CC BY
64УДК 009
ОТРАЖЕНИЕ ДРЕВНЕКИТАЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ И ДУХОВНЫХ ПРЕДАНИЙ ВО ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОМ ПОВЕДЕНИИ СОВРЕМЕННОГО КИТАЯ (НА МАТЕРИАЛАХ КНИГИ В.Я.СИДИХМЕНОВА «КИТАЙ. СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО»).
Никуленков В. В., кандидат исторических наук, доцент кафедры психологии и педагогики с курсом ПО КрасГМУ им. проф. В.Ф.Войно-Ясенецкого, г. Красноярск
Складывание современной китайской дипломатии прошло сложный путь, на котором были и период открытости, интервенции, а затем изоляции и достижения признания. Сегодня, актуальным становится такое направление в науках стран мира как синология, китаеведение. Ученых разных государств привлекает история и современность Китая, его культура, наука, общественная среда, энергетические возможности и военно-политический потенциал. На все эти темы регулярно издаются десятки научных работ. Особый интерес, естественно, проявляют пограничные с Китаем государства, которые, возможно и не владея содержанием китайских стратагем, логически понимают, что потенциальная угроза исходит от ближайшего, а не дальнего соседа, а с дальним соседом обычно создаются военные союзы против ближних. Работы Конфуция и Суньцзы существенно повлияли на китайское стратегическое мышление и поведение.
Ключевые слова: история Китая, религия, общество, власть, культура
Как отмечает автор книги о конфуцианстве и китайской стратегии Хуй Юньфэн, «конфуцианским» в стратегическом поведении китайцев является «нежелание использовать силу» . Исследователь также отмечает, что «даже при угрозе безопасности, представитель этой нации скорее выберет возможность переговоров, нежели войну.
В. Малявин выделяет около 1300 сочинений по военному искусству, о которых упоминается в источниках китайскими библиографами . До нашего времени дошли около трехсот произведений. Наибольшую известность заслуживают трактаты «Сунь-цзы» и «У-цзы», знакомящие читателей с искусством ведения военных действий . Китайцы не готовы
применять силу, если есть хоть одна возможность вернуться за «стол переговоров» для мирного урегулирования конфликта. На протяжении тысячелетий Китай обеспечивал «устойчивость китайской государственности не своим могуществом, а „духовным обручем" конфуцианства, склонного к гармонизации миропорядка и к компромиссам во имя сохранения в любой ситуации». Однако, основополагающие труды об искусстве войны имеют прикладное значение в искусстве дипломатии. Понимание современных особенностей внешнеполитического поведения Китая невозможно без ретроспективного анализа истории международной политики страны. Так, почти 2500 лет назад и оформляется китайская дипломатия, а в период V—III вв. до н.э. появляются внешнеполитические доктрины и методы внешнеполитического поведения, такие как «союзы с дальними царствами против ближнего царства», подкуп администрации, обман, шантаж и тому подобное, которые впоследствии войдут в арсенал дипломатических средств императорского Китая .
Чтобы углубиться в истоки вышесказанного и достичь мастерства понимания китайского мира, истории и культуры, следует познакомиться с работами специалистов по истории Китая.
Так, книга В. Я. Сидихменова «Китай: Страницы прошлого» посвящена рассказу об обычаях, нравах, семейном укладе, поверьях и обрядах китайского народа в период правления династии Цин (XVII - начало XX вв.). Книга издана в Смоленске издательством Русич в 2010 году. Содержит 544 страницы тиражом 4000 экземпляров и вся хорошо проиллюстрирована, имеет стройный дизайнер Е. В. Михалкина. Ее относят к научно-популярному изданию в серии «Историческая библиотека». Текст книги был печатан по третьему изданию В. Я. Сидихменова «Китай: страницы прошлого» в Москве в 1987 году.
