CC BY
68
УДК 316.776.23 А. А. Кондаков
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2015. Вып. 1
ОТРАЖЕНИЕ МИГРАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ В ОФИЦИАЛЬНОЙ ПРЕССЕ: СУБЪЕКТЫ В МЕДИА*
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9
Данная статья представляет результаты анализа публикаций в «Российской газете» в 20062007 гг., посвященных вопросам миграции и правовому регулированию миграционных процессов в России. Анализ публикаций основан на подходе М. Фуко, который предлагал понимать субъект в качестве производного от дискурса. После принятия поправок в закон о статусе иностранных граждан в «Российской газете» начинается активное обсуждение ранее остававшихся незамеченными «безвизовиков». Зависимость появления данной категории мигрантов от правовых изменений показана в тексте статьи. Библиогр. 25 назв.
Ключевые слова: субъект, миграции, право, медиа.
REPRODUCTION OF MIGRATION POLICY IN THE OFFICIAL PRESS: MEDIA SUBJECTS
A. A. Kondakov
St. Petersburg State University, 7-9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
This article discusses the result of analysis of publications in the "Russian Newspaper" in 2006-2007 dedicated to the issues of migration and legal regulation of migration processes in Russia. The analysis is based on M. Foucault's approach to the notion of subject as produced by discourse. After modification of the law on the status of a foreign citizen, many articles about 'visa-free migrants' who had earlier been ignored appeared in the "Russian Newspaper". Dependency of this journalists' interest on law changes is elaborated upon. The relations between the law and media are suggested to be understood through configurations of power that are promoted by governmentality. Refs 25.
Keywords: subject, migration, law, media.
В статье рассматривается процесс конструирования субъектов права в материалах официальной прессы. Предполагается, что в зависимости от интерпретаций СМИ появившиеся в законе термины «категории граждан» динамично приобретают разные значения, что зависит от социальных, экономических и политических обстоятельств. Официальное высказывание отражает некоторый эпистемологический контекст и властные отношения, позволяющие одному высказыванию проявиться и обрести смысл, а другому остаться замолчанным, но все же конституирующим высказанное [1, c. 27]. Метод М. Фуко [1] нужен для того, чтобы определить систему значений, придаваемых появившемуся в праве субъекту в материалах «Российской газеты». Далее будет представлен метод исследования и теоретическая дискуссия вокруг него. Представлена постановка проблемы исследования — появление нового субъекта права в законе о статусе иностранных граждан. Изложены основные выводы анализа освещения поправки к закону в «Российской газете».
Археология знания и герменевтика субъекта
Археологическая методология М. Фуко является способом докопаться до смыслов окружающего нас дискурса, то есть способом интерпретации высказанного. Вы-
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ, проект № 13-03-00554.
сказанное составляет «дискурс», систему представлений о знаниях, систему репрезентаций. Под «дискурсом» Фуко понимал высказывания, обеспечивающие язык разговора понятиями и категориями о конкретном предмете в конкретный исторический период [2, с. 72]. Дискурс никогда не заключается в одном единственном выражении, тексте, действии и не происходит из одного единственного источника. Один и тот же дискурс проявляется через ряд текстов и социальных практик. В данном исследовании — через текст закона и тексты газетных статей. Если эти тексты и практики объединяются тематически, то они должны также обнаруживать основные элементы анализа, значимые для археологической методологии М. Фуко. Они должны быть рассмотрены, чтобы состоялось то, что сегодня называется в широком смысле «фукианским дискурс-анализом», показывающим, «как институты, практики и даже индивидуальные человеческие личности понимаются в качестве производных от работы дискурсов» [3, с. 47].
В своих работах Фуко постоянно указывал на амбивалентность разграничения понятий «субъект» и «объект» [2, с. 79]. С одной стороны, «объект» дискурса формируется в процессе говорения о нем, то есть приобретает смысл только в том случае, если дискурс производит его. С другой стороны, этот «объект» одновременно является и «субъектом» дискурса, по двум причинам. Во-первых, Фуко сам называет производные от дискурса категории идентификации «субъектами» или, если быть более точным, «субъектами, персонифицирующими дискурс». Во-вторых, суть теории Фуко заключается в том, что произведенные дискурсом субъекты действуют так, как должны бы действовать субъекты данного дискурса, в том числе, воспроизводят своими действиями и словами дискурс, произведший их [4, с. 45]. В данной статье я рассматриваю, какой субъект произведен в праве в результате поправок в закон о статусе иностранных граждан в 2006 г., а также какими значениями он был наделен в материалах СМИ.
