CC BY
225
УДК 94(470) «1991»
И. В. ХУДОРОЖКОВ
Омский государственный педагогический университет
№
ОТРАЖЕНИЕ СОБЫТИЙ
АВГУСТА 1991 ГОДА
В УЧЕБНЫХ ПОСОБИЯХ ПО ИСТОРИИ
Статья посвящена осмыслению событий августа 1991 года. Эти события получили широкое освещение во многих изданиях. Автор предпринимает попытку анализа Августовского путча в учебных пособиях по истории России, вышедших в свет в конце XX века.
Ключевые слова: Августовский путч 1991 года; учебные пособия по истории.
Кто управляет прошлым, управляет будущим.
Кто управляет настоящим, управляет прошлым.
Джордж Оруэлл
За последние десятилетия произошли серьезные изменения в образовательном пространстве. Произошедшие в конце 80-х — начале 90-х годов изменения в государственно-политических и социально-экономических структурах оказали существенное влияние на все стороны образовательного процесса. Образование, оставаясь одним из индикаторов развития государственной системы, не остается в стороне от происходящих перемен. Смена научной парадигмы, происходившая в конце XX века, произвела настоящую «революцию» в системе знаний. Кризис универсальной принятой научной парадигмы выразился в дезинтеграции гносеологических принципов, к разрыву структурных связей и пересмотру привычного набора функций многих дисциплин. Еще более серьезной проблемой стал пересмотр системы взаимоотношений с обществом. В таких условиях многие общественные науки попадают в ситуацию «идейного кризиса». Единственным выходом из сложившихся обстоятельств становится поиск новой идеи или события, которые оказались бы способными сплотить вокруг себя большинство общества. Изначально поиском такой идеи, с подачи высшего руководства страны, занялись многие историки и обществоведы. Были подвергнуты ревизии многие темы, которые ранее были либо запретны, либо вообще не известны. Среди наиболее ярких эпизодов «демократического мифа» стал Августовский путч 1991 года.
События августа 1991 года привлекли внимание всего общества, став на непродолжительный период стержневым элементом всей повестки дня России. За одно только десятилетие, прошедшее после завершения трех дней августа, было написано огромное количество мемуаров и воспоминаний, практически каждый «уважающий себя политик» неоднократно высказывался и дал свои комментарии этим события. В журналистской среде даже возник знаменитый вопрос: «что Вы делали 19 августа 1991 года?». Активными участниками этого диалога, в первую очередь, стали политические лидеры и общественные деятели. Практически сразу эту «волну» подхватили и представители академического сообщества. Основной формой поддержания дискуссия с их стороны стали либо публикации в газетах и интервью различным телеканалам, либо
издание сборников, рассказывающих, чем занимались «авторы в эти три дня». Сугубо научный анализ этих событий оставался и остается слабым местом в рамках осмысления общей картины событий. Одними из немногих, кому пришлось обратиться к анализу событий в рамках научного подхода, стали авторы учебных пособий по истории для различных ступеней образования.
Учебные пособия по истории, как источник изучения картины представлений какой-либо эпохи, стали предметом отдельного исследования относительно недавно. Современные исследователи только включаются в процесс осмысления учебной литературы, ее роли не только в рамках образования, но и как одного из индикаторов общественно-политической ситуации в стране. Среди представителей научного сообщества, занимающихся этой проблемой, стоит выделить таких исследователей, как А. Н. Фукс [1], Т. П. Путятина [2], Д. О. Чураков [3] и др. [4].
В рамках данной статьи мы попытаемся рассмотреть отражение событий августа 1991 года (Августовского путча 1991 года) в учебной исторической литературе, вышедшей в последнее десятилетие XX века. Выбранный период, на наш взгляд, достаточно наглядно показывает особенности взаимодействия общественно-политической и социокультурной элиты и их влияние на общеобразовательный дискурс, в контексте развития представлений о событиях августа 1991 года. В выделенном историческом промежутке, на наш взгляд, уместно акцентировать внимание на учебных пособиях, вышедших до 1996 года. Начало первому этапу положила активная общественно-политическая дискуссия, начавшаяся с момента завершения рассматриваемых событий. Ключевым моментом, ставшим верхней точкой этого этапа, стоит считать период избрания Б. Н. Ельцина на должность Президента РФ на второй срок. Объективно данная тематика к этому времени начала выходить из области ее «политического» применения, да и отношение общества к этим событиям существенно поменялось.
