CC BY
50
Сергей КРАСНОВ
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ СТАНИЧНЫХ АТАМАНОВ ПО ОБЫЧНОМУ ПРАВУ У ДОНСКИХ КАЗАКОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
В статье автор рассматривает вопросы, связанные с привлечением к обычно-правовой ответственности станичных атаманов и освобождением их от ответственности у донских казаков во второй половине XIX в.
The author considers questions, connected with stanitsa atamans’ calling to account under customary law and their liberation from responsibility among the Don Cossacks in the second half of 19th century.
Ключевые слова:
станичные атаманы, обычно-правовая ответственность, освобождение от ответственности, донские казаки; stanitsa atamans, responsibility under customary law, liberation from responsibility, Don Cossacks.
В современных условиях в России продолжается процесс возрождения традиционных форм территориального общественного самоуправления. Необходимо учитывать и историкоэтнографические аспекты правовой культуры донского казачества. Особое значение приобретает исследование вопроса об ответственности органов территориального общественного самоуправления перед донскими казачьими общинами в области войска Донского во второй половине XIX в.
Известно, что с 1800 г. все станичные атаманы «за малыми исключениями, при смене своей, по сдаче должности и по учете их назначаемою всякий раз проверочною комиссиею, оказывались издержавшими в свою пользу станичной суммы». Как же и чем оправдывался виновный, и как поступало с ним общество? Виновный «униженно просил общество простить его ошибку и сложить с него невольную растрату денег, которую он и сам не знает, как учинил, и куда девались те деньги, не понимает, и умолял не сделать его несчастным — нищим. Общество как мягкосердечное, подстрекаемое агентами виновного и в надежде на хороший магарыч, не желая при том несчастья ближнему и руководствуясь тою истиною, что с миру по нитке — голому рубашка, прощает виновному неумышленную погрешность и прощает ему растраченные им деньги, постановляя не взыскивать их»1.
Это во многом объясняет, почему, несмотря на контроль и большую зависимость от общества, находились желающие избираться на должность станичного атамана. Если традиционные нормы обычного права донских казаков допускали возможность для станичных атаманов избежать наказания в подобных случаях, то правомерно ли оценивать их действия как злоупотребление своим служебным положением? Сами донские казаки в большинстве случаев не считали допущенные станичными атаманами растраты общественных денег преступлениями, а считали их скорее невольными ошибками и недоразумениями, неизбежно возникающими при осуществлении станичными атаманами своих должностных обязанностей и полномочий. Во второй половине XIX в. донские казаки говорили, что они «ошибку в фальшь не ставят»2. О том, что сделанные нами утверждения не носят надуманный и голословный характер, свидетельствуют
1 Историко-статистическое описание Гундоровской станицы Области войска Донского // Донской голос, 1880, № 95.
2 Харузин М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы для обычного права. — М., 1885, вып. 1, с. 333.
КРАСНОВ
Сергей Юрьевич — к.ю.н., доцент кафедры
гражданского права и процесса ВолГУ [email protected]
многочисленные примеры, относящиеся именно ко второй половине XIX в.
«В каждой станице при станичном правлении, для нужд последнего, находится всегда несколько молодых казаков. Они дежурят день или несколько дней, смотря по тому, как заведено в какой станице, а затем сменяются другими. Повинность эта называется “сиденочною”. Богатые казаки почти никогда не отбывают ее, а нанимают вместо себя охотников (желающих. — С.К.), причем, обыкновенно, в станицах существует твердо установившаяся норма размера вознаграждения. Так, в нашей станице (Нижне-Чирской. — С.К.) такою нормою считается восемь рублей. Кроме исполнения своих прямых обязанностей — разноски пакетов, вручения судебных повесток и т.п., сиденочные казаки очень часто занимаются исполнением и чисто личных, хозяйственных дел станичного атамана или его помощников. Конечно, последние противоречат закону, но имеют незыблемое основание на вековом обычае. Понятно, что станичному атаману — прямой интерес иметь при станичном правлении как можно больший штат сиденочных казаков. Прямой же интерес населения станицы — поставлять наивозможно меньшее количество рабочих рук для отбывания сиденочной повинности. В силу этого станичный сбор определил иметь при станичном правлении, для отбывания сиденки, 25 казаков, не больше. Но станичный атаман назначил 40—45 человек. Все обстояло прекрасно: никто не замечал, что атаман, вопреки станичному сбору, обложил население довольно крупною суммою (переводя лишних 20 человек на деньги). Казаки всегда очень снисходительны к станичным атаманам. Между писарем и станичным атаманом произошла из-за чего-то размолвка. Писарь в порыве гнева донес сбору, что при станичном правлении имеется слишком много сиденоч-ных казаков. Атаман отрицал обвинение писаря. Но писарь документально доказал справедливость своего обвинения. Сбор начал роптать. Атаман извинился, сославшись на то, что он лично никогда не обращал внимания на число назначаемых для отбывания сиденочной повинности казаков. Обнаруженное писарем явление, по его объяснению — следствие не злоупотребления, а недосмотра. Сбор признал объяснения атамана вполне
достаточными для того, чтобы считать “инцидент” исчерпанным. Писарь же... был уволен со службы»1.
Общество обыкновенно очень снисходительно относилось к хищениям и притягивало к суду только тех атаманов, которые не совсем искусно «хоронили концы в воду».
