CC BY
40
поем)» [там же: 107], «Маша варежку сняла: Погляди-ка, нашла! (ср. у
Н.Саксонской - поглядите-ка) [Топ-топ-топ, 1996: 68].
Думается, что различных ошибок в репродуцированных текстах взрослых оказывается меньше, отчасти потому что они значительно реже решаются исполнять недостаточно понятный или плохо сохранившийся в памяти текст. Однако повторение однотипных ошибок у взрослых и детей позволяет предположить, что механизмы восприятия, запоминания и продуцирования стихотворного текста одинаковы независимо от возраста. Таким образом, анализ многочисленных детских ошибок позволяет делать выводы об общих стратегиях репродуцирования текстов.
Литература:
1. Виноградов Г. С. Русский детский
фольклор. - Ч. 1: Детские игровые
прелюдии. - Иркутск: Иркутская секция научных работников; Тип. изд. «Власть тр.», 1930. - 234 с.
2. Говорят дети: Словарь-справочник / Сост. С. Н. Цейтлин, М. Б. Елисеева. -СПб.: «Нива», 1996. - 152 с.
3. Лепская Н. И. Язык ребенка: Онтогенез речевой коммуникации. - М.:
Изд-во Моск. гос. ун-та, 1997. - 215 с.
4. Сидоренко К.П. Интертекстовые связи пушкинского слова. - СПб.: Изд-во Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена, 1999.
- 158 с.
5. Цейтлин С. Н. Инновации как продукт речевой деятельности ребенка // Детская речь: проблемы и наблюдения: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. С. Н. Цейтлин. - Л.: Изд-во Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, 1989. - С. 64-74.
6. Чуковский К. И. От двух до пяти.
- М.: «Педагогика», 1990. - 260 с.
7. Штерн А. С. Перцептивный аспект речевой деятельности: Экспериментальное исследование. - СПб.: Изд-во С. Петерб. гос. ун-та, 1992. - 236 с.
8. Эльконин Д. Б. Детская психология: Развитие ребенка от рождения до 7 лет. - М.: Учпедгиз, 1960. - 328 с.
Источники:
9. Солнышко в окошке: Пособие оп развитию речи детей дошкольного возраста. - СПб.; М.: «Библиополис», 1996.
- 168 с.
10. Топ-топ-топ... Пять книжек в одной книге-хрестоматии для чтения детям в возрасте от одного года до четырех лет / Сост. В.Г.Городецкий, Н.Н.Толоконников.
- М.: «Новая школа,» 1996. - 260 с
УДК 008:37.3
И.Г. Овчинникова
ОТРАЖЕНИЕ ДИАЛОГА СУБКУЛЬТУР В СОДЕРЖАНИИ КОНЦЕПТА
ИНТЕЛЛИГЕНТ
Концепт, семантика, структура концепта, субкультуры в составе культуры национальной, диалогичность сознания, свободный ассоциативный эксперимент.
В статье обсуждается значение лексемы и содержание концепта интеллигент. Материалом для анализа послужили лексикографические толкования лексемы как в терминологических словарях, так и в словарях общерусской лексики за последнее столетие. Помимо лексикографических толкований, анализируются данные Национального корпуса русского языка и результаты свободного ассоциативного эксперимента. Обсуждаются теоретические проблемы определения концепта и его соотношения с наивным понятием. В результате исследования установлена двойственность концепта, проявляющаяся в содержании и структурной организации. Причиной двойственности оказывается поликультурность социума. Семантические
сдвиги, произошедшие в значении слова за последние десятилетия, обусловлены социально-культурными факторами.
1. Неоднородность национальной культуры изоморфна неоднородности национального языка1
Исследование взаимодействия языка и культуры остается актуальным в
современной лингвистике. Соотношение «язык - культура» рассматривают в
различных аспектах; причем аспекты
отнюдь не исключают друг друга, согласуясь в соответствии с принципом дополнительности. Один из аспектов изучения диады «язык - культура» связан с выявлением взаимодействия субкультур в рамках культуры национальной и отражением этого соотношения языковым сознанием носителей языка [Толстой,
1995].
Национальная культура неоднородна. Разграничение в национальной культуре народной и элитарной составляющих восходит к работам М.М. Бахтина [Бахтин, 1990]. Виды субкультур расходятся по разным социальным сферам, средам
бытования, отражают несовпадающие ментальности. Культура и язык отчасти структурно изоморфны. Определенный изоморфизм языка и культуры прекрасно описал Н.И. Толстой: «Сравнение
культуры и языка вообще и в особенности конкретной национальной культуры и конкретного языка обнаруживает некий изоморфизм их структур в функциональном и внутрииерархическом (системностратиграфическом) плане [Толстой, 1995].
Н.И. Толстой обращает внимание на то, что относительная изоморфность структур языка и культуры, равно как относительная автономность субкультур в рамках национальной культуры, устанавливается к концу XIX - началу XX века [Там же]. Насколько мы можем судить, Н.И. Толстой в данном случае под структурой языка подразумевает социальное варьирование национального языка, обусловленное разнообразием групп в социуме.
Неоднородность национальной культуры, равно как и социальное варьирование языка, отражены в сознании носителей языка, представителей национальной культурной традиции. Единицей культурно обусловленного сознания, выраженной так или иначе в национальном языке, считают концепт. Концептом называют один из способов ментальной репрезентации знаний [Croft, Cruse, 2004].
Исследуя концепты, можно установить взаимодействие субкультур в пределах культуры национальной, поскольку в содержании концепта представлены различные слои: когнитивный, эмо-
циональный, ценностный, перцептивный, а сам концепт выражают лексические единицы, идиомы или паремии, относящиеся к различным языковым подсистемам. Полагаем, что содержание концепта можно рассматривать как отражение диалога или даже полилога субкультур.
Мы попытаемся исследовать диалог субкультур на материале концепта интеллигент2. Выбор концепта обусловлен актуальностью отраженного в его содержании общественного явления. За последние четверть века преобразовалась социальная структура общества, появились новые политические объединения и группировки, медленно формировалась новая система ценностей, обусловленная в том числе и новой экономической ситуацией - развитием свободных рыночных отношений, востребованностью предприимчивости и инициативы. Преобразования стимулировали как появление новых слов и значений, так и изменение семантики давно вошедших в лексическую систему слов, в частности, слова интеллигент.
1 Исследование выполняется при поддержке РГНФ
(грант 07-04-02006а).
Здесь и далее в тексте полужирным курсивом выделены номинации, которые используются как имена лексических единиц и стоящих за ними концептов.
Цель нашего исследования - описать культурное содержание концепта на основе анализа лексикографических источников и его вариативное представление в сознании молодых россиян. Мы рассчитываем установить содержание концепта
интеллигент в современной русской
элитарной субкультуре на основе данных словарей литературного языка; в профессиональной субкультуре на основе толкований термина интеллигент в терминологических словарях; а также выявить характерный для сознания молодых россиян, представителей современной городской субкультуры,
смысл концепта интеллигент. Рассчитываем таким образом восстановить диалог субкультур - их взаимодействие, приводящее к сдвигам в значении лексем и содержании номинированных ими концептов. Считаем, что сможем уточнить произошедшие в последние десятилетия изменения семантики слова под воздействием трансформации содержания концепта.
2. Наивное понятие, содержание концепта, значение слова
Каким образом соотносятся наивное понятие, лингвистическое и психолингвистическое значения, концепт? Наивное понятие отражает прежде всего психологическое значение [Леонтьев, 1969]. Хотя в наивном понятии не представлено толкование значения, приведенное в словаре, содержательные компоненты словарного толкования тем или иным образом отражены в нем. Аналогичным образом лингвистическое и психологическое (психолингвистическое) значения представлены в содержании концепта. И.А. Стернин отмечает, что в содержание концепта входят не только актуальные смысловые компоненты, но и знания, являющиеся достоянием личного или коллективного опыта [Стернин, 2006: 136]. Наивное
понятие, в отличие от концепта, выполняет адаптивную функцию: адаптирует знания к решению повседневных практических задач, в том числе и при социальном взаимодействии. Функция концепта не ограничивается адаптацией знания к текущим потребностям. Поскольку
концепт полагают единицей культурного пространства, его содержание отражает не только прагматически значимые, но ценностные признаки. Концепт функционирует в качестве интегративной ментальной сущности, в идеале содержащей все оценки и знания о феномене, в том числе и те, что включены в понятие научное.