Стоит признать, что достаточно сложно определить точные хронологические рамки, определяющие изменение этимологической нагрузки и интерпретирования самих событий трех дней августа 1991 года. По нашему мнению, среди определяющих условий, послуживших для большинства авторов учебных пособий «мотивом» к попытке
переосмысления роли и значения исследуемои тематики, стали, во-первых, формирование и рекрутирование новоИ политической элиты. К моменту избрания Б. Н. Ельцина на второй президентский срок, практически все соратники, с которыми он начинал свое политическое восхождение, оказались в разных политических лагерях. Учитывая достаточно серьезную персонификацию представлений, связанную с деятельностью Президента РСФСР и его ближайшего окружения в дни 19 — 21 августа 1991 года, раскол в некогда едином политическом лагере привел и к расколу некогда единой трактовки этих событий. Тема августовских событий выходит из официальной повестки дня, заменяется новыми элементами в структуре политического мифа. Эта объективная особенность любого исторического «действа», связанная с переходом исследуемой темы из политического дискурса в академический. И, в-третьих, тот факт, что тематика постепенно сошла с «первых страниц газет», позволило академическому сообществу более объективно подойти к рассмотрению событий августа 1991 года.
После того как советские учебники вышли из образовательного дискурса, «большую» часть освободившегося пространства заполнили книги и учебные пособия зарубежных авторов [5 — 9]. Необходимо отметить, что популярность и «авторитетность» иностранных изданий оказывали серьезное влияние при составлении учебных программ. Более того, учебник Н. Верта был рекомендован Комитетом по высшей школе Минобразования в качестве учебного пособия, а книга Дж. Хоскинга предварялась введением заместителя министра образования А. Г. Асмолова [3].
Зарубежные авторы при рассмотрении событий августа 1991 года в своих работах чаще всего акцентировали внимание на последствиях, которые произошли после этих трех дней: «Покончила самоубийством Коммунистическая партия Советского Союза»; «Перестала существовать последняя империя»; «Борис Ельцин стал лидером» [8, с. 527]; «Произошел рост общественного сознания и политической зрелости масс»; «Произошла утрата Горбачёвым влияния и власти и упразднение прежних институтов власти»; «Восемь республик заявили о своей независимости» [8, с. 527 — 528].
Более подробный анализ событий августа 1991 года был представлен итальянским историком и журналистом Джузеппе Боффа и английским историком Джеффри Хоскингом. В своих трудах авторы восстанавливают хронику трех дней августа, подробно рассматривают роль и участие М. С. Горбачева в этих событиях. Из эпизодов, которые выходят из общего дискурса того времени, следует отметить несогласие Боффа с утвердившейся трактовкой этих дней как «переворота» — «определение <...> неточное, так как предполагает замену людей, стоящих у власти. Однако те, кто вводил чрезвычайное положение, этой властью уже обладали. Незаконными их действия делало сопротивление Горбачева» [6, с. 238]. Дж. Хоскинг, напротив, укладывает всю картину противостояния в традиционную картину, описанную лидерами «демократического» движения 90-х годов, суть которой сводится к противостоянию «радикалов» во главе с Б. Н. Ельциным и противников подписания нового союзного договора. Автор при этом не торопится называть членов ГКЧП консерваторами, ссылаясь на опубликованное ими обращение, в котором нет «ни малейших следов марксистко-ленинского мышления» [9, с. 483]. Оба
автора уверены в незаконности путча и импро-визированности действий ГКЧП [6, с. 238 — 240; 9, с. 483 — 484]. Итальянский и английский историки так же подробно рассматривают причины провала «заговорщиков»: «противоборствующие тенденции» в армии и милиции, международное осуждение «путча», отсутствие народной поддержки ГКЧП, бездействие государственных деятелей, пытавшихся совершить переворот и, напротив, решительность Б. Ельцина. Лидером Августовского путча Д. Бофф, как и большинство зарубежных авторов, считает В. А. Крючкова.
