CC BY
1УДК 343.3/.7
doi: 10.24412/1999-625X-2023-491-313-319 5.1.4. Уголовно-правовые науки
Оценка современных криминогенных рисков в сфере инновационной медицины
Евгения Евгеньевна Черных
кандидат юридических наук, доцент, декан юридического факультета 1, И ewg.cherniykh84@yandex.ru 1 Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского
(Нижний Новгород, Россия)
Уголовный закон является значимым регулятором в вопросе становления и развития здравоохранения, обеспечивающим не только сдерживание криминальной активности в обозначенной сфере, но и нивелирование существующих здесь дефектов правосознания и правовой культуры. Ключевая роль в этом вопросе, безусловно, принадлежит правоохранительным органам, функционирующим в крайне «агрессивных» условиях технологического прогресса, осложняющихся повышенной социальной чувствительностью и барьерами правоприменительного характера. С учетом этого противодействие преступлениям в сфере инновационной медицины вполне справедливо можно позиционировать в качестве одного из приоритетных направлений современной уголовной политики, что и выступает предметом данного исследования.
Ключевые слова: инновационная медицина, здравоохранение, преступность, противодействие, юридическая оценка,
квалификация, уголовный закон
Для цитирования: ЧерныхЕ. Е. Оценка современных криминогенных рисков в сфере инновационной медицины // Научный вестник Омской академии МВД России. 2023. Т. 29, № 4(91). С. 313-319.
Assessment of Modern Criminogenic Risks in the Field of Innovative Medicine
Bvgenia Е. Chernykh
Candidate of Science (in Law), Associate-Professor, Dean of Law Faculty 1, И ewg.cherniykh84@yandex.ru 1 National Research State University of Nizhny Novgorod named after N.I. Lobachevsky (Nizhny Novgorod, Russia)
Criminal law is a significant regulator in the formation and development of healthcare, which ensures not only the reduction of criminal activity in this area, but also the leveling of existing defects in legal consciousness and legal culture. The key role in this issue, of course, belongs to law enforcement agencies, operating in extremely "aggressive" conditions of technological progress, exacerbated by increased social sensitivity and law enforcement barriers. In this respect, combating crimes in the field of innovative medicine can quite rightly be positioned as one of the priority areas of modern criminal policy, which is the subject of this study.
Keywords: innovative medicine, healthcare, criminality, counteracting, legal assessment, qualification, criminal law
Citation: Chernykh Е. Е. Assessment of Modern Criminogenic Risks in the Field of Innovative Medicine. Scientific bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2023. Vol. 29, No 4(91). Pp. 313-319 (In Russ.).
Появление инновационных технологий в сфере здравоохранения ознаменовало новый этап роста качественных и количественных показателей не только врачебных услуг, но и девиантной активности, неразрывно сопровождающей становление и развитие практически всех областей общественных отношений. В данном контексте одним из наиболее социально чувствительных аспектов закономерно выступила компетенция уголовного права, вынужденная сталкиваться с наиболее острыми противоречиями частного и публичного мировоззрения, консервативного и прогрессивного правосознания; противостоять несформированности культуры глобализации и информатизации, ставшей катализатором граждан-
ского инфантилизма и нигилизма, проявляющихся даже в отношении собственного здоровья; и одновременно с этим решать задачу восстановления справедливости в крайне неоднозначных и весьма пограничных условиях ятрогении, обоснованного риска, врачебных ошибок, халатности и преступного умысла.
Министерство здравоохранения, осознавая важность и перспективность инноваций в рассматриваемой сфере, часто не может самостоятельно осуществить их реализацию и противодействовать негативным проявлениям. Наличие взаимозависимого положения фигурирующих здесь субъектов, обусловленное необходимостью задействовать
© Черных Е. Е., 2023
313
межотраслевые компетенции для формирования объективной правовой оценки конкретного факта наступления неблагоприятных последствий, а также пристальное внимание различных институтов гражданского общества к ситуации конфронтации интересов Министерства здравоохранения и правоохранительных органов практически не оставляют возможности для утрирования реальных масштабов рассматриваемой проблемы. С учетом этого вполне обоснованно не удается обнаружить обозримых перспектив ее преодоления не только на локальном, но даже и на ведомственном уровне. Вместе с тем и в контексте более высоких ступеней аппарата управления не представляется возможным говорить о существовании однозначно верного, с точки зрения прогнозируемой исторической перспективы, решения, поскольку рост в иерархии властных полномочий сопровождается прямо пропорциональным усилением уже имеющихся и появлением новых вызовов: социального, этического, экзистенционально-го, юридического, философского, собственно профессионального и иного характера.
