CC BY
32
5. Зиновьев A.A. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. -М.: Центрполиграф, 1990. - 496 с.
6. Маслов Д.В. Состояние советской системы в перспективе ее трансформации: 1980-1990-х гг.: проблемы историографии, теории и методологии исследования: дисс. ... доктора ист. наук: 07.00.09. - М, 2004. - 531 с.
7. Кожинов В.В. Россия. ВекХХ-й (1901-1939). Кн. 1. - М.: Алгоритм, 1999. - 560 с.
8. Коргунюк Ю.Г. История сегодняшнего дня: методологические проблемы и практические возможности (к вопросу о статусе политологии как самостоятельной дисциплины [Электронный ресурс] // Партинформ. - 07.05.2001. - Режимдоступа: www.indem.ru/idd2000/index.htm (дата обращения: 29.11.10).
9. Дюверже М. Политические партии: пер. с франц. - М., 2000. - 538 с.
ОЦЕНКА РЕВОЛЮЦИОННОЙ ТЕОРИИ П.Н. ТКАЧЕВА В ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ 1920-1930-Х ГГ.
© Худолеев А.Н.*
Кузбасская государственная педагогическая академия, г. Новокузнецк
Статья посвящена оценкам революционной теории П.Н. Ткачева в исторической мысли русской эмиграции 1920-1930-х гг. В ней рассматриваются точки зрения H.A. Бердяева, Ф.А. Степуна, П.Б. Аксельрода и других известных отечественных мыслителей на проблему генезиса большевизма. В итоге делается вывод о том, что представители русской эмиграции, как правило, отмечали революционно-народнические корни большевизма.
Октябрьская революция 1917 г. изменила многое в жизни России, в том числе и судьбы отдельных людей. Многие эмигрировали по своей воле, некоторых депортировали насильно. В вынуэденной эмиграции оказалась блестящая плеяда отечественных мыслителей разных политических взглядов и направлений. Кроме тягот эмигрантской жизни их объединяло желание разобраться в случившемся социальном катаклизме, найти его истоки и причины. Среди многогранного спектра мнений выделим те, которые касались истоков большевизма. Патриарх российского социал-демократического движения П.Б. Аксельрод подчеркивал бланкистскую основу большевизма, идущую от П.Н. Ткачева. «Разве ткачевское «революционное меньшинство», - спрашивал П.Б. Аксельрод себя и свое поколение, -противостоящее неспособному на революционное творчество народу, не напоминает большевистских «носителей революционной сознательности»,
* Доцент, заведующий кафедрой Отечественной истории и методики преподавания истории, кандидат исторических наук, доцент.
противополагаемых массам, как носителям «стихийности»? Разве «централизация власти и децентрализация функций» Ткачева не то же самое, что известный организационный план Ленина, отводящий членам партии роль «колесиков и винтиков» партийного механизма, управляемого центром (формально) или единой волей? Разве филиппики какой-нибудь «Правды» против современного рабочего движения не напоминают выпадов «Набата» против первого Интернационала Маркса? Наконец, разве большевистский террор не является чудовищным применением к жизни той теории истребления врагов, которую выдвинул Ткачев в оправдание и обоснование практики Нечаева?» [1, с. 198] Эту мысль поддержал публицист М.А. Ландау-Алданов, который подчеркнул, что анализируя большевистскую практику создания «социалистического рая», уместно «упомянуть Ткачева» [5, с. 168].
Не остались в стороне и представители отечественной философской мысли. Так, Ф.А. Степун считал, что ленинская модель революционного действия представляла собой попытку найти компромисс ме^ду народничеством и марксизмом. Сформулированные Лениным принципы большевистской партии были «провозглашены уже в 70-е гг. прошлого столетия» [7, с. 305]. Мыслитель называет среди предтечей большевизма Нечаева, подарившего большевикам иезуитские нормы революционной морали; Бакунина, с его жаждой постоянной борьбы, непрерывной революции и философией тотального разрушения; и «самого значительного» (курсив мой - А.Х.) из предшественников - Ткачева, у которого Ленин позаимствовал многие положения революционной теории. Большевизм, вышедший из недр народнической традиции и сдобренный экономическими идеями Маркса, оказался более пригоден для социалистической революции в условиях России, чем теоретические конструкции ортодоксов марксизма, к которым Ленин причислен быть не может. Как саркастически заметил Ф.А. Степун, большевики пришли к власти «под красным знаменем научного марксизма, с молитвенником Коммунистического Манифеста в руках», но в период «рабоче-крестьянской» диктатуры Маркса обвинили бы в умеренности и его «львиная голова первая скатилась бы под ударом гильотины», повторив судьбу жирондистов французской революции конца XVIII в. [7, с. 289, 312].
Глубокому анализу подверг истоки большевизма H.A. Бердяев. Итогом его многолетних размышлений над этой проблемой стала работа «Истоки и смысл русского коммунизма». Основное внимание автор уделил идейным корням большевизма, питавшегося русской революционной традицией в гораздо большей степени, чем западноевропейской. В числе предшественников H.A. Бердяев называет С.Г. Нечаева, во многом предвосхитившего в «Катехизисе революционера» тип организации большевистской партии и М.А. Бакунина, чьим бунтарством большевики воспользовались в процессе разрушения старого порядка [2, с. 52, 57]. Однако особое место, на его взгляд, принадлежит П.Н. Ткачеву, который «более чем кто-нибудь, должен быть признан предшественником Ленина» (курсив мой. - А.Х.) [2, с. 58].
