CC BY
53
ГЕНДЕРНАЯ КРИМИНОЛОГИЯ
С.Ф. Милюков*
ОТЗЫВ
официального оппонента о диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук: Щербакова Л.М. Женская насильственная преступность в современной России: криминологические проблемы. Ставрополь: Ставропольский государственный университет, 2008. - 478 с. (специальность 12.00.08)
Системный кризис, в который впала Россия в конце 80-х гг. прошлого века, далеко не преодолен. Хорошо об этом сказал председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин, которого цитирует автор диссертации: в России (конец 2007 г.) учтено 4 млн. бомжей, 3 млн. нищих, 5 млн. беспризорных детей, 4,5 млн. проституток - «следовательно, 16,5 млн. человек, а значит, 11,3 % населения страны - это социальное дно». Недалеко от этого дна находятся еще десятки миллионов российских граждан, так как на грани бедности влачит жалкое существование до трети населения страны (с. 397-398). Отчетливо видно, что экономический и духовно-нравственный упадок поразил прежде всего тех, от кого зависит будущее нации - женщин, детей, молодежь. Закономерным следствием этих процессов стал непрерывный рост преступности, ухудшение ее качественных характеристик.
Нельзя сказать, что отечественные правоведы и криминологи оставили без внимания гендерные отличия постсоветской преступности. Однако эта проблема продолжает актуализироваться прежде всего потому, что современная преступность чрезвычайно динамична, а государство не может или (и) не хочет всерьез взяться за решение насущных политических, социально-экономических и духовно-нравственных проблем, что порождает многочисленные конфликты населения (в том числе его женской части) с установленным правопорядком.
Автору удалось обеспечить должную научную новизну положениям и выводам диссертационного исследования прежде всего за счет формулирования и последующего обоснования концептуального положения о том, что «отличительной особенностью современного исследования женской насильственной преступности является принципиальный отказ от рассмотрения мужского поведения как нормы, образца, расценивающего женское поведение как специфическое копирование или даже повторение мужского, что существенно зат-
* Сергей Фёдорович Милюков - доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного права РГПУ им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия). © С.Ф. Милюков, 2009
рудняет не только понимание причин и мотивов женской насильственной преступности, но и определение эффективной политики ее предотвращения (с. 5).
Научная новизна ярко проявляется и в положениях, вынесенных автором на защиту Большинство из них заслуживает одобрения и поддержки.
В частности, соискателю удалось сделать то, что оказывается не под силу многим исследователям - органично связать ретроспективный анализ дореволюционной (?1? - нач. ?? вв.) и советской насильственной преступности женщин с современной криминальной действительностью (с. 13-14, 79-125). Выявлено, что в советский период превалировали корыстные преступления, связанные преимущественно с профессиональной деятельностью женщин. В условиях же господства капиталистических отношений на первый план выступает агрессия, которая, на наш взгляд, является следствием социальной дезорганизации, порождающей борьбу всех против всех.
Благотворно в теоретическом и практическом плане скажется внедрение в научный оборот целого массива достоверных сведений о состоянии и тенденциях женской преступности, прежде всего насильственной. В диссертации констатируется существенное превышение темпов прироста женской преступности по сравнению с приростом преступности мужчин, прежде всего по отношению к такому опасному преступлению, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повышение их активности в похищении людей и т.п. (с. 14 и др.). Важно, что статистический анализ проведен на разных уровнях -общефедеральном и на уровне Ставропольского края - субъекта Федерации со сложной криминогенной обстановкой (с. 147-162 и др.).
Соискатель выбрал методологически верный порядок изложения и анализа криминологической информации - сначала выявлены и изучены детерминанты криминальной агрессии женщин (гл. 3), а только потом дана криминологическая характеристика их личности (гл. 4). Этим диссертация выгодно отличается от большинства известных нам монографических исследований, где нередки неоправданные повторы, забегание вперед и т.п. изъяны, что не дает возможности в полной мере раскрыть личностные особенности преступников, ибо таковые особенности продуцируются как раз социальной средой на макро- и микро- уровнях.