Если обратить внимание на национальную правовую политику, выступающую для любого государства основополагающим фактором обеспечения должных показателей эффективности того или иного механизма, то обозримый здесь вектор развития даже на концептуальном уровне определяет неизбежность столкновения с такими угрозами, как высокая смертность вследствие сердечно-сосудистых и онкологических осложнений; недостаточная эффективность существующих мер предупреждения распространения инфекций; неэффективная система реабилитации; высокая стоимость лекарственной терапии; значительный уровень алкоголизации населения, в том числе молодежи; параллельный всплеск «болезней нищих» (ВИЧ, туберкулеза, педикулеза и других), а также «болезней богатых» (депрессий, стрессов, нервных патологий, расстройств личности и тому подобных) вследствие усиливающегося социального расслоения населения; склонность россиян к самолечению и повышенная степень недоверия к «официальной медицине» '. Даже через призму этого неисчерпывающего перечня отчетливо просматриваются отличительные черты и сама природа сложившейся ситуации, многосторонний характер которых определяет необходимость оперативного и согласованного реагирования, фактически, на всех ступенях государственной власти.
В свою очередь законодательные органы, призванные создавать условия для успешной правоприменительной практики, в том числе минимизации и нейтрализации представленных выше проблем, демонстрируют значительный уровень правотворческой нерешительности (например, нормативная неопределенность по отношению к отдельным аспектам телемедицины, искусственного интеллекта, биомедицины и другим), наряду с которой прослеживаются коллизии (например, разграничение доступа к медицинским и персональным данным), пробелы (например, условия реализации экспериментальной медицины, а также требования к согласию причастных лиц) и иные технико-юридические погрешности и недостатки.
На основании изложенного методологически обоснованным будет констатировать, что показатели качества и безопасности по отношению к обозначенному ранее сегменту профессиональной деятельности выходят далеко за рамки профильных внутрисистемных барьеров, нивелируемых в ходе текущей работы того или иного министерства, в связи с чем не только заслуживают внимания представителей естественных и гуманитарных наук, но и требуют комплексной межведомственной проработки.
Основополагающим этапом в процессе рассмотрения тех или иных правоприменительных проблем, как правило, выступает анализ действующей нормативной правовой базы, выступающей местом и даже обстановкой, в которых происходит взаимодействие всех субъектов общественных отношений, в том числе наступление определенных событий и последствий, отражающих делинквентное поведение. Применительно к объекту настоящего исследовательского интереса следует отметить, что на протяжении последних двух десятилетий наблюдается формирование тенденции к смене не только соответствующей парадигмы, но и юрисдикции. В частности, в условиях активного перехода к «персонализированной медицине, высокоинтеллектуальному здравоохранению и технологиям здоровьесбережения» 2, когда врачебная помощь вполне уверенно замещается сферой услуг и даже частично трансформируется в нее, свойственные данной профессиональной деятельности разногласия и споры все чаще выходят из зоны компетенции традиционных нормативных предписаний (например, законы «О защите прав потребителей» 3, «Об основах охраны здоровья граждан
1 Прогноз научно-технологического развития Российской Федерации на период до 2030 года // Официальный информационной портал Правительства Российской Федерации. URL: http://government.ru/news/9800/ (дата обращения: 11.07.2023).
2 О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации : указ Президента Российской Федерации от 1 декабря 2016 г. № 642 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2016. № 49, ст. 6887.
3 О защите прав потребителей : закон Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 3, ст. 140.
в Российской Федерации» 4), уступая при этом свое место более строгим правовым регуляторам, особенно имеющим кодифицированную форму [1, с. 94].
Несмотря на весьма дискуссионную эффективность императивного подхода к технологическому прогрессу и связанным с ним преобразованиям специфика предмета данного исследования, а также результаты проведенного в его рамках социологического опроса свидетельствуют о целесообразности акцентирования внимания именно на подобных средствах обеспечения инновационной медицины. В частности, 84% респондентов из 150 проанкетированных, относящихся к группе «сотрудники правоохранительных органов» (органы внутренних дел, следственный комитет, прокуратура, судейский корпус), а также 74% из 150 практикующих врачей отметили, что роль уголовного законодательства в становлении и развитии указанной области познания не сводится только лишь к установлению конкретных рамок допустимого поведения, а демонстрирует более широкий спектр функционального предназначения — комплексную регуляцию и контроль фактически всех этапов внедрения и использования современных достижений науки, формирование и координацию стандартов безопасности, нивелирование дефектов правосознания, а также социального восприятия качества отечественного здравоохранения.
