CC BY
79
Бадалов Артур Эдуардович
Ответственность
за преступления коррупционного характера в международном уголовном праве
В статье анализируются положения международных конвенций, договоров и соглашений антикоррупционной направленности, ратифицированных Российской Федерацией, степень отражения их содержания в национальном уголовном законодательстве России. Автор приходит к выводу о несоответствии отдельных антикоррупционных положений Уголовного кодекса РФ, разъяснений Пленума Верховного Суда РФ международным требованиям и предлагает варианты решения обозначенной проблемы.
Ключевые слова: международное уголовное право, преступления коррупционного характера, коррупция, взяточничество, коммерческий подкуп, конфискация имущества.
Responsibility for crimes of a corruption nature in international criminal law
The article analyzes the provisions of international conventions, treaties and agreements, anticorruption, ratified by the Russian Federation, as well as the degree of reflection of the content of the national criminal legislation of Russia. The author comes to the conclusion that non-compliance of certain anti-corruption provisions of the Criminal Code of the Russian Federation, as well as clarification of the Plenum of the Supreme Court to the international requirements and offers solutions to the identified problem.
Key words: international criminal law, crimes of a corruption nature, corruption, corrupt practices, commercial bribery, confiscation of property.
Согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ уголовное законодательство России состоит только из Уголовного кодекса РФ [1]. Вместе с тем в соответствии с ч. 2 ст. 1 УК РФ Уголовный кодекс РФ основывается на Конституции РФ [2] и общепризнанных принципах и нормах международного права. Кроме того, в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором России установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Таким образом, приоритет ратифицированных Россией общепризнанных международно-правовых норм над ее национальным законодательством предопределяет необходимость анализа положений международного уголовного права.
К числу ратифицированных Россией международных правовых актов, направленных на борьбу с коррупцией, относятся модельный закон «Основы законодательства об антикоррупционной политике» [3], Конвенция по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок [4], Конвенция ООН против коррупции
[5], Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию [6], Конвенция Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности [7], Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности [8].
Необходимо отметить, что в процессе модернизации уголовного законодательства должны быть учтены требования не только перечисленных международных конвенций, но и иных международных антикоррупционных правовых актов, «принятых Организацией Объединенных Наций, Всемирным банком, Международным валютным фондом, Всемирной торговой организацией, Организацией американских государств, ОЭСР и Европейским союзом» [6], что определяется бланкетным характером содержания преамбул названных международных конвенций и соглашений.
В частности, к таким международным антикоррупционным актам относятся Программа действий по борьбе с коррупцией, принятая в ноябре 1996 г. Комитетом министров Совета Европы, Рекомендации 19-й Конференции министров юстиции европейских стран, Резолюция № 1 21-й Конференции министров юстиции европейских стран, Резолюция Комитета министров Совета Европы от 6 ноября 1997 г.
58
о двадцати руководящих принципах борьбы с коррупцией, Резолюция, санкционирующая частичное и расширенное соглашение о создании «Группы государств против коррупции (ГРЕКО)», и др.
Итогом обозначенной законотворческой деятельности стало принятие ряда федеральных законов о внесении изменений и дополнений в УК РФ об ответственности за коррупцию: от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ, от 25 декабря 2008 г. № 280-ФЗ, от 27 декабря 2009 г. № 377-Ф3, от 17 июня 2010 г. № 120-ФЗ, от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ, от 4 мая 2011 г. № 97-ФЗ, от 21 ноября 2011 г. № 329-Ф3, от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ, от 23 июля 2013 г. № 198-ФЗ, от 8 марта 2015 г. № 40-ФЗ, от 3 июля 2016 г. № 324-ФЗ.
Кроме того, в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ в целях обеспечения единообразного применения уголовного законодательства России неоднократно корректировались вопросы применения уголовно-правовых норм и квалификации преступлений коррупционной направленности.
Необходимо отметить, что, несмотря на интенсивность законотворческой деятельности и совершенствование правоприменительной практики, а также достаточно большой объем изменений и дополнений, внесенных в отечественное уголовное законодательство и практику его применения, на сегодняшний день, с нашей точки зрения, отдельные положения УК РФ, а также разъяснения Пленума Верховного Суда РФ нельзя признать в полной мере соответствующими международным требованиям.