Поскольку донские казачьи общины были неоднородны по возрасту, религиозным убеждениям (православные и старообрядцы), социальному положению составляющих их членов, то на станичных сходах шла борьба за санкционирование тех или иных обычаев в зависимости от различного понимания сущности подлежащих регулированию общественных отношений, в т.ч. отношений власти и подчинения.
«Наши станичные атаманы не без личного интереса выдумали собственный закон, которым будто бы им предоставлено право — делать свои собственные постановления относительно раздачи юртовой станичной земли в арендное содержание без всякого на то разрешения общества. Например: участки отданы в аренду, только таким образом, как некогда три атамана отдали в аренду господину Ш. участок В., а деньги, полученные с Ш., поделили между собой. Вероятно, все подобные беспорядки делаются потому, что атаманы почти никогда не наказываются за свои противозаконные поступки. Если бы все станицы поступали таким образом со своим атаманом, злоупотребляющим своими обязанностями, как поступила Екатериненская станица со своим атаманом Чебораковым, то не было бы охоты у станичных правителей трогать общественные деньги. Общество Екатериненской станицы продало все имущество своего бывшего атамана на покрытие недочета в станичных суммах, происшедшего вследствие злоупотреблений вышеназванного лица»2. До 1875 г. атаманы подвергались взысканию, если «открывались их нечестные действия по сиротским делам», вплоть до продажи имущества с публичных торгов на удовлетворение обиженных ими сирот3.
1 М.К. По области. Станица Нижне-Чирская // Приазовский край, 1897, № 231.
2 Наши станичные правители // Донская газета, 1877, № 54.
3 Гражданин. О сиротском достоянии в станицах // Донская газета, 1875, № 88.
В связи с вышесказанным возникает вполне закономерный вопрос о том, можно ли считать указанные нормы обычного права новыми или речь идет все о тех же традиционных нормах обычного права донских казаков, оставшихся неизменными со времени их возникновения? На наш взгляд, речь идет о создании донскими казачьими общинами именно новых норм обычного права, поскольку в новых социально-экономических условиях во второй половине XIX в. традиционные нормы играют совершенно иную роль. К новым нормам обычного права также следует отнести, например, уменьшение жалованья станичным атаманам на половину и более или изменение времени и порядка проведения ревизии станичного имущества, за сохранность которого отвечал станичный атаман.
Если в старину станичного атамана «считали» только по окончании годичного срока его службы, то во второй половине XIX в. донские казачьи общины могли провести эту процедуру в любое время, и зачастую она касалась не проведения ревизии всего имущества, а проверки законности заключения станичным атаманом какой-либо одной сделки или действия, которое привело или могло привести к причинению вреда общинным интересам. При этом мог сохраняться и обычный порядок приема-передачи имущества по окончании срока службы станичного атамана. По всей видимости, донские казачьи общины вынуждены были зачастую обращаться к вышестоящему начальству с просьбой наказать станичных атаманов «по закону». Так происходило в основном в тех случаях, когда во главе станицы стояли так называемые «благородные» — из дворян, офицеров и т.п. «Нередко выбирают и из офицеров, живущих в станицах, так, например, в Верхнекурмоярской станице атаманит есаул, в Еланской станице — майор, в Преображенской станице — сотник и т.д. Но сплошь и рядом в атаманы попадают люди недостойные»1. Под «недостойными», на наш взгляд, следует понимать обычных граждан.
Боязнь наступления ответственности за самоуправство по официальному законодательству сдерживала граждан и заставляла их соблюдать необходимые в подоб-
1 Харузин М.Н. Указ. соч., с. 293.
ных случаях формальности, несмотря на то что они не всегда могли рассчитывать на скорое и справедливое правосудие.
О том, что обычно-правовые представления донских казаков в этот период времени противоречили официальному законодательству, говорит и тот факт, что правительство вынуждено было в Положение об общественном управлении станиц казачьих войск от 1891 г. включить императивную норму (ст. 145), согласно которой «назначение жалованья или иного вознаграждения из станичных или хуторских общественных средств предоставляется усмотрению Станичных и Хуторских Сборов по отношению ко всем должностям, за исключением должностей Почетных судей и Станичных Атаманов, коим содержание назначается обязательно. <...> Станичным же Атаманам годовое жалованье назначается в размерах, не ниже определенных в приложении к сей статье, а именно: в станицах до 500 дворов включительно — 400 рублей, до 1000 дворов — 600 рублей, до 2000 дворов — 900 рублей, до 3000 — 1200 рублей, до 4000 и выше — 1500 рублей»2.
Таким образом, несмотря на все попытки правительства во второй половине XIX в. регулировать формирование и деятельность органов территориального общественного самоуправления в области войска Донского с помощью норм официального законодательства, донские казаки продолжали руководствоваться нормами обычного права.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского государственного научного фонда и Администрации Волгоградской области в рамках научно-исследовательского проекта «Обычное право донских казаков во второй половине XIX века» — проект №11-13-34009 а/В.
2 Положение об общественном управлении станиц казачьих войск от 3 июня 1891 года // Сборник узаконенний и распоряжений Правительства о правах и обязанностях обывателей станиц Области Войска Донского, об их управлении и о поземельном устройстве / сост. А.Ф. Мишарев. Издание второе, исправленное и дополненное по узаконениям, обнародованным по 1912 г. — Новочеркасск, 1913.