С учетом этого, а также для соблюдения методологически обоснованного подхода к разработке конкретных направлений совершенствования механизмов противодействия преступным и иным угрожающим интересам пациентов формам девиантного поведения считаем необходимым остановиться на конкретных проблемах правоприменительной деятельности. Особая теоретико-прикладная ценность здесь проявляется за счет того, что «последствия принятия судебных решений, не соответствующих действительности, особенно тяжелы, поскольку они нарушают принцип законности при осуществлении правосудия, права и свободы личности, касаются ее семьи, умаляют авторитет органов правосудия, дорого обходятся незаконно осужденному и государству» [2, с. 104-113]. Тогда как квалификация преступления, наиболее соответствующая фактическим обстоятельствам произошедшего события, как подчеркивает В. Н. Кудрявцев, «содействует соблюдению принципа законности, признающегося «краеугольным камнем правосудия», и предусматривает тождество между характерными чертами совершенного деяния и признаками состава преступления» [3, с. 122]. Со своей стороны добавим, что корректная юридическая оценка часто отвечает социальному восприятию справедливости и тем самым высту-
пает фактором, укрепляющим гражданское доверие органам власти.
К сожалению, юридическая практика также далеко не всегда способна оперативно и своевременно адаптироваться под стремительно изменяющуюся внешнюю среду, формирование которой происходит в столь конкурентных, а порой и агрессивных условиях, требующих от своих субъектов наличия не только стандартных профессионально значимых навыков и качеств, но и актуальных междисциплинарных познаний, поскольку речь ведется о правонарушениях, связанных с использованием в медицине генной инженерии, стволовых клеток, искусственного интеллекта и иных новых технологий. В то же время дополнительным организационным препятствием становится тот факт, что существующие нормы уголовного закона, например, содержащиеся в ст. ст. 109 («Причинение смерти по неосторожности»), 111 («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), 236 («Нарушение санитарно-эпидемиологических правил»), 238 УК РФ («Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности») и многих других», далеко не всегда способны адекватно отразить специфику общественно опасных деяний, трактуемых в соответствующей профессиональной среде через призму ятрогении, риска, погрешности и врачебной ошибки.
Таким образом, даже на этапе квалификации обнаруживаются многоуровневые барьеры (от несостоятельной для объективной правовой оценки нормативной базы до весьма ревностного восприятия любых связанных с ней действий как со стороны пациентов, так и со стороны врачебной общественности) для правоприменителя, стремящегося соблюсти баланс в реализации конституционных гарантий прав, свобод и законных интересов граждан, общества и государства. Тем не менее для усиления теоретико-прикладного характера настоящей работы представляется обоснованным сосредоточиться на тех проблемных моментах, которые обусловливают принятие неоднозначных решений и очевидных ошибок в работе судебно-следственных органов. Подобные факты в гуманитарной доктрине нередко определяются «неверным представлением либо некорректной оценкой» [4, с. 199]. В то же время некоторые исследователи более детально подходят к их описанию, которое раскрывается через призму «добросовестного заблуждения лица относительно юридических или фактических характеристик совершенного деяния или его последствий» [5, с. 218]. Со своей стороны, в представленную «формулу эскалации социальной напряженности» включим упоминание о неправильном соотнесении состава
4 Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации : федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ф3 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 48, ст. 6724.
и события преступления, что может быть вызвано как расширительным толкованием отдельных положений Особенной части УК РФ и применением закона по аналогии, так и действительной адаптацией (подгонкой) фактов под сформировавшуюся в сознании иллюзию истины.
При этом из контекста приведенных выше умозаключений не должен последовать вывод, что причиной подобному выступают исключительно недостаточная компетентность того или иного сотрудника, осуществляющего производство по конкретному уголовному делу. В настоящем контексте действительными детерминантами, как на это справедливо обращают внимание А. В. Лужбин и К. А. Волков, выступают «как объективные, так и субъективные обстоятельства — нестабильность общественных отношений; неясность отдельных законодательных определений элементов составов преступлений вследствие их абстрактности и наличия оценочных категорий; возможность судейского усмотрения; коллизия норм права; наличие дефектов уголовного закона и тому подобные» [6, с. 43], которые благодаря процессу постоянной трансформации правового поля предрасположены к значительному усилению и взаимодополнению.
