CC BY
98
проекты, чем развлекательные, с информационно-аналитической подачей, где аналитики не должно быть слишком много, а на уровне 40-50 %.
Для человека со средним специальным образованием познавательные мотивы включают в себя интерес к узкоспециализированным темам, но у них есть постоянное желание повысить свой социальный статус и стремление получить глубокие знания. Тем не менее, они обычно предпочитают традиционные издания и программы. Среди новых проектов их больше привлекают развлекательные проекты или познавательные, но сделанные на «простом» для восприятия уровне.
Что касается людей со средним и незаконченным средним образованием, то их интересы больше связаны с развлекательным направлением. Их объектом внимания становится желтая пресса, телеигры, юмористические программы, сериалы.
Таким образом, на основании вышесказанного можно констатировать тот факт, что образование как характеристика медиа-аудитории не только имеет большое значение для самих читателей, зрителей, слушателей, но и помогает развитию тех или иных специализированных СМИ (включая тематические проекты).
Список литературы
1. Гречко, П. К. Введение в обществозна-ние : учебник М., 2006. 320 с.
2. Гуревич, С. М. Экономика отечественных СМИ. М., 2004. 288 с.
3. Демографический портрет сибиряка // Совет. Сибирь. 2006. 25 апр.
4. Детская аудитория становится все менее интересной для телеканалов [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://www.media-atlas.m/items/?id =18787&cat=analitics&field=
5. Закон РФ «Об образовании» от 10 июня 1992 г. [Электронный ресурс]. иЯЪ: М1р://топ. gov.ru/dok/fz/obr/3986
6. Кузнецов, Г. В. Так работают журналисты ТВ. М., 2000. 220 с.
7. Люди с неполным средним образованием не пользуются Интернетом [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://ubr.ua/market/media-market/ ludi-s-nepolnym-srednim-obrazovaniem-ne-pol-zuutsia-internetom-85465
8. Олешко, В. Ф. Журналистика как творчество. М., 2003. 226 с.
9. Система средств массовой информации России / под ред. Я. Н. Засурского. М., 2002. 303 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 21 (312).
Филология. Искусствоведение. Вып. 80 . С. 115-119.
Т. А. Воронцова
РИТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ДИАЛОГИЧЕСКОГО МЕДИАДИСКУРСА
Риторическая культура диалогического медиадискурса заключается в умении обеспечить корректное и эффективное взаимодействие как с речевым партнером, так и с массовым адресатом.
Ключевые слова: риторическая культура, публичный диалог, массовый адресат, риторический прием.
Вернувшись после почти столетнего перерыва в российский научный и околонаучный обиход, риторика вызвала к жизни множество концепций, теорий и подходов. Появившееся в конце ХХ в. огромное количество самых разнообразных практических и теоретических пособий по риторике поражали широтой и разнообразием сведений, которые, по мнению каждого автора, должны быть непременно включены в сферу риторики. В риторику
включалось все, начиная от языка жестов и тела, кончая нормами современного русского языка. В соответствии с этим предельно широко трактовалось и понятие риторической культуры, которая включала и этический, и ортологический, и эстетический аспекты речевой деятельности.
Однако в последнее десятилетие в результате активного изучения современного публичного дискурса в российской лингвистической
науке приоритетной становится коммуникативно-прагматическая концепция риторики [1; 2; 8; 13; 15]. В связи с этим современная риторика рассматривается не столько как наука о красноречии, сколько как «наука о речевой целесообразности, или иными словами, об осознанном говорении, об осознанном и корректном речепроизводстве» [8. С. 4]. Сегодня риторика понимается не столько как умение произносить красивые речи, сколько как умение эффективно взаимодействовать с адресатом, то есть современная риторика изучает правила построения речи с позиций коммуникативно-прагматических: важно не только что и как сказано, но и зачем сказано.
Такое переосмысление предмета риторики в значительной степени связано с тем, что в конце ХХ - начале ХХ1 в. в России произошла смена «коммуникативной парадигмы»: «На смену монологической коммуникативной парадигме тоталитарного общества (“один говорит, все слушают и выполняют”) пришла диалогическая парадигма плюралистического общества» [14. С. 10]. Как следствие смены коммуникативной парадигмы исследователи отмечают ряд взаимосвязанных процессов, в частности, возрастает роль устного общения, повышается роль диалога в процессе коммуникации [3; 4; 10; 14]. «Монологизированные отношения оттесняются диалогическими, и возникает широкое поле публичного диалога. Это значительная и динамичная сфера современной публичной речи, все расширяющаяся и обогащающаяся все новыми видами и разновидностями» [3. С. 428].
Как справедливо отмечает Г. Г. Хазагеров, в основе риторической культуры диалога лежат такие навыки, как анализ аргументов оппонента и разработка собственной убедительной аргументации [15].