По Фуко, «субъект» — это результат двух процессов: дискурсивных обстоятельств формирования (институциональные практики, конфигурация властных полномочий, социальные, экономические и политические условия) и интериори-зации суждений о себе в качестве такового субъекта (некритическое восприятие дискурсивных условий). Субъект не имеет отношения авторства к высказыванию, поскольку «автор не тождественен субъекту высказывания» [1, с. 93], а наоборот, произведен высказыванием. Высказывание демонстрирует то положение, которое занимает субъект, и в самом акте демонстрации его производит. Эффектом данного механизма является выполнение субъектами определенного «образа действий» (в оригинале «conduit de conduit») [5, с. 237]. Интериоризация субъектности имеет в качестве основного эффекта подчинение той манере поведения, которая надлежит данному субъекту и по отношению к данному субъекту. В этом случае принято говорить об «образе действий», то есть о некотором достаточно общем шаблоне поведения (в том числе о высказывании о субъекте, например, в СМИ).
Высказывания субъекта и о субъекте находятся в зависимости от конфигурации власти. Для герменевтического анализа субъекта М. Фуко вводит понятие «умо-управление», демонстрирующее механизм сообщения «приказаний» или посланий со стороны аморфных дискурсивных структур субъекту. Оригинальный термин Фуко «gouvernamentalité» (на английском, «governmentality») соединяет в одно два французских слова: «управлять» и «менталитет». Соответственно идея механиз-
ма сообщения между субъектом и дискурсом заключается в том, что дискурс управляет субъектом через его менталитет (образ мыслей). При формировании образа мыслей субъекта формируется и образ его действий — мы действуем только так, как понимаем, что следует действовать [6]. Эти приказания не выдаются институтами власти, но социальны — о них узнают в процессе взаимодействия [7, с. 76]. Таким образом, умоуправление осуществляется через использование словаря, который не ассоциируется с политическим управлением, правительством или государством, но при этом может выполнять правительственные, государственные и управленческие задачи. Такие словари включают в себя научный, религиозный или медиа-словарь [8, с. 81]. По М. Фуко, «полная дефиниция умоуправления будет включать не только производство, организацию и мобилизацию субъектов широким разнообразием властей, но также проблему легитимации этих операций единственной значимой силой в политическом поле: государством» [8, с. 83].
Проблема организации высказываний особенно актуальна при такой конфигурации власти, которая позволяет государственным органам доминировать при определении категориального аппарата, используемого в дальнейших вербальных взаимодействиях (в данном случае, в СМИ). Следует отметить социальные тенденции, которые выявили исследователи права в России [9]: исполнение закона во многом зависит от его базиса (основан ли закон на знании о реальной жизни людей, которых он касается, или норма лишь выстраивает идеальную картину мира, далекую от действительности, что будет влиять на исполнение этого закона) [10]. Выводы о правовом регулировании в России сводятся к тому, что российское законотворчество подчиняется второму образцу, увеличивая пространство между правом и реальностью [11-12].
Данная статья — анализ частного случая конструирования субъекта правового дискурса в «Российской газете», освещения изменений Федерального закона «О статусе иностранных граждан в Российской Федерации» от 25.07.2002 г. (далее — 115-ФЗ) [13]. Анализ помогает понять, чем руководствуются законодатели, и раскрывает механизмы работы СМИ в качестве инструмента умоуправления.
Буква закона
Федеральный закон № 115 «определяет правовое положение иностранных граждан в Российской Федерации, а также регулирует отношения между иностранными гражданами, с одной стороны, и органами государственной власти, органами местного самоуправления, должностными лицами указанных органов, с другой стороны» [13, ст. 1]. Основная цель закона — определить круг прав и обязанностей иностранцев, решивших посетить Россию или поселиться здесь. Несмотря на то, что некоторые из этих прав являются правами человека и, следовательно, не нуждаются в дополнительных правилах, поскольку имеют прямое действие, закон 115-ФЗ становится источником таких прав. Он был принят Государственной Думой в 2002 г. и с тех пор претерпел множество изменений. К 2013 г. было принято 34 дополнительных закона, вносящих изменения в 115-ФЗ. Начиная с 2006 г. 115-ФЗ растет, достигая к настоящему времени 200% своего первоначального объема.