Содержание концепта и значение слова различаются не только по объему, но и по структуре, по способу хранения, по способу доступа и актуализации.
2.1. Как и наивное понятие, концепт имеет полевую структуру. Значение слова так же может быть представлено в виде поля, причем полевая структура характерна как для словарного, так и для психологического значения слова. Однако ядро значения слова отнюдь не всегда совпадает с ядром стоящего за словом концепта. Среди концептов нет явления омонимии, поскольку концепт не обладает единственным и определенным планом выражения.
Представление о структуре концепта варьирует в зависимости от аспекта изучения концепта. В когнитивной
лингвистике выделяют в структуре концепта перцептивный и когнитивный образ, информационное содержание,
интерпретационное поле (включающее
оценочную, энциклопедическую, утилитарную, регулятивную, социально-культурную и паремиологическую зоны) [Стернин, 2006]. В ядро концепта попадают перцептивные или когнитивные компоненты. Перцептивный образ отражает не только «чувственную ткань» значения, он, по мнению исследователей, включает варианты образного представления разной степени детализации в зависимости от особенностей концепта [Розенфельд, 2008]. При изучении культурных концептов настаивают на их трехслойности: актуальный признак,
пассивный признак и внутренняя форма [Степанов, 1997]. В таком случае полевая структура совершенно очевидна: актуальный признак составляет ядро содержания концепта.
2.2. Способ хранения значения слова в индивидуальном сознании описывают исследователи ментального лексикона. Не останавливаясь подробно на характеристике ментального лексикона, напомним, что этот феномен пока не получил общепринятой интерпретации. Однако в любом случае ментальный лексикон считают хранилищем декларативных знаний, имеющих план выражения в качестве номинативной единицы естественного языка. В свою очередь, концепт не всегда эксплицирован номинативными единицами. Для обозначения неэксплицированных единиц ментального лексикона используют термин лемма. Лемма, в отличие от концепта, определяется как единица ментальной сферы, вне отношения к культуре. Ментальный лексикон, в свою очередь, соотносят с семантической памятью -частью долговременной памяти, содержащей абстрактные феномены, доступ к которым обеспечивают единицы языка.
Концепт считают единицей ментального лексикона, хотя соотносят с оперативной, а не долговременной памятью. Основная функция концепта - хранение знаний и оперирование ими в непосредственной (оперативной) памяти [Кубрякова, 2004]. Синтез различных видов информации в структуре концепта дает возможность обращаться к перцептивному образу или сигнификативному компоненту в зависимости от актуальных задач, решаемых человеком. Доступ к концепту возможен не только языковыми средствами, что доказывают эксперименты по называнию рисованных объектов, свободной классификации различных предметов или речевых высказываний [Петренко, 1988]. По-видимому, значение слова и концепт хранятся по-разному, выполняют различные функции и актуализируются различными способами.
2.3. Соотношение слова и концепта интерпретируют довольно противоречиво. С одной стороны, полагают, что количество номинаций концепта дает возможность судить о мере актуальности явления в национальной культуре
[Стернин, 2007: 34]. С другой стороны, наличие в языке номинативной единицы для обозначения какого-либо феномена совсем необязательно свидетельствует о наличии самостоятельного концепта в национальной культуре. Наличие или отсутствие концепта никак не связано с наличием в языке номинирующих его единиц, поскольку концепты возникают как результат отражения действительности сознанием и поэтому зависят от действительности, а не от языка [Перфильева, 2008: 8]. В лексической
системе любого национального языка отнюдь не всегда номинируется все то, что становится предметом мышления [Павлова, 2006: 130].
2.4. Итак, несмотря на популярность изучения концепта и многоаспектность посвященных концепту исследований, ясности в соотношении концепта и значения слова нет. Общие положения сводятся к тому, что концепт не совпадает со значением выражающего его слова. Причины несовпадения объема содержания, структуры и способа хранения концепта и семантики слова усматривают в различной функции концепта и языковой семантики. Концепт является ментальным образованием, позволяющим хранить и использовать информацию о феномене действительности, объединяющую данные различных модальностей и превращенную в знание. О содержании концепта можно судить по значению выражающих его слов, причем необходимо учитывать как лингвистическое, так и психолингвистическое значение.
3. Вариативность представлений о содержании концепта
Отдавая себе отчет в социальной природе концепта, его принадлежности культуре, мы акцентируем внимание на таком сущностном признаке концепта, как принадлежность сфере ментального. Концепт - прежде всего ментальное образование, единица, сформированная в результате обработки когнитивного и коммуникативного опыта, полученного в процессе социализации. Благодаря коммуникации, прежде всего речевой
коммуникации, происходит приобщение члена социума к культурной традиции, что позволяет усвоить знания, не приобретенные в собственном опыте. Собственно говоря, таким образом реализуется когнитивная функция языка.
Подобно тому, как варьирует значение слова в идиолекте носителя национального языка, представление о содержании концепта тоже является вариативным в сознании носителей культурной традиции. Свойственное культуре содержание концепта представлено в значении выражающих концепт слов. В таком случае сведения о компонентах содержания концепта можно получить из лексикографических источников и Корпусов текстов, т.е. из коллокаций
номинаций концепта. Вариативность
представлений носителей языка о содержании концепта отражена в
ассоциациях на слова, номинирующие
концепт, а также в обратных связях номинаций концепта с другими единицами лексикона (от реакции - к стимулу).
Таким образом, мы рассматриваем концепт в трех культурных проекциях:
• в элитарной субкультуре (интерпретация значения и контекстов лексемы в письменных литературных текстах);
• в профессиональной субкультуре (интерпретация терминов интеллигент и интеллигенция в терминологических словарях);
• в городской субкультуре (ассоциации молодых россиян, отражающие актуальные для них смыслы).
Соответственно, материалом для нашего
исследования концептов являются толкования лексемы в словарях русского языка, контексты в Национальном корпусе русского языка, ассоциации на слово-стимул ИНТЕЛЛИГЕНТ, полученные от студентов - молодых россиян, чье языковое сознание формировалось в постсоветский период. В качестве материала исследования использовались вербальные ассоциации на 37 слов-стимулов (почти 14000 реакций, полученных от 450 студентов Пермских вузов в течение последних трех лет).
4. Значение слова и содержание концепта интеллигент
Слово интеллигент производно от интеллигенция. Лексема интеллигенция
входит как в общерусский языковой фонд, так и в терминологическую систему гуманитарных наук. Истории и семантике лексемы посвящены многочисленные исследования, хотя еще большее внимание ученых привлекало и привлекает само явление, которому часто приписывают особую роль в российской культурной традиции [Коган, Чернявская, 1996; Корносенков, 2008; Филатова, 2005 и др.]. Изучать семантическую структуру слова интеллигент, выявлять его личностные смыслы, актуальные для языкового сознания молодых россиян, невозможно без обращения к судьбе лексемы и явления интеллигенция. Не претендуя на полноту, обратимся к обсуждению семантики слова и концепта.
Попытаемся выявить содержание концепта интеллигент и определить семантические трансформации лексемы в последние десятилетия.
4.1. Лексикографические описания значения лексемы
4.1.1. Лексема интеллигент и
однокоренные ей слова появились в языке в начале XIX столетия. До 60-х годов XIX века заимствованное из французского языка слово интеллигенция использовалось в значении «рассудок, сознание», причем довольно часто - с пренебрежительным оттенком. По другой версии, слово интеллигенция пришло в русский язык из польского в середине XIX столетия и обозначало «сообразительность, понятливость, ум», а современным значением слова русская культура обязана журналисту П.Б. Боборыкину [Шанский, Боброва, 2004]. Б.А. Успенский также согласен с тем, что интеллигенция - это полонизм, однако считает, что из польского языка в русский это слово пришло как обозначение социальной группы, а не деятельности рассудка [Успенский, 1999]. Одним из первых использовал слово интеллигенция для обозначения социального слоя
В.А. Жуковский; в работах, посвященных истории и семантике слова, обычно цитируют одну и ту же запись из дневника
В.А. Жуковского от 2 февраля 1836 года [Там же].
Во второй редакции словаря В.И. Даля значение слова толкуется как «разумная, умственно развитая часть жителей» [http://www.vidahl.agava.ru/]. Таким образом, при употреблении лексемы были актуальны семантические признаки «разумность», «интеллект», «группа».