Поскольку современный публичный дискурс реализуется преимущественно через СМИ (радио, телевидение), то данный аспект риторической культуры актуален, в первую очередь, для медиадискурса.
Диалогические и полилогические жанры СМИ - особый вид публичного дискурса. Если публичный монолог адресован непосредственно множественному или массовому адресату (публичные выступления перед аудиторией, телевизионные выступления и выступления по радио, статьи и т. д.), то публичный диалог имеет двойную адресацию: прямую, где адресатом является непосредственный рече-
вой партнер, и опосредованную, где в качестве адресата выступает массовая аудитория.
В связи с этим современная риторическая культура медиадиалога определяется как умение эффективно взаимодействовать и с непосредственным речевым партнером, и с массовым адресатом. А. А. Леонтьев отмечал, что массовая коммуникация имеет ряд параметров, осложняющих такое взаимодействие. Во-первых, общение через СМИ - это общение с «невидимой» аудиторией (невозможно определить ни количественный, ни качественный состав адресата). Во-вторых, при массовом общении отсутствует обратная связь, следовательно, говорящий не может отслеживать реакцию аудитории и в соответствии с этой реакцией корректировать свое речевое поведение. В-третьих, радио- и телевизионная аудитория не просто рассредоточена в пространстве, она рассредоточена психологически: зрители или слушатели разобщены, между ними нет взаимодействия, а значит, нет и взаимовлияния. Такая аудитория не поддается «заражению», в отличие от слушателей, находящихся в зале, когда психологические реакции (смех, гнев) передаются всем присутствующим. В-четвертых, через средства массовой информации происходит так называемое дистрибутивное общение: рассредоточенность аудитории приводит к тому, что каждый слушатель или зритель адресат воспринимает данное общение как межличностное [11. С. 288-290].
Все эти факторы не позволяют в полной мере спрогнозировать коммуникативную перспективу того или иного высказывания и увидеть реакцию адресата как результат речевого воздействия «здесь и сейчас».
Поскольку речь идет о теле- или радиокоммуникации, то, безусловно, публичный диалог (полилог)ориентирован прежде всего на массового адресата, и конечной целью коммуникации является речевое воздействие на слушателей или зрителей.
Как известно, одним «из продуктивных способов внедрения новых знаний в модель мира реципиента» [6. С. 162] является такая организация языковых и речевых средств, которая требует от адресата определенных когнитивных процедур, в результате чего у адресата создается иллюзия самостоятельного получения знания или вывода оценки.
Данная прагматическая задача в современном публичном диалоге чаще всего решается за счет использования определенных речевых
средств и приемов. При этом важно отметить, что в современной риторике корректность / некорректность использования речевых средств и приемов в значительной степени определяется их коммуникативной целесообразностью.
Примером может служить использование в современном диалоге приема «доведение до абсурда» (reductio ad absurdum), который в традиционной риторике нередко рассматривается как некорректный прием софистической аргументации.
В публичном диалоге этот риторический прием чаще всего реализуется как гипербола. Известно, что гипербола - это намеренное преувеличение каких-либо свойств или качеств предмета (размера, интенсивности проявления признака). Основная функция гиперболы в речи - усилить эмоциональное воздействие. В публичном диалоге гипербола может выполнять различные коммуникативно-прагматические функции. Самая распространенная функция гиперболы, доведенной до абсурда, - это имплицитное выражение оценки. Н. И. Клу-шина отмечает, что формирование нужной оценки быстрее происходит на суггестивном эмоциональном уровне, когда оценка выражена имплицитно [7]. Именно поэтому в публичной коммуникации оценка выражается таким способом, который требует от адресата «когнитивного вычисления» [5. С. 23] оценочной импликатуры путем логического вывода.
Пример. А. Минкин (журналист): «А вопрос в том, согласится ли Путин, чтобы Ходорковский и Лебедев вышли на свободу. Если он на это согласится, они выйдут на свободу. Если не согласится, то не выйдут. И даже если там Папа Римский будет свидетельствовать вдруг, непогрешимый для католиков, и Мать Тереза покойная, <... > то ничего это не изменит» (Эхо Москвы, 2010).
Примечательно, что в данном случае субъективная модальность высказывания вербально не выражена, то есть мнение адресанта дается как факт. Прямой оценки референта в данном высказывании нет. Формирование негативной оценки референта осуществляется посредством ряда импликатур: «Путин является единоличным вершителем судеб людей <...> свидетели (даже самые авторитетные) незначимы для него». «Вычислению» этих импликатур в значительной степени способствует гипербола, абсурдность которой акцентируется за счет определений непогрешимый для католиков и покойная. Негативное пред-
ставление о предмете речи формируется в сознании массового адресата как логический вывод, полученный им самим посредством ряда когнитивных операций. Это позволяет скрыть негативную экспрессию и создать иллюзию рационально-логического, а не эмоционального воздействия на адресата.