С другой стороны, в процессе реформирования уголовного закона России в целях приведения его содержания в соответствие международным антикоррупционным требованиям в ряде случаев имело место буквальное исполнение требований международных антикоррупционных правовых актов без учета системы национального уголовного права, что фактически повлекло дублирование, конкуренцию и несогласованность антикоррупционных уголовно-правовых норм, излишнее правовое регулирование, итогом этого стала бессистемность отдельных положений УК РФ в части борьбы с преступлениями коррупционной направленности.
В частности, говоря о неполном исполнении Российской Федерацией международных антикоррупционных обязательств в сфере совершенствования национальных уголовно-правовых мер борьбы с коррупцией, можно отметить следующее.
Согласно четвертому принципу борьбы с коррупцией [9], принятому в соответствии с Резолюцией № (97) 24 Комитета министров Совета Европы «О двадцати принципах борьбы с коррупцией», которые, в свою очередь, должны учитываться государствами - участниками Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию [6], страны-участницы берут на себя обязательства «обеспечивать соответствующие меры для конфискации и лишения доходов в результате случаев коррупции». Кроме того, такая обязанность регламентируется в Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (ч. 3 ст. 19 «Санкции и меры»): «каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы наделить себя правом конфисковывать или иным образом изымать орудия совершения и доходы от уголовных преступлений, квалифицированных в качестве таковых в соответствии с настоящей Конвенцией, или имущество, стоимость которого эквивалентна таким доходам» [6].
Известно, что в России основания, порядок и условия конфискации имущества, как иной меры уголовно-правового характера, регламентируются ст. 104.1-104.3 УК РФ, предусмотренными специальной гл. 15.1 УК РФ «Конфискация имущества». При этом, анализируя положения п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, определяющего исчерпывающий перечень преступлений, доходы от совершения которых подлежат принудительному безвозмездному изъятию и обращению в собственность государства, необходимо отметить, что в данный перечень не вошел ряд уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за преступления коррупционного характера.
В частности, к таким составам преступлений, не вошедшим в вышеобозначенный исчерпывающий перечень, относятся мелкое взяточничество (ст. 291.2 УК РФ), мелкий коммерческий подкуп (ст. 204.2 УК РФ), посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ), посредничество в коммерческом подкупе (ст. 204.1 УК РФ), а также посредничество в оказании противоправного влияния на результат официального спортивного соревнования или зрелищного коммерческого конкурса (ч. 5 ст. 184.1 УК РФ).
Учитывая принцип законности, определяющий, что «преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом», а также буквально запрещающий применение уголовного закона по аналогии, можно сделать вывод, что имущество, полученное в
59
результате совершения данных коррупционных преступлений, а также доходы от этого имущества не могут быть конфискованы ввиду отсутствия обозначенных составов в исчерпывающем перечне п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, определяющем предметы, подлежащие конфискации.
Учитывая приоритет ратифицированных Российской Федерацией общепринятых принципов и норм международного права над национальным уголовным законодательством, а также принятые Российской Федерацией, регламентированные Советом Европы обязательства «обеспечивать соответствующие меры для конфискации и лишения доходов в результате случаев коррупции», считаем необходимым дополнить положения п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ ссылками на ч. 5 ст. 184 УК РФ, ст. 204.1, 204.2, 291.1, 291.2 УК РФ. Такое дополнение, будучи внесенным в п. «а» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, позволит в полном объеме выполнить требования международного уголовного права об обеспечении национальным уголовным законодательством «соответствующих мер для конфискации и лишения доходов в результате случаев коррупции».
Говоря об излишнем правовом регулировании, влекущем несогласованность антикоррупционных уголовно-правовых мер, на наш взгляд, необходимо обратить внимание еще на одно обстоятельство, ставшее следствием бессистемности в процессе реформирования отечественного уголовного законодательства и практики его применения.
