CC BY
52
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 1 (292). Филология. Искусствоведение. Вып. 73. С. 183-186.
ОЦЕНКА КОММУНИКАТИВНОЙ КОМПЕТЕНТНОСТИ В ПУБЛИЧНОМ ДИАЛОГЕ
Рассматривается оценка коммуникативной компетентности речевого партнера, которая оказывает влияние на формирование позиции массового адресата и может служить средством речевой манипуляции.
Ключевые слова: дискурс, массовый адресат, коммуникативная компетентность, оценка, речевое воздействие.
Как известно, информация + оценка - это та классическая диада, которая определяет основные функции СМИ. Однако современному человеку недостаточно получать через медиаисточники готовую оценку социально значимых событий. Ему важно соучаствовать в процессе формирования этой оценки. Именно этим обусловлен интерес массового адресата к диалогическим и полилогическим медиажанрам: интервью, дискуссиям, ток-шоу и так далее1.
В идеале основная задача этих жанров -представление различных точек зрения на обсуждаемую проблему. А слушатель или зритель в процессе такого взаимодействия должен самостоятельно сформировать оценку предмета речи и принять ту или иную точку зрения.
Однако в условиях реального речевого взаимодействия на формирование позиции массового адресата оказывает влияние не только содержание коммуникации, но и целый ряд факторов, обусловленных спецификой данного дискурса.
Специфика публичного диалога (или полилога) заключается в том, что любая реплика всегда имеет двойную адресацию: прямую, где адресатом является собеседник, и опосредованную, где в качестве адресата выступает массовая аудитория.
Каждый из коммуникантов, сознательно или бессознательно, строит свое речевое поведение в соответствии со стратегией «вербовки союзников», то есть целью любого высказывания является, в конечном счете, речевое воздействие на слушателей или зрителей. Динамический характер устной речи и частая мена коммуникативных ролей в диалогическом, а тем более в полилогическом дискурсе требует от слушателя быстрой реакции на сказанное: у него нет времени на обдумывание. Это обстоятельство делает его весьма уязвимым для разного рода речевых манипуляций.
Кроме того, для массового адресата «право на публичную речь» в значительной степени
определяется статусом говорящего. Высокий профессиональный или социальный статус участников коммуникации априори предполагает высокий уровень владения языком. В условиях публичного диалога, особенно в отсутствии визуального ряда, речь выступает как основной фактор в поддержании реноме коммуникантов. Именно поэтому вербализованная оценка коммуникативной компетент-ности2 становится важным инструментом воздействия на массового адресата.
Объектом оценки могут являться высказывания речевого партнера или высказывания третьего лица, которое не участвует в данном коммуникативном акте, но является предметом обсуждения.
Как показал анализ медиаматериала, в публичном диалоге коммуникативная компетентность чаще всего оценивается по трем параметрам.
Во-первых, это этический аспект высказывания, критерием которого является оппозиция «принято / не принято», «прилично / неприлично».
Во-вторых, это дискурсивный аспект, то есть соответствие высказывания коммуникативному жанру. Здесь действует оценочная оппозиция «уместно / неуместно».
В-третьих, это собственно языковой, или ортологический аспект, который тестирует высказывание с точки зрения норм литературного языка в соответствии с оценочной оппозицией «правильно / неправильно».
Наибольшим потенциалом воздействия на массового адресата обладает этическая оценка высказывания, поскольку она апеллирует к социальным стереотипам. Положительная этическая оценка в публичном диалоге, как правило, не встречается, поскольку соблюдение коммуникативной этики является нормой для данного дискурса.
Негативная этическая оценка может быть реализована разными способами.
Самый распространенный вариант - представление негативной этической оценки как социальной. Это означает, что адресант расценивает высказывание присутствующего или «виртуального» оппонента как нарушение этики по отношению к той или иной части общества или всему обществу в целом. Например: Вы обидели всех учителей, вы оскорбили... всех женщин, всех русских, всех верующих и так далее.
Ср.: Н. Усков (журналист): Мне кажется, что, конечно, отец Всеволод, прежде всего, достаточно по-хамски выступил. Я ничего плохого не вижу в скромности и в целомудрии, но я считаю, что он действительно нанес оскорбление женщинам... (5 канал «Открытая студия», 2012 г.).
Фактически адресант «озвучивает» негативную реакцию зрителей или слушателей и таким образом идентифицирует себя с аудиторией. А оппонент в результате оказывается на противоположной стороне баррикады.
Другим вариантом такой оценки является указание на несоответствие этических параметров речи статусу коммуниканта. Например: врач не имеет права так говорить, эти слова недопустимы для священнослужителя и т. п. Поскольку профессиональный или социальный статус коммуниканта определяет его право на речь в публичном дискурсе, такая оценка указывает на статусную несостоятельность оппонента, что в перспективе должно вызвать недоверие массового адресата к содержательной стороне его высказываний. Например:
А. Бородина (журналист): Совершенно недопустимо для народного артиста, такого талантливого, если ни сказать больше, гениального артиста, как Евгений Миронов, употреблять слово «ублюдки» (радио «Эхо Москвы», 2012 г.)