В словаре под редакцией Д.Н. Ушакова слово интеллигент имеет два значения [http://ushdict.narod.ru/039/w11753.htm ]. Во-первых, интеллигент - это лицо, принадлежащее интеллигенции; во-вторых, презрительное наименование принадлежащего к интеллигенции человека, для которого характерно безволие, колебания, социальная пассивность. Для иллюстрации второго значения авторы приводят одно из резких высказываний В.И. Ленина. Как видим, в первом большом советском толковом словаре проявляется пристрастный классовый подход к определению и оценке интеллигенции, приоритет социального аспекта в объяснении значения слова. Интеллигенция, в свою очередь, трактуется как общественный слой работников умственного труда. Таким образом, в семантической структуре слова интеллигент выделяются семы «умственный труд», «социальная группа («общественный слой»)», «образованность». А также оценочные семы «безволие», «неустойчивость социальной позиции».
В словаре С.И. Ожегова мы не обнаруживаем новых значений обсуждаемого слова, однако не встречаем и негативной оценки [http://www.ozhegov. ги/е1оуо/16196.^т1 ]. Интеллигент лишается яркой социальной окраски, лексема обозначает принадлежность к слою образованных людей. Между тем в толковословообразовательном словаре Т.Ф. Ефремовой негативная оценка, почти дословно совпадающая со вторым лексико-семантическим вариантом слова, приведенным в словаре Д.Н. Ушакова, подается в одном из
описанных значений с пометой «разговорное» rwww.gramota.ru/ ]. Также в качестве разговорного Т.Ф. Ефремова подает значение «образованный, воспитанный, культурный человек». Таким образом, в семантическую структуру слова в современном литературном языке можно добавить семы «культурный», «воспитанный».
4.1.2. Термин интеллигент используется в философии, социологии, психологии, истории, экономике - словом, во всех гуманитарных науках. В терминологических словарях мы находим специфические семантические признаки. В современном экономическом словаре появляются «духовность» и «творчество» (духовный труд и творческая деятельность), «гуманизм», «высокие моральные и этические качества» [Райзберг и др. 2007]. В социологии термин интеллигенция и производные от него употребляют для обозначения общественного слоя, социальной функцией которого является генерирование и распространение знаний, обновление общества [Грицанов и др. 2003]. Специфические черты интеллигенции обусловлены тремя факторами: профессиональными знаниями, способностью к критическому анализу, рефлексивным психологическим складом [Там же]. В психологии интеллигентность как психологическое качество полагают присущим не только интеллигенции; ассоциацию интеллигентности исключительно с интеллигентом и интеллигенцией как слоем образованных людей считают стереотипом обыденного сознания [Головин http ://vocabularv. ru/dictionarv/25/word/]. Интеллигентность объединяет интеллектуальные и нравственные качества личности: совесть, способность к состраданию, личную порядочность, толерантность в сочетании с принципиальностью. Таким образом, в качестве термина интеллигент обладает семами «духовность», «гумма-низм», «порядочность», «рефлексия», «просвещение», «обновление общества», «профессионализм», «критический анна-лиз», «толерантность», «совесть», «сострадание», «принципиальность». Термин ока-
зывается существенно уже по объему, чем общерусское слово.
4.2. Психолингвистическое значение лексемы в сознании студентов
Перейдем к обсуждению результатов ассоциативного эксперимента. В качестве слова-реакции интеллигент встречается в ассоциативном поле слова-стимула БОМЖ (бич — бывший интеллигентный человек), а также слова-стимула ПРЕЗИДЕНТ. Насколько мы можем судить по незначительному количеству входящих связей, слова интеллигент, интеллигенция, интеллигентность не входят в ядро языкового сознания молодых россиян.
В ассоциативном поле слова-стимула ИНТЕЛЛИГЕНТ распределение реакций несколько диффузно. Доля самой частотной реакции - умный - составляет 12% от общего числа ответов. Вторая по частотности реакция - нет; очевидно, для 6% испытуемых актуально отрицание существования или наличия в непосредственном окружении интеллигентов. Таким образом, самым ярким признаком интеллигента в сознании носителей русского языка является интеллект. Вторая по частотности реакция отражает
представление о мере распространения интеллигентов в современном обществе.
4.2.1. Рассмотрим представленность в ассоциациях семантических признаков
слова, отраженных словарными дефинициями (см. диаграмму на рисунке 1).
Семантические признаки «интеллект», «разумность», «умственное развитие»,
присутствующие в семантической структуре слова со времени его вхождения в язык, обладают наибольшим весом в ассоциативном поле. Суммарная доля слов-реакций, содержащих рассматриваемую сему, равна 17%. Семантический признак «образованность» не столь репрезентативен: ассоциации образованный,
профессор, образованность, начитанный, преподаватель, университет, просвещенный и т.п. составляют 7% от общего числа ответов. Семантические признаки «интеллект» и «образованность» по сути склеены в ассоциациях и проводимое нами разграничение достаточно условно.
Второй ранг по суммарной частотности ассоциативных реакций принадлежит негативной оценке (суммарная частотность равна 15%). Негативная оценка широко представлена в ассоциативном поле такими реакциями, как ботаник, вшивый, очкарик, педант, умник, вши, глупый, жвачка, заика, зануда, засохший, заучка, мажор, мужчина в пиджаке, слюнтяй, пижон, придурок, чулок, «шишка», шляпа. Отрицательная оценка варьирует от иронии до пренебрежения и оскорбления. Заметим, что все же ассоциаций с положительными коннотациями в ассоциативном поле больше, чем негативных оценочных реакций.
Семантический признак «культурный, воспитанный» весьма актуален для современного языкового сознания. Суммарная частотность отражающих данный семантический признак ассоциаций составляет 14%. В ассоциациях названы как признаки, так и качества, присущие интеллигенту: воспитанный,
вежливость, вежливый, воспитание, культура, культурный, манеры, хорошие манеры, благовоспитанный, благородство, воспитанность, нравственность, обходительный, порядочный, приятное общение, скромный.
Семантические признаки «социальная группа», человек «умственного труда» мы находим в наименованиях профессий, пришедших в голову нашим испытуемым во время ассоциативного эксперимента: профессор, учитель, преподаватель, врач, дипломат, бизнесмен, журналист, человек, занимающийся бизнесом. Чаще всего «интеллигентные» профессии встречаются в сфере образования. Отметим так же другие социальные группы и характеристики, связанные в сознании молодых россиян с интеллигентом: джентльмен, барон,
белогвардеец, белый человек, бомж, буржуазия, дворянин. Интеллигент ассоциируется с аристократом, с ушедшим дореволюционным миром. В целом
ассоциативные реакции, так или иначе отражающие социальную характеристику интеллигента, малочастотны или
единичны. Их доля в ассоциативном поле составляет 9%.
Таким образом, в ассоциативном поле отражены все семантические признаки лексемы, приведенные в словарях литературного языка. Между тем в ассоциативном поле довольно много реакций, позволяющих обнаружить
перцептивный образ, «чувственную ткань» значения.
4.2.2. Попытаемся охарактеризовать перцептивный образ, стоящий за словом интеллигент. Напомним, что отнюдь не все лексемы обладают насыщенным денотативным компонентом [Розенфельд, 2008].
20
18
16
14
12
10
8
4
2
0
1
2
3
4
5
8
Рис. 1. Распределение признаков в ассоциативном поле ИНТЕЛЛИГЕНТ:
1 - интеллектуальные качества; 2 - образованность; 3 - негативная оценка; 4 -воспитанность; 5 - социальные группы; 6 - имена собственные; 7 - перцептивные характеристики; 8 - позитивная оценка; 9 - прочие.
В ассоциативном поле слова-стимула ИНТЕЛЛИГЕНТ находим как характеристики внешности, так и имена собственные, которые позволяют установить, кто является воплощением интеллигенции для молодежи. Приведем полный список имен собственных: Арустамова, Бахтин,
Д.С. Лихачев, Петербург, Сахаров, Солженицын, СССР. Все имена собственные представляют собой единичные реакции. Олицетворением интеллигенции для студентов оказываются носители гуманитарной традиции, филологи и правозащитники. Антропонимы встречаются в анкетах филологов; представители других специальностей не ассоциируют слово-стимул ИНТЕЛЛИГЕНТ с конкретными деятелями культуры или науки. Интеллигенция ассоциируется с Петербургом, представлявшем в Советском Союзе духовную и культурную
столицу в противовес официальной политизированной Москве. Обратившись к Национальному корпусу русского языка, обнаруживаем относительно частотную коллокацию лексемы интеллигент с антропонимами Солженицын, Лихачев: «Безусловно, прав А.И. Солженицын: интеллигент — это не только образованный человек, тем более не тот, которому он дал такое обозначение, как "образованец" (что-то вроде "самозванец" или "оборванец")» ([Д. Лихачев. О русской интеллигенции (1993)]: www.ruscorpora.