Обратим внимание на то, что прием reductio ad absurdum как способ выражения оценки чаще реализуется на уровне высказывания в целом, а не на уровне отдельных языковых или речевых единиц. В значительной степени это обусловлено свойствами гиперболы как основного стилистического средства реализации данного приема. Функциональные возможности гиперболы расширяются за счет того, что гипербола - явление семантическое (смысловое), поэтому данный троп не имеет единого принципа использования речевых и языковых средств [12. С. 48]. В связи с этим гиперболическое значение высказывания может создаваться за счет целого комплекса языковых и речевых средств. В частности, гипербола, доведенная до абсурда, нередко реализуется в форме риторического вопроса.
Пример: Э. Геворкян (журналист): «В Иркутске семья лишилась 3-х собак за долги по квартире. Приставы пришли, вынуждены были арестовать 2-х мопсов и французского бульдога, потому что ничего другого не было. Оценили в 10 тысяч рублей и продали всех одним лотом».
М. Барщевский (юрист): «А приставам не пришло в голову арестовать ребенка этой семьи задолжавшей и продать его на органы?» (Эхо Москвы, 2010).
Очевидно, что данный риторический вопрос призван, с одной стороны, продемонстрировать нелепость описанной ситуации, с другой - дать имплицитную негативную оценку референту предшествующего высказывания (судебным приставам). При этом вопрос обращен не к собеседнику, а скорее, к референту высказывания, т. е. в данном случае «абсурдность» вопроса усиливается за счет «абсурдности» адресации, поскольку ответ невозможен ни по содержанию, ни по ситуации.
Прием доведение до абсурда может быть использован не только для выражения оценки, но и для разъяснения. В таких случаях коммуникативная функция reductio ad absurdum -продемонстрировать собеседнику (оппоненту) ошибочность его точки зрения. Доведение до абсурда делает ошибку очевидной не только для собеседника, но и для массового адресата.
Пример. Э. Геворкян (журналист): «В Карелии будут судить местного жителя, который требовал вернуть Финляндии ее бывшие территории... За экстремизм. <...> Здесь человек высказал свое мнение, распечатал на бумажке, разносит...
М. Барщевский (юрист): «Давайте разбираться. ... Значит, есть мнение о том, что нам нужно взорвать Кремль. Вы считаете вот такой призыв к взрыву Кремля - это экстремизм или нет?»
Э. Геворкян: «Ну, конечно, это насильственные действия, да».
М. Барщевский: Так вот, когда мы говорим об изменении государственного строя, о свержении власти, мы согласны, что это экстремизм. А территориальная целостность России, между прочим, в Конституции через запятую упомянута. Ведь на самом деле он призывал к изменению территориальной целостности России» (Эхо Москвы, 2010).
В данном случае прием доведение до абсурда реализуется через сопоставление двух, на первый взгляд, несопоставимых событий. Поскольку в данном случае коммуникация переходит на уровень профессионал - непрофессионал, доведение до абсурда необходимо адресанту для того, чтобы не просто опровергнуть точку зрения оппонента, но и облегчить для него восприятие нового знания. Следовательно, здесь данный прием использован как средство рационально-логического воздействия на адресата.
Обратим внимание на то, что данный прием используется в рамках конструктивного речевого поведения. Об этом свидетельствует прагматическое клише давайте разбираться и диалогическое взаимодействие с оппонентом («Вы считаете вот такой призыв к взрыву Кремля - это экстремизм или нет? - Ну, конечно, это насильственные действия, да»). Данные речевые приемы позволяют подвести речевого партнера, а вместе с ним и массового адресата к нужному выводу.
Как видим, риторический прием reductio ad absurdum в публичном диалоге может выполнять функцию как эмоционального, так и рационального воздействия на массового адресата. Воздействие и на непосредственного адресата (собеседника), и на опосредованного (слушателя, зрителя) осуществляется имплицитно: у адресата создается иллюзия, что он самостоятельно приходит к определенной оценке или к логическому выводу. Следовательно, в со-
временной риторической практике доведение до абсурда - «вполне допустимый прием, поскольку позволяет выделить («грубо, весомо, зримо», говоря словами поэта) то, чего не замечают, то, что находится «в» и «вне» нашего мира. Абсурд - понятие, показывающее, что мир может выходить за пределы нашего привычного представления о нем» [9. С. 127]. Это и обусловливает корректность и эффективность использования данного приема в ситуациях публичного диалогического общения.