Одним из двигателей реформ закона об иностранцах стала организация работы Федеральной миграционной службы, вновь открытой в 2004 г. и расширявшейся
в регионы страны с 2006 г. Старый закон был разработан для сотрудников особых подразделений в системе МВД, ОВИРов. Создание новой службы потребовало предусмотреть все возможные случаи злоупотребления на местах. Текст закона детализирует работу сотрудников ФМС, насколько это возможно, чтобы избежать неправильных трактовок. Чиновники должны лишь консультироваться с текстом закона, чтобы понять, как поступить в каждом конкретном случае. Несмотря на свой федеральный статус, закон включает не только закрытые списки необходимых документов, которые должны подаваться в ФМС, но и детальный перечень пунктов разнообразных анкет (ФИО, дата рождения, род занятий).
Темы поправок к оригинальному закону очень разные, например, вступление России в международные договоры находит свое отражение в поправках к закону о мигрантах, если эти договоры касаются проблем статуса иностранцев. Показательны изменения, нашедшие отражение в поправках к 115-ФЗ в 2011 и 2012 гг. Они относятся к внедрению новых технологий подачи документов, привлечению мигрантов к труду в «Сколково» и других высокотехнологичных проектах, что можно напрямую связать с личными инициативами нынешнего премьер-министра.
Данное исследование касается модификаций 115-ФЗ другого рода. Оригинальная версия закона содержала один его главный субъект: иностранного гражданина с разными правовыми статусами. К концу 2012 г. количество субъектов закона возросло, поскольку к «стандартному» иностранцу добавились новые категории: (1) мигранты, прибывшие в порядке, не требующем получения визы; (2) высококвалифицированные мигранты; (3) соотечественники. Это неодинаковые субъекты права, конструируемые и регулируемые по-разному, поскольку предполагают разные бюрократические процедуры, получают разные права и привилегии, конституируются разными логиками, имеющими разные цели. Как интерпретировались «иностранные граждане, прибывшие в порядке, не требующем получения визы» в «Российской газете»? Так как этот субъект права не определен в законе однозначно, медиа предоставили широкий спектр для трактовок субъекта. Отметим, что «иностранцы из безвизовых стран» появились в 115-ФЗ в 2006 г., а поправки, к ним относящиеся, вступили в силу в 2007 г. Закон предлагает определение, которое почти полностью повторяет определяемую категорию: «иностранный гражданин, прибывший в Российскую Федерацию в порядке, не требующем получения визы, — иностранный гражданин, прибывший в Российскую Федерацию в порядке, не требующем получения визы (за исключением иностранного гражданина, прибывшего в Российскую Федерацию без визы в порядке, установленном для отдельных категорий иностранных граждан...)» [13, ст. 2].
Таким образом, сама норма права не дает какой-либо однозначной и определенной дефиниции вновь образовавшегося субъекта. На сегодня иностранцы, прибывающие в Россию без визы, могут оказаться гражданами нескольких десятков государств, большая часть из которых расположена в Латинской Америке. Гипотеза состоит в том, что закон все же подразумевает лишь малую часть из них.
Рупор власти на службе права
В процессе исследования были собраны статьи «Российской газеты» за 20062007 гг., которые освещали вопросы миграции в России, чтобы посмотреть, каким
образом этот новый субъект преподносится читателям официальной прессы. Проблемы миграции занимали журналистов «Российской газеты» давно, однако тематика публикаций постоянно менялась. Например, в 2002 г. слов «мигрант» и «гастарбай-тер» не обнаружено вовсе, а в последующие годы количество статей с этими словами растет. Начиная с 2006 г. «мигрантская тема» становится очень популярной: количество упоминаний слов «мигрант» и «гастарбайтер» превышает полтысячи в год. В 2006 г. газета рассказывает истории мигрантов, не имеющих конкретных человеческих черт: это не люди, а абстрактный макроэкономический феномен («рабочая сила», «миграционные потоки», «страны-доноры», «теневой бизнес»). Чаще всего эти оценки даются с властных позиций чиновников высокого ранга, которые рассказывают о нелегальных «гастарбайтерах» без особого различения стран, из которых те приехали: «Россию от этих стран отличает колоссальный ущерб государственной казны от нелегальной миграции — сегодня он оценивается в 200 миллиардов рублей. Это и неуплата налогов, и миллиардные денежные переводы мигрантов в страны СНГ. Для примера, 30% ВВП Молдовы и 20% ВВП Грузии состоят из перечисленных из России заработков жителей этих стран» [14].