Авторы однозначны в своих выводах, интерпретируя, пусть и с некоторыми оговорками, эти события как «переворот». Семантическая нагрузка этих событий также не отличается от оценок политической элиты этого времени, устойчивым выражением остается Августовский путч. Одним из немногих элементов, который выделяется зарубежными авторами, и позже не вошедшим в отечественный академический дискурс, является персо-нифицированность событий с М. С. Горбачёвым. Большинство зарубежных исследователей при этом отмечают факт перехода «инициативы» к первому Президенту России Б. Н. Ельцину. В остальных же аспектах рассматриваемых структурных единиц августовской тематики можно наблюдать близость многих оценок.
Отечественная историческая наука «настороженно» встретила на своих страницах августовскую тематику. Большинство представителей академического сообщества, занимающихся проблемами новейшей историей, предпочли оставить без внимания тематику трех дней августа 1991 года. На первых порах этот недостаток с «успехом» компенсировали представители общественно-политических групп нашего общества. И все-таки вышедшим в этот период учебным изданиям, при всех отмеченных выше нюансах, приходилось обращаться к анализу событий августа 1991 года.
На первом этапе рассмотрения вопроса об августовских событиях в учебном дискурсе можно говорить о формировании определенной стратегии транслирования представлений. Даже если семантическая нагрузка августовских событий, или Августовского путча в некоторых изданиях разнится, то сама логика изложения общей картины представляет собой достаточно четкую линейную структуру. Обычно точкой отсчета августовских событий 1991 года считают начало обсуждения нового союзного договора. Союзный договор выступает и в качестве основного лейтмотива выступления «консервативного» блока руководства СССР. Практически во всех изданиях в рамках конструкции «подготовка к «путчу» вместе с тем дается оценка нового союзного договора. При этом стоит сразу отметить, что описание его «качественной» стороны, т.е. перспективы его принятия, возможности урегулирования многих экономических и политических разногласий после его подписания и вообще его необходимость в сложившейся обстановке, в целом не влияют на построение композиции «событий августа 1991 года» в этот период.
Наиболее последовательно логика развития системы представлений, где основной причиной августовских событий является подписание нового Союзного договора, представлена в учебных пособиях А. А. Данилова [10] и В. В. Журавлева [11]. Авторы по-разному смотрят на всю ситуацию с подписанием нового договора. Один из известнейших совре-
менных исследователей А. А. Данилов положительно оценивает новый Союзный договор, отмечая, что «СССР стоял на пороге глобальных реформ <...> подписание означало переход к действительно федеративному государству, устранению ряда сложившихся в СССР структур и замене их новыми» [10, с. 307]. В. В. Журавлев, напротив, отмечает, что «проект оказался нехорош для каждой из противоборствующих сторон. Для одной потому, что не обеспечил желанной целостности союзного государства, для других, потому что эту целостность в какой-то мере пытался сохранить. За проект в этой ситуации держался только Президент СССР<. >» [11, с. 111]. Приведенные примеры мнений на проблему подписания Союзного договора показывают сложившуюся антиномию по данному вопросу. Комплекс представлений о новом Союзном договоре в этот период начинает активно складываться в российской науке. Но при этом уже тогда начался процесс формирования представлений с логическим рисунком, в который была «встроена» определенная доминанта. Если авторы закладывают в основание положительно окрашенные представления о новом Союзном договоре, то логика построения конструкции событий августа 1991 года, безусловно, выстраивается в негативном ключе. И при этом обратная ситуация должна произойти при негативно окрашенных представлениях о подготовленном документе нового Союзного договора, где срыв подписания «никому не нужного договора» должен, по логике, привести к более положительной оценке не только участников ГКЧП, но и самих событий августа 1991 года.
Вопрос о новом Союзном договоре рассматривается некоторыми авторами в тесной связи с эпизодом, связанным с утечкой информации с секретного совещания в Ново-Огареве М. Горбачёва, Б. Ельцина и Н. Назарбаева [12, с. 274]. Позже председатель КГБ СССР В. Крючков представил на совещании будущих членов ГКЧП запись, на которой М. Горбачёв вел разговор с лидерами республик о кадровых отставках многих членов советского руководства [12, с. 274, 14, с. 587 — 589]. Этот эпизод, по мнению ряда авторских коллективов, повлиял на складывание консервативного блока, выступившего против проводимых реформ и Президента СССР.
