CC BY
0ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
УДК 314.15(571.620)
Григорий Эдуардович Говорухин - доктор социологических наук, профессор кафедры социологии и философии, Комсомольский-на-Амуре государственный технический университет, Комсомольск-на-Амуре, Россия, govorukhin@mail. ru
Оценка миграционной активности жителей Хабаровского края в ее метафизическом основании
Аннотация. В статье на обширном эмпирическом материале, собранном в поселениях Нижнего Амура, делается попытка изменить саму постановку вопроса о том, почему, несмотря на все меры, предпринимаемые государством, отток дальневосточников продолжается. Как показывает автор, рациональные мотивы для переезда имеют для респондентов не особенно высокое значение. Ведущими же выступают мотивы «метафизические», связанные со спецификой восприятия места (социального пространства) и времени (установка на временность пребывания в этом пространстве). Переезд оказывается не рационально осуществляемым актом, но реализацией «мечты» о восстановлении стабильности собственного пространственно-временного континуума.
Ключевые слова: Дальний Восток, миграция, социальные сообщества, социальное время, метафизические основания
Assessment of the Migration Activity of Residents of the Khabarovsk Territory in its Metaphysical Basis
Grigory Govorukhin - Doctor of Sociological Sciences, Professor of the Department of Sociology and Philosophy, Komsomolsk-on-Amur State Technical University, Komsomolsk-on-Amur, Russia, govorukhin@mail.ru
Abstract. The article, based on extensive empirical material collected in the settlements of the Lower Amur, attempts to change the very formulation of the question of why, despite all the measures taken by the state, the outflow of Far Eastern residents continues. As the author shows, rational motives for moving are not particularly important to respondents. The leading ones are “metaphysical” motives associated with the specific perception of place (social space) and time (an attitude towards the temporary nature of one’s stay in this space). Moving turns out to be not a rationally carried out act, but the realization of a “dream” of restoring the stability of one’s own space-time continuum.
Keywords: Far East, migration, social communities, social time, metaphysical foundations
© Говорухин Г. Э., 2024
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
Сегодня мы живем в эпоху смысловых сдвигов и социальных трансформаций. Изменение идеологии, формирование черно -белой политической карты, оценивание исторических реалий с позиции бинарного кода хорошо / плохо и свой / чужой являются проявлением этих трансформаций и сдвигов. Это, конечно, стало результатом геополитических подвижек и выхода больших государств из «общего дома» [1]. Больших и с точки зрения пространства, и с точки зрения знаковости в человеческой истории. А за этим выходом, как следствие, происходит переосмысление своего места в пространстве и самого пространства. При этом кажется очевидным, что само переосмысливание уже напрашивалось и рано или поздно должно было бы произойти, а политические процессы стали сейчас формальным поводом для начала признания глубокого дрейфа общечеловеческих ценностей. Ценности [2] сохраняют свою весомость, но приобретают иной смысл. Смыслы, о которых идет речь, по-прежнему связаны с пониманием человеческой природы (семьи и пола), значения человека или общества (чем из этого можно жертвовать), во что верить (религиозной толерантности) - в общем, того, что вписывается в парадигму классической контовской статики социальной системы. Смыслы из социальной динамики тоже дрейфуют: «работа», «увлечение», «интересы» еще, похоже, остаются в числе базовых приоритетов [3; 4; 5; 6], но надолго ли?
Каждый из нас подумав, может при этом возразить: а было ли когда-нибудь иначе? Была ли эпоха, когда не было сдвигов и трансформаций, когда человек - «мыслящий тростник» [7: 42] не осознавал свою ничтожность и одинокость [там же] в чулане вселенной, непонятости его обществом? Да и нет. «Да» было - это время кажущегося единства и сопричастности мультикультурному миру, когда мы не делили реальность, а вместе с ней ресурсы, и понимали себя частью футуристического мира конца истории. Это было время не общего «сращивания» смыслов, а нашей, именно нашей, вовлеченности в новую историю единой цивилизации [8; 9]. Тогда мы казались сами себе частью семьи, не разделенной политическими границами и живущими в мире массовой культуры общих запросов и ценностей. «Нет» - это, возможно, было время иллюзий и личного, на уровне всего общества и государства, самообмана, в котором были подменены значения исторических фактов и мировой роли в истории. Акторы тоже менялись местами с аукторами [10], а субъекты познания - с объектами. И для каждого значения и смыслы были свои.
Важно понимать, что осознание того, что что-то трансформируется, как понимание единства смыслов есть конвенциональность [11; 12], за пределами которой голая непоименованная реальность, ждущая своей оценки и своего зрителя в мировом театре, где только для Одиссея поют сирены [13], а гипотетический автор предлагает свою сюжетную линию происходящего. И на определенном витке развития человечества эта конвенциональность сложилась в слово «счастье», которое стало осязаемым для тех, кто вошел в
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
эту конвенцию и согласился с ней. Для всех остальных буквы приняли иную причудливую конфигурацию с иной коннотационной окраской. Сегодня мы потеряли сопричастность всему европейском и всему пан-национальному [14: 48-49], а вместе с этим возникла потребность обретения новых смыслов.
Но и в этом утверждении можно увидеть противоречивость, а действительно ли была эта сопричастность. А главное, так ли уж удивительно, что мы перестали видеть общие смыслы в пан-национальном масштабе [15], где культурные, исторические и цивилизационные штампы формировались под влиянием несвязанных обстоятельств. В пространстве одной страны, где должно, казалось бы, быть своеобразное эпохе сформированное единство рефлексии [16], как приостановка всякого сомнения вне наблюдателя. Жители страны в одном хронотопе являются носителями общих идеологем своего времени, а оценка реальности становится частью единого понятного образовательного процесса людей (по крайней мере, тех, кто входит в одну возрастную когорту) должны жить общими смыслами. Должны, но не стали. Мы видим, что даже в рамках одной страны эти смыслы не возникают, а конвенция рвется на границе центра и периферии общего для всех государства. В рамках одного нашего государства не возникает единства счастья, как и единства в осмысленности самого географического пространства. И что уж тут говорить о наднациональной конвенции.
Обретение смыслов возможно лишь там, где понятны базовые конфигурации референций. Там, где есть точка отсчета, материк, от которого можно вести отсчет расстояния до следующего материка. И ей этой точкой может быть только отдельная социально-коммуникативная общность, которая определенным образом выстраивает внутри себя отношения, приводящие к возникновению связей. Есть ли такое коммуникативное единство внутри нашего многонационального государства с бесконечными расстояниями. Насколько мы жители России ясно осмысливаем территории нашей страны. Ключевым здесь становится понятие «осмысливаем», т.е. вкладываем одни смыслы, схожим образом понимаем статичные и динамичные социальные процессы, в которых живем. Какими паттернами наделены пространства нашей страны, и что становится для нас побуждением к социальным действиям и, как следствие, несет на себе единство цели в классическом веберовском понимании.