Василий Яковлевич Сидихменов родился 19 декабря 1912 года в Хабаровске в семье рабочего. Учился на восточном факультете Дальневосточного государственного университета, который закончил в 1935 году. После выпуска работал преподавателем ДВГУ, преподавал в ВИИЯ. Некоторое время являлся
а с 1950 по 1953
начальником кафедры китайского языка ВИИЯ. В 1961 году Василий Яковлевич защитил кандидатскую диссертацию по экономике на тему: «Социалистические преобразования в Китае». Сидихменов активно сотрудничал с периодическими изданиями, посвященными проблемам Дальнего Востока: к примеру, являлся советником журнала «Народный Китай». Он также был научным сотрудником Института востоковедения АН СССР.
Издано более 100 работ и научных статей Василия Яковлевича. Он награжден медалями и орденами СССР, КНР и МНР.
Научная деятельность Василия Яковлевича Сидихменова представляет собой синтез разнообразнейших вопросов, связанных как с исследованием проблем китайского языка и его преподавания, так и аспектов социально -политической и экономической жизни Китая. Он внес весомый вклад в понимание и целостное изучение как языковедческих, так и социально -политических сторон китаеведения.
Сидихменов В.Я. один из немногих синологов, пишущих на русском языке. Кроме того, он излагает информацию столь доступным языком, что она интересна и проста к восприятию широкому кругу читателей.
В. Я. Сидихменов в предисловии отмечает, что Цинский Китай -государство, унаследовавшее древние представление о системе мира, об устройстве солнечной системы и Вселенной. С одной стороны, можно сделать вывод о том, что великая цивилизация изобретателей, воинов и управленцев была недостаточно прогрессивна, чтобы
руководствоваться общеизвестными знаниями, основанными на научной фактологии. С другой стороны, можно подчеркнуть, что Китай и китайцы изначально были людьми с высокой долей национального превосходства, определяя государство срединное, то находящееся в центре квадратной Земли под круглым небом. Для китайцев был важен не столько научный факт, описывающий состояние природы, сколько чувства,
которыми это состояние можно описать.
Несомненно, исходя из предисловия автора, можно определить и специфику
международного поведения Китая, которая основана на понимание законов природы и мира политики через чувства и ключевые закономерности единства и борьбы противоположностей. Так, например, известные категории инь и янь, универсально описывают мироустройство, определяя единство и взаимозависимость всех, даже противоположных категорий: холод и жара, добро и зло, сила и слабость. Все проистекает друг из друга и друг в друга превращается. Изначальная мудрость китайского миропонимания и его некатегоричность, его право на предоставление выбора - располагают любого исследователя-международника сегодня к пониманию непредсказуемого поведения Китая,
сдержанности и рассудительности в любых вопросах, прежде чем, не только сделать практический шаг, но и устный комментарий.
Удивительно и то, что буквально 150 -200 лет назад официальные государственные чины могли делать заявления по конкретным случаям в государстве, основываясь на древнейших философских представлениях. Так, для императора это (в частности, объяснение «нарушением гармонии времен года») было естественно в его официальных заявлениях и заключениях. Автор, например, упоминает: летом 1817 г. Китай постигла засуха. По этому поводу император Цзяцин сделал следующее заявление: «Нерадивость и леность чиновников правительства составляли зло, которое длительное время накапливалось — оно появилось не сегодня. В течение ряда лет мы настойчиво предостерегали подданных и подвергали их наказанию за многие обнаруженные преступления. Поэтому в последнее время наблюдается некоторое улучшение обстановки в стране, и вот уже несколько сезонов стоит благоприятная погода». Таким образом, ординарные качества чиновников, по мнению, императора, составляли энергетическое зло, которое превратилось в материальный ущерб государству. «Вина за засуху в этом сезоне, возможно не полностью, ложится на чиновников. Мы обдумывали это и убедились в следующем: лазурное небо выразило свое неодобрение, не послав дождя в район столицы на несколько сот ли в окружности, потому что более 50 бунтовщиков сбежали из-под стражи и скрываются где-то недалеко от Пекина. Следовательно, плодородные пары сдерживаются где-то наверху и счастливая гармония времен года нарушена».