В ряде изданий рассматривают «предысторию» событий августа 1991 года, как закономерный итог краха самой «идеи перестройки» [13, с. 299; 14, с. 587]. При этом крах «перестройки», или «революции сверху» понимается авторскими коллективами как определённая подготовка к Августовскому путчу. В данной конструкции также присутствует сюжет с подписанием нового союзного договора, но определяется он как один из заключительных этапов подготовки к путчу. Ярким примером подобной иллюстрации является пособие В. П. Дмитриенко, В. Д. Есакова, В. А. Шестакова «История Отечества. XX век». В книге выделен определённый этап, названный «прообразом ГКЧП». В качестве таких событий, предвосхитивших будущий ГКЧП, приводятся ситуация середины января в Литве, когда совет общественного спасения Литвы попытался отстранить от власти силой оружия правительство Народного фронта [14, с. 588 — 589]. Причастность к событиям и непосредственную вину авторы возлагают на будущих членов ГКЧП — министра обороны СССР Д. Язова, председателя КГБ В. Крючкова и министра МВД Б. Пуго. Следующей «репетицией»
будущего выступления консерваторов стало заявление 45 первых секретарей обкомов в апреле 1991 года с требованием отставки М. С. Горбачёва с поста Генерального секретаря [14, с. 589]. В подобных условиях в учебной литературе приходят к выводу, что августовские события были фактически неизбежными, как более решительный и радикальный шаг консервативной части руководства СССР.
Осмысление авторами учебных пособий событий августа 1991 года в рамках подобной картины представлений, обычно продолжается описанием действий сторон. При этом закладывается определенная система координат — организаторами «путча, заговора, переворота» выступают упоминаемые выше консервативные силы. «В отсутствии Президента СССР был учрежден ГКЧП. В него вошли вице-президент СССР Г. И. Янаев, министр внутренних дел Б. К. Пуго, министр обороны Д. Т. Язов, председатель КГБ В. А. Крючков» [15, с. 467]. Такого рода «традиционные» представления присутствуют практически в каждом пособии. Устойчивым ярлыком для членов ГКЧП стало обозначение их в качестве консервативных сил [16]. В более редких случаях авторы учебных пособий именуют членов ГКЧП «заговорщиками» или прибегают к еще более упрощенной модели — «путчисты» [14] или «гэкачеписты» [10]. Группой, противостоящей «консерваторам», стали «демократические силы, Правительство РФ» во главе с президентом Б. Н. Ельциным. Согласно наиболее распространённой версии, именно первый президент и его ближайшее окружение был первой целью «путчистов», но, «не успев произвести их арест, заговорщики ввели войска в Москву» [12].
Первое, с чего обычно начинается описание событий августа 1991 года, это детальный анализ состава ГКЧП, при этом основной акцент делается на высшем руководстве Советского Союза. Подобные акценты объясняются существующей общенаучной парадигмой того времени, когда вся политическая элита эпохи перестройки была представлена в рамках дихотомии консерваторы и реформаторы (радикалы). В логику построения общей конструкции естественно вклинивается «общенаучный» исторический метод, по которому было принято рассматривать окружение Горбачёва, сформировавшееся вокруг него в начале 1991 года, как типичных представителей консервативного направления.
Это во многом стало логичным объяснением, для чего многие учебные пособии ставят в основании конструкции событий августа 1991 года выступление консервативной части руководства СССР. Дополнением этой конструкции обычно является формулировка главной цели или задачи «переворота ГКЧП» — «восстановление в СССР порядков, которые существовали до 1985 года» [17, с. 409]. При этом в изданиях по-разному раскрывается смысл утверждения «возвращения к старым порядкам». В некоторых изданиях ограничиваются перечислением предпринятых мер, указывание на обнародовании указов в которых, по их мнению, ставился вопрос о контроле над СМИ и о запрете митингов и демонстраций [15, с. 467] [18]. Другая часть авторов идет дальше, создавая более «весомую» конструкцию, в которой находится место и уже перечисленным действиям ГКЧП, и новым мерам, которые призваны «уничтожить ростки демократии»: «ликвидировать многопартийность<...>, разогнать парламент» [17, с. 409; 11, с. 111 — 114], «реставрировать тоталитарную
№
систему» [19, с. 97]. Более нейтрально, в то же время с определенной критический риторикой к актам ГКЧП, относятся авторы учебного пособия «История Отечества: учебник для 11-го класса средней школы». В своей книге они говорят о документах ГКЧП, в которых предусматривалась «поддержка частной собственности, 0,15 га земли на каждую семью, снижение цен, повышение заработной платы и обеспечение жильем» [12, с. 274]. При этом авторы сразу оговаривают, что «миллионы людей слышали такие обещания десятилетиями<...> Однако весь стиль и действия их (членов ГКЧП. — Прим. авт.) выдавали высокопоставленных партийных аппаратчиков» [12, с. 274 — 275].