Н. Усков (журналист): Мне кажется, что это ужасный абсолютно дискурс, недопустимый для русской православной церкви (5 канал «Открытая студия», 2012 г.).
Иногда намерение дискредитировать собеседника может быть реализовано как открытая речевая тактика. В этом случае высказывание оценивается через морально-этическую характеристику оппонента. Говорящий устанавливает причинно-следственную связь между оценкой личности оппонента и его высказыванием: «Ы -плохой человек, поэтому он говорит это» или «Ы говорит это, потому что он плохой человек».
Ср.: О. Бакушинская (журналист): ... Евгений Миронов замечательный актер, но,
наверное, не очень хороший человек, потому что вряд ли хороший человек... начнет обзывать живых людей ублюдками (радио «Эхо Москвы», 2012 г.).
Данный способ оценки представляет собой не что иное, как риторический прием argumentum ad hominem (аргумент к человеку), который, как известно, считается некорректным в любой речевой ситуации.
Оценка дискурсивных параметров высказывания манифестируется через указание на соответствие или несоответствие речевых характеристик данному коммуникативному жанру.
Положительная дискурсивная оценка, как правило, имеет место в тех случаях, когда собеседник не до конца ориентируется в речевой ситуации (например, можно похвалить студента, который впервые участвует в серьезной научной дискуссии, за правильный выбор дискурсивных формул, речевых тактик и т. п.).
В публичном диалоге соблюдение дискурсивных правил является необходимым условием речевого взаимодействия, поэтому коммуниканты реагируют только на нарушение дискурсивных параметров. Ср.: вы не на кухне; здесь вам не комсомольское собрание; у нас здесь не митинг и т. п.
Если нарушение этических норм коммуникации массовый адресат способен увидеть и без дополнительной подсказки, то дискурсивные нарушения для него не столь очевидны. Это позволяет использовать оценку дискурсивной компетентности как средство речевой манипуляции. Например, один из участников дискуссии о Pussy Riot отмечает: «О девушках постоянно говорится с легкой снисходительностью, как о заблудившихся невинных созданиях. Но госпожа Толоконникова - взрослая женщина». Данное рассуждение прерывается репликой оппонента: «У нас что, гинекологический конгресс, что ли?» (5 канал, «Открытая студия», 2012 г.). Такое указание на нарушение параметров дискурса носит явно манипулятив-ный характер, поскольку в предшествующей реплике словосочетание взрослая женщина подразумевало возраст и жизненный опыт, а отнюдь не физиологическую характеристику. В противном случае определение взрослая было бы избыточным. Смещение смысловых акцентов позволяет говорящему трансформировать дискурсивную оценку в этическую: высказывание оппонента оценивается не только как неуместное, но и как неприличное. Такого рода оценка позволяет говорящему, во-первых,
перехватить инициативу, во-вторых, вызвать негативное отношение массового адресата к оппоненту.
В отличие от этического и дискурсивного аспекта, языковой или ортологический аспект речи может оцениваться как отрицательно, так и положительно, хотя отрицательная оценка встречается в анализируемом нами материале в 10 раз чаще, чем положительная.
Эксплицитная негативная оценка языковой компетентности чаще всего дается как указание на неточное словоупотребление или на стилистические нарушения. Например: Л. Жуховицкий (писатель): Русофобство -это пустое абсолютно слово (5 канал, «Открытая студия», 2012 г.); С. Сорокина (журналист): Вы уже клише говорите, это понятно (радио «Эхо Москвы», 2012 г.).
Имплицитная отрицательная оценка обычно представлена через оппозицию «понятно - непонятно»: Вы слишком витиевато выражаетесь, я не понял, что Вы хотели сказать и т. п.
Ср.: А. Невзоров (журналист): Мне, например, непонятно, что вы имеете в виду под словом «святотатственно». Что это такое?(5 канал, «Открытая студия», 2012 г.).
Зачастую оценочное высказывание сопровождается апелляцией к массовому адресату: наши зрители таких слов не знают, наши слушатели вас не понимают.
Н. Стрижак (телеведущая): Михаил
Валентинович, людям непонятен даже термин «нано». Я прочитала, что это десять в минус девятой степени, но мне легче от этого не стало (5 канал «Открытая студия», 2009 г.).
Положительная оценка лингвистической компетентности также может быть эксплицитной и имплицитной. Эксплицитная положительная оценка указывает в основном на правильный выбор слова и на точность формулировок: Вы выбрали правильное слово, вы очень хорошо объяснили и т.п.
Ср.: Е. Бунимович (педагог): Очень важно, что слово «модели» говорите. Подростковое восприятие не критично (радио «Эхо Москвы», 2012 г.).
Имплицитная положительная оценка чаще всего реализуется как ортологическая подстройка. Например, журналист, обсуждая с польским кинорежиссером К. Занусси события в Катыни, уточняет у собеседника: «Катынь правильно говорить?» На что К. Занусси отвечает: «Катынь, да». (Эхо Москвы, «Дифирамб», 2012г.). Справедливости ради стоит сказать, что
Словарь ударений русского языка3 дает как нормативный вариант КатьЬнь. Понятно, что предлагаемый К. Занусси вариант обусловлен характером польского ударения (второй слог с конца). В данном случае важно, что вопрос журналистки продиктован не столько лингвистической любознательностью, сколько стремлением продемонстрировать признание коммуникативной компетентности собеседника и, как следствие, передачу ему коммуникативной инициативы.