Такую оценку можно дать в процессе анализа смыслов коммуникативных сред Хабаровского края. Почему именно Хабаровского края? Это типичный край, который можно с полным правом отнести к периферии нашего государства даже не столько по территориальному признаку, но и по социально-эмпирическим ощущениям респондентов. У подавляющего большинства жителей края есть устойчивое понимание того, что из него нужно уезжать, и общая осмысленность края жителями связана с негативной его оценкой. Совершенно определенно у подавляющего большинства жителей есть безотчетная тяга к «земле обетованной», где-то
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
там за Уралом (об этом дальше). При этом существуют внутренние коммуникативные связи, есть определенная идентичность себя как дальневосточника, что говорит о существовании однородного популяционного ядра. В этом случае мы можем рассматривать осмысленность территорий жителями региона не как только ситуативную и субъективную, а как общегрупповую.
Отсюда, полагаем, единство смыслов или его отсутствие, приведшее к коммуникативному разрыву, мы видим на уровне рефлексии социального пространства жителем хабаровского края. Но куда больше вопросов возникает в понимании того, как собственно житель Хабаровска края видит свое пространство.
Попытка ответить на эти вопросы, главным образом через понимание причин миграции, стало объектом исследования множества работ по социологии, демографии, политической социологии [17; 18; 19]. Однако, не смотря на свою очевидную утилитарность, большей части исследований так и не удается выписать рецепт по лечению оттока населения. Миграция не снижается [20; 21], а предложенные рекомендации по сохранению и даже увеличению численности населения края не работают (примером может быть программа «Дальневосточный гектар» [22]), миграционные настроения населения остаются высокими [23; 24]. Как вывод - многие проведенные исследования имеют характер среза, фиксирующего положение дел и только накапливают массив данных, но не выявляют причин миграции. Следовательно, основанные на исследованиях предложения не могут дать исчерпывающих рекомендаций по изменению ситуации. Сразу хотим оговориться, что мы не рассматриваем сам процесс миграции как катастрофичный (пусть это будет задача чиновников или тех, в чьи профессиональные обязанности входит выработка решений по удержанию населения). Миграция - это естественный социальный процесс заполнения максимально комфортных сред для жизни. Мы лишь пытаемся заглянуть в структуру исследования миграции для выявления ее причины. Само желание выявить, а затем поставить проблему не ново, но мы предлагаем рассмотреть ее в квазифеноменологическом ключе.
Большинство работ, основываясь на уже имеющихся эмпирических данных, предлагают оценить индивидуальную и групповую причину миграционных ожиданий. Это задает нечеткий горизонт ожидания смысла, зачастую выводя нас в плоскость прагматических и утилитарных причин отъезда. В этом смысле становятся показательны причины, вытекающие из группы вопросов прогнозируемых и социально ожидаемых ответов, основанные на желании респондента быть интересным и адекватным. Респондент хочет быть понятым, а потому предлагает понятные или, лучше сказать, понятно вербализированные ответы. При этом, от исследователя всегда ускользает что-то мимолетное, но очень важное, что формируется у респондентов под действием панического психоза. Это можно выразить в трудно репрезентируемой идее: «Все уезжают. Мне может не хватить места в
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
последнем вагоне» или «Там куда все едут скоро закончатся все места». Это такой эсхатологический сюжет пространства периферии, в котором нет места операциональности, а есть много места эмоциональной окраске происходящего. В эмоциональной оценке много описательности, которую необходимо попытаться переложить на рационально-логическую кальку языка текста. Тогда можно будет увидеть «структуру» отношений в понимании Э. Гидденса. Структура обладает качествами, «позволяющими «связывать» время и пространство в социальных системах», качествами, «которые обусловливают существование более или менее одинаковых социальных практик во времени и пространстве, и которые придают им «систематическую» форму [25: 53-54]. Таким образом, все, что может вернуть нас к надежному берегу социальной реальности в глубоком море образной описательности, это ориентиры по времени и пространству.
Понимание времени и пространства респондентом как социального объекта исследования это маркеры, через которые этот объект будет виден и главное понятен. Объект будет раскрываться как человек, действующий в понимаемом им пространстве и времени. Увидеть человека/ респондента/ социальный объект в декорациях пространства и времени позволит подойти к проблеме миграции. Вместе с тем, и пространство, и время, не может и недолжно сводиться к их физическим величинам. Они слишком описательны и метафизичны, поэтому рассмотрение понимания будет проявляться через описание действий субъекта. Поехал, подумал, купил как ориентирование в общей составляющей оценке места.
Метафизичность исследования
Основная сложность такого исследования состоит в иллюзии понятности материала или его «над физичностью». Данные качественных и количественных исследований конвертируются в программу прагматической задачи и перерабатываются в нарратив, содержащий в себе рекомендации по устранению или управлению. Вместе с тем, именно в понимании задачи и кроется основная трудность исследования, как не странно. Оценка самого пространства и понимание значения смысла пространства не одно и то же. В свое время вопросом смысла явления и осмысленности его как действия занимался Альфред Щюц. «Ребенок может попытаться прикоснуться к звездам. Для взрослого при естественной установке они представляют собой светящиеся точки, находящиеся за пределами сферы его рабочих операций, и это остается истинным, даже если он использует их расположение для определения своего местонахождения» [26, с. 546]. Что мы видим и что из этого имеет для нас ценность в увиденном становится важной проблемой поиска конвенции не столько между абстрактными жителями регионов, а исследователем и исследуемым/ респондентом. Ведь совершенные актором действия и их смыслы для наблюдателя могут кардинально различаться. Причины, по которым действует человек, в том числе, принимая решения
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
выехать из региона, становятся нелогичны и неестественны с точки зрения рабочих операций исследователя, проводящего опросы или чиновника, принимающего решение на основе полученных рекомендаций от опроса. В свою очередь респондент хочет быть понятным и нормальным. Поэтому он подбирает те слова для интервьюера, которые, как ему кажется, будут характеризовать его именно как нормального. Ровно такую же позицию человек занимает в разговоре не только с интервьюером, но и любым другим собеседником. В результате слова становятся понятны, а вот мотивы нет. В этом и кроется проблема вынесения решений по сохранению популяционного ядра дальневосточников на основании проведенных исследований.