Еще более подробно на страницах учебных изданий рассматриваются действия основного соперника «консерваторов», руководства РСФСР. В общей конструкции событий августа 1991 года все российское руководство персонифицируется авторами учебных пособий в лице Президента РСФСР Б. Н. Ельцина. При этом в изданиях особо подчеркивают, что Ельцин был избран на пост Президента РСФСР всенародным голосованием [15, с. 487].
Образ Ельцина в данном случае дополняется еще рядом важных элементов. Организация «народного сопротивления» в дни путча всецело принадлежит Б. Н. Ельцину. Никто из авторов в этот период не высказывает и толики сомнения в этом факте. Персонификация этих событий в лице Президента России при этом получает положительную нагрузку и в виде тесного взаимодействия с населением страны, Вооруженными силами, международным сообществом, активно поддержавших меры принятые руководством России. «Белый дом», где располагается Президент России, становится центральным местом всей картины событий августа 1991 года. «Уже 20 августа вокруг «Белого дома» выросли баррикады, на которых находились несколько десятков тысяч человек, а часть воинских подразделений перешла на сторону обороняющихся» [17, с. 409]. Б. Н. Ельцин с этого момента начинает рассматриваться как главный идейный вдохновитель на всем постсоветском пространстве.
Подобные акценты были необходимы для «адаптации образа» Президента России как человека, олицетворяющего в сознании населения демократическое развитие страны, «независимость России». При этом эмоциональное состояние общества, близкое к эйфории, испытывающее «потребность» в новых ориентирах, трансформировало политический миф в угоду безграничного доверия курсу Президента России.
Еще один вопросом, который затрагивается практически всеми авторскими коллективами, является изоляция первого Президента СССР в Форосе. Уже на первом этапе формирования представлений мы видим разночтения среди авторов. Для одних вопрос об изоляции представляется реальным фактом, где М. С. Горбачёва «заточили» в его резиденции в Форосе [14, с. 588]. Другие, напротив, говорят, скорее, о «самоизоляции», упрекая главного реформатора СССР в очередной политической «игре». Обычно авторами первой группы упоминается факт о «мифической болезни» М. С. Горбачёва, которую якобы «нашли» у него члены ГКЧП [15, с.467]. Позже вопрос об изоляции Президента СССР в дни августовских событий крайне редко поднимался на страницах учебных пособий и практически вышел из учебного дискурса. В данном случае можно предположить, что конструкция с заточением
и болезнью первого президента СССР, которая изложена в изданиях, зависела в большей степени от отношения авторов к личности самого Горбачёва и уходящей в прошлое эпохи перестройки.
Завершением событий августа 1991 года, по мнению большинства авторов, стал арест членов ГКЧП [15, с. 467; 12, с. 274]. Лишение свободы «путчистов» выступает как логический конец попытки «переворота». Этот эпизод становится отправной точкой анализа причин неудачи ГКЧП. Среди основных условий, не позволивших состояться «перевороту», чаще всего выделяется «неспособность организаторов реалистично оценивать ситуацию и психологическую неготовность идти до конца», плохая организация и нерешительность членов ГКЧП, а также отсутствие поддержки среди населения страны, силовых структур и международного сообщества [17, с. 409 — 411; 15, с. 467]. Выделение перечня причин призвано, на наш взгляд, показать не только природу неудавшегося «переворота», но и содействовать формированию положительного образа реформистского пути России. Причины «провала переворота», рассматриваемые авторами учебных пособий, имеют устойчивую связь с попыткой переложить ответственность за распад страны на консервативную часть руководства СССР.