Таким образом, риторическая культура современного публичного диалога заключается в умении оперировать всем арсеналом речевых средств и приемов таким образом, чтобы обеспечить корректное и эффективное взаимодействие как с речевым партнером, так и с массовым адресатом.
Список литературы
1. Анисимова, Т. В. Современная деловая риторика : учеб. пособие / Т. В. Анисимова, Е. Г. Гимпельсон. М.; Воронеж, 2002. 432 с.
2. Воронцова, Т. А. Риторика как публичная коммуникация : учеб. пособие. Ижевск, 2009. 132 с.
3. Голанова, Е. И. Устный публичный диалог: жанр интервью // Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). М., 2000. С. 427-452.
4. Голанова, Е. И. Публичный диалог: коммуникативный узус и новые жанровые разновидности // Материалы Международного конгресса «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 13-16 марта 2001 г.). М., 2001. С. 251.
5. Демьянков, В. З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопр. языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.
6. Иссерс, О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2003. 284 с.
7. Клушина, Н. И. Стилистика публицистического текста. М., 2008. 244 с.
8. Клюев, Е. В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция) : учеб. пособие для вузов. М., 2001. 272 с.
9. Краснопольская, А. П. Софистическая аргументация: идеал и методы // Мысль. 2006. № 6. С. 121-133.
10. Лаптева, О. А. Живая русская речь с телеэкрана. Разговорный пласт телевизионной речи в нормативном аспекте. М., 2003. 510 с.
11. Леонтьев, А. А. Психология общения. М., 1999. 365 с.
12. Матвеева, Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М., 2003. 432 с.
13. Михальская, А. К. Русский Сократ: лекции по сравнительно-исторической риторике. М., 1996. 192 с.
14. Стернин, И. А. Социальные факторы и развитие современного русского языка // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 2. Воронеж, 2000. С. 4-16.
15. Хазагеров, Г. Г. Политическая риторика. М., 2002. 313 с.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 21 (312).
Филология. Искусствоведение. Вып. 80. С. 119-122.
Д. Г. Выговская
СМИ: В ФОКУСЕ ВНИМАНИЯ ЭКСТРЕМИЗМ ИЛИ ТОЛЕРАНТНОСТЬ?
Рассматривается проблема пропаганды российскими СМИ насилия, жестокости и экстремизма. Результаты различных исследований (метод экспертов, кластерный анализ) доказывают некомпетентность российских граждан в определении понятия экстремизма, а также их недоверие к работе СМИ, в связи с чем поднимается вопрос о мерах защиты граждан от информационного влияния.
Ключевые слова: информационная безопасность, психолингвистика, метод экспертов, кластерный анализ, средства массовой информации, экстремизм.
В последнее время все больше исследователей и практиков обращают внимание на необходимость активной разработки проблематики информационной и психологической безопасности личности, общества и государства. Сама логика общественного развития выдвигает эти проблемы в число первоочередных. Это обусловлено тем, что без их решения невозможно дальнейшее устойчивое общественное развитие и обеспечение безопасности личности, общества и государства в политической, экономической, социальной, духовной, военной и других областях [3. С. 17].
В этой связи нельзя не коснуться средств массовой информации и их функций. Известны основные социальные функции средств массовой коммуникации (СМК) и СМИ, открытые в ХХ в. Г. Лассуэлллом, Ч. Райтом, Д. Мак-Квейлом, Дж. Гербнером: обозрение окружающего мира (информационная); социальной связи - корреляции с социальными структурами общества или воздействия на общество (и его познания) через обратную связь; обеспечение преемственности, передача культурного наследия (познавательно-культурологическая); развлекательная, рекреативная; мобилизующая, социально-организующая (в период кампаний); интеграции, социального общения, контакта, личностной идентификации - важ-
нейшая в формировании группового сознания; регулирующая, функция социального контроля через использование доминирующих социальных норм и ценностей; социализации личности; стремление получить прибыль; «культивирование» определенного имиджа и ряд других функций [2. С. 12-15].
Однако в современном мире, по мнению ученых, важнейшей задачей СМИ считается манипулирование человеческим сознанием в интересах отдельных лиц или элитарных групп. Но такое манипулирование сознанием значительно понижает уровень социального здоровья. Действительно, принятие человеком навязываемых СМИ норм неизбежно приводит к разочарованию и деградации личности. Ориентация на максимальное удовлетворение материальных потребностей блокирует возможности самореализации и приобщения к полноценной духовной культуре. В конечном счете, возникает недовольство и разочарование даже в тех странах, где материальные потребности удовлетворяются на достаточно высоком уровне. В таких условиях ни о каком социальном здоровье говорить не приходится [6. С. 20-22].
Независимый институт коммуникативисти-ки в течение ряда лет работает над проблемой вовлечения журналистов в деятельность по формированию в обществе установок толе-