Судебно-следственная практика по обозначенной категории уголовных дел свидетельствует о наличии неправильного представления об отдельных элементах общественно опасного деяния и корреспондирующего ему состава преступления, затруднений с определением причинно-следственной связи, разграничением виновного и невиновного причинения вреда, а также некорректном установлением бланкетных связей между подлежащими применению юридическими нормами, расширительным толкованием положений закона и применением его по аналогии.
При этом для формирования наиболее последовательного изложения считаем целесообразным определить в качестве структурного ориентира объект криминального посягательства. Методологическая обоснованность данного подхода достаточно гармонично прослеживается на примере наблюдений Н. И. Коржанского, который утверждает, что «без уяснения объекта, на который было направлено нарушение, не может быть выяснена социальная сущность преступления, его общественная опасность и не может быть дана ему правильная юридическая оценка» [7, с. 6]. Более того, именно с его помощью, как правило, разрешается конкуренция нескольких норм и разграничиваются смежные составы запрещенных уголовным законом деяний» [8, с. 15].
Одновременно с этим необходимо обозначить еще две координаты научного поиска, с поправкой на которые будет осуществляться анализ правоприменительной практики, а именно сформированная нами ранее дефиниция и система преступлений в сфере инновационной медицины [9, с. 155]. С учетом этого текущий исследовательский интерес сосредоточен вокруг деяний, посягающих на общественные отношения, возникающие в связи с реализацией государственных гарантий прав, свобод и законных интересов пациентов.
Связующим звеном в рассматриваемом контексте выступает такой критерий, как «реальность», которому, к сожалению, все реже уделяется должное внимания в разработках, относящихся к группе научных специальностей «5.1. Право». Достаточно наглядно представленный элемент с доктриналь-ной и с практической точек зрения раскрывается через призму необходимой обороны: «Общественно опасное посягательство должно иметь место в действительности — происходить в конкретном месте в определенное время (здесь и сейчас), а не быть плодом воображения» 5 . Содержащаяся здесь концептуальная идея касается фактически всех исследований, затрагивающих вопросы правовой оценки инноваций и тем более противодействия угрозам, исходящим от них, особенно когда для этого предлагается юридический инструментарий. В ином случае существует вполне весомый риск трансформации отраслевого творческого изыскания в научную фантастику. Стоит подчеркнуть, что подобные умозаключения являются не столько утрированием, сколько попыткой обратить внимание, как минимум, представителей гуманитарной области познания на то, что основной отличительной чертой доклада (публикации) по соответствующей тематике должна быть не столько актуальность, сколько теоретико-прикладной характер, являющийся истинным показателем ее ценности. Именно по этой причине представляются не выдерживающими никакой критики и направленными исключительно на обывательское сознание авторские предложения законотворческого характера, связанные, например, с криминализацией неправомерного доступа к информации, повлекшей захват управления медицинским аппаратно-программным комплексом на базе искусственного интеллекта; производства, сбыта или ввоза на территорию государства роботов, предназначенных для решения задач здравоохранения; нарушением правил их создания, технического обслуживания и ремонта, если это повлекло причинение вреда здоровью или крупного ущерба.
5 О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление : постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 г. № 19 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2012. № 11. С. 2.
Подобного рода выводы, в основе которых доминирующее положение занимают домыслы, а также субъективные мировосприятие и прогнозирование, подкрепленные лишь сведениями из СМИ о том, что где-то произошла единовременная апробация новой технологии или методики, могут претендовать лишь на околонаучный статус и не имеют потенциала для законодательной имплементации, а наоборот, свидетельствуют об очередном этапе (тенденции) отдаления доктрины от процессов правотворчества и даже правоприменения.
В связи с этим, предупреждая уже ставшую традиционной для юридической доктрины проблематику квалификации общественно опасных деяний, детерминированных применением искусственного интеллекта в той или иной сфере деятельности (в этом случае — в здравоохранении), отметим, что данной проблемы в том утрированном варианте, в котором ее моделируют многие исследователи, в настоящее время нет. На текущем этапе становления общественных отношений отечественную судебно-следственную практику не затрудняет правовая оценка подобного криминального поведения, более того, для этого нет объективных предпосылок даже в среднесрочной перспективе развития. Несмотря на это, анализ национальных, зарубежных и международных библиографических и реферативных баз данных свидетельствует о стремительной активизации интереса социально-гуманитарных наук к указанной новации 6, благодаря чему только за последнее десятилетие проведенные здесь исследования стали способными посостязаться со сферой технических наук, однако лишь в количественном плане.