Об особых церемониях в отношении не только к поданным, но и к иностранным послам говорят такие факты как исполнение церемонии «коутоу», что означало «три раза встать на колени и девять раз совершить земной поклон» . Отражением этого являлись такие принципы внешнеполитической стратегии, как «и-и чжи-и» — «господствовать над варварами, используя самих варваров», «юань-цзяо шинь-гун» — «привлекать дальних, нападать на ближних» .
Этим способом китайский официал показывает в глазах окружающих свое превосходство и, наоборот, насколько ниже его стоят "чужеземные черти" — ян гуйцзы»*.
Очевидно, что сегодня интерес к изучению Китая будет продолжать расти, поскольку ширятся торгово-экономические связи наших стран, увеличивается международный статус КНР. Подробнее о значимости и актуальности изучения КНР можно прочесть в опубликованном интервью с известным синологом В.Я. Портяковым, который рассказывает о достижениях китаеведения в России, о развитии отечественной науки в этой области и современных тематических трендах. Отмечается значительное расширение изучаемого спектра, который затрагивает в настоящее время цивилизационные основы, искусство, литературу. Описаны наиболее крупные научные проекты, над которыми в настоящее время работает Институт Дальнего Востока РАН, в т.ч. шеститомная энциклопедия о духовной культуре Китая, проект тайванских ученых об устной истории китаеведения, архив российской китаистики, десятитомная история Китая с древнейших времен до начала XXI в. и др. В тексте дается подробный анализ проблем и перспектив китаеведения в современной России. В проекте «устной истории китаеведения» системно акцентируется позиции к возвращению изучения китайской классики, в том числе истории и философии. Это говорит о том, что В. Я. Сидихменов посвятил свою книгу важной, но в последние годы непопулярной среди востоковедов темы - духовной жизни Китая.
Автор монографии использовал российские и иностранные источники, труды синологов и записи путешественников по Китаю, что позволило наиболее ярко передать дух той эпохи. Достоинством монографии является то обстоятельство, что широко используются отрывки из китайской художественной литературы и свидетельства современников. Такой подход позволяет читателю
самостоятельно проследить изменение культуры китайцев при власти маньчжурских правителей.
Интересно, что древние китайцы, как и другие народы, пытались с помощью мифов объяснить окружающий мир, истолковать явления природы. Унаследованные от Древнего Китая предания о божествах, добрых и злых духах и непобедимых героях занимали большое место в духовной жизни китайского народа и во времена династии Цин.
Автор отмечает, что люди почитали духов, которые олицетворяли собой силы природы: духа земли, духа солнца, духа луны, духа деревьев, духа гор, духа морей и т. п. Эти духи, по представлению древних, властвовали над природой и распоряжались силами стихий.
Так, после пятилетнего пребывания в Пекине (1895-1900) русский врач В. В. Корсаков, которому автор посвящает значительное отступление, делясь своими впечатлениями о китайском народе, писал: «Вся совокупность духовного мировоззрения китайского народа опутана суевериями, религиозными мифами и легендами, совершенно не отвечающими современной жизни. Духовно китайский народ живет, если можно так выразиться, в детстве давней, седой старины, а телесно всеми своими помыслами он ведет упорную и тяжелую борьбу за существование, которое для него очень и очень нелегко».
Что касается духов, священных животных и примет, то здесь также можно отметить, что они тесно переплетались не только с культурной или общественной жизнью, но и с государственным управлением или и даже политикой. Боязнь китайцев, например, за исчезновение Луны, что выражалось в лунных затмениях, привела к появлению традиции отпугивать зверя, пытающегося Луну поглотить: пиротехника стала одним из ключевых видов защиты. Важно отметить, что китайцы издревле боялись за нарушение природных явлений, за вмешательство человека в дела природы, в отличие от европейцев, которые готовы вмешиваться в физические явления окружающего мира, менять их, преобразовывать, ставить себе на службу.