Очень часто в интервью о причинах отъезда из края респондент говорит: «ну мы давно уже это планировали» (Женщина, 45 лет, есть ученая степень, из неформализированного интервью, 2023 г.), расширяем ответ и слышим: «а что тут делать» (там же). Эта причина выглядит бесконечно абстрактной и вряд ли может стать основанием для кардинальной смены жительства. Зачастую трудно выделить ясную причину отъезда, промаркировав ее словами «вот она», тем более, когда у респондента есть работа, жилье, семья, в общем, все то, ради чего стоило бы пытать удачу в другом месте. Эта причина находится вне операционного локуса актора или, как говорил Шюц, вне рабочих операций индивида и за пределами его функциональной досягаемости [там же]. Функционально - это то, что необходимо для жизни, т.е. весь набор инструментов, позволяющий человеку признавать за собой право быть современным, а может даже, из старомодного глоссария, цивилизованным человеком. Миграционный поток за пределы Хабаровского края и Дальнего Востока состоит из таких современных людей. У этих людей есть все необходимое для того, чтобы функционально обеспечить свою жизнь. У них даже есть возможность для того, чтобы съездить на «разведку» (мы акцентируем на этом внимание, потому что съездить куда-то на Запад - это затратно и финансово, и эмоционально, потому что нужно преодолеть страх абсолютно чужого места) и увидеть то место, куда они планируют переехать. Описание возможности гипотетического перелета связано с целыми приключениями: «Скажем так, на счет проезда, на Запад, раньше власть говорила, что будут раз в 2 года давать льготные билеты для каждого дальневосточника туда и обратно. В итоге просто назначают дату, выкидывают на рынок билеты эти, они быстренько скупаются и все. А я вот не попадаю в эту категорию, потому что я не успел просто билет купить» (Из фокус-группы, 2019 г., г. Хабаровск). «Весь город ночует возле этого агентства, чтобы получить... (общий шум, говорят одновременно). Несколько дней. Если на рейс выделяется 5 билетов, образно говорю. Вот 11 января на целый год почти на южное направление билеты раскуплены. Если, допустим, сейчас захочу купить билет на запад полететь, я уже его по субсидии не куплю» (Из фокус-группы, 2019 г., г. Николаевск-на-Амуре). Это описание тех, кто не может позволить себе не только переехать, но и посмотреть, что, же там. В этом смысле для них тот, кто уехал и посмотрел - уже счастливчик.
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
Наконец у тех, кто уехал, есть возможность все продать «здесь и переехать туда» и это все функционально определяет их достаток. В этом и кроется наше понимание того, что само стремление к переезду по большому счету лежит вне пределов функциональности. Слово «функционально» можно заменить на «качество». Жители края уезжают с целью улучшить качество жизни, но такая замена не сильно улучшает понимание происходящего. «Качество жизни», как и функциональность, имеет абстрактный характер и не на много подвигает исследователя в сторону выявления мотиваторов к отъезду, но именно понятие функциональности, как прагматической утилитарности позволяет объяснить переезд, придав ему логичность.
То, что движет человеком, является его мечтой, которая не умещается в универсальные семиотические ряды интервьюера и респондента. Мы оказываемся очень разными даже в формате интерпретации данных интервью. Потому что мечта не функциональна, иначе говоря, она не может быть для чего-то. Она важна сама по себе. В этом случае мы начинаем рассматривать не столько осмысленность пространств, а мечту о них. Что может звучать в исследовательском проекте как: «о чем Вы мечтаете, приехав «туда». «Туда» - это уже территориально очерченное географическое или смысловое пространство конкретного города, социума, культурного кода. В этом случае задачей становится сделать мечту одного человека, осмысленной для другого в идеальном варианте Шлеермахера-Гадамера, «вживаясь в человека». Именно человек, в которого «вживается» исследователь, становится объектом такого исследования. И тут нам в помощь герменевтический метод анализа и интерпретации полученных стенограмм индивидуальных и групповых интервью. Такие интервью позволяют, пробираясь через биографические данные человека (особенно если речь идет о глубинных интервью), признать и уловить отношение респондента к пространству края, а возможно, и увидеть смыслы этого пространства в контрасте к другому.
Человек «висящий в воздухе». Метафизическое пространство
Составляя портрет респондента по ходу исследования, мы видим, что такой человек «висит в воздухе», он не стоит на Земле двумя ногами. О чем идет речь? Понимание реальности производится актором с учетом последовательно приобретенного жизненного опыта, наложенных обстоятельств информированности, хабитуса, а также психосоматических особенностей субъекта. Тех обстоятельств, которые позволяют прийти к выводу, что общего в понимании пространства респондентами либо совсем нет, либо их исчезающе мало. Мотиваторы миграции, несмотря на свою однородность (работа, климат, скука и невостребованность, здоровье и образование) при пристальном рассмотрении оказываются очень условными, метафизичными. Поскольку они относятся, чаще всего, не к конкретной
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
работе человека, а работе гипотетически интересной, которую он хотел бы получить, не климату у нас, а тому, который будет не таким, не моего образования, а образования моих детей. Это абстрактное понимание того, что толкает людей к выезду за пределы пространства края, является очерченным на уровне апофатической теологии.
Из такого «отрицательного» отношения к тому, что предлагают респонденты, вырисовывается идея о том, что у жителей так и не сложился ясный образ своего пространства, в этом и кроется его метафизичность. На вопрос: какое оно, это пространство Хабаровского края? Получаем: «ну оно скучное, здесь нет места, куда пойти, нет возможности для реализации» «некуда сходить детям» (Из фокус-группы, 2019 г., г. Советская Гавань). Это демонстрирует отсутствие пространства как такового. Пространство не маркировано и не сигнифицировано, для респондента оно лишено своего наименования. В нем больше чего-то «нет», чем что-то «есть». Поэтому потеря работы или конфликт с друзьями не приводят к появлению решения о поиске новой работы в том же пространстве или заключения новых отношений, а именно о смене пространства. Пространство, которое окружает жителя края, обладает уникальной особенностью отсутствия ценности. Это утверждение имеет очень важный смысл. Потому что все, чего я добился в жизни, никак не связано, в понимании человека ни с местом, вокруг него, ни с социальной средой. Ниже мы рассмотрим это чуть более подробно, но здесь лишь акцентируем внимание на том, что такая оценка места позволяет думать, что все чего я добился, связано только со мной и, выезжая за границы этого места, все необходимое я везу именно с собой. Само пространство становится фоном функциональности, оно красиво/ некрасиво само по себе, оно - лишь опция, нужная или бесполезная, для выполнения действия. Утрировано можно сказать, что это всегда пространство деятельности, и вне деятельности его не существует. Т.е. Я что-то делаю, и в этой связке Я / место важен, если не единственен только Я.
У нашего респондента взгляд на это пространство «замылен», как он «замылен» у любого коренного жителя любой части мира. Но при иных обстоятельствах у прочего жителя есть возможность вырваться за пределы привычной однообразности своего пространства, а у большинства жителей края такой возможности нет.