При анализе причинного комплекса женской преступности автор справедливо выдвигает на авансцену социальные противоречия, раздирающие современное российское общество. Эти противоречия, как убедительно показывает диссертант, продуцируются вопиющим социально-экономическим неравенством, от которого женщины страдают в большей мере нежели мужчины (с. 168-176, 193, 223-225 и др.). В ходе анализа использованы современные методики познания социальной действительности, в том числе коэффициент Джини (с. 172-173 и др.).
Соискатель, однако, не впадает в излишний социологизм, уделяя должное внимание психологическим и биологическим особенностям женщин-
преступниц. Отмечается, в частности, прогрессирующий процесс дебилиза-ции российского населения в постсоветский период (с. 69-70), который, как нам представляется, обусловлен теми же социальными факторами, о которых подробно говорит автор.
Положения и выводы диссертации хорошо увязаны с практикой. В тексте работы приводятся не только обобщенные сведения о преступности, но и конкретные примеры, почерпнутые из региональной судебной практики. Некоторые из них способны впечатлить даже искушенного читателя.
Выраженная практическая направленность диссертации, богатая и разнообразная эмпирическая база (с. 10 и др.) делают содержащиеся в ней положения и выводы вполне обоснованными и достоверными. Большинство из них заслуживают внимания законодателя и правоприменителей. Это касается в том числе суждений относительно направлений и конкретных способов предупреждения женской насильственной преступности (гл. 5).
Основные научные достижения автора хорошо известны специалистам за счет апробации их на представительных научно-практических форумах и опубликования их в юридической печати, в том числе журналах, рекомендованных ВАК (с. 57-59 автореферата). Перу автора принадлежит три монографии по избранной теме (с. 56 автореферата). Эти публикации внедрены в учебный процесс ведущих юридических вузов страны.
Диссертация и ее автореферат написаны хорошим литературным языком, безупречно оформлены, имеют вполне завершенный вид.
Помимо отмеченных выше, диссертация обладает рядом других достоинств, на которые, очевидно, будет обращено внимание в иных отзывах.
Вместе с тем данное исследование не свободно от некоторых спорных и (или) недостаточно обоснованных положений. Остановимся на некоторых из них.
1. В диссертации опрометчиво поддержано мнение проф. Ю.М. Антоняна о том, что преступность появилась намного раньше, чем сформировались классы, появились писанные уголовные законы, возникла семья и частная собственность (с. 79). По существу это утверждение о вечности преступности независимо от экономического и социально-политического устройства общества. Характерно, что соискатель и ученый, на которого она ссылается, вовсе не упоминают в данном контексте государство и его карательный аппарат. Следуя такой логике, можно найти «преступность» (в том числе гендерную) среди зверей, птиц, рыб, насекомых и даже микроорганизмов.
На самом же деле преступность - продукт межклассовых и внутриклассовых противоречий, объемлющий посягательства на установленный меньшинством и навязанный большинству правопорядок, защищающий власть и материальные богатства меньшинства (В.Н. Кудрявцев, И.И. Карпец, Н.Ф. Кузнецова и др.). Если в советский период классовая структура общества была «стерта», то по возвращению в капитализм эти антагонизмы стали совершенно очевидны для любого неангажированного наблюдателя.
Попытки оторвать преступление от уголовного закона способствуют оттеснению криминологии на задворки учебного и научного процесса*.
2. Анализируя общие закономерности и региональные особенности преступности в новейшее время, автор неосновательно утверждает, что в 2001 году (как и в следующем за ним) статистические цифры сильно «съежились». На самом же деле в 2001 г. общее количество выявленных преступлений возросло, хотя и незначительно (на 0,5 %), наблюдался существенный прирост убийств (+ 5,5 %), фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (+ 12,0 %), изнасилований (+ 3,7 %), грабежей (+ 12,4 %), разбоев (+ 13,6 %), тяжких и особо тяжких преступлений в целом (+ 2,0 %).