Наибольшее внимание в конструкции Августовский путч уделено именно последствиям этих событий. Последующие события, вплоть до официального прекращения существования СССР, авторы уже рассматривают с позиции действий руководства России. Б. Н. Ельцин занимает центральное место практически во всех сюжетах, посвящённых последним месяцам существования Союза. Если говорить о непосредственных «завоеваниях» августовских дней, то, на наш взгляд, уместно выделить две группы точек зрения. Первая, в качестве последствий, делает акцент на становлении гражданского общества, установление власти «блока либеральной бюрократии» [20], ускорение революционных процессов [17]. Вторая группа авторов, более многочисленная, рассматривает среди последствий августовских событий «отказ от подписания Союзного договора», «крах КПСС» и «усиление позиции России» [21].
Еще одной особенностью этого периода является обращение авторов к эмоциональной стороне и моментам, «передающим дух» этих дней. Эмоциональный фон в данном случае выступает в качестве важного фактора, усиливающего восприятие событий августа 1991 года. «Эйфория», связанная с Августовским путчем, породила серьезную общественно-политическую дискуссию. Многие авторы, даже при попытке объективно рассмотреть исследуемую тематику, часто сами попадают в ловушку сформированной системы взглядов. Эмоциональный заряд от принятия элементов этой дискуссии, безусловно, повышался, часто приводя к хаотичному формированию содержания общей конструкции событий августа 1991 года. Среди элементов, несущих в себе этот заряд, и на которых заостряют внимание авторские коллективы, стоит выделить цитирование различных политических лидеров о приближающемся выступлении консерваторов [18], [11]. Наиболее популярным здесь является выступление Э. Шеварднадзе, в котором он говорил о «приближающейся диктатуре». В учебной литературе делается вывод о том, что «страна жила под знаком ожидания серьезных событий» [11, с. 112]. Еще одним эпизодом, который поднимается
на страницах изданий, является гибель трех молодых людей. Многие авторы не решились выносить этот факт на страницы своих изданий, но, тем не менее, ряд пособий содержит упоминание о трех молодых людях, получивших посмертно звание Героя СССР [11, с. 112]. Более распространённым эмоциональным приемом являются примеры, где авторы характеризуют личные качества участников тех событий. Наиболее ярко подобная «характеристика» представлена в одном из первых отечественных изданий по истории В. Я. Хуторского. Автор говорит о «воспитании» путчистов: «делавших карьеру в брежневскую эпоху — эпоху полнейшей безответственности, и не привыкших заботиться о последствиях решений или контролировать их исполнение» [21].
В целом, говоря об изданиях, вышедших в период активного использования данной тематики в качестве одного из элементов политического мифа, стоит отметить характерные черты представлений о событиях августа 1991 года. Во-первых, большинство представлений, бытовавших в общественно-политической среде, перешли на страницы учебных пособий. Во-вторых, большинство авторов характеризует события как переворот, а членов ГКЧП — как заговорщиков. В-третьих, представления о событиях августа 1991 года персонифицируются с первым Президентом России Б. Н. Ельциным и его ближайшим на тот период окружением. В-четвертых, практически все издания отмечают значимость поддержки международного сообщества в подавлении «заговора или переворота». И, в-пятых, авторские коллективы придают огромное значение, зачастую решающую роль, августовским событиям в процессе распада СССР.
Подводя общий итог, необходимо отметить, что сложность и противоречивость оценки событий августа 1991 года, возникшая в общественно-политической среде, со временем отразилась в полном объеме в учебных изданиях. Авторы в полной мере отразили в учебных пособиях не только личные, но и присущие обществу социальные идеологемы. В данном случае учебник становится важным «индикатором» идей и мифов, бытовавших в общественной среде.
Со временем академическое сообщество «адаптировалось» к тем условиям, в которое попало после распада СССР, сумев «пересмотреть» многие политико-ориентированные тематики. Решение проблемы оценки событий августа 1991 года постепенно переходит в русло научно-исследовательской практики. Вместе с тем и «августовский путч» перестал быть «идеей», формирующей демократическую идеологию современного российского государства. Научные принципы анализа конструкции трех дней августа 1991 года позволяют в новом свете пересмотреть исследуемую проблематику. Общую структуру и содержание событий в конце XX столетия стали определять теоретико-методологические установки авторов и их позиция относительно процесса распада или развала СССР.