Так, в словаре «Шовэнь» (1 век н. э.) написано: «лун - длинное из чешуйчатых существ, может скрыться, может появиться, может стать тонким, может стать огромным, может быть то коротким, то длинным. В день весеннего равноденствия взлетает в небо, в день осеннего равноденствия ныряет в бездну» . В древнем Китае количество лунов на парчовых
одеждах генералов было точно регламентировано, и девять лунов могло быть только на императорском одеянии. Со времени династии Хан (206 до н. э. - 220 н. э.) зеленовато-голубой лун считается символом императора, родины, покровителем пятого знака китайского зодиака и символом востока, восхода солнца и весеннего дождя. А белый лун, напротив, правит западом и смертью. Таким образом, запад в китайской традиции включался в некую чуждую, варварскую категорию, которая несет не восход, а закат, не жизнь, а смерть. Можно предположить, что в том числе и поэтому, белый цвет в Китае является траурным.
Книга дает подробный анализ иерархии духов и божеств. На наш взгляд, это иерархия представляет из себя наиболее системный обзор, который встречается в подобной литературе. Важно, что по древнекитайским воззрениям, небо и земля населены самыми разнообразными божествами: добрыми и злыми,
могущественными и слабыми, красивыми и безобразными. Были божества войны, литературы, богатства, милосердия, болезней и медицины, домашнего очага и другие.
Отдельное внимание в главе автор уделяет священным животным, особо почитаемым в Китае. Так, например, на наш взгляд, по характеру таких животных можно косвенно судить и о стиле поведения и политике самих китайцев на государственном уровне. Например, тигр - особо почитаемый в Китае, символизирует силу, властолюбие, суровость, отвагу и свирепость, военную доблесть. Изображение тигра находят на бронзовых и фарфоровых изделиях, вход в монастыри, правительственные здания, богатые магазины, жилые дома феодалов. Все вышеназванное украшали и оберегали каменные изваяния тигра, поскольку данное животное могло сыграть защитную роль не только от злых духов, но и от опасных животных в Китае, к которым относились ядовитая жаба, скорпион, скалопендра, змея, ядовитые насекомые.
Дракон, хотя и мифическое животное имел четко очерченный идеологический облик, который до сих пор является для китайцев путеводным символом. Подробнее о содержании традиций и церемониях пишет русский китаевед В. П. Васильев в книге «Религии Востока», опубликованной в 1873 г. . Вообще, дракона китайцы связывали со змеей и считали, что он и произошел от огромной морской змеи. В этой связи, питание водой целебных трав - относилось к одной из главных миссии дракона. А душистые
травы вывешивались в качестве оберегов в праздник начала лета, символизируя собой уничтожение пяти главных вредоносных существ: зеленой лягушки, ящерицы, многоножки, паука и змеи. В новелле известного китайского писателя Чжао Шули «Прости меня, бог дождя» рассказывается о поклонении крестьян дракону. На духов китайцы возлагали много надежд, в том числе, и в военном деле, однако, полностью возлагать стратегические преимущества было недальновидно. Автор Суньцзы в своем знаменитом трактате «Искусство войны» отмечает, что
«упреждающее знание нельзя получить от демонов и духов, нельзя получить из явлений или небесных знамений; оно должно быть получено от людей, ибо есть знание подлинного положения противника. Поэтому существует пять видов использования шпионов: местные шпионы, внутренние шпионы, обращенные [двойные] шпионы, мертвые [невозвратимые] шпионы и возвратимые шпионы».
Вообще магическое значение чисел очевидно проявляется в китайской культуре, что отмечает автор. Цифра пять, обозначающая первоэлементы, распространяется и на все остальные свойства природы, предметов, организма и характера человека. Так, пять добродетелей: человеколюбие, долг,
пристойность, знание обрядов, верность.
Дальнейший анализ священных животных, в том числе и вымышленных, демонстрирует, насколько для китайцев важно сочетание всех этих добродетелей - как рецепт сохранения своей цивилизационной
идентичности и уникальности среди других народов. Так, волшебная птица феникс добра и милосердна: она не клюет насекомых, пищей для нее служат семена бамбука, а жажду она утоляет только из чистого родника. Происхождение птицы феникс связывают с солнцем и огнем, поэтому она символизирует тепло, неотделимое от лета и хорошего урожая. Феникс — эмблема императрицы.