И снова возвращаемся к социальному объекту исследования, поскольку он не обладает эмпирически фиксируемым знанием пространства . Такой социальный объект исследования может быть взят из любого географического пространства, поскольку его знание Хабаровского края также не будут отличаться фактографичностью. Тем не менее, описание пространства края его жителем обладает важной оценочной детализацией, то, что может быть названо негативным восприятием включенного наблюдателя. Он точно знает, что здесь плохо, он точно проецирует на пространство связанный с его личным ощущением негативный опыт, полученный в ходе жизни в крае. Если составить портрет среднестатистического респондента, то
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
это человек, который жил какое-то время на территории Хабаровского края. И, собственно, из утвердительных характеристик все, а дальше - это человек, который не хочет жить на территории края, которому не нравится его работа, не нравится климат, логистика (удаленность от крупных Российских и международных центров), цены в магазине, здравоохранение, дороги и т.д.
И это тоже узко прагматичное описание социального объекта. Расширив рамки этой прагматичности и вернувшись к описанию человека, снова посмотрим на пространство края.
Говоря языком феноменологии, редуцируем все, что остается за пределами границ желаемой реальности, выявим эпохе повседневности и получим объект, который становится типичным и в своей типичности, подлежащим пониманию и исследованию. Сделав вышеназванное, получим среднестатистического человека, который, как писал А. Щюц, является бодрствующим, взрослым человеком, и на которого реальность повседневной жизни действует наравне с другими людьми [там же, с. 535]. И продолжая его же мысль: «бодрствующее Я такого человека коммуницирует с другими посредством рабочих актов» [там же, с. 539]. На основании такого понимания респондента, пространство, находящееся вокруг социального объекта интерсубъективно и проинтерпретировано другими как упорядоченное. В этом ключе именно интерсубъективная оценка пространства края крайне негативна. Осознавать и видеть положительные черты края - значит быть белой вороной. «Вы знаете, а мне здесь нравится. Вы, наверное, будете смеяться» (Женщина, 41 год, высшее образование, из интервью 2018 года). И в противоположность этому утверждению: «Я, как, наверное, каждый, хочет отсюда уехать» (Фокус-группа, 2015 г., г. Комсомольск-на-Амуре).
Негативный фон отношения к краю диктует отношение объекта исследования. Суггестивное влияние на респондента очевидно. В одном случае «хорошо» принимается с четкой установкой на свою странную несхожесть, в другом случае «плохо» имеет утвердительный характер с отсылкой на очевидность. Показательно, что люди оценивают достоинства пространства края в части природных достопримечательностей: «Это наша Яуза, мы приезжаем сюда на выходные (реакция удивления интервьюера на размеры реки и...) Ну... пользуемся тем, что есть. Ясно, что не Амур» (Мужчина, 43 года, ныне житель Подмосковья, высшее образование, из интервью 2022 года). Последнее утверждение - «красота» природы -встречается нечасто и имеет характеристику нейтральной объективности. В том смысле, это нужно для объективности, иначе - быть честными и признать, что все-таки, есть же что-то хорошее. Такое понимание, несмотря на свою редкость, может быть конвенциональным и приниматься как возможное допущение реальности. Человек, проговаривая это, не стесняется быть непонятым.
В формате социологического нарратива мы видим совершеннолетнего «бодрствующего» человека, чье понимание реальности соответствует условно установленному социальному порядку. Социальный порядок при
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
этом - это «процесс, сопровождающий социальную интеграцию и демонстрирующую ее сущность» [27: 189]. В нашем случае, это порядок общих негативных коннотаций территории. Этот порядок, в своей зыбкой конвенциональности, должен быть связан взаимной рефлексией субъектов, и на основании этого быть интерсубъективным. А собственно, сама интерсубъективность должна быть выстроена на условиях социального консенсуса, т. е. признания некой общей нормативной формы [там же] и социального обмена.
Вся конвенция, касающаяся отношения к пространству, строится в заданных негативных смыслах, а как следствие субъект, участник этого пространства становится узнаваемым и понятным, в случае с приведенным примером: «я, как, наверное, каждый» только высказываясь негативно. Формулировка «я, как, наверное, каждый» означает, что такой человек уже много раз вел беседы на заданную тему со своими знакомыми, неоднократно получал от этих знакомых хорошую оценку по поводу такого своего отношения к территории края и дальнейших миграционных ожиданий. В этом он чувствует поддержку тех, кого негласно представляет.
Житель Хабаровского края понимает социальный обмен, в котором он принимает участие, проживая на территории края как невыгодный для себя. Он променял свою жизнь на, то, что не имеет реальной ценности. «Что я здесь вижу, что у меня здесь есть? Я уеду отсюда и буду наслаждаться жизнью» (Женщина, 35 лет, высшее образование, из интервью 2023 г.). Отъезд - это восстановление справедливости по отношению к себе лично: «Муж купил столько квартир (в Анапе) (контекст: много работал). Поедем туда (контекст: наконец-то заслужили)» (Женщина, 68 лет, ученая степень, из интервью 2023 г.).
«Бодрствующий» человек рефлексирует и сопоставляет, видит и сравнивает, и находит в отъезде заслуженный им и его родными отдых. Сколько в этом понимания его личного решения или решения всей сложившейся коммуникативной системы, которая когда-то навязала ему это решения, уже понять трудно. Точно то, что этот человек уже принимает это решение как личное и становится активным агентом идеи «что тут делать».
Житель Дальнего Востока, переезжая на Запад страны, стремится обменять свой привычный ритм жизни на нечто, что будет предложено ему там за Уралом. При этом то, что он собирается менять, с его стороны не обладает, ценностью ни у него, ни у большинства дальневосточников/ жителей Хабаровского края (по данным исследований более 51 % населения Хабаровского края активно готовится к переезду, чуть более 50 %, здесь не учитывается латентное желание) иначе это бы не стремились обменять. Сам обмен выглядит очень неравнозначным или, как мы говорили выше, не выгодно с точки зрения абстрактной объективной логики. Человек не меняется с кем-то, он не передает кому-то, то, что было его «дальневосточное», он это обнуляет и бросает. «У меня на Дальнем Востоке была 3- х комнатная квартира, машина, гараж, работа...Я все это продал,
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
уволился и купил здесь, на что хватило денег - комнату в коммуналке. Ну не просто коммуналке, а коммуналке рядом с Финвалом» (Мужчина, 68 лет, высшее образование, из интервью 2011 г.). «Они продали здесь квартиру и то, что было и купили две комнаты в коммуналке, но зато будут рядом с дочерью» (Мужчина, 37 лет, ученая степень, из интервью 2011 г. «о своих знакомых»). «Мы продали здесь квартиру, машину, бизнес и вложили все деньги в долевое строительство в Питере». «Ну и что сейчас с квартирой и работой» (интервьюер)? «Да ничего... муж поначалу нашел работу, потом началась война (СВО), и работы не стало, сам он уехал от мобилизации, дом наш так и не сдали. Живем (с дочерью) в съемной квартире. Возвращаться не собираетесь? (интервьюер). А что там делать»? (Женщина, 34 года, высшее образование, из интервью 2022 г.). В этих примерах можем видеть, что все, что имело, материальную значимость на территории Хабаровского края, было важным лишь для будущего неравноценного обмена на другой территории. Повторим, все важное, что помогло человеку получить, что-либо хорошее в крае - это он сам. Поэтому, ощущение что все то же самое можно получить в другом пространстве, не вызывает у респондентов никаких сомнений. И выезд за пределы края становится самым важным и самым страшным делом жизни. Решиться на отъезд, много раз его переносить и все-таки поехать - это единственно важный шаг, а что будет, когда он приедет на новое место - это вторично и не важно.