Картина дополняется запугивающими статистическими выкладками: мигранты повсюду, их 20 000 000 человек и «число нелегальных мигрантов растет в геометрической прогрессии» [15]. Мигранты не следуют нормам существующего законодательства, приехав из бывших советских республик, «забывают» зарегистрироваться и подать документы для получения разрешения на работу. В процессе принятия поправок в 2006 г. большинство статей о миграции фокусируется исключительно на гражданах бывших республик СССР, в особенности на приезжих из Узбекистана и Таджикистана: они — «основа незаконной миграции» [16]. Главными занятиями этих мигрантов, согласно статьям «Российской газеты», являются низкоквалифицированные работы: подметание улиц, уборка дома и дорожные работы — «неквалифицированные, малообразованные иностранные граждане» [16]. Осенью (поправки приняты летом) 2006 г. некоторые статьи меняют тон. Субъект права, о котором идет речь в 115-ФЗ (прибывшие без получения визы), входит в активный словарь журналистов:
«Однако работники, прибывающие по визам, — капля в море среди огромного потока иностранной рабочей силы. По этой "графе" проходят работяги, приезжающие из стран дальнего зарубежья, а также из Грузии и Туркмении (из всех государств СНГ только с ними у нас действует визовый режим). Основной же поток иностранной рабочей силы к нам идет из "безвизовых" стран — Таджикистана, Узбекистана, Молдавии, Украины» [17].
Начинает проявляться мнение, что в России существует серьезная потребность в трудовых ресурсах, а «гости из ближнего зарубежья» эту проблему могут решить [18]. В этот же момент происходит четкое разделение трудовых мигрантов на две категории: плохих («нелегальных») и хороших («легализовавшихся»). «Легальные» мигранты — это хорошие работники («трудовая сила»), а «нелегальные» — «преступники», «попрошайки» и «наркоторговцы». Регулирование миграции через закон, как заявляется, произведет «потенциальный миграционный поток нужного качества» [19]. В ноябре 2006 г. мигранты из бывших советских республик уже буднично называются «безвизовиками». В их портрете появляются новые краски:
они являются самыми незащищенными трудящимися или рабами; их часто шантажируют работодатели и бесчестные чиновники; мигрант подвержен эксплуатации, «а ведь это человек» [18]. Другая сторона медали не оставлена без внимания — появляются среди мигрантов и террористы, и нечестные трудящиеся, которые «демпин-гуют» местных работяг на локальном рынке труда. Однако числовое выражение «миграционного потока» существенно уменьшилось: вместо заявленных в начале 2006 г. 20 000 000 человек, в начале 2007 г. проблема выражена цифрой в 5 000 000 [19-20]. Закон, еще не вступив в силу, начинает справляться с ситуацией. Газета излучает оптимистическое отношение к нововведениям:
«С 15 января это репрессивное законодательство, штампующее, как молох, нелегалов из добропорядочных граждан (наркоторговцы и прочий криминал в отличие от трудовых мигрантов, как известно, покупают заранее все необходимые документы), должно бы измениться: летом были приняты два новых либеральных закона — о миграционном учете и поправки в закон о правовом положении иностранных граждан» [21].
Ранее понимаемые как угроза теперь иностранные работники представляются явлением положительным, важным и даже необходимым. При этом устрашающие возгласы на этот раз направлены в обратную сторону — пугает «Российская газета» не миграционными потоками в страну, а наоборот, — массовыми отъездами трудовых мигрантов:
«Да если б так они разом от нас вдруг взяли и уехали, остановились бы многие предприятия, стройки, застыл бы в неподвижности чуть ли не весь общественный транспорт» [21].