Другие важные для китайцев ценности, автор подчеркнул в описании иных священных животных. Черепаха олицетворяла долголетие, силу, выносливость. Ее куполообразную спину уподобляли небесному своду, а брюхо — земле. Долголетие черепахи стало символом вечности;
верили, что она живет до трех тысяч лет. Священная черепаха имела голову змеи и шею дракона. Ее изваяние служило украшением императорских дворцов и постаментов для памятников на могилах знатных людей. Здесь речь, прежде всего, идет о стремлении к вечности во всех ее проявлениях. Если не в продолжительности жизни, то в вечности традиции, могуществе государства, сохранении исторической памяти. Широкое распространение получил в народе культ змей, лисиц, обезьян, ящериц, крыс.
Таким образом, китайская культура изобилует животными, которые отвечают характеристикам, прежде всего, не силы и мощности, а степенности, наблюдательности, хитрости и ума. Только в крайнем случае лев и тигр могут применить силу. Такие животные, как петух также призваны не воевать, а отгонять своим криком злых духов. Предупреждение опасности свойственно всем тем животным, которые почитаются в Китае. Это свойство подтверждается и в трактатах стратегов. Так, один их героев Сыма Цяня в «Исторических записках» Су Цинь учит правителя царства Янь: «Нельзя совершить в расчетах большей ошибки, чем пренебречь опасностью, находящейся от вас на расстоянии ста ли, и придавать большое значение бедствию, которое находится от вас на расстоянии тысячи ли»
Вторая глава книги называется "Культ предков" и дает четкую картину верованиям и степени религиозности народа Китая. Задавая вопросы, которые могли бы возникнуть у читателя, и сам же отвечая на них, автор рассуждает о важности смерти в жизни китайца, того времени. Также, представлена модернизация и развитие некоторых аспектов, как то: обряд погребения, когда вместо рабов, слуг и животных вместе с господином стали захоронять их макеты или куклы. Вера в загробную жизнь приводила к тому, что правители Китая заблаговременно заботились о том, чтобы и в ином мире жить роскошно и пользоваться услугами своих советников и слуг. В глубокой древности совершались массовые ритуальные убийства пленных, приносимых в качестве жертв. При погребении знатных лиц наряду с быками, баранами, собаками и свиньями в жертву приносили рабов, которых закапывали живыми в землю или сжигали.
Автор книги «Очерки китайской жизни» Д. В. Путята замечает, что «изобилие богов и духов, обладающих, по мнению китайцев, теми же психологическими качествами и инстинктами,
как и живущие люди, привело к обычаю третировать их с той степенью вольности, за которой, казалось бы, само понятие о божестве совершенно исключается, заменяясь
представлением о материальной ответственной причине».
Вера в потусторонние силы сохранялась в народе и после крушения феодальной монархии. Русский китаевед И. Г. Баранов, посетивший в 1934 г. Ляодунский полуостров, обнаружил большое число храмов духов. «В городах, а также при выезде из деревень, на морском берегу, на перекрестках дорог или в живописных уголках среди гор, — писал он, — путешественник часто находит древний китайский монастырь или одинокую кумирню .
Затрагивая древнюю историю, автор отмечает, что когда скончался правитель Му-гун в царстве Цинь (VII в. до н. э.), вместе с умершим были погребены живыми сто семьдесят семь человек, среди которых — три представителя благородных фамилий. Здесь же захоронили различные изделия из нефрита и бронзы, включая оружие, домашнюю утварь, ценные украшения, конную упряжь и т. п.