ги/). Насколько позволяют судить актуализовавшиеся в сознании наших испытуемых антропонимы, в представлении об интеллигенте существенную роль играют характерные для интеллигентов гуманистическое мировоззрение, подвижничество, готов-ность защищать идеалы, приоритет духов-ности, отсутствие
прагматизма. Заметим, что мы обсуждаем единичные ассоциации студентов-фило-логов и не можем распространять совпадающее с точкой зрения Д.С. Лихачева представление об интеллигентах на всю выборку. Между тем, в материалах ассоциативных экспериментов, проведенных другими авторами, встречаются те же антропонимы и топонимы. В частности, студенты сибирских вузов также ассоциируют стимул ИНТЕЛЛИГЕНТ с именами академика Д.С. Лихачева, писателя А.И. Солженицына (см., например: [Настыч, http://conference.kemsu.ru/Get РосеРПе?1ё=8231^аЬ1е=рарег5 Ше&ґуре=0 &сопп=сопЮВ1). При таком условии можно признать, что персонификация концепта интеллигент. - один из существенных компонентов его содержания.
Перейдем к обсуждению отраженной в ассоциациях перцептивной характеристики интеллигента. Наиболее яркими чертами внешнего облика оказываются очки, галстук, костюм, в очках, пиджак, портфель, в шляпе, шляпа. Доля реакций, связанных с внешним обликом, составляет 11% ассоциативного поля. Это довольно много. Между тем ассоциации фиксируют скорее манеру одеваться, чем собственно внешность человека. Перцептивный образ отражает стереотип необходимых внешних примет человека умственного труда, человека в официальной обстановке. Интеллигент - это мужчина с портфелем, одетый в деловой костюм. Полагаем, что для перцептивного образа интеллигента важными оказываются ассоциации с определенными социальными группами (джентльмен, барон, белогвардеец). Перцептивный образ интеллигента отличается как от образа бомжа, так и от образа олигарха. Чувственная ткань в значении лексемы интеллигент не столь значима и эмоционально насыщенна, как перцептивный образ в психологическом значении и семантической структуре слов бомж, беженец; однако перцептивные характеристики интеллигента более существенны для сознания молодых россиян, чем черты облика олигарха.
4.2.3. Подведем итоги обсуждения ассоциативного поля слова-стимула ИНТЕЛЛИГЕНТ.
В ассоциативном поле превалируют реакции, обусловленные семами «образованный», «интеллектуальный». Несколько менее актуален для сознания молодых духовный облик и характер интеллигента; указанные в терминологических словарях семантические признаки отражены неполно. Интеллигент как хранитель духовности, этический камертон социума в сознании молодых персонифицирован; в качестве «совести общества» молодые филологи представляют Д.С. Лихачева, А.Д. Сахарова. Тем не менее, негативная оценка оказывается не менее актуальной для сознания молодых россиян, чем сигнификативные семантические признаки. Слово-стимул ИНТЕЛЛИГЕНТ провоцирует активацию малоупотребительных и даже устаревших слов (благовоспитанный, обходительный). Если принять во внимание частотность реакции нет, можно предположить, что в сознании молодежи интеллигент принадлежит скорее прошлому или далекому, дистациированному от повседневного опыта миру, чем непосредственному окружению.
В ассоциациях отражены основные семантические признаки термина, обнаруженные нами в терминологических словарях. Хотя признаки «критический анализ», «толерантность», «рефлексивность» и не находят прямого выражения в ассоциативных реакциях, они выражены опосредовано, в антропонимах, наименованиях социальных групп.
4.3. Содержание концепта
интеллигент в элитарной субкультуре
4.3.1. Концепт интеллигенция считают ключевым в русской культуре. Ю.С. Степанов относит этот концепт к рамочным, выделяя один главный актуальный признак в содержании концепта: осознание себя членом общества, ответственным за его судьбу [Степанов, 1995]. В таком случае ядро концепта отражают признаки, связанные с социальной функцией, гуманистическим мировоззрением, порядочностью. В развернутом определении
понятия интеллигент, данном Д.С. Лихачевым, упоминаются те же существенные семантические признаки: «К интеллигенции, по моему жизненному опыту, принадлежат только люди свободные в своих убеждениях, не зависящие от принуждений экономических, партийных, государственных, не подчиняющиеся идеологическим обязательствам. Основной принцип интеллигентности - интеллектуальная свобода, - свобода как нравственная категория. Не свободен интеллигентный человек только от своей совести и от своей мысли» (цит. по: [Глебкин, 2002]).
Обратим внимание на акцентированный признак в содержании понятия - свобода, независимость интеллектуально развитого человека от принуждений социума («интеллектуальная свобода»). Таким образом, интеллигент - это человек, чувствующий себя ответственным за судьбу общества не в силу экономических, государственных, партийных, идеологических обязанностей, а по собственному нравственному свободному выбору. Обсуждая значимость свободы, важность независимости интеллигента от общественных институтов, Д.С. Лихачев поясняет: «К ним нельзя отнести даже Державина -слишком он зависел от власти. Пушкин -несомненный интеллигент. Он не получал золотых табакерок и хотя жил в основном от гонораров, но в своём творчестве не зависел от них. ([Дмитрий Лихачев. О русской интеллигенции (1993)]
www.ruscorpora.ru/). Как видим, признаки «свобода», «интеллект», «нравственность» склеены в ядре содержания концепта. Имплицитно представлены семы «бескорыстие», «неподкупность», связанные с семантическим признаком «нравственность». Подобная интерпретация актуального признака в содержании концепта освещена авторитетом Д.С. Лихачева.
4.3.2. Попытаемся систематизировать признаки, в том числе и пассивные, которые обнаруживают у концепта интеллигент различные исследователи.
4.3.2.1. Начнем с определения первых интеллигентов, представителей нового для России социума. Интеллигенты в России
появляются в эпоху Петра I; С. Н. Булгаков называет русских интеллигентов «создание Петрово», благодаря которому открылось окно в Европу, «через которое входит к нам западный воздух, одновременно и живительный, и ядовитый» [Булгаков, 1909]. Первоначально интеллигенты ассоциировались с носителями европейской культуры, образованными и просвещенными специалистами, противостоящими косной старорусской аристократии. Для первых интеллигентов определяющим оказываются признаки «европейское образование», «просвещенность», «специалист». Интеллигенту как представителю нового социума в российском обществе противопоставлены необразованные русские дворяне, противники Петровских реформ, непросвещенные крестьяне и горожане.
На рубеже XVIII-XIX веков, насколько мы можем судить, представление об интеллигенции не изменилось. Немногочисленным представителям интеллигенции «...этой горсти, принадлежит монополия европейской образованности и просвещения в России, она есть главный его проводник в толщу стомиллионного народа» - так описывает функцию образованного сословия С.Н. Булгаков [Там же]. Интеллигенция, по определению М.К. Мамарда-швили, знает за других и мыслит за других [Мамардашвили, http://ec-deiavu.ru/i/
intelligentia 3.html / ].
4.3.2.2. Во второй половине XIX столетия расширяется социальная основа интеллигенции и несколько меняется функция. Интеллигенция перерастает «горсть», обретая в буржуазную эпоху иной социальный статус. При правлении Николая I формируется «безликая государственная машина, основанная на регламентации и порядке, которая должна пережить его самого и перейти к наследнику» [Успенский, 1999: 13], заменившая команду фаворитов прежних русских царей. По мнению Б.А. Успенского, русская интеллигенция как специфическое социальное явление возникает «как реакция на этот новый порядок. Оппозиционность системе — и лицу, персонифицирующему эту систему
(царю), — становится имманентным фактором, который по-разному реализуется в разных исторических условиях, но неизменно определяет, так или иначе, общий код поведения» (там же). Оппозиционность как следствие независимости от власти считал, наряду с подвижничеством и просветительством, принципиальным для интеллигента качеством Д.С. Лихачев, называя первыми русскими интеллигентами А. Радищева и Н. Новикова ([Дмитрий Лихачев. 1993]. О русской интеллигенции (1993)] www.ruscorpora.ru/) В содержании концепта интеллигент появляется признак «оппозиционность», «противостояние власти» не столько как определенная политическая платформа, сколько как «общий код поведения».