Следует подчеркнуть, что в указанном контексте речь не ведется о стагнации представленного вектора модернизации национальной медицины, в том числе умалении или недооценке проводимой здесь работы. Как отметил на международном экономическом форуме в 2023 г. Президент Российской Федерации В. В. Путин «освоение технологий искусственного интеллекта в настоящее время является ключевым направлением развития для всех стран в мире» 7. Тогда как для отечественного здравоохранения обнаруживается достаточно отчетливая про-
гнозируемая перспектива внедрения рассматриваемой инновации:
— моделирование динамических процессов в организме пациента;
— извлечение данных из реальной клинической практики;
— анализ медицинских изображений и видеоаналитика;
— разработка хирургических роботов;
— развитие мобильного здравоохранения;
— обучение медперсонала и облегчение рабочих процессов;
— разработка индивидуальных программ медицинского страхования 8.
Правоприменительной практике известны конкретные факты использования подобных новаций в рассматриваемом сегменте профессиональной деятельности, более того, не представляется возможным отрицать те достижения, которые свидетельствуют о стремлении государства занять передовые позиции в обозначенном вопросе: только в 2022 г. в столичных стационарах было проведено свыше тысячи хирургических вмешательств с помощью робот-ассистированных систем 9. По оценке Национального центра развития искусственного интеллекта, 16% организаций сферы здравоохранения России уже внедряют технологии искусственного интеллекта, но 78% из них находятся в стадии пилотных проектов 10. Вместе с тем следует понимать, что за громким названием кроются определенные жесткие алгоритмы и условия, заданные человеком для решения конкретных задач:
— диагностика, профилактика, наблюдение, лечение и облегчение заболеваний;
— диагностика, наблюдение, лечение, облегчение или компенсация нарушенных или утраченных физиологических функций;
— исследование, замещение или изменение анатомического строения или физиологических процессов;
— поддержание жизнедеятельности;
— функционирование систем поддержки принятия врачебных решений;
— прогнозирование проявления и/или развития заболеваний на основе генетических данных 11.
6 Морхат П. М. Искусственный интеллект. Право. Технологии. Экономика. Управление : библиографический указатель. М., 2018. 130 с.
7 Выступление Владимира Путина на пленарном заседании ПМЭФ-2023 // Рос. газета. 2023. 16 июня.
8 Эффективные отечественные практики на базе технологий искусственного интеллекта в здравоохранении: аналитический отчет. URL: https://d-economy.ru/research (дата обращения: 10.08.2023).
9 Проценко Л. Анастасия Ракова: Москва оснастит роботическими хирургическими комплексами все онкологические стационары города // Рос. газета. 2023. 15 июня.
10 Бевза Д. Искусственный интеллект диагностирует болезни и заполняет медицинские карты // Рос. газета. 2023. 15 марта.
11 ГОСТ Р 59921.4. Системы искусственного интеллекта в клинической медицине. Часть 4. Оценка и контроль эксплуатационных параметров : приказ Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии от 2 декабря 2021 г. № 1672-ст. М., 2021. 10 с.
Следует понимать, что представленный спектр направлений (задач) совершенно не тождественен зоне компетенции искусственного интеллекта, фактически не обладающего правосубъектностью и даже предпосылками для нее. В действительности нам представлено лишь очередное средство осуществления врачом его собственных полномочий. Безусловно, имеются определенного рода риски (предвзятость их решений вследствие ограничений наборов данных, на которых проводится машинное обучение, недостаточная для реальной клинической практики точность работы моделей, проблемы конфиденциальности, этичности и другие [10; 11; 12]), но допустимость их существования определяется необходимостью непосредственного участия в проводимых процедурах медицинского персонала, обязанного тщательно изучить историю болезни, лично осмотреть и выслушать пациента, а не довольствоваться данными инструментального обследования. Как справедливо отмечает доктор медицинских наук, Заслуженный деятель науки РФ академик РАН Д. Г. Иоселиани, «никогда искусственный интеллект не сможет заменить хирурга у операционного стола, потому что тот несет ответственность за судьбу больного» 12.