В этой связи важно понимать, насколько огромно влияние традиции, в том числе, и сегодня. Так, в Китае (Южной Корее и КНДР) разразился скандал, повлекший между собой дипломатические разногласия с Японским правительством по факту посещения премьер-министром Японии храма Ясукуни-дзиндзя (синтоистский храм 1869 года, от многих других подобных храмов Страны Восходящего Солнца отличающийся своей направленностью на поклонение душам тех воинов, которые сложили свои головы в войнах за японскую государственность). По синтоистской традиции все они причислены к лику святых-мучеников. Среди таких «святых» оказался, например, 32-й премьер-министр Японии Коки Хирота, который в 1948 годы по приговору Международного трибунала Дальнего Востока был казнён через повешение за планирование и ведение боевых действий против Китая и за преступления против человечности. Отличный пример,
демонстрирующий отношение китайцев к духовной сфере, даже в наши дни.
По издавна существовавшим в Китае обычаям, сооружение могилы для императора начиналось уже в первые годы его царствования (можно провести аналогию с Древним Египтом и установить, что культ смерти и сама категория смерти была для китайцев не чем-то страшным, а естественным, то отражалось на удивительной
жизнестойкости народа и смирения перед диктаторами) и, как правило, продолжалось на протяжении всего правления.
Три учения или религии в Китае заслуживают внимания известного советского китаеведа академика В. М. Алексеева: «Что есть религия Китая? Вряд ли она отличается от религий человечества по существу. Это та же боязнь грозной силы природы и темной силы воображения, наваждений, напастей, скорбей, зол и всякого лиха, ищущая возможности от них заслониться». И еще: «Религия Китая есть искание у разнообразных духов помощи и заступничества. Она рассматривает их как незримых чиновников, имеющих власть над душой человека и судьбой его, точно так же, как зримый глазу китайский чиновник распоряжается в своей сатрапии над безответным человеком» .
Однако, конфуцианство неправомерно полностью относить к религии, хотя в нем присутствуют религиозные элементы: вера в божественную силу Неба, обожествление императора, культ предков и т. п. Однако душой его является этико-политическое учение, в котором разум преобладает над чувствами. В конфуцианстве основное место занимают вопросы этики, морали, нравственной природы человека, а также принципы управления государством. Конфуций разработал целую систему морально-этических догм и норм поведения человека, с помощью которых манчжурские завоеватели Цин, которые в захваченном Китае жили в пропорции 1 к 100, смогли более трех столетий удерживать в дисциплинарном порядке почти полмиллиарда (к закату династии в начале ХХ в.) человек с высоким национальным самосознанием. Рецепт искусства управления как раз был основан на механизмах Конфуцианства, работы с чиновниками, военноначальниками и другими представителями властной элиты, которые будучи китайцами, одновременно являлись
управленческим хребтом государства
завоевателей.
По значению и популярности Лаоцзы считают вторым после Конфуция философом Китая. Его учение изложено в знаменитом трактате «Даодэцзин», что означает «Книга пути и добродетели». Большое место в уделяется принципу «недеяния», который предписывает человеку отказаться от всякой деятельности, не вмешиваться активно в жизнь, которая должна развиваться естественно. Здесь мы находим ключевое расхождение Конфуция, уделявшего воспитанию огромное внимание и считавшего
педагогику способной изменить человека и сделать его непорочным и Лаоцзы создателя доктрины «недеяния» и предоставлению естественности. Иначе говоря, Лаоцзы порицал стремление к образованию, утверждая, что народом «легче управлять тогда, когда он глуп». Об этом в своем интервью в 2014 году говорит и профессор-китаевед В. Буров, утверждающий, что либерализация власти в Китае, конечно, происходить будет, но управлять Китаем, кроме как авторитарными методами - не представиться возможным никогда. Это повлечет за собой распад государства.
Можно отметить, что ключевые категории, проповедовавшиеся «вчера и сегодня» в Китае и в период язычества, и в период появления официальных религий - это мудрость, всеподчинение власти, выдержка и самовоспитание, умение пользоваться мягкой силой и хитростью в борьбе с врагами и мастерство внутреннего протеста и аскетизма против проблем окружающих. Возможности духовного перевоплощения, искусство владения государственными делами и культ предков соединились из трех мировых религий на территории одного государства, чтобы придать ему неуязвимый характер.