М.А. Гаспаров уточняет: подлинная
интеллигенция, несущая «свет» и осознающая себя в качестве отдельной социальной группы, появилась в эпоху разночинцев, т. е. выходцев из тех сословий, которые им самим и предстоит просвещать [Гаспаров, 1999: 24]. Причем в таком случае признак «оппозиционность» не играет существенной роли, основным признаками оказываются «социальная принадлежность (среднее сословие)» и «просветительская деятельность». М.А. Гаспаров видит в интеллигенции наследников созерцательного образа жизни, недоступного для большинства [Там же: 25]. М.А. Гаспаров обращает внимание на относительное материальное благополучие интеллигенции и отмечает присущее интеллигентам высокомерие [Там же]. Для М.А. Гаспарова оппозиционность связана не столько с протестом, сколько с отступлением от общей тенденции: «Может быть, общественную роль интеллигенции стоило бы определить не словом «оппозиционность», а более широким: «авангард, разведка, эксперимент»?» [Там же: 27]. Эксперимент, по М.А. Гаспарову, необходим прежде всего в критические моменты общественной жизни [Там же].
Социальную основу интеллигенции в России второй половины XIX века составляет среднее сословие, разночинцы. Дети священников получали образование и
становились интеллигентами. В многодетных семьях православных священнослужителей будущее всех детей не могло быть связано с получением сана и продолжением семейной традиции, с одной стороны; с другой стороны, не было возможности перейти в другой «цех» (купцов, например). Таким образом, карьера учителя, врача, инженера становилась наиболее вероятным и привлекательным способом устроить свою жизнь. Помимо детей православных священников, ряды интеллигенции пополняли выходцы из местечек, стремящиеся вырваться из мира, ограниченного чертой оседлости, даже ценой разрыва с традицией иудаизма [Лотман, 1999: 136-148]. Приобщение к новому сословию позволяло образованной еврейской моло-дежи сравнительно быстро адаптироваться к социальной реальности: «Еврейская ... молодежь, вырываясь из гетто, сжигала за собой все мосты и, отказавшись от прошлого и не отягощенная никакими обязательствами, устремлялась в будущее, открывавшееся ей в светских науках и модных общественных учениях. Эти отщепенцы от еврейства и были «авансом» приняты в круг русской интеллигенции» [Там же: 148]. Ю.М. Лот-ман в результате анализа интеллигентского дискурса определяет значимость для интеллигента представления о себе как отщепенце, изгое, далеком от народа, т.е. от носителей традиционной культуры. Своеобразную модель интеллигентсткой среды представляло студенчество; среди студентов также нивелировались сословные различия, формировался особый дух отрицания и скептицизма, приоритета знания и рационального мышления, распространялись новые идеи [Гаспаров, 1999: 26]. Таким образом, интеллигенция приобретает статус самостоятельного, отдельного от дворянства социального слоя. Характерным признаком интеллигента можно считать разрыв с семейной традицией, оппозиционность как код поведения.
В результате содержание концепта интеллигент наполняется такими признаками, как «социальный слой», «предста-
вители различных социальных групп, объединенные уровнем образования и относительной свободой от традиций», «материальное благополучие», «оппозиционность как код поведения», отчасти -«разрыв с традиционной средой».
4.3.2.3. Обратимся к трактовке содержания концепта интеллигент в начале прошлого столетия, до образования Советского государства. Роль интеллигенции в формировании русской культуры Серебряного века, ответственность русской интеллигенции за революцию и гибель империи, значение интеллигенции для современной России - постоянно обсуждаемые проблемы, не теряющие актуальность почти столетие. Статьи вышедшего 1909 году сборника «Вехи», посвященного определению русской интеллигенции, часто называют исследованием причин конца русской интеллигенции. Между тем обращение к проблеме влияния интеллигентов на социальную ситуацию происходит с завидной регулярностью в период социальной напряженности, идеологической растерянности, смены системы ценностей и приоритетов. Дискуссия об интеллигенции на страницах печати, в периодике, в научной литературе определяет содержание концепта интеллигент в сознании современных россиян.
Следуя хронологии, начнем с определения интеллигента в творчестве А.П. Чехова. В.В. Глебкин исследовал контексты лексемы в произведениях А.П. Чехова и установил существенные для писателя компоненты понятия интеллигентность: стиль жизни, усвоенный в глубоком детстве, проявляющийся в манере поведения; внутреннее достоинство, такт, уважение к собеседнику, терпимость; образованность; политическая неангажированность (отстраненность как от власти, так и от оппозиции). Для А.П. Чехова интеллигентность ассоциируется прежде всего с уходящим в прошлое стилем жизни лучших дворянских семей [Глебкин, 2002]. В таком случае к признакам интеллигента можно добавить «внутреннее достоинство», «воспитанность», «терпимость», «стиль жизни». Интеллигент - это
не просто член общества, обладающий определенными качествами. Это человек, живущий в соответствии с усвоенными в детстве принципами уважения другого, социальной толерантности. Поскольку речь идет об усвоенном с детства стиле жизни, интеллигентность обусловлена воспитанием в определенной социальной среде. Итак, интеллигент - это представитель определенной социальной группы, в системе ценностей которой приоритетны уважение к себе и другим, терпимость, образованность. Очевидно, чеховский интеллигент - не разночинец, не «отщепенец от еврейства» (Ю.М. Лотман), а, напротив, носитель этической традиции. Терпимость интеллигента выражается в уважении человека вне зависимости от сословных или конфессиональных условностей, в «презумпции личности»: каждый представляет собой личность, социально и интеллектуально состоятельную. Необходимо дать возможность развивать личность, выдавливая по капле рабскую психологию.
М.Л. Гаспаров описывает логику формирования просветительской и нравственной позиции интеллигента, приобщенного к этической традиции и определенному стилю жизни: «.если
Чехов, сын таганрогского лавочника, смог окончить гимназию и университет, он чувствует себя обязанным постараться, чтобы следующее поколение лавочнико-вых сыновей могло быстрее и легче почувствовать себя полноценными людьми, нежели он. Если и они будут вести себя, как он, то постепенно просвещение и чувство человеческого достоинства распространятся на весь народ — по трезвой чеховской прикидке, лет через двести» [Гаспаров, 1999: 24].
По-видимому, к началу ХХ столетия представление об интеллигенции как «этическом камертоне» общества («совесть нации») стало весьма распространенным (ср.: [Коган, Чернявская, 1996: 21]). В реконструированном из чеховских произведений понятии интеллигентность (интеллигенция, интеллигент) обнаружен важный признак - существенность
влияния
семейного
воспитания
на
духовное развитие человека, на усвоение им присущего интеллигенту стиля жизни.
Представление о русской интеллигенции как совести нации переосмыслено авторами статей сборника «Вехи». Русские мыслители начала прошлого столетия ассоциируют интеллигенцию с «созданием Петровым», привносящим европейскую культуру и цивилизацию. Между тем основным содержанием всех статей оказывается определение специфики русской интеллигенции, ее значения в истории России и ответственности за трагедию первой русской революции. Н.А. Бердяев сетует на то, что «в сознании русской интеллигенции европейские философские учения воспринимались в искаженном виде, приспособлялись к специфически интеллигентским интересам, а значительнейшие явления философской мысли совсем игнорировались» [Бердяев, 1909]. Причиной искажения и приспособления к домашним условиям европейской философской традиции русскими интеллигентами Н.А. Бердяев считает «любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу», которая парализовала любовь к истине, «почти что уничтожила интерес к истине» [Там же]. Непременная оппозиционность к государственной власти выражается в трансформации системы ценностей русской интеллигенции, приводит к подмене понятий «истина» и
«справедливость» «народностью» и «равенством»: «К объективным идеям, к универсальным нормам русская
интеллигенция относилась недоверчиво, так как предполагала, что подобные идеи и нормы помешают бороться с
самодержавием и служить "народу", благо которого ставилось выше вселенской истины и добра» [Там же]. Таким образом, для Н.А. Бердяева сущес-твенны такие признаки концепта интел-лигент, как образованный оппозиционер, «служащий народу», сторонник «урав-нительной справедливости», для которого приоритетны приписываемые им народу нормы и ценности.