Зарегистрированные в данном сегменте здравоохранения факты наступления неблагоприятных, в том числе общественно опасных последствий лишь подтверждают приведенный выше тезис. Так, по немногочисленным уголовным делам, связанным с применением высокотехнологичной помощи, в том числе и наиболее известного робота Da Vinchi, фиксируется халатность (ошибка в программном алгоритме привела к тому, что пациент в течение семи процедур получал двойную дозу препарата для хи-
миотерапии, несмотря на это персонал госпиталя продолжал лечение в соответствии с планом, не обращая внимания на симптомы передозировки лекарства» 13) либо фактический отказ от оказания помощи без уважительных причин (при проведении операции робот повреждает аорту, возникновение внештатной ситуации привело к тому, что был неправильно зашит митральный клапан, вместе с тем в критический момент присутствующие там хирурги не решились самостоятельно осуществить операцию на открытом сердце 14). Как справедливо замечает В. Н. Некрасов, «нормы о криминализации преступных деяний, связанных с результатами инновационной деятельности, базируются на презумпции, согласно которой любая такая разработка является результатом интеллектуальной деятельности человека, следовательно, в преступлениях, совершенных с их использованием, подлежит установлению вина конкретного физического лица» [13, с. 111].
На основании изложенного представляется возможным судить о сформировавшейся потребности обстоятельного рассмотрения вопроса о совершенствовании уголовно-правового противодействия распространяющейся криминальной активности в сфере инновационной медицины, в рамках которого одним из наиболее перспективных решений выступает именно законотворческий путь, располагающий наиболее эффективным правоприменительным и интерпретационным потенциалом. Вместе с тем подобное направление модернизации должно иметь научно обоснованный фундамент, содержащий в своем арсенале комплексные теоретико-прикладные исследования (в том числе и диссертационного уровня) обозначенной сферы общественных отношений.
Список источников
1. Черных Е. Е. Ответственность за «неблагоприятные последствия» в сфере медицины: теория, техника, практика // Труды Академии управления МВД России. 2020. № 4(56).
2. Сабитов Р. А. Ошибки в квалификации уголовно-правовых деяний // Вестник Челябинского университета. 2001. № 2.
3. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2006.
4. Фаткуллина М. Б. Юридические и фактические ошибки в уголовном праве: проблемы квалификации : дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001.
5. Уголовное право : Общая часть : учебник / В. Г. Беляев, А. И. Бойко, Н. И. Ветров [и др.] / под ред. В. Н. Петрашева. М., 1999.
6. Лужбин А. В., Волков К. А. Проблемы квалификации преступлений, связанных с наркотическими средствами и психотропными веществами, в судебной практике и пути их решения Верховным Судом Российской Федерации // Российская юстиция. 2008. № 1.
12 Краснопольская И. Академик Давид Иоселиани: Человек не должен метаться по стране в поисках хорошего врача или клиники // Рос. газета. 2023. 1 июня.
13 Больной раком умер из-за ошибки в компьютере. URL: https://medportal.ru/mednovosti/bolnoy-rakom-britanets-umer-iz-za-oshibki-v-kompyutere/ (дата обращения: 15.06.2023).
14 Donald K. First robot-assisted heart valve surgery results in patient's death. URL: https://www.dailymail.co.uk/news/ article-6363243/Pioneering-robot-KNOCKED-medics-hand-middle-heart-operation.html (дата обращения: 15.06.2023).
7. Коржанский Н. И. Объект посягательства и квалификация преступлений : учеб. пособие. Волгоград, 1976.
8. Наумов А. Разграничение преступлений, предусмотренных ст. 1271 и 240 УК РФ // Законность. 2007.
№ 6.
9. Черных Е. Е. К вопросу о систематизации преступлений в сфере инновационной медицины // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2023. № 4.
10. Черных Е. Е. Цифровая медицина: риски правореализации инноваций в сфере здравоохранения // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2020. № 4(52).
11. Price W. N., Gerke, S., Cohen, I. G. Potential liability for physicians using artificial intelligence // JAMA. 2019. № 322.
12. Wynants L., Van Calster, В. Collins, G. S. Riley R. D., Heinze G., Schuit E. Prediction models for diagnosis and prognosis of covid-19: systematic review and critical appraisal // BMJ. 2020. № 369.
13. Некрасов В. Н. Актуальные вопросы уголовно-правовой охраны инновационной деятельности в России // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 7.