А вот в 2002 г. и (что мало известно) в начале 2003 г. действительно зафиксирован резкий спад регистрации преступлений, который в дальнейшем был компенсирован количественно, но отнюдь не качественно (особенно отчетливо это видно по отношению к убийствам).
В 2007 г. спад регистрации возобновился, он продолжился и в течение 4 месяцев 2008 г. В диссертации этот процесс отмечен (применительно к прошлому году), но адекватного объяснения ему не найдено. На наш взгляд, государство сознательно уклоняется от противодействия большей части преступности, в том числе насильственной и женской в частности. Это явление мы называем «денационализацией» борьбы с преступностью, за счет перевода ее в разряд «частных» дел, «перекрашивания» многих преступлений в гражданско-правовые деликты (хорошо видно это на примере так называемого «рейдерства»).
3. Не может удовлетворить нас и авторская интерпретация превышения доли осужденных женщин украинской, ногайской, кабардинской, ингушской и чеченской национальностей по сравнению с их долевым представительством в общем массиве Ставропольского края «неравномерным их распределением в городской и сельской местности, а также интенсивными миграционными процессами в крае» (с. 262).
Чтобы убедиться в слабости такой аргументации, достаточно изучить приведенный в приложении 1 к диссертации контент-анализ публикаций о террористических актах, совершенных женщинами в 2000-2005 гг. (с. 448-454). Возникает вопрос: могли ли в этот перечень попасть русские или, скажем чувашки? Ответ очевиден: теоретически - да, реально - нет. И основанием для такого ответа служат как раз сведения о личности террористок, собранные соискателем. Естественно, не может идти речь о какой-то биологической предрасположенности чеченок (или ингушек) к агрессии, в том числе террористического свойства. Дело в их образе жизни, том социальном окружении (преж-
* См. об этом обращение, подписанное президентом Российской криминологической ассоциации проф. А.И. Долговой (Российский криминологический взгляд. 2008. № 1. С. 8-9).
де всего на микроуровне), которому было выгодно пожертвовать этими женщинами, заодно толкнув их самих на массовые убийства.
4. Наконец, мы не можем согласиться еще с одним концептуальным положением диссертации, на этот раз уголовно-правового свойства. Автор пишет: «Существующая в уголовном законе гендерная асимметрия ... является социально обусловленной и должна быть в российском уголовном законодательстве сохранена» (с. 361).
Это утверждение представляется криминологически необоснованным, хотя бы потому, что не соответствует выделенному соискателем устойчивому типу женщины-преступницы, особенно его второму подтипу, который автор именует самым опасным (с. 329-330).
Поэтому запрет применять к женщинам пожизненное лишение свободы (о смертной казни в этом контексте надо говорить особо) или невозможность помещения их в тюрьму противоречит криминологической характеристике их личности, нацеленности на причинение вреда здоровью или даже смерти потенциальным потерпевшим.
В некоторых же случаях отмеченная асимметрия ставит осужденную в невыгодное положение по сравнению с осужденными-мужчинами. Например, запрет применения обязательных работ по отношению к женщинам, имеющим детей в возрасте до трех лет (ч. 4 ст. 49 УК РФ) может привести к осуждению их к реальному лишению свободы.
Отмеченные несовершенства не могут существенным образом сказаться на теоретической и прикладной ценности проанализированного труда. Они ни в коей мере не препятствуют выводу о том, что диссертация на тему «Женская насильственная преступность в современной России: криминологические проблемы» является законченным монографическим исследованием фундаментальной криминологической и уголовно-политической проблемы, в котором даются ее обоснованные решения, что соответствует требованиям п. 8 Положения о порядке присуждения ученых степеней, утвержденного постановлением Правительства РФ от 30 января 2002 года № 74.
Людмила Михайловна Щербакова, как автор названной диссертации, заслуживает присуждения искомой степени доктора юридических наук.