Смена привычного образа жизни и ритма заметна для переехавшего, но взамен он приобретает принадлежность к новому пространству. Это пространство для него не интерсубъективно, поскольку осмысленность этого пространства он еще не может разделить с другими. Поэтому он становится активным «зазывалой» (присылает яркие фото и видео, активно приглашает приехать и пр.) тех, кто еще остался на покинутой территории. «Ну и что они там делают? Пускай приезжают. Погостят у нас. Им понравится и глядишь останутся» (Мужчина, 37 лет, женщина, 38 лет, высшее образование у обоих, из группового интервью 2012 г.). В результате нормативным в коммуникации оказывается то, что материальные ценности, а с ними и все блага не идут ни в какое сравнение с тем, что человек заслуженно сумеет получить от новой территорию. Значение новой территории, как формат публично принятого престижа оказывается важнее: «Ну и что Вы получили, переехав сюда? (интервьюер) Ну, как же, это же культурная столица, я нахожусь рядом с историческими событиями, с историческими местами» (Мужчина, 68 лет, высшее образование, из интервью 2011 г.).
Важно отметить, что нормативные формы, которые могли бы объединять людей между собой, диктуют не только правила ответа, но и его оценочность. Правильно или неправильно говорит и думает наш респондент. Здесь речь идет не только и не столько о норморегулировании, с которым трудно не считаться, но не обязательно искренне с ним соглашаться. Речь идет о конвенции, т.е. договоренности всех участников о признании, что представляет собой ценность, и в каких единицах эту ценность можно
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
рассчитывать. Человек, предлагая другой вариант ответа, автоматически выпадает из конвенции, а это означает, повторимся, что принято всегда думать о крае плохо.
Человек «без будущего». Метафизическое время
Все, что имеет физическую плотность в географическом пространстве края, для реального и потенциального мигранта не имеет веса и значения. При этом, обнуляя все то, что он оставляет на покинутой им территории, он продолжает помнить. Имеют ли его воспоминания привязку к пространству - безусловно, но это локальное пространство его собственного участия - «да-зайн» его собственного места. Это место максимально личного или даже не интерсубъективного свойства, относящееся к его собственным переживаниям. Такое место темпорально, а события всегда свершились. Это место прошлого, возможно настоящего, но никогда будущего. Человек не видит себя в этом месте, и это понятно, поскольку он хочет вырваться из него.
Однако, есть события, которые заставляют человека вернуться, пусть и ненадолго. Это, как правило, сакральные события. «Мы уезжаем, а он тут остается один (о муже, который умер и похоронен в комсомольском районе)» (Женщина, 68 лет, ученая степень, из интервью 2023 г.). Здесь прошлое связано с человеком, который когда-то был рядом, и это прошлое всегда цепляет человека. «Куда я поеду, у меня тут могилы» (Мужчина, 27 лет, высшее образование, из интервью 2023 г.). Мы воспринимаем «могилы» как часть метафизического времени, поскольку это то, что провело черту между той и этой жизнью. Эта черта связана с временем. Это черта, которая разделяет, было и стало, и чтобы ее пересечь в обратном направлении, нужно либо вернуться, либо вовсе не уезжать. В последнем случае сакральное настоящее может стать основанием для того, чтобы отложить поездку и перенести ее на неопределенный срок: «Мы все откладывали поездку. Сначала папа умер, потом начался ковид» (Женщина, 45 лет, ученая степень, из неформализованного интервью 2023 г.). Безусловно, такое понимание события во времени экзистенциально, и выезд за пределы края имеет терапевтический смысл. Мотиватором к отъезду становится попытка возвращения человека к жизни, и эту попытку предпринимают, как правило, близкие, побуждая такого человека к жизни. Эта причина отъезда, по существу, мало отличается от общей логики поменять неприятное место на приятное с той лишь разницей, что это экзистенциальное прошлое, которое возвращает человека в пространство. «Представляешь приехала на могилу своего мужа спустя почти 30 лет... Повидалась со всеми нами.» (Женщина, 78 лет, среднее образование, из интервью 2011 г.). И «повидалась», и «вернулась» - это желание увидеть место, в котором когда-то жила, это демонстрация постоянного проговаривания прошлого. Приезд в брошенный топос, видимо, также
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
может означать возвращение к себе и своему прошлому. В ходе проведенных интервью, похороны и смерть значимых других были единственной причиной временного возвращения в край. Безусловно, трудности создает и дороговизна дороги.
Деньги становятся логическим объяснением невозможности свободного передвижения в пространстве и метафизическом времени. Денег нет в настоящем, поэтому они становятся физическим проявлением «сегодня», которое сопряжено также с негативным пониманием пространства. Это можно сформулировать в следующей идее: «Ну, посмотрите, как сейчас все плохо для того, чтобы туда приехать». Длительные перелеты и стоимость билетов всегда упоминались респондентами причиной, по которой они не могут приехать в край при других обстоятельствах. «Очень дорого, как я приеду к вам... очень скучаю, но я даже к маме не могу приехать» (Женщина, 48 лет, высшее образование, из интервью 2023 г.). При этом дальше из контекста становится понятно, что речь не идет о дороговизне вообще, дорого именно вернуться в Хабаровский край. Подчеркивается, что там другой мир с другими, в коннотации хорошими, расходами и заработками, но этот мир с хорошими заработками начинает ломаться и становится миром с плохими расходами, когда речь заходит о даже временном возвращении на Дальний Восток. Все участники выстроенной коммуникации принимают эту игру и активно ее транслируют: «Ну да, конечно дорого, как она сюда приедет» (Женщина, 62 года, среднее образование, из интервью 2012 г.). Показательно, что дороговизна влияет на акторов с обеих сторон, при этом приехать в Хабаровский край - «дорого» в формате гипотетической возможности, а поехать на Запад «дорого» в актуальной реальности. «Отдыхать поехать. Мы себе этого позволить не можем. И сейчас «дотации на проезд самолетом» не отвечают всем факторам» (Фокусгруппа п. Переяславка, из интервью 2019 г.). Человек и совершенно точно узнавал, и пробовал купить билеты, он что-то понимает про дотации на билеты. «Прежде всего, это удаленность от центра. Для этого нужны очень большие деньги, отпуска у всех недлинные, особенно у тех, кто работает в коммерческой сфере, это максимум 28 дней, разбиваются на две недели в год. Учитывая, что прямых рейсов нет, соответственно, нужно добраться сначала до Хабаровска, потом уже до Москвы. Ты не можешь себе позволить чувствовать себя полноценным человеком, поскольку ты не можешь уехать, не можешь позволить все, что необходимо, что позволено людям в центре» (Фокус-группа г. Комсомольска-на-Амуре, из интервью 2019 г.).