В соответствии с положениями ст. 2 «Активный подкуп национальных государственных должностных лиц» Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию устанавливает, что «каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы квалифицировать в качестве уголовных преступлений в соответствии с ее внутренним правом обещание, предложение или предоставление каким-либо лицом, прямо или косвенно, какого-либо неправомерного преимущества любому из ее государственных должностных лиц для самого этого лица или любого иного лица с тем, чтобы оно совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций, когда это сделано преднамеренно» [6]. Кроме того, в соответствии с положениями ч. 1 ст. 1 Конвенции по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок «каждая Сторона в соответствии с внутренним законодательством принимает необходимые меры
для признания в качестве уголовно наказуемых деяний умышленное предложение, обещание или предоставление любым лицом прямо или через посредников любых неправомерных имущественных или иных преимуществ иностранному должностному лицу, в пользу такого должностного лица или третьего лица с тем, чтобы это должностное лицо совершило действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей для получения или сохранения коммерческого или иного неправомерного преимущества в связи с осуществлением международной коммерческой сделки» [4]. Аналогичные требования международное уголовное право предъявляет к регламентации в национальных правовых системах ответственности за коммерческий подкуп, когда последний передается не в пользу руководителя коммерческой или иной организации, а по его указанию в пользу иных, третьих лиц.
В ст. 7 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию «Активный подкуп в частном секторе» устанавливается, что «каждая Сторона принимает такие законодательные и иные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы квалифицировать в качестве уголовных преступлений в соответствии с ее внутренним правом обещание, предложение или предоставление, прямо или косвенно, в ходе осуществления коммерческой деятельности какого-либо неправомерного преимущества каким-либо лицам, которые руководят предприятиями частного сектора или работают в них в том или ином качестве, для самих себя или любых других лиц с тем, чтобы эти лица совершили действия или воздержались от их совершения в нарушение своих обязанностей» [6]. Аналогичные требования относительно признания преступности предоставления неправомерных имущественных или иных преимуществ не только должностному лицу, но и иным, третьим лицам содержатся в обозначенных международных конвенциях в части регламентации ответственности за «пассивный подкуп» государственных и иностранных должностных лиц и «пассивный подкуп в частном секторе» (ст. 3-11 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию).
Таким образом, международное уголовное право требует от стран - участниц антикоррупционных конвенций регламентации в национальных правовых системах уголовной ответственности за коррупцию в случаях «предоставления неправомерных имущественных или иных преимуществ» не только непосредственно государственному или иностранному
60
должностному лицу либо «лицам, которые руководят предприятиями частного сектора или работают в них в том или ином качестве», но и «иным лицам», «третьим лицам», как это указано в обозначенных конвенциях.
Данное требование было реализовано в УК РФ после принятия Федерального закона от 3 июля 2016 г. № 324-ФЗ и выразилось в новых редакциях уголовно-правовых норм об ответственности за взяточничество (ст. 290, 291 УК РФ) и коммерческий подкуп (ст. 204 УК РФ). Суть нововведений заключалась в том, что описательные диспозиции обозначенных уголовно-правовых норм, определяющие понятие получения и дачи взятки, а также коммерческого подкупа, были дополнены словами «(в том числе когда взятка по указанию должностного лица передается иному физическому или юридическому лицу)» (ст. 290, 291 УК РФ) и «(в том числе когда по указанию такого лица имущество передается, или услуги имущественного характера оказываются, или имущественные права предоставляются иному физическому или юридическому лицу)» (ч. 1, 5 ст. 204 УК РФ).
Обозначенные изменения существенно расширили границы уголовно-правового определения взяточничества и коммерческого подкупа по сравнению с ранее действовавшим законодательством, предусматривавшим ответственность за взятку или коммерческий подкуп лишь в случаях, кода незаконное вознаграждение передавалось в пользу должностного лица или руководителя коммерческой организации, а также в пользу их родных и близких.
Так, в п. 23 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 (в редакции от 3 декабря 2013 г. № 33; далее - ППВС РФ) указано: «Если за совершение должностным лицом действий (бездействие) по службе имущество передается, имущественные права предоставляются, услуги имущественного характера оказываются не лично ему либо его родным или близким, а заведомо другим лицам, в том числе юридическим, и должностное лицо, его родные или близкие не извлекают из этого имущественную выгоду, содеянное не может быть квалифицировано как получение взятки. Если лицо, передавшее имущество, предоставившее имущественные права, оказавшее услуги имущественного характера за совершение должностным лицом действий (бездействие) по службе, осознавало, что указанные ценности не предназначены для незаконного обогащения должностного лица либо его родных или близких, содеянное им не об-
разует состав преступления, предусмотренный статьей 291 либо статьей 291.1 УК РФ».