В январе 2007 г. поправки вступают в силу. Рабочие мигранты получают человеческие характеристики: около 30 лет, со средним уровнем достатка, прибывшие из Узбекистана и Киргизии со своими семьями [22]. Главы диаспор среднеазиатских республик выступают на страницах «Российской газеты», чтобы доказать успех правовых реформ [20]. «Миграционная революция» (поправки к 115-ФЗ) обогатила газетные статьи личными историями мигрантов. С этого момента «ты, мигрант, — свободная личность» [20]! Тема рабства и безответственных работодателей усиливает свои позиции, поскольку «мигранты — не обуза, а благо для России», они — «заграничные мастера» [23]. «Плохие» мигранты почти полностью ассоциируются с торговцами на продуктовых рынках, большинство из которых — так называемые «выходцы с Кавказа». Проводится четкое разделение между «легальными» и «нелегальными» рабочими-мигрантами: хорошими являются только «системные мигранты» [24]. Проблема дискриминации местного населения на рынке труда также продолжает появляться в публикациях газеты: трудовые мигранты крадут рабочие места граждан России, соглашаясь на низкие зарплаты. Таджикские рабочие-строители становятся предметом живого интереса авторов «Российской газеты» — они впервые проблематизируются как особая категория, позже подхваченная популярными ТВ-программами.
К концу года мигранты вновь становятся однозначной угрозой, без разделения на категории по правовому статусу. Оказывается, они регистрируются по адресам мест своей работы в больших количествах (до 600 человек на адрес), снова крадут рабочие места, не платят налогов в полном объеме и повышают уровень преступно-
сти. Эта дискуссия обогащается новыми чертами трудовых мигрантов как жертв работодателей и объектов дискриминации. Виктимизация, однако, не является столь уж безобидным дискурсивным механизмом. Жертва всегда требует заботы. Государство воспроизводит жертвенность субъектов своего права, чтобы обозначить власть и возможность регулирования их поведения. Ответственность за нарушения прав трудовых мигрантов при этом накладывается на работодателей и чиновников низшего звена: «На самом деле наличие массы нелегалов выгодно и работодателям, которые привыкли эксплуатировать напропалую дешевый труд, и милиции, которая давно превратила "борьбу" с нелегалами в доходный бизнес, да в какой-то степени выгодно и самим трудовым мигрантам. Пребывая в тени, они избавлены от всех регистрационных мытарств, не платят налогов, а их непритязательность — их главное конкурентное преимущество перед местными» [23].
Важным аспектом дискуссии становится этничность «безвизовиков». Они — выходцы из определенных государств бывшего Советского Союза, эти государства эксплицитно названы в статьях. Чтобы их не спутали с другими гражданами этих стран, журналисты, следуя букве закона, разделяют «соотечественников» и трудовых мигрантов. В 2006 г. «соотечественники» — это люди с определенными русскими фамилиями и именами (Журавлевы, Канашкины, Люда, Сергей) и определенными профессиями (плотник, фермер, актриса). Они загнаны в ловушку обстоятельствами: ввиду произвола чиновников и несправедливого закона, «русский человек становится иностранцем» [25]. В начале 2007 г. в «Российской газете» делается попытка передать этот риторический капитал другим мигрантам, отказавшись от этнической компоненты при рассказах о них. Однако эти попытки были оставлены и больше не повторялись.
Заключение
Проанализированные материалы «Российской газеты» ярко демонстрируют, как терминологический аппарат права трансформируется в журналистские категории, которые могут переходить в повседневный словарь. Речь идет о смыслах, которые выражены целым спектром разных слов. Появление нового субъекта права в поправках к закону о статусе иностранных граждан ведет к производству смысла этого субъекта в официальной прессе через описание рода его деятельности и указание на страну происхождения. При этом данные описания необходимым образом приближают оптику журналистов: макроэкономические термины заменяются конкретными характеристиками субъекта, которого следует иметь в виду под субъектом права.
Существует определенная зависимость между деятельностью органов законодательной (принятие поправок), исполнительной (интервью в СМИ) властей и официальной правительственной газетой. Однако эта зависимость не является результатом приказания конкретного чиновника конкретному журналисту. Была прослежена траектория субъекта от права к публикациям в СМИ, которая характеризуется изменениями в процессе воспроизводства. Дальнейшие исследования могут показать, каким образом субъект дискурса воспроизводится на уровне повседневных практик.
Литература
1. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. 208 с.