Деньги становятся невероятно высоким хребтом, который разделяет и сами пространства, что, в общем-то, и понятно, но также и время. «Вот раньше, помню, мы могли летать в Москву за копейки. В пятницу после работы купил билет, в субботу там, а в воскресенье -домой». (Мужчина, 75 лет, среднеспециальное образование, из интервью
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
2012 г.). Раньше - это время, которое было частью счастливого прошлого, молодости и идеального объединения пространств. Именно в это прошлое возвращаются, навещая родные могилы и возвращение становится восстановлением утерянной конвенции.
Сакральное событие и трудности, с которыми связан приезд людей «оттуда» говорит о том, что прошлое не оставляет людей, но в нашем случае важно и другое. Это событие конвенционально, т.е. гипотетически понятно при вербализации другим, в том числе, и самому интервьюеру. Сакральные события и, конечно же, главное из них - смерть, становятся частью интерсубъетивных мотиваторов к возращению. Здесь нет ничего положительного, по-прежнему негативная коннотация пространства удерживается в коммуникативном поле, но совершенно точно называя эту причину к возвращению, респондент ожидает быть понятым и нормальным.
Прошлое становится причиной временного возвращения человека для того, чтобы «попрощаться» - для пожилых людей, вспомнить - для тех, кто среднего возраста, окунуться в прошлое. Сейчас это становится возможным благодаря технологий подключения к виртуальному пространству покинутого места. Можно ли это рассматривать как ностальгию? Да, конечно, но ностальгию почему? Пользуется популярностью группы «одноклассников» и «одногруппников» с выкладыванием мест учебы в то время и как они выглядит сейчас. Это ностальгия не по пространству, а именно по своему, личному, прошлому.
Важно отметить, что сегодня получила развитие своеобразная «реконкиста»: возврат уехавших «А ты знаешь человек десять из тех, кто уехал, вернулось за последний год. Ну, они, наверное, уезжали на разведку (интервьюер). Нет, продали все, а теперь начинают все сначала» (Мужчина, 40 лет, из интервью 2023 г.).
Причинами именно окончательного возвращения становятся работа и «не климатит». Объяснение «не климат» требует дополнительной оценки того, насколько это реальная причина приезда, а не объяснение личной несостоятельности человека. Признак «работа» же оказывается важным обстоятельством хоть какого-то признания края. Он обнаруживается нами в ходе проведенных интервью в последнее время. «Мы хотим сюда переехать окончательно. У нас (в Азербайджане) работы нет совсем» (Женщина, 30 лет, получает высшее образование, из интервью 2023 г.). «А что он вернулся? (интервьюер) «А ты знаешь,... покрутился он там... работу не нашел,... вернулся» (Мужчина, 49 лет, высшее образование, из интервью 2023 г.).
Мы отмечаем работу в разделе метафизического времени, поскольку она является проявлением настоящего Хабаровского края. Это то, с чем ассоциируется вообще Дальний Восток и Хабаровский край. «Откуда у него деньги? Так он же с Дальнего Востока, у них там хорошие заработки» (Женщина, 32 года, высшее образование, из интервью 2011 г.). «А у вас хороший отель. Вы откуда? Хабаровский край, а у вас там, конечно, есть работа (Мужчины 35 и 27 лет, групповое интервью 2016 г.).
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
Общество «за контрактом». Метафизическое заключение
Описанное нами выше - это попытка обозначить проблему в плоскости постановки вопроса, но не само решение проблемы. На основе проделанной работы трудно дать прагматические заключения, т.е., рекомендовать что-либо делать. Во-первых, потому, что мы изначально ставили перед собой задачу не вербализировать мотивы миграции, но увидеть общую ее проблему, а во-вторых, мы хотели бы, чтобы сам характер работы дал возможность рассматривать миграцию людей из Хабаровского края как проявление общечеловеческого процесса. То, что происходит, безусловно, наносит вред и хозяйственной деятельности края. Отток активного, мобильного населения приводит к «оголению» ставок штатного расписания предприятий и дефициту специалистов. Но главное означает, что мы в 21 веке, при хорошо развитой социально-гуманитарной составляющей науки, в том числе региональной, не пониманием механизмов возникновения конвенциональности края, а возможно, и всего мира. Вторая проблема и становится главной, поскольку не дает даже шанса решить какие-то практические задачи. Собственно, и этой работой, которая не является первой и единственной в череде исследований наших коллег, мы пытаемся объяснить, что миграционные отношения лежат глубже меркантильных интересов заработка и благоустройства окружающей среды. А изучение конвенции требует уйти от простого эмпиризма в социологии и начать изучать проблему в ее ментальной плоскости. Несмотря на очевидную теоретичность работы, мы надеемся, что иное понимание пространства Хабаровского края, несколько отличное от классического, позволит сформулировать и иные «демографические решения» по сохранению населения Хабаровского края.
Современное общество Хабаровского края - это общество контракта или «за контрактом». Контракт был заключен с работодателем, с собой и своими близкими, и становился доминирующим условием приезда человека. В широком смысле это становится фактором «временного» изменения жизни человека. Он был необходим для достижения каких-то целей, но не сам по себе. Генетическая память об этом и сегодня просматривается в проведенных исследованиях, позволяя обнаружить устойчивую ассоциацию Хабаровского края с работой. Контракт связан с работой, окончательное выполнение которой приводит к потере осмысленности пребывания на территории края и, что называется, из собственных ощущений, люди Хабаровского края такой контракт выполнили. «За контрактом» выполненной работы не появляется нового контракта и новой цели жизни, в общем-то, не появляется ничего, кроме миссии «отблагодарить себя за труды» или «ради будущего детей» найти лучшую землю.
Само же пространство Хабаровского края, похоже, не имеет ценности. Оно не осмысливается и не прочувствуется. Поэтому все, что имеет физическую плотность в пространстве края, может быть обнулено и
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
брошено. Важен сам человек, который на определенном этапе своей жизни выполняет поставленные перед ним цели для того, чтобы двигаться дальше. И конечно, это этапы, значимые для него, что мы и видим в оценке прошлого и даже настоящего. Но это этапы, имеющие служебную функцию. Будущее такого человека находится вне этого пространства.