С.Н. Булгаков отмечает влияние двух факторов на формирование характера русской интеллигенции [Булгаков, 1909]. Первый фактор, внешний - давление полицейской системы, общественного режима, которому противостояли интеллигенты, носители европейской культуры. Саму возможность противостояния полицейской системе С.Н. Булгаков оценивает как «совершенно исключительное мужество и жизнеспособность» русской интеллигенции [Там же]. Второй фактор, внутренний - это мировоззрение, сложившееся в результате приспособления к жизни в России. Важную роль в этом мировоззрении играет неприятие «мещанского» уклада жизни Западной Европы; в этом неприятии, по С.Н. Булгакову, есть «значительная доза просто некультурности, непривычки к упорному, дисциплинированному труду и размеренному укладу жизни», тяга к героизму [Там же]. В тяге к героизму и подвижничеству С.Н. Булгаков видит трансформированную религиозность русской интеллигенции; по мере удаления от Церкви новое поколение интеллигенции (дети и внуки Чернышевского и Достоевского) утрачивает лучшие черты, обусловленные религиозным воспитанием: «пуританизм, ригористические нравы, своеобразный аскетизм, вообще строгость личной жизни» [Там же]. В таком случае можно отметить актуальность для трактовки особенностей интеллигенции С.Н. Булгаковым признака «разрыв с традицией, со средой». Наконец, характерным признаком интеллигенции философ считает чувство вины перед народом, возникающее вследствие социальной изолированности интеллигенции, «горсти» в «стомиллионной толще народа». Интеллигенция стремится к «социальному покаянию», а не покаянию перед Богом. Русской интеллигенции, по предсказанию С.Н. Булгакова, «предстоит медленный и трудный путь перевоспитания личности, на котором нет скачков, нет катаклизмов и побеждает лишь упорная самодисциплина» [Там же]. В содержание концепта интеллигент привносятся признаки «неприятие
дисциплинированного труда», «социальная изолированность», «жизнестойкость», «утрата лучших черт, обусловленных религиозностью в связи с отказом», «склонность к героизму и социальному покаянию».
На отсутствие уважения к дисциплине и правовым нормам у русской интеллигенции обращает внимание Б.А. Кистяков-ский: «Русская интеллигенция состоит из людей, которые ни индивидуально, ни социально не дисциплинированы» [Кистя-ковский, 1909]. Нигилизм интеллигента проявляется не только в отрицании правовых норм, но в отрицании «абсолютных ценностей»: «Ценности теоретические,
эстетические, религиозные не имеют власти над сердцем русского интеллигента, ощущаются им смутно и неинтенсивно и, во всяком случае, всегда приносятся в жертву моральным ценностям»; «.мы можем определить классического русского интеллигента как воинствующего монаха нигилистической религии земного благополучия» [Франк, 1909]. «Религия земного благополучия» - это справедливое распределение материального богатства, небрежение богатством духовным, отрицание связи между культурой и богатством, характерное для народничества. Для С. Франка типичным интеллигентом, носителем интеллигентского «нигилистического морализма», является народник [Там же]. Таким образом, новыми существенными признаками концепта интеллигент оказываются «индивидуальная и социальная недисциплинированность», «отрицание абсолютных ценностей», «воинственность», «морализм», «нигилизм», «народничество».
Обратим внимание на то, что все авторы «Вех» имеют в виду прежде всего характерные черты разночинской интеллигенции, т.е. социального слоя, сформированного в последней трети XIX века. Апелляция к старшему поколению интеллигенции сохраняет оттенок ностальгии-ческого сожаления об утраченных идеалах. Наиболее явно сожаление о мировоззрении и ценностях ушедшего поколения дворянских интеллигентов высказывает С. Франк,
связывая перспективу возрождения русской интеллигенции с возвращением к эпохе Пушкина и Белинского: «Порвав с традицией ближайшего прошлого, она может поддержать и укрепить традицию более длительную и глубокую и через семидесятые годы подать руку тридцатым и сороковым годам, возродив в новой форме, что было вечного и абсолютноценного в исканиях духовных пионеров той эпохи» [Франк, 1909]. Мы обнаруживаем некоторое совпадение с чеховской интерпретацией интеллигенции как вымирающего социального явления, связанного с традициями лучших дворянских семей. Можно отметить двойственность представлений о русской интеллигенции: лучшие качества связаны с просветительской традицией; своеобразная интерпретация европейских философских и научных воззрений, социальные приоритеты - с интеллигенцией разночинской.
4.3.2.4. Таким образом, в досоветское время концепт интеллигенция отражал представление о сравнительно недавно сложившейся социальной группе, которая сформировалась в российском обществе под влиянием западной культуры и цивилизации и приобщала социум к европейской культуре, включая научные достижения, искусство, технический прогресс, этические нормы.
Компоненты содержания концепта интеллигент отражают представление:
• во-первых, о социальном статусе интеллигента («определенная социальная группа»; «социальная изолированность»; «разрыв с традицией, традиционной средой»);
• во-вторых, о нравственных качествах и убеждениях («уважающий себя и других»; «терпимый»; «совестливый, совесть нации»; «характеризующийся определенным стилем жизни, которому свойственна интеллигентность»; «носитель уходящих в прошлое нравственных ценностей и стиля жизни»; «моралист»; «не принимающий дисциплинированный труд»; нравственно деградирующий, что выражено в «утрате лучших черт, обусловленных религиозностью»; «отри-
цающий абсолютные ценности»);
• в-третьих, о социальной активности («воинствующий»; «жизнестойкий»; просветитель»; «склонный к социальному покаянию и героизму»; «нигилистический моралист»; «индивидуально и социально недисциплинированный»);
• в-четвертых, об уровне образованности («образованный оппозиционер»; «образование, соответствующее европейскому уровню»);
• в-пятых, о присущей ему политической идеологии («образованный оппозиционер, служащий народу»; «сторонник «уравнительной справедливости, безразличный к истине»; «народник»);
• в-шестых, о месте в развитии и исторической перспективе социума («уходящие в прошлое традиции середины XIX века»).
Для первых интеллигентов, еще не представлявших заметный социальный слой, определяющими оказываются признаки «европейское образование», «просвещенность», «специалист». По мере расширения социальной основы интеллигенции, появлялись новые компоненты содержания. Тем не менее, рискнем заявить, что основное ядро понятия оставалось неизменным: интеллигенты
формировали отдельную социальную
группу, объединенную названными признаками. Новые компоненты содержания довольно противоречивы. Самым противоречивым образом оцениваются нравственные качества интеллигента:
«уважение к себе и другим, терпимость» противоречит «утрате лучших качеств, обусловленных религиозностью»; «совесть нации» не сочетается с «отрицанием абсолютных истин». Противоречие
проявляется и в оценке отношения интеллигента к традиции: разрыв с
традиционной средой, с одной стороны, и апелляция к уходящей интеллигентности и лучшим традициям середины XIX века, с другой.
Приходится признать, что концепт
интеллигент не обладает целостностью -интерпретация его содержания существенным образом варьирует в зависимости от
не установленных пока факторов. В социологии предлагают разграничивать социально-функциональный и культурноличностный аспекты в определении интеллигенции, разделять концептуальный и эмпирический подходы к толкованию содержания понятия интеллигенция [Грицанов и др., 2003]. Очевидно, в процессе развития социального слоя изменялись «эмпирические» характеристики, в то время как в содержании концепта оставались отраженными признаки первых интеллигентов-просве-тителей.
4.3.2.5. Перейдем к обсуждению содержания концепта в советскую эпоху, во второй половине прошлого столетия. Прежде всего, хотелось бы отметить появление официального определения интеллигенции как социальной прослойки и эпитета «рабоче-крестьянская» [Коган, Чернявская, 1996; Корносенков, 2008 и др.]. Советская интеллигенция - новая прослойка, свободная от недостатков и противоречий российской дореволюционной интеллигенции. Внедрение в дискурс партийных СМИ подобной интерпретации социального статуса образованных специалистов соответствовало официальной идеологии, подчеркивало неполноценность прослойки по сравнению с классами (пролетариатом и крестьянством) и преследовало откровенно манипулятивные цели. Идеологически выверенной дефиниции советской интеллигенции противопоставлено значение словосочетания потомственный интеллигент.
