. Платоновым, очень благоприятно отозвались о его книге о Петре Великом. Высказать открыто такое отношение к «монархически настроенному» историку было, очевидно, небезопасно.
Итак, хотя марксистская критика нашла интересующую нас книгу С.Ф. Платонова малоубедительной и однозначно восприняла ее как «монархическую», судя по личной переписке автора, его знакомые высоко, нередко восторженно отнеслись к новой работе видного ученого. Отзывы о ней в письмах С.Ф. Платонову показывают, что «Петр Великий» оказался нужен многим людям, а своевременность этой книги осознавалось даже некоторыми историками, отнюдь не являвшимися единомышленниками С.Ф. Платонова.
1. Фукс А.Н. Сергей Федорович Платонов. Краткий историко-биографический очерк // Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. С. 7.
2. Брачев В. С. Крестный путь русского историка. Академик С.Ф. Платонов и его «дело». СПб., 2005. С. 268.
3. Платонов С.Ф. Петр Великий: личность и деятельность. Л., 1926.
4. Брачев В.С. Жизнь и труды С.Ф. Платонова // Платонов С.Ф. Соч.: в 2 т. СПб., 1993. Т. 1. С. 27.
5. Вечерняя Москва. 1926. 7 мая.
6. Зайдель Г., Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте: доклады Г. Зайделя и М. Цвибака о Тарле и Платонове и их школах и прения на объединенном заседании Института истории при ЛОКА и Ленинградского отделения общества историков-марксистов. М.; Л., 1931. С. 106, 212.
7. Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (далее - ОР РНБ). Ф. 585. Оп. 1.
Ч. 1. Ед. хр. 1194. Л. 1.
8. Дни. 1926. 14 июля.
9. Струве П.Б. С.Ф. Платонов о Петре Великом // Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1973. Т. 7. С. 203.
10. Милюков П.Н. Два русских историка: С.Ф. Платонов и А.А. Кизеветтер // Современные записки (Париж). 1933. № 51. С. 322.
11. ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Ед. хр. 2326. Л. 13.
12. Там же. Ед. хр. 2570. Л. 6.
13. Там же. Ед. хр. 2930. Л. 1.
14. Там же. Ед. хр. 3477. Л. 2.
15. Там же. Ед. хр. 3747. Л. 1.
16. Там же. Ед. хр. 4748. Л. 38.
17. Там же. Ч. 2. Ед. хр. 3191. Л. 17.
18. Кони А.Ф. Собр. соч.: в 8 т. М., 1969. Т. 8. С. 341.
19. ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Ед. хр. 3060. Л. 4-5об.
20. Там же. Ед. хр. 3660. Л. 2.
21. Там же. Ед. хр. 3782. Л. 1.
22. Там же. Ед. хр. 4614. Л. 8-8об.
23. Там же. Ед. хр. 4797. Л. 2.
24. Там же. Ед. хр. 4101. Л. 8-8об.
Поступила в редакцию 14.05.2008 г.
Niyasova N.V. References to S.F. Platonov’s book “Peter the Great. Personality and Activity” in the author’s private correspondence and periodicals of the mid 1920-ies. The article analyzes contemporary references to a great Russian historian S.F. Platonov’s book “Peter the Great. Personality and Activity” (1926), stored in the author’s archives and reflected in periodicals of the mid 1920-ies. Though, the Marxist criticism found the book unconvincing and interpreted it as “monarchical”, judging by the author’s personal correspondence, the references of his relatives and friends were high, even enthusiastic. The references in the letters to S.F. Platonov, show that “Peter the Great” was necessary for many people, and even the scholars who didn’t share the author’s views found that publishing of the book was opportune.
Key words: Peter epoch, political underlying cause, periodicals, Soviet press, Marxist criticism.
ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ АРХИВНОГО ФОНДА ВСЕВОЛОДА АНТОНОВИЧА СЕНКЕВИЧА
И.В. Осипова
В статье анализируется личный фонд профессора кафедры русского языка МГПИ В.А. Сенкеви-ча (архив г. Магнитогорска). Полевые материалы, собранные Сенкевичем в 60-80-х гг. XX в. во время экспедиций в русские горнозаводские поселения Белорецкого района Башкортостана, дают важную историко-этнографическую информацию, которая подтверждает и дополняет архивные и документальные сведения по истории региона. Фонд исследователя представляет интерес и значимость не только для лингвиста, но и для фольклориста, историка, этнографа.
Ключевые слова: архивный фонд, этнография, экспедиция, коллекция, Белорецкий район.
Профессор Магнитогорского государственного педагогического института Всеволод Антонович Сенкевич занимался исследованием и изучением говоров русских сел Бело-рецкого района Башкортостана в течение двадцати лет. Выбор данного региона не явился случайным для исследователя так же, как и не является случайностью для нас. Населенные пункты Белорецкого района уникальны в историческом и культурном отношениях. Как отмечал сам ученый, «только на Урале, пожалуй, наблюдается такой процесс развития, когда заводской поселок превращается не в город, а в деревню» [1]. Географическая изолированность и удаленность
района от крупных промышленных центров страны во многом определили высокую степень сохранности здесь русской традиционной культуры.
История заводов Южного Урала показывает, что горнозаводское население было как раз той этнической средой, которая определила развитие языка и быта в рассматриваемом регионе. Носителями русских национальных традиций на юге Урала стали рабочие заводских поселков.
На территории размещения заводов со второй половины XVIII в. был сформирован район русских поселений, представляющих собой разные этнолокальные зоны, однако