Октябрьская революция это историческая победа Ткачева над другими революционно-народническими теоретиками. Вот откуда большевизм (добавим сюда еще родственное ткачевизму народовольчество) черпал духовные и идейные силы. Ткачев указал Ленину путь, методы и средства для проведения социалистической революции в неготовой для внедрения социализма стране. Они не находились «в тумане» доктринального марксизма как, например, Г.В. Плеханов и другие лидеры меньшевизма, а разрабатывали теорию социалистической революции, пригодную для России.
Поэтому ключевым эпизодом для H.A. Бердяева являлась полемика Ткачева с Ф. Энгельсом. Русский народник был прав, критикуя немецкого социалиста за незнание условий русской жизни и действительности. И правота его «не была правотой народничества против марксизма, а исторической правотой большевиков против меньшевиков, Ленина против Плеханова» [2, с. 60]. Ленин совершил революцию во имя Маркса, но не по Марксу -таким был вердикт H.A. Бердяева относительно идейных корней большевизма. Так же считали и идейные противники как H.A. Бердяева, так и большевиков русские анархисты, отмечавшие, что «Октябрьская революция пришла не из марксистских схем. Россия была мало похожа на страну, в которой, по словам Маркса, сосредоточение средств производства и обобществление орудий труда достигли бы такой степени, что не могли уже выносить своей капиталистической оболочки и последняя должна была разорваться» [3, с. 5].
Свою трактовку революционной теории Ткачева дал Б.И. Николаевский. Он принижал значение Ткачева как самостоятельного мыслителя, утверждая, что «Набат» всего лишь продолжал дело Нечаева [6, с. 216]. Под его пером Ткачев представал эклектиком, повторявшим чужие мысли и вращавшимся в «сугубо порочном круге идей» [6, с. 221]. С такой оценкой не согласился один из лидеров грузинских меньшевиков Ной Жордания, который подчеркивал ключевую роль Ткачева в появлении концепции большевизма. По мнению H.H. Жордания, «Ткачев предвосхитил весь современный большевизм и дал его квинтэссенцию. Ткачев на четверть века раньше изложил ту теорию об интеллигенции и народе, которую потом Ленин объявил последним словом ортодоксального марксизма» [4, с.9]. На страницах своей небольшой книжки H.H. Жордания неоднократно подчеркивал, что Ленин во многих случаях просто копировал тезисы якобинца Ткачева. Разница ме^ду ними состояла лишь в том, что Ткачев «свой якобинский социализм «неразрывно» связывал вообще с народом, а Ленин - с частью народа, с пролетариатом. Ткачев свой социализм называл антимарксистским и вел полемику по этому вопросу с Энгельсом. А Ленин свой якобинский социализм выдает за настоящий марксистский социализм, то есть за прямую его противоположность» [4, с. 11].
Таким образом, при разных политических взглядах и оценках произошедших в октябре 1917 г. в России событий, представители русской эмиграции, как правило, сходились в одном - большевизм имеет преимущественно революционно-народнические корни, сдобренные приправой мар-
ксизма. Значительная роль в появлении большевистской модели социалистических преобразований принадлежит идеологу русского бланкизма П.Н. Ткачеву, который задолго до В.И. Ленина разработал концепцию социалистической революции для России. В этом заключалась историческая победа Ткачева, не только над коллегами по народническому лагерю, но и над представителями других радикальных и либеральных направлений в русской общественной мысли второй половины XIX - начала XX в. Данные положения были затем положены в основу изучения трех русских революций, проводившегося после завершения Второй мировой войны на базе Русского исследовательского центра при Гарвардском университете. Благодаря этому в послевоенный период в англо-американской историографии распространилась и закрепилась точка зрения, что именно Ткачев являлся предтечей и духовным отцом большевизма.
Список литературы:
1. Аксельрод П.Б. Пережитое и передуманное. - Берлин: Издательство З.И. Гржебина, 1923. - 444 с.
2. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. - М.: Наука, 1990. - 224 с.
3. Большевистская диктатура в свете анархизма: десять лет советской власти. - Париж: Б.м., 1928. - 146 с.
4. Жордания H.H. Большевизм. - Берлин: Русская типография Е.А. Гу-тнова, 1922. - 86 с.
5. Ландау-Алданов М.А. Огонь и дым // Грядущая Россия. - 1920. - Т. 1. - С. 151-177.
6. Николаевский Б.И. Памяти последнего «якобинца»-семидесятника (Гаспар-Михаил Турский) // Каторга и ссылка. - 1926. - № 2. - С. 211-227.
7. Степун Ф.А. Пролетарская революция и революционный орден русской интеллигенции // Интеллигенция - власть - народ. - М., 1992. - С. 286-312.
РОЛЬ ПРЕДМЕТНЫХ (ЦИКЛОВЫХ) комиссий В ОРГАНИЗАЦИИ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА В ПЕДУЧИЛИЩАХ КЕМЕРОВСКОЙ ОБЛАСТИ (1958-1985 ГГ.)
© Шаляпина И.В.*
Киселевский педагогический колледж, г. Киселёвск
В статье на примере педучилищ Кемеровской области освещается роль предметных (цикловых) комиссий в организации учебно-воспита-
* Преподаватель истории, соискатель кафедры Истории и культуры России Кемеровского государственного университета.