Поскольку в советский период российской истории было заявлено создание новой исторической общности («советский народ»), включающей рабочих, крестьян и «прослойку» рабочекрестьянской интеллигенции [Коган, Чернявская, 1996], постольку необходимо было разграничить новую рабочекрестьянскую интеллигенцию и старую, потомственную. Сочетание потомственный интеллигент используется довольно редко. В Национальном корпусе русского языка можно найти несколько примеров: «Говорил он, правда, несколько вычурно и
архаично по стилю, но это как раз очень укладывалось в образ старого потомственного интеллигента-петербур-жца, каким он рекомендовался» [Е. С. Гинзбург. Крутой маршрут (1990)]; «Сам Дмитрии Сергеевич, потомственный интеллигент, персонифицировал эту несломленную русскую интеллигенцию и, как никто другой, воплощал собой преемственную связь между ее дореволюционным и советским прошлым» [Константин Азадовский. «Судьбы его печальней нет в России...» // «Звезда», 2002]; «Свидер была из очень бедной, но не рабочей семьи, Катя Стрешинская была дочь кустаря-фотографа («без мотора»), а остальные были дети служащих, хотя, конечно, была большая разница между Старковыми — детьми потомственных интеллигентов, и Зиной или Дусей, у которых если не отцы, то уж во всяком случае деды пахали землю, а отцы вышли в советские служащие сельского или районного масштаба лишь с приходом Советской власти» [И. М. Дьяконов.
Книга воспоминаний. Глава восьмая (19331935) (1995)]; «Тут сработала какая-то автоматическая память, Голямин родился в семье московских потомственных интеллигентов, чьи предки сводили счеты, лишь подставляя грудь под пулю обидчика» [Юрий Нагибин. Бунташный остров (1994)]. Контексты позволяют выделить признаки «архаичный, уходящий, устаревший», «дореволюционный», «исключительный», «терпимый». На наш взгляд, можно обнаружить несомненное сходство с трактовкой интеллигента и присущего ему уходящего стиля жизни в произведениях А.П. Чехова. Таким образом, в советском дискурсе (дискурсе советского периода истории России) представление об интеллигенции как совести нации ассоциировано с выражением потомственный интеллигент.
Тем не менее, трансформация содержания концепта обусловлена не только идеологическими причинами. В конце прошлого столетия во всем мире изменяется роль интеллигенции. В постиндустриальном обществе М.К. Мамардашвили
видит главную причину изменения статуса интеллигенции как «образованного сословия» в стандартизации ценностей: «Интеллигенция уже не может претендовать на то, чтобы знать за других или мыслить за них, а затем патерналистски защищать или просвещать их, сообщая готовую абсолютную истину или гуманистическую мораль. Она и сама оказывается перед непонятной ей раздробленной реальностью, распавшимся целым. Отрыв высших духовных потенций общества от основных масс людей выражается теперь уже как различие между «массовой культурой» и культурой подлинной, индивидуально-творческой, выражается вне зависимости от формальной монополии на умственные орудия культуры как таковые. Интеллигенция, превращаясь в органическую интеллигенцию развитого общества, также сталкивается с процессом стандартизации, с процессом отчуждения, с механизмом эксплуатации, более тонким и более сложным, чем прежний» [Мамардашвили, http://ec-deiavu.ru/i/intelligentia 3.html]. Интеллигенция утрачивает возможность социальной и экономической независимости от общества, теряет ценностные ориентиры и вынуждена проявлять конформизм, несмотря на присущую ей оппозиционность: «Даже в позднее
советское время диссиденты, уходящие в дворники, истопники и лифтеры, были меньшинством. Большинство занимало мелкие должности внутри советской системы и сотрудничало с ней, стараясь лишь, чтобы поменьше было ущерба для своей совести» [Гаспаров, 1999: 25].
Таким образом, в содержании концепта появляются признаки «дезориентированная», «динамичная», «конформная», отчасти - «деклассированная» (ср. [Филатова, 2005: 211]).
Обратим внимание на тот факт, что мы опираемся на представление об интеллигенте образованных людей, принадлежащих этому социальному слою. Содержание концептов интеллигент и интеллигенция восстанавливают на основе интеллигентского дискурса. Многие считают это основным источником
противоречий в интерпретации концепта [Филатова, 2005]. Ю.М. Лотман, напротив, полагает оправданным подход к изучению интеллигенции на материале интеллигентского дискурса [Лотман, 1999]. Поскольку весь научный, художественный, а отчасти и медиа-дискурс так или иначе оказывается интеллигентским в силу социальной принадлежности авторов, иной источник сведений о содержании концепта, помимо самоопределения интеллигентов, представляют только данные анкетирования и экспериментов. Интеллигентский дискурс отражает элитарную субкультуру.
5. Диалог субкультур: сопоставление содержания концепта в элитарной и городской субкультурах
Определим соотношение содержания концепта, установленного на материале анализа дискурса, и существенных для современных носителей языка признаков интеллигента.
Во-первых, обратим внимание на значимость содержательного компонента «образованность», «просвещенность», наиболее актуального для молодежного сознания. Интеллигенту присущ интеллект, интеллигент прежде всего умный. Ядро понятия сохранилось со времени его появления в русской культуре. Разумеется, содержание концепта интеллигент отнюдь не исчерпывается компонентами «образованный» и «интеллектуальный».
Во-вторых, интеллигент принадлежит «далекому» от повседневности миру -интеллигенты почти не встречаются в настоящее время или близком окружении. Для молодых россиян актуально представление об интеллигенте как носителе уходящих традиций, связанных с дореволюционной Россией. Смысл чеховской трактовки интеллигента и интеллигентности, апелляция авторов «Вех» к лучшим традициям XIX века находит отражение в современном языковом сознании.
В-третьих, интеллигент обладает исключительными нравственными качествами и воспитанием. В содержании концепта, сложившегося у молодых россиян, не отражены нигилизм, отрицание
абсолютных ценностей и прочие характеристики разночинной интеллигенции, приведенные авторами «Вех».
В-четвертых, важное место в содержании концепта занимает перцептивный образ: код поведения, манера одеваться, внешние приметы. Для молодых интеллигент узнаваем, опознаваем. Это представитель определенной социальной группы, к которой можно отнести и бизнесменов. Тем не менее, воплощением интеллигента оказываются прежде всего энциклопедии-чески образованные нонконформисты, сочетающие интеллектуальную независимость и принципиальность с терпимостью в повседневном общении и непритязательностью в повседневной жизни.
Наконец, оценочный компонент содержания концепта - негативная и пренебрежительная оценка интеллигенции и интеллигентов - позволяет вспомнить уничижительную коннотацию из словаря Д.Н. Ушакова, советские СМИ. В результате манипулятивного дискурса в сознании россиян закрепился стереотип отрицательного отношения к лишенной идейной стойкости прослойке, далекой от интересов простого народа, нравственно дезориентированной.
В целом ассоциации подтверждают релевантность современному сознанию практически всех компонентов содержания концепта в элитарной субкультуре, за исключением религиозности.
Концепт интеллигент включает все признаки термина. Терминологическое значение адекватно наивному сознанию молодого носителя языка, студента российского вуза. По-видимому, мы можем констатировать совпадение городской и профессиональной субкультур. Полагаем, такое совпадение обусловлено диффуз-ностью значения термина интеллигент в гуманитарных науках.
6. Итоги анализа концепта интеллигент
Исследуемый концепт обнаруживает двойственную природу.
С одной стороны, интеллигент, по-видимому, остается рамочным концептом с ярким актуальным признаком. В сознании
молодых актуальным признаком концепта является не социальная озабоченность (член общества, считающий себя ответственным за его судьбу: ср. [Степанов, 1995]), а образованность и высокий интеллект, позволяющие самореализоваться в одной из «интеллигентных» профессий. В таком случае можно констатировать стирание различий между понятиями интеллигент и интеллектуал, принадлежность их одному концепту. В качестве пассивного признака выступает исключительная нравственная характеристика интеллигента, способность выступать «совестью нации». Большинство исследователей относит этот смысл к ядерным элементам концепта [Филатова, 2005: 209] В молодежном сознании этот признак вытесняется из ядра, смещается к периферии. Возможно, вытеснение содержательного компонента «совесть нации» обусловлено его объединением с признаком «дистанциированность от повседневной жизни и окружения», т.е. редкостью, с точки зрения молодых россиян, проявления функции «совесть нации» в современной реальности. Внутренняя форма концепта обусловлена этимологией слова: сознание, интеллектуальная деятельность.