Приведем еще один пример.
В беседе с художественным руководителем Государственного Академического Камерного хора В. Мининым телеведущая С. Спивакова употребила слово хористы. Минин тут же поправил: «Артисты хора».Ведущая поспешно согласилась: «Да, конечно, артисты хора...» (телеканал «Культура», «Камертон», 11 марта 2007г.) В словарях русского языка слово хорист толкуется через словосочетание «артист хора»4. Однако поправка В. Минина указывает на то, что для него понятия «хорист» и «артист хора» аксиологически не равны. Номинация «хористы», с его точки зрения, обладает более сниженной коннотацией по сравнению с номинацией «артисты хора». Соглашаясь с предложенной номинацией, собеседник дает понять речевому партнеру, что принимает его систему ценностей (в данном случае вопреки языковым реалиям).
Итак, в диалогических и полилогических медиажанрах положительно может оцениваться только языковой аспект высказывания, отрицательно - любой аспект речи.
Положительная оценка лингвистической компетентности речевого партнера повышает его статус в глазах массового адресата и позволяет акцентировать внимание на содержательной стороне коммуникации.
Любая негативная оценка речевых параметров «работает» на понижение статуса одного из коммуникантов и, в конечном счете, на его дискредитацию в глазах слушателей. В результате на формирование позиции массового адресата влияет в основном эмоциональнооценочная сторона коммуникации, а не ее содержание. Таким образом, негативная оценка коммуникативной компетентности может использоваться как средство речевой манипуляции по отношению к массовому адресату.
Примечания
1 Материалом для данного исследования послужили интервью, ток-шоу, дискуссии, пред-
ставленные на ведущих телевизионных каналах («1 канал»; «Россия», «Культура», «5 канал»), на канале «Дождь» и на радиостанции «Эхо Москвы».
2 Как известно, понятие коммуникативной компетентности включает целый ряд аспектов речевой деятельности. Это «владение языком, соединение знания языка с опытом речевого общения, умение творить речь в соответствии с требованиями жизни и воспринимать речь с учетом замысла автора и обстоятельств общения, ... владение коммуникативными ролями, ... этикетными и этическими нормами, в кото-
рых выражаются принятые в данной культуре способы общения личности с представителями различных социальных групп по разным поводам и в разных ситуациях общения». См.: Матвеева, Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М., 2003. С. 105).
3 Агеенко, Ф. Л. Словарь ударений русского языка / Ф. Л. Агеенко, М. М. Зарва; под ред. М. А. Штудинера. М., 2000. С. 599.
4 См., например: Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М., 2000.С. 867.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 1 (292).
Филология. Искусствоведение. Вып. 73. С. 186-190.
А. С. Гадакчян
ЧАСТОТНЫЕ МОДЕЛИ ТРАНСФОРМИРОВАННЫХ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В ЯЗЫКЕ СОВРЕМЕННЫХ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ СМИ: ЛИНГВО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ И КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТЫ
Анализируются лингво-прагматический и когнитивный аспекты фразеологических единиц на материале современной англоязычной прессы.
Ключевые слова: фразеологическая единица, трансформация, дефразеологизация.
Структура публицистического дискурса характеризуется диалогичностью, которая в текстовом воплощении манифестируется явно или в имплицитной форме [2]. Конструктивная роль в порождении диалогического характера газетного текста принадлежит соотношению факторов «адресант - коммуникативное задание (языковая интенция) - адресат». Адресант выбирает языковые способы, которые реализуют коммуникативное задание информирования или оценки, убеждения.
Разноаспектный подход до изучения трансформированных фразеологических единиц (ФЕ) показал, что в определенном контексте они способны выполнять данное коммуникативное задание, участвуя в конструировании диалогизации газетного текста. Предрасположенность ФЕ к трансформации в публицистическом дискурсе, как представляется, предопределяется особой прагматической нагрузкой слова во фразеологии.
«Всю сложность лингвистического статуса слова во фразеологии, - пишет по этому поводу Т. Н. Федуленкова, - неправомерно было бы объяснять лишь явлением десемантизации, или утратой значения, . поскольку среди фразеологических оборотов нельзя найти такие единицы, которые бы в качестве своих компонентов имели никогда не существовавшие в языке слова, хотя вполне допустимо, что в данный момент мы можем иногда ничего не знать о природе тех или иных компонентов фразеологических единиц, входящих в состав современных языков» [4. С. 19].
Под «фразеологическим контекстом» мы понимаем отрезок текста, в рамках которого проявляются внешние дистрибутивные связи ФЕ, которые обеспечивают ее семантическую реализацию и актуализацию стилистических и прагматических возможностей [3. С. 40-41]. Трансформацией ФЕ предстает целенаправленное изменение ее значения и / или формы.