2. Hall S. Foucault: Power, Knowledge, and Discourse // Discourse Theory and Practice: A Reader / eds M. Wetherell, S. Taylor, S. J. Yates. London: Sage, 2001. P. 72-81.
3. Potter J., Wetherell M. Analyzing Discourse // Analyzing Qualitative Data / eds A. Bryman, R. G. Burgess. London: Routledge, 1994. P. 47-66.
4. Дьяков А. В. Мишель Фуко: о «смерти человека», о свободе и о «конце философии» // Вестник истории и философии КГУ Сер. «Философия». 2008. № 2. С. 45-53.
5. Foucault M. Dits et écrits. IV. Paris: Gallimard, 1994. 901 р.
6. Фуко М. Безопасность, территория, население. Курс лекций, прочитанных в Колледже де Франс в 1977/1978 уч. году. СПб.: Наука, 2011. 544 с.
7. Deleuze G. Foucault. London: University of Minnesota Press, 1988. 132 р.
8. Brown W. Regulating Aversion: Tolerance in the Age of Identity and Empire. Princeton: Princeton University Press, 2006. 288 р.
9. Galkina N. Sociology of Law in Soviet Union // Developing Sociology of Law: A World-Wide Documentary Enquiry / ed. by V. Ferrari. Milano: Giuffre, 1990. P. 847-868.
10. Pound R. Social Control through Law. New Haven: Yale University Press, 2002. 138 р.
11. Волков В. Силовое предпринимательство: экономико-социологический анализ. М.: ГУ-ВШЭ, 2005. 282 с.
12. Jordan P. A. Defending Rights in Russia: lawyers, the state, and legal reform in the post-Soviet era. Vancouver: UBC Press, 2005. 256 р.
13. Федеральный закон № 115-ФЗ «О статусе иностранных граждан в Российской Федерации» от 25.07.2002 г. // Собрание законодательства РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3032.
14. Получат ли мигранты «амнистию» // Российская газета. 30.03.2006. № 64. URL: http://www. rg.ru/2006/03/30/migracia.html (дата обращения: 11.10.2014).
15. Вид на жительство // Российская газета. 2006. № 4047. URL: http://www.rg.ru/2006/04/19/mi-graciya.html (дата обращения: 11.10.2014).
16. Чужие среди чужих // Российская газета. 2006. № 4109. URL: http://www.rg.ru/2006/07/05/mi-granti.html (дата обращения: 11.10.2014).
17. Пиво только своим // Российская газета. 2006. № 4225. URL: http://www.rg.ru/2006/11/17/pivo. html (дата обращения: 11.10.2014).
18. Мигранты на потоке // Российская газета. 2006. № 4217. URL: http://www.rg.ru/2006/11/09/tam-bov-migranty.html (дата обращения: 11.10.2014).
19. До прилавка и после // Российская газета. 2007. № 4293. URL: http://www.rg.ru/2007/02/13/topi-lin.html (дата обращения: 11.10.2014).
20. Очередь в Россию // Российская газета. 2007. № 4294. URL: http://www.rg.ru/2007/02/14/grafova. html (дата обращения: 11.10.2014).
21. Стоп, миграция! SOS: миграция! // Российская газета. 2006. № 4240. URL: http://www. rg.ru/2006/12/06/grafova.html (дата обращения: 11.10.2014).
22. За визой на почтамт // Российская газета. 2007. № 4275. URL: http://www.rg.ru/2007/01/23/nele-galy-izmeneniya.html (дата обращения: 11.10.2014).
23. Шаг вперед, два мигранта — назад // Российская газета. 2007. № 4302. URL: http://www. rg.ru/2007/02/26/migraciya.html (дата обращения: 11.10.2014).
24. Системный мигрант // Российская газета. 2007. № 4455. URL: http://www.rg.ru/2007/08/31/mi-grant.html (дата обращения: 11.10.2014).
25. Большая родня // Российская газета. 2006. № 4204. URL: http://www.rg.ru/2006/10/24/romodan-ovsky.html (дата обращения: 11.10.2014).
Статья поступила в редакцию 21 октября 2014 г.
Контактная информация
Кондаков Александр Александрович — аспирант, СПбГУ; научный сотрудник, ЦНСИ;
Kondakov Alexander A. — post graduate student, St. Petersburg State University; researcher, Centre for
Independent Social Research; [email protected]