Библиографический список
1. Фукс, А. Н. Школьные учебники по отечественной истории как историографический феномен (конец XVII в.— 1930-е гг.) : автореф. дис. ... д-ра истор. наук / А. Н. Фукс. — М., 2011. - 41 с.
2. Путятина, Т. П. Формирование исторического сознания школьной молодёжи в условиях трансформации российского общества : автореф. дис. ... канд. соц. наук / Т. П. Путятина. — М., 2007. — 34 с.
3. Чураков, Д. О. Учебники по истории XX века: вчера, сегодня... завтра? [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.portal-slovo.ru/history/39082.php (дата обращения: 12.11.2013).
4. Аникеев А. А., Щагин Э. М., Ушмаева К. А. Учебники по истории: методологии и концепция [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.school.edu.ru/news.asp?ob_ no=15624 (дата обращения: 12.11.2013).
5. Геллер, М. История России 1917—1995 / М. Геллер, А. Некрич. Глазами историка. В 4 т. Т. 4 : Россия на распутье 1990—1995. — М. : МИК, 1996. — 262 с.
6. Боффа, Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964—1994 / Дж. Боффа. — М., 1994. — 304 с.
7. Геллер, М. История России 1917 — 1995 / М. Геллер, А. Некрич. — М., 1996. — 319 с.
8. Верт, Н. История Советского государства 1900—1991 / Н. Верт. — М., 1992. — 480 с.
9. Хоскинг, Дж. История Советского Союза 1917 — 1991 г. : пер. с англ. / Дж. Хоскинг. — М. : Вагриус, 1994. — 496 с.
10. Россия и мир : Учебная книга по истории. В 2-х ч. / Под общ. ред. проф. А. А. Данилова. — М. : ВЛАДОС, 1994. — Ч. 2. — 396 с.
11. История современной России. 1985 — 1994 : эксперимент. учеб. пособие / Под общ. ред. Журавлева В. В. — М., 1995. — 254 с.
12. История Отечества. Учебник для 11 класса средней школы / В. П. Островский [и др.]. — М. : Просвещение, 1992. — 287 с.
13. Кредер, А. А Новейшая история. XX век / А. А. Кредер. — М. : ЦГО, 1995. — 388 с.
14. Дмитриенко, В. П. История Отечества. XX век / В. П. Дми-триенко, В. Д. Есаков, В. А. Шестаков. — М., 1995. — 640 с.
15. Моряков, В. И. История России. Пособие для стар-шекл. и абитуриентов / В. И. Моряков, В. А. Федоров, Ю. А. Щетинов. — М., 1996. — 496 с.
16. Борисов, Н. С. Ключ к истории Отечества: Пособие для абитуриентов / Н. С. Борисов, А. А. Левандовский, Ю. А. Щетинов. — М. : Изд-во Моск. ун-та, 1993 — 192 с.
17. Зуев, М. Н История России с древности до наших дней. Пособие для поступающих в вузы / Под ред. Зуева М. Н. — М., 1994. — 434 с.
18 Личман Б. В. История России с древнейших времен до наших дней. — М., 1995 [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://krotov.info/history/solovyov/lichman4.html (дата обращения: 12.11.2013).
19. История России. Вторая половина XIX — XX вв. : курс лекций / Под ред. Б. В. Леванова : в 2 ч.— Брянск. 1992. — Ч. 2. — 221 с.
20. Долуцкий, И. И. Отечественная история ХХ век. Учебник для 10 классов средней школы : в 2 ч. / И. И. Долуцкий. — М., 1995. — Ч. 2. — 320 с.
21. Хуторской, В. Я. История России. Советская эпоха (1917 — 1993) /В. Я. Хуторской. — М. : ФАЗИС, 1995. — 196 с.
>
ХУДОРОЖКОВ Иван Владимирович, аспирант кафедры отечественной истории. Адрес для переписки: i.hudorozhkov@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 27.06.2014 г. © И. В. Худорожков