Таким образом, Пленум Верховного Суда РФ до принятия вышеобозначенных поправок в УК РФ не признавал взяточничеством случаи получения или передачи имущества, предоставления имущественных прав или услуг имущественного характера за совершение должностным лицом действий (бездействие) по службе, когда имущество передается, имущественные права предоставляются или услуги оказываются не лично ему либо его родным или близким, а другим лицам, в том числе юридическим, и должностное лицо, его родные или близкие не извлекают из этого имущественную выгоду.
Проблема состоит в том, что Пленум Верховного Суда РФ не только не признавал, но даже после внесения в ст. 204, 290, 291 УК РФ вышеобозначенных поправок не изменил редакцию п. 23 ППВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 и, соответственно, не признает взяточничеством и коммерческим подкупом случаи «опосредованного» подкупа должностных лиц, когда «имущество передается, имущественные права предоставляются или услуги оказываются не лично ему либо его родным или близким, а заведомо другим лицам, в том числе юридическим, и должностное лицо, его родные или близкие не извлекают из этого имущественную выгоду». Действующее ППВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 (в редакции от 3 декабря 2013 г. № 33) противоречит требованиям ратифицированных Россией Международных антикоррупционных конвенций, а также содержанию ч. 1 ст. 290, ч. 1 ст. 291, ч. 1 и 5 ст. 204 УК РФ в определении содержания терминов получения и дачи взятки, а также коммерческого подкупа.
Выходом из сложившейся ситуации является редактирование положений п. 23 ППВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 (в редакции от 3 декабря 2013 г. № 33) и приведение его содержания в соответствие требованиям ратифицированных Россией международных антикоррупционных конвенций. Учитывая ясность и недвусмысленность содержания диспозиций ст. 204, 290, 291 УК РФ в части буквального признания взяточничеством или коммерческим подкупом любой передачи или получения предмета взятки или подкупа, «в том числе, когда они по указанию должностного лица или руководителя коммерческой или иной организации передаются иному физическому или юридическому лицу», предлагаем п. 23 ППВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 (в редакции от 3 декабря 2013 г. № 33) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» признать утратившим силу.
61
Исключение из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ п. 23, а также дополнение ст. 104.1 УК РФ ссылками на ч. 5 ст. 184,
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
2. Конституция Российской Федерации. Доступ из справ. правовой системы «Кон-сультантПлюс».
3. Основы законодательства об антикоррупционной политике: модельный закон от
15 нояб. 2003 г. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
4. Конвенция по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок от 17 дек. 1997 г. // Собр. законодательства РФ. 2012. № 17. Ст. 1899.
5. Конвенция ООН против коррупции (Нью-Йорк, 31 окт. 2003 г.). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
6. Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию (Страсбург, 27 янв. 1999 г.) //Собр. законодательства РФ. 2009. № 20. Ст. 2394.
7. Конвенция Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (Варшава,
16 мая 2005 г.). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
8. Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (Нью-Йорк, 15 нояб. 2000 г.). Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
9. О двадцати принципах борьбы с коррупцией: резолюция № 97(24) Комитета министров Совета Европы. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
ст. 204.1, 204.2, 291.1, 291.2 УК РФ обеспечит соответствие положений УК РФ международным антикоррупционным требованиям.
1. Criminal Code of the Russian Federation d.d. June 13, 1996 № 63-FL. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
2. The Constitution of the Russian Federation. Access from legal reference system «Consultant Plus».
3. Fundamentals of anti-corruption policy legislation: model law d.d. Nov. 15, 2003. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
4. The Convention on Combating Bribery of Foreign Public Officials in International Business Transactions d.d. Dec. 17, 1997 // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2012. № 17. Art. 1899.
5. The United Nations Convention against Corruption (New York, Oct. 31, 2003). Access from legal reference system «ConsultantPlus».
6. Criminal Law Convention on Corruption (Strasbourg, Jan. 27, 1999 // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2009. № 20. Art. 2394.
7. The Council of Europe Convention on Laundering, Search, Seizure and confiscation income from crime (Warsaw, May 16,2005). Access from legal reference system «ConsultantPlus».
8. The United Nations Convention against Transnational Organized Crime (New York, Nov. 15, 2000). Access from legal reference system «ConsultantPlus».
9. About twenty principles for the fight against corruption: resolution № 97(24) of the Council of Europe Committee of Ministers. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Бадалов Артур Эдуардович, адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России; тел.: +78612584049.
INFORMATION ABOUT AUTHOR
A.E. Badalov, Adjunct of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; ph.: +78612584049.
62