Четвертая глава книги «Сын неба» -владыка «Поднебесной»» представляет собой попытку автора рассмотреть правящий режим от правителей Поднебесной, начиная с основателя первого централизованного государства Цинь Шихуана (III в. до н. э.) и завершая правлением последнего императора маньчжурской династии Цин, императора Пу И.
Василий Яковлевич Сидехменов описал отношения правителей Китая к иноземцам: «Владыка Поднебесной считал себя верховным владыкой всего мира. Он пребывал в убеждении, что эта миссия предопределенна ему небом, править как государь китайцами и иноземцами, желание других государств установить дипломатические и иные связи с Китаем, рассматривалось его правителями как желание варваров быть преобразованными Китайской цивилизацией, а так же как признание себя вассалами срединного государства».
Скорее всего, это убеждение правительства Китая сыграло пагубно в установлении дипломатических и торговых отношений на международном уровне, что отрицательно сказалось на экономическом развитии Китая. Далее автор переходит к изучению системы управления населением и в пятой главе «Как чиновники «управляли»
китайским народом» автор представляет механизм китайского государственного аппарата управления страной, неравное положение чиновников-китайцев, по отношению к чиновникам-маньчжурам. Также в главе имеются иллюстрации поклонов, клеток и прочее, позволяющие проникнуться повествованием.
Маньчжуры с целью удержания власти, усиления контроля над «настроением» масс, в феодальном Китае активно использовали систему круговой поруки-баоцзя, которая позволяла держать население под бдительным полицейским надзором и своевременно пресекать антиправительственные выступления.
Управление внутренней стабильностью зависело, в том числе, и от уровня и качества образования в Китае. Так, развитие системы образования строилось на основе изучения классических конфуцианских изречений, заучивания иероглифов, выработки у учащихся каллиграфического почерка. Наиболее важными из работ Конфуция и его учеников считались девять основных канонов, известных под общими названиями «Четырехкнижие» и «Пятикнижие».
Китай испытал маньчжурскую, европейскую, японскую диктатуру в полной мере, но сумел сохранить свои национальные особенности, чувство геополитической значимости, обладания высокой культурой, а вместе с тем, сумел и приумножить свое богатое наследие.
Источники и литература
1.Сидехменов В. Я. Китай: Страницы прошлого. Издание третье, исправленное. - М.: Наука, 1987. - 448 с.
2. Сунь-цзы. Искусство войны (в переводе академика Н. И. Конрада). Издательский дом: М.-Л. Год издания: 1950.
ДЕЛЕГАЦИЯ КИТАИСКИХ УЧЕНЫХ ИЗ АКАДЕМИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК КНР ВСТРЕТИЛИСЬ С РЕДАКТОРОМ ЖУРНАЛА
22 апреля 2017 года, в День рождения выдающегося российского и советского политика В.И. Ленина, которого широко почитают в Китае, делегация китайских ученых (доктор исторических наук...) совместно с редактором журнала посетили знаковые культурно-исторические места города Красноярска: Краеведческий музей, Музей-усадьба В.И. Сурикова, Центр воспитания и гражданского
образования Красноярского краевого Института повышения квалификации и другие организации. Все сотрудники работают в одном отделе при Академии и занимаются изучением России и стран Восточной Европы и посещали Красноярский край по приглашению доктора исторических наук, выдающегося китаеведа и заведующего кафедрой всеобщей истории СФУ В.Г. Дацышена. Российский ученый-историк пользуется большим уважением в научных кругах Китая, а летом 2015 года Владимир Григорьевич впервые в крае организовал конференцию «Дипломатия на Востоке», которую посетили более 20 докторов наук из КНР и десятки ученых-востоковедов из России.
В ходе переговоров в Центре воспитания и гражданского образования КК ИПК были подняты важные темы воспитательной политики в России и Китае, подчеркнута важность и необходимость сотрудничества в сфере научной дипломатии и молодежной политики двух стран в контексте напряженности международных отношений сегодня. В будущем, запланировано гуманитарное сотрудничество между Красноярском и Пекином и мы надеемся, что появятся совместные образовательные программы, которые составят достойную конкуренцию западным
образовательным подходам.