Сложившиеся договоренности/ соглашения о том, как выглядит пространство края, расходится с его прагматической оценкой чиновниками. Последние, видимо (это требует дополнительного изучения), понимают физическое пространство края узко функционально, но это пространство в конвенциональном плане не обладает признаками функциональности и у жителей. Меры и решения, которые чиновники, даже самые разумные из них, предлагают, не попадают в подлинную сферу интересов жителей края. А жаль.
Список литературы
1. Говорухин Г. Э., Ким В. В. Почему мир логично нелогичен: версия происходящего // Ученые заметки ТОГУ 2023. № 2. URL:
https://eiournal.pnu.edu.ru/eiournal/pub/authors/2352/ (дата обращения: 16.08.2023).
2. Говорухин Г. Э., Андросова И. Семья как ценность и семейные ценности в российском обществе (социологическое исследование семейных ценностей студентов КНАГТУ) // Ученые записки Комсомольского-на-Амуре технического университета. 2015. № 3. С. 71-81.
3. Базовые ценности современных россиян : материалы круглого стола. URL: https://cyberleninka.ru (дата обращения: 01.08.2023).
4. Современная социальная динамика: специфика и тренды. URL:
https://cyberleninka.ru (дата обращения: 18.08.23).
5. Феномен виртуализации социальной реальности: проблемы и перспективы. URL: https://cyberleninka.ru (дата обращения: 21.08.23).
6. Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусы: субъектная организация гуманитарного знания : науч. монография. Москва : Изд-во Нац. ин-та бизнеса, 2008. 784 с.
7. Паскаль Б. Мысли. URL: https://azbyka.ru/otechnik/konfessii/mysli-paskal/ (дата обращения: 25.07.23).
8. Лазоркина О. И. Национальное государство в условиях новой «нормальности» // Большая Евразия: развитие, безопасность, сотрудничество. 2020. № 3-2. С.107-112.
9. Шестов Н. И. «Жизнь» важнее «свободы»: актуальный тренд в мифологии либерально-демократического процесса // Известия Саратовского университета. Новая сер. Сер. Социология. Политология. 2021. Т 21, вып. 1. С. 78-85.
10. Сергеев Д. В. Трансформация смысла в контексте социальных процессов конца XX - начала XXI века : дис. ... д-ра филос. наук. Чита, 2014. 305 с. URL: https://www.dissercat.com (дата обращения: 20.07.2023).
11. Конвенционалистская эпистемология. URL: https://cyberleninka.ru (дата
обращения: 23.07.2023).
12. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. // Время лжепророков:
Гегель, Маркс и другие лжеоракулы. URL:
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
https://vk.com/doc35927296 271252604?hash=Of8zS2VOg71DHZ4vZa53KwoGZS N201a8l6YKD63xC3P (дата обращения: 18.08.2023).
13. Бланшо М. Пение сирен / пер. с фр. URL: https://libcat.ru (дата обращения:
12.07.2023) .
14. Глобальные трансформации. Политика, экономика и культура / Д. Хелд, Д. Гольдблатт, Э. Макгрю, Дж. Перратон ; пер. с англ. Москва : Праксис, 2004.
15. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914-1991) / пер. с англ. О. Лифановой, А. Никольской. Москва : АСТ, 2020. 688 с.
16. Гуссерль Э. Картезианские размышления / пер. на рус. URL: https://archive.org (дата обращения: 18.12.2023).
17. Байков Н. М., Березуцкий Ю. В. Дальневосточная молодежь как субъект
миграционных настроений. URL: https://cvberleninka.ru (дата обращения:
20.16.2023) .
18. Внутренняя миграция и российский рынок труда / Ю. Ф. Флоринская,
Н. В. Мкртчян, Т М. Малева, М. К. Кириллова // Миграция и рынок труда. Москва : Издат. дом «Дело» РАНХиГС. С. 21-56. URL:
https://publications.hse.ru/mirror/pubs/share/folder/vn7914in31/direct/141960730 (дата обращения: 20.07.2023).
19. Васильевская И. В. Миграционная политика в системе современного государственного управления // Демографическое настоящее и будущее России / под ред. В. Ф. Колбанова и Л. Л. Рыбаковского. Москва : Экон-информ, 2012. URL: https://cvberleninka.ru (дата обращения: 12.05.2023).
20. Бляхер Л. Е., Григоричев К. В. Внутренняя миграция как политическая проблема, или Как и почему уезжают жители Дальнего Востока России. URL: https://cvberleninka.ru/article/n/vnutrennvava-migratsiva-kak-politicheskava-problema-ili-kak-i-pochemu-uezzhavut-zhiteli-dalnego-vostoka-rossii/viewer (дата обращения: 20.07.2023).
21. Мотрич E. Л. Трансформация миграционных связей Дальнего Востока России со странами ближнего и дальнего зарубежья // Пространственная экономика. 2010. № 2. С. 74-95.
22. «Гектарщики никому не нужны». Чем обернулось для россиян получение дальневосточного гектара // Секрет фирмы. URL: https://secretmag.ru (дата обращения: 21.08.2023).
23. Миграционные настроения на Дальнем Востоке: жить нельзя уехать / B. K. Заусаев, M. Г. Сафронов, H. A. Кручак, А. И. Воробъева. URL: https://cvberleninka.ru/article/n/migratsionnve-nastroeniva-na-dalnem-vostoke-zhit-nelzva-uehat/viewer (дата обращения: 20.12.2022).
24. Латкин А. П., Чупахина Л. Е. Миграционная политика на Дальнем Востоке России: вызовы и перспективы. URL: https://oikum.ru/images/articles/2021 -4/ 2021 4 0059 15-23.pdf (дата обращения: 10.08.2023).
25. Гидденс Э. Элементы теории структурации / пер. с англ. // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С. 40-80.
26. Шюц А. О множественности реальностей / пер. с англ. А. Корбут // Социологическое обозрение. 2003. Т 3, № 2. С. 3-34. URL:
https://sociologica.hse.ru/2003-3-2/28146546.html (дата обращения: 28.08.2023).
27. Осьмук Л. А. Взаимодействие социальных миров: к проблеме конвен-циональности отношений : монография. Новосибирск : Наука, 2004. 290 с.
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
Reference
1. Govorukhin G. E'., Kim V V Pochemu mir logichno nelogichen: versiya
proiskhodyashchego // Uchenye zametki TOGU. 2023. № 2. URL:
https://eiournal.pnu.edu.ru/eiournal/pub/authors/2352/ (data obrashcheniya:
16.08.2023) .