С другой стороны, в содержании концепта можно обнаружить плотное ядро: склеенные признаки «интеллект» и «образованность», негативную оценку, довольно яркий перцептивный образ, фиксирующий зрительное впечатление. Произошла «онто-логизация концепта» по Р. Барту (ср. [Филатова, 2005: 212]), благодаря которой концепт интеллигент укоренился в массовом сознании и стал принадлежностью массовой (в том числе и городской) культуры. Концепт интелли-гент тяготеет к категории чужой: интеллигент принадлежит уходящему миру, интеллигенты не встречаются в повседневном окружении.
Возможность противоречия в содержании концепта обусловлена самим статусом концепта как ментального образования. Между тем в случае с концептом интеллигент мы сталкиваемся не просто с противоречиями, но с двойственностью
структуры содержания: один актуальный компонент, представленный частотными ассоциациями, позволяет отнести концепт к рамочным, в то время как практически столь же частотные ассоциации, отражающие негативную оценку и перцептивный образ, формируют плотное ядро. Вероятно, рамочный концепт и концепт с плотным ядром, стоящие за лексемой интеллигент, отражают разные типы ментальности, характерные для молодых россиян. Скорее всего, распространение типов ментальности и, следовательно, вариантов концепта, обусловлено специальностью наших испытуемых. Тем не менее, мы не можем разделить концепт интеллигент на два различных концепта, ассоциированных с одной лексемой, поскольку для этого нет достаточных оснований, в том числе и статистических. Двойственная природа концепта интеллигент имеет социальную, историческую, культурную обусловленность.
Противоречия в содержании концепта обусловлены противоречивым статусом интеллигенции и интеллигента в русской культуре. Однако, на наш взгляд, это не единственная причина двойственности концепта. Принадлежность интеллигента элитарной культуре и книжной традиции [Филатова, 2005] противоречит трактовке ителлигенции как прослойки, второстепенной общественной группе в социальной структуре. Концепт аккумулировал компоненты содержания, характерные для разных дискурсов трех разных эпох, отражающих различные типы ментальности: дореволюционный (прежде всего интеллигентский) дискурс, советский идеологизированный дискурс, современный российский дискурс. Все три типа дискурса сосуществуют в российской языковой ситуации, поскольку в социуме так или иначе представлены свойственные им типы ментальности. Продолжением дореволюционного интеллигентского дискурса отчасти является современный дискурс в гуманитарных науках и в некотором смысле - художественный дискурс. Советский дискурс представлен левой публицистикой. Распространенное в современном
дискурсе представление о превращении русских интеллигентов в европейских интеллектуалов отражено в сознании молодых носителей русского языка. Наряду с этим представлением, в сознании сохраняется ассоциация интеллигента с элитарной культурой и исключительной ролью в обществе, а также свойственное советской пропаганде пренебрежительное отношение к интеллигентам.
Рискнем утверждать, что в двойственности содержания концепта интеллигент проявляется характерная для современного посмодернистского дискурса вариативность смысла, принципиальная неоднозначность речевого высказывания (в данном случае - номинации интеллигент). В ситуации общероссийской диглоссии и диалога субкультур (элитарной, массовой, профессиональной, традиционной) концепт может утрачивать целостность и приобретать двойственную структуру содержания. Эта двойственность есть отражение диалогичности сознания этноса, диалога социумов и субкультур.
Литература:
1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа
Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: «Художественная
литература», 1990. - 541 с.
2. Бердяев Н.А. Философская истина и интеллигентская правда // Вехи. М., 1909: http://www.vehi.net/vehi/.Проверено
15.04.2009.
3. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции) // Вехи. М., 1909. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.vehi.net/vehi/). Проверено 15.04.2009.
4. Гаспаров М. Л. Русская интеллигенция как отводок европейской культуры // Россия/Russia. Вып. 2 [10]: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология. - М. О.Г.И., 1999. -
С. 20-28.
5. Глебкин В.В.. Можно ли «говорить ясно» об интеллигенции? // Труды по культурной антропологии. - М.: «Восточная
литература», 2002. - С. 91-116.
6. Головин С.Ю. Словарь практичес-
кого психолога [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://vocabulary.ru
/dictionary/25/word/ . Проверено 17.04.2009.
7. Грицанов А.А., Абушенко В.Л., Евелькин Г.М., Соколова Г.Н., Терещенко О.В. Социология: Энциклопедия / Сост. -М.: «Книжный Дом», 2003. - 1312 с.
8. Даль В.И. Толковый словарь живого
великорусского языка. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.vidahl.
agava.ru/ Проверено 4.04.2009.
9. Карасик В.И. Языковой круг. - М.: «Гнозис», 2004. - 390 с.
10. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира, язык. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. -282 с.
11. Кистяковский Б. В защиту права (Интеллигенция и правосознание) // Вехи. М., 1909. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.vehi.net/vehi/. Проверено 18.04.2009.
12. Коган Л., Чернявская Г. Интеллигенция. - Екатеринбург: УрГТУ, 1996. - 67 с.
13. Корносенков, С. В. Концепт "интеллигенция" в современном российском языковом сознании. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Челябинск, 2008. - 22 с.
14. Кубрякова Е.С. О ментальном лексиконе. Лексикон как компонент языковой способности человека. // Язык и знание. -М.: «Языки славянской культуры», 2004. -с. 378-390.
15. Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. - М.: «Наука», 1969. - 307 с.
16. Лотман М.Ю. Интеллигенция и свобода (к анализу интеллигентского дискурса). - РОССИЯ / RUSSIA. Вып. 2 [10]. Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология. -М.: «О.Г.И.», 1999. - С. 122-150.
17. Мамардашвили М.К. Интеллигенция в современном обществе. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ec-deiavu.ru/i/intelligentia 3.html / Проверено
15.03.2009.
18. Настыч А.С. Концептуальные признаки русского интеллигента. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://conference.
kemsu.ru/GetDocsFile?id=8231&table=papers file&tvpe=Q&conn=confDB. Проверено
15.03.2009.
19. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. - М.: «Русский язык», 1991. -915 с.
20. Овчинникова И.Г. Коннекционист-ская интерпретация предсказуемости лексических связей в ментальной репрезентации языка //...Слово отзовется: Памяти А.С.Штерн и Л.В.Сахарного. - Пермь: ПГУ, 2006а. - С. 158-170.
21. Павлова А.В. 2006. Идея лингвистической относительности и культурология //...Слово отзовется: Памяти А.С.Штерн и Л.В.Сахарного. - Пермь: ПГУ, 2006. - С. 115-132.
22. Перфильева Н.Ю. Специфика вербализации концепта «погода» средствами русского и английского языков. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Тверь, 2008. -24 с.
23. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. - М.: Изд-во МГУ, 1988. - 207 с.
24. Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный эконо-миический словарь. - М.: «Айрис-пресс»,
2007. - 480 с.
25. Розенфельд М.Я. Перцептивный образ в структуре значения слова. Авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. - Воронеж,
2008. - 24 с.
26. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры: опыт исследования. -М.: «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.
27. Стернин И.А. Концепт и значение //...Слово отзовется: Памяти А.С.Штерн и
Л.В.Сахарного. - Пермь: ПГУ, 2006. - С. 132-138.
28. Стернин И.А. Психолингвистика и концептология // Вопросы психолингвистики, 2, 2007. - С. 33-41.
29. Толковый словарь русского языка: В 4 т. Под ред. Д. Н. Ушакова, Москва. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ushdict.narod.ru/039/w11753.htm . Проверено 25.04.2009.
30. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. - М.: «Индрик», 1995. -511 с.
31. Филатова А. Концепт интеллигенция в смысловом пространстве современной русской культуры // Логос, 6 (51), 2005. - С. 206-217.
32. Франк. С. Этика нигилизма. К
характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции // Вехи. М., 1909. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.vehi .net/vehi/ Про-
верено 18.04.2009.
33. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Л.В.Щерба. Языковая система и речевая деятельность.- Л.: «Наука», 1974 - С. 24-39.
34. Успенский Б.А. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры // Россия/Russia. Вып. 2 [10]: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология. М.: О.Г.И., 1999.
35. Croft W., Cruse D.A. Cognitive Linguistics. - Cambridge University Press, 2004. - 356.
УДК 81
C.B. Полубоярин
ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ КАК МЕТОД ИЗУЧЕНИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОГО СОДЕРЖАНИЯ ОНИМОВ (НА ПРИМЕРЕ КОНЦЕПТА ДОН)
Когнитивная лингвистика, концепт, ассоциативный эксперимент.
Рассматривается применение экспериментальных методик к исследованию топонимических концептов. Описано содержание концепта ДОН в языковом сознании жителей Центральной России.