2. Govorukhin G. E'., Androsova I. Sem'ya kak tsennost' i semeynye tsennosti v rossiyskom obshchestve (sotsiologicheskoe issledovanie semeynykh tsennostey studentov KNAGTU) // Uchenye zapiski Komsomol'skogo-na-Amure tekhnicheskogo universiteta. 2015. № 3. S. 71-81.
3. Bazovye tsennosti sovremennykh rossiyan : materialy kruglogo stola. URL: https://cyberleninka.ru (data obrashcheniya: 01.08.2023).
4. Sovremennaya sotsial'naya dinamika: spetsifika i trendy. URL: https://cyberleninka.ru (data obrashcheniya: 18.08.23).
5. Fenomen virtualizatsii sotsial'noy real'nosti: problemy i perspektivy. URL: https://cyberleninka.ru (data obrashcheniya: 21.08.23).
6. Lukov Val. A., Lukov Vl. A. Tezaurusy: sub"ektnaya organizatsiya gumanitarnogo znaniya : nauch. monografiya. Moskva : Izd-vo Nats. in-ta biznesa, 2008. 784 s.
7. Paskal' B. Mysli. URL: https://azbyka.ru/otechnik/konfessii/mysli-paskal/ (data obrashcheniya: 25.07.23).
8. Lazorkina O. I. Natsional'noe gosudarstvo v usloviyakh novoy «mrmal'msti» // Bol'shaya Evraziya: razvitie, bezopasnost', sotrudnichestvo. 2020. № 3-2. S.107-112.
9. SHestov N. I. «Zhizn'» vazhnee «svobody»: aktual'nyy trend v mifologii liberal'no -demokraticheskogo protsessa // Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya ser. Ser. Sotsiologiya. Politologiya. 2021. T. 21, vyp. 1. S. 78-85.
10. Sergeev D. V Transformatsiya smysla v kontekste sotsial'nykh protsessov kontsa XX - nachala XXI veka : dis. ... d-ra filos. nauk. CHita, 2014. 305 s. URL: https://www.dissercat.com (data obrashcheniya: 20.07.2023).
11. Konventsionalistskaya epistemologiya. URL: https://cyberleninka.ru (data
obrashcheniya: 23.07.2023).
12. Popper K. Otkrytoe obshchestvo i ego vragi. T. 2. // Vremya lzheprorokov: Gegel', Marks i drugie lzheorakuly. URL: https://vk.com/doc35927296 271252604?hash= Qf8zS2VOg71DHZ4yZa53KwoGZSN201a8l6YKD63xC3P (data obrashcheniya:
18.08.2023) .
13. Blansho M. Penie siren / per. s fr URL: https://libcat.ru (data obrashcheniya:
12.07.2023) .
14. Global'nye transformatsii. Politika, ekonomika i kul'tura / D. KHeld, D. Gol'dblatt, E'. Makgryu, Dzh. Perraton ; per. s angl. Moskva : Praksis, 2004.
15. KHobsbaum E'. E'pokha kraynostey. Korotkiy dvadtsatyy vek (1914-1991) / per. s angl. O. Lifanovoy, A. Nikol'skoy. Moskva : AST, 2020. 688 s.
16. Gusserl' E'. Kartezianskie razmyshleniya / per. na rus. URL: https://archive.org (data obrashcheniya: 18.12.2023).
17. Baykov N. M., Berezutskiy YU. V. Dal'nevostochnaya molodezh' kak sub"ekt migratsionnykh nastroeniy. URL: https://cyberleninka.ru (data obrashcheniya:
20.16.2023) .
18. Vnutrennyaya migratsiya i rossiyskiy rynok truda / YU. F. Florinskaya, N. V Mkrtchyan, T. M. Maleva, M. K. Kirillova // Migratsiya i rynok truda. Moskva : Izdat. dom «Delo» RANKHiGS. S. 21-56. URL: https://publications.hse.ru/mirror/
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
pubs/share/folder/vn7914jn31/direct/141960730 (data obrashcheniya: 20.07.2023).
19. Vasil'evskaya I. V. Migratsionnaya politika v sisteme sovremennogo
gosudarstvennogo upravleniya // Demograficheskoe nastoyashchee i budushchee Rossii / pod red. V F. Kolbanova i L. L. Rybakovskogo. Moskva : E'kon-inform, 2012. URL: https ://cyberleninka. ru (data obrashcheniya: 12.05.2023).
20. Blyakher L. E., Grigorichev K. V. Vnutrennyaya migratsiya kak politicheskaya problema, ili Kak i pochemu uezzhayut zhiteli Dal'nego Vostoka Rossii. URL: https://cvberleninka.ru/article/n/vnutrennvava-migratsiva-kak-politicheskava-problema-ili-kak-i-pochemu-uezzhayut-zhiteli-dalnego-vostoka-rossii/viewer (data obrashcheniya: 20.07.2023).
21. Motrich E. L. Transformatsiya migratsionnykh svyazey Dal'nego Vostoka Rossii so stranami blizhnego i dal'nego zarubezh'ya // Prostranstvennaya ekonomika. 2010. № 2. S. 74-95.
22. «Gektarshchiki nikomu ne nuzhny». CHem obernulos' dlya rossiyan poluchenie dal'nevostochnogo gektara // Sekret firmy. URL: https://secretmag.ru (data obrashcheniya: 21.08.2023).
23. Migratsionnye nastroeniya na Dal'nem Vostoke: zhit' nel'zya uekhat' / B. K. Zausaev, M. G. Safronov, H. A. Kruchak, A. I. Vorob"eva. URL: https://cyberleninka.ru/ article/n/migratsionnve-nastroeniva-na-dalnem-vostoke-zhit-nelzva-uehat/viewer (data obrashcheniya: 20.12.2022).
24. LatkinA. P., CHupakhina L. E. Migratsionnaya politika na Dal'nem Vostoke Rossii:
vyzovy i perspektivy. URL: https://oikum.ru/images/articles/2021-4/ 2021 4
0059 15-23.pdf (data obrashcheniya: 10.08.2023).
25. Giddens E'. E'lementy teorii strukturatsii / per. s angl. // Sovremennaya sotsial'naya teoriya: Burd'e, Giddens, KHabermas. Novosibirsk : Izd-vo Novosib. un-ta, 1995. S. 40-80.
26. SHyuts A. O mnozhestvennosti real'nostey / per. s angl. A. Korbut // Sotsiologicheskoe obozrenie. 2003. T. 3, № 2. S. 3-34. URL:
https://sociologica.hse.ru/2003-3-2/28146546.html (data obrashcheniya: 28.08.2023).
27. Os'muk L. A. Vzaimodeystvie sotsial'nykh mirov: k probleme konven-tsional'nosti otnosheniy : monografiya. Novosibirsk : Nauka, 2004. 290 s.
