CC BY
75
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2008. № 2
Н.В. Потапова
ОТРАЖЕНИЕ БУДДИЙСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
В КИТАЙСКИХ ИДИОМАТИЧЕСКИХ ВЫРАЖЕНИЯХ
Китайские ученые уже очень давно испытывают большой интерес к анализу того влияния, которое оказал распространившийся в Китае буддизм на духовную и материальную культуры Китая. Интерференция двух культур — индийской и китайской — представляла собой чрезвычайно сложный процесс в силу различия языков, традиций и прочих культурологических артефактов. Пожалуй, наиболее отчетливо сложность и многогранность процесса распространения буддизма, а далее его постепенного «слияния» с традиционной китайской культурой проявились в такой важной области, как китайская литература и язык.
Глубокое влияние индийского буддизма отчетливо прослеживается в процессе развития китайской литературы: это появление написанных разговорным языком бяньвэнь bian4wen2), восприятие китайцами такого традиционного для индийской литературы приема, как смешение прозы и поэзии (гатх), развитие песенно-повествовательных жанров и т.д. Сюжеты этих произведений были во многом заимствованы из таких популярных в Китае сутр, как Вималакирти-сутра (санскр. Vimalakirtímrdesa-sUtra, кит.
Wei2mo2ji2jing1), Cутра лотоса благого Закона (санскр. Saddharmapundarika-sUtra, кит. ШШШФШ Miao4fa3lian2hшjmg1), Сутра ста притч (кит. Н^ММ Bai3yu4jing1) и др. Эти же сутры впоследствии, как говорится, разошлись среди народа на цитаты и послужили неиссякаемым источником новой лексики и идиоматических выражений.
Влияние буддизма на образ мышления, философское восприятие и литературную мысль в целом, нашедшее соответственно воплощение в языковых оборотах, является наиболее значимым. В одних случаях были напрямую заимствованы концепты буддийской философии, в других — воспринят буддийский способ мышления, в результате чего сформировались самобытные эстетические категории литературы, искусства и языка в частности.
Относительно влияния буддийских сутр нужно отметит, что в китайский язык проник огромный пласт буддийской лексики, который стал самостоятельно и свободно существовать в языке, утрачивая подчас религиозное значение. Согласно неполной статистике, с переводами буддийских текстов были принесены около 35 тыс. слов, выражений и технических терминов. Во время династий Тан и Сун были созданы фонетические и смысловые переводы терминов из всех сутр (кит.Щ|М^Ш Yi2qie4jing1yin1yi4)
и Собрание переводов терминов (кит. ШШ^ШШ Fan1yi4ming2yi4ji2), собравшие около тысячи слов из буддийских переводов. Все эти слова со временем прочно укоренились в лексике и стали неотъемлемой частью языка, как, например, pu2sa4 бодхисатва1, KMi yan2luo2wang2 правитель Яньло2, shi4jie4 мир, cha4na4 мгновение (санскр. ksana), ЩШ yin1yuan4 карма3, судьба, ^fg guo3bao4 воздаяние, gong1yang3 пожертвование, подношение, yi4shi сознание, ШШ jie3tuo1 освобождение4, ШВЙ hui4yan3 зрение мудрости5 и др.
Наиболее интересным и важным с позиций их рассмотрения в межкультурном аспекте являются китайские идиоматические выражения — чэнъюй (^Вп cheng2yu3). Чэнъюй — это устойчивое фразеологическое словосочетание (обычно из 4 знаков), грамматически построенное по нормам древнекитайского языка — вэньяня, семантически монолитное, обладающее обобщенно переносным значением. Общеизвестно, что фразеология любого языка — это ценнейшее филологическое наследие, в котором находят отражение видение мира, национальная культура, обычаи и верования, фантазия и история народа. Применительно к китайскому языку фразеологическое богатство является особенно значимым с позиций коммуникативного, социокультурного и межкультурного аспектов. Благодаря коннотативному пласту значения, эти идиомы способны придать высказыванию дополнительные оттенки эмоционально-оценочного отношения, которые неспособен выразить нефразеологический эквивалент.
Чэнъюи играют огромную роль в китайском языке, являя собой квинтэссенцию мудрости прошлых веков и воплощая своеобразные китайские реалии, однако это не означает, что в современном языке они существуют как анахронизмы. Напротив, обогатившись новым смыслом и влившись в современный разговорный язык, богатые национальным колоритом чэнъюи являют собой оригинальное явление языка, стремящегося к максимальной лаконичности и экспрессивности выражения. Обычно чэнъюи делят на чэнъюи параллельной конструкции и чэнъюи непараллельной конструкции. Чэнъюи с параллельной конструкцией состоят из четырех иероглифов, параллельным может быть лексико-семантическое, грамматическое, а также фонетическое (определенное чередование тонов) построение. Такая сжатая и чрезвычайно монолитная структура, не допускающая «вклинивания» других морфем — будь то служебных, или знаменательных, делает четырехзнаковую идиому предельно лаконичной, что в свою очередь служит одним из факторов, определяющих высокую степень присущей ей экспрессивности. Для примера можно привести такие чэнъюи, как biao3li3bu4yi1 (в антонимич-
ном порядке противопоставляются внешнее ^ biao3 и внутреннее Щ li3), ^ШЖМ xin1yuan2yi4ma3 (параллельное грамматическое
построение с опущенными элементами сравнения типа т2
— МШ и т.д. Другую группу фразеологизмов данного класса образуют чэнъюи непараллельной конструкции. По морфемному составу они, подобно чэнъюям первой группы, нередко состоят из 4 знаков, однако среди них также встречаются чэнъюи, состоящие из пяти и более морфем. Чэнъюи этой группы, не подчиняясь никаким лексико-грамматическим ограничениям, характерным для чэнъюев параллельной конструкции, допускают различные построения, демонстрируя разнообразие синтаксических структур и лексического состава. Чэнъюи непараллельной конструкции, в отличие от чэнъюев параллельной группы, допускают использование служебных слов, в их составе могут встречаться союзы, предлоги, отрицательные частицы и т.д.
Все, за исключением одного (и то, строго говоря, это не чэнъюй6 — М^ШЖМ ni2pu2sa4guo4he2 «глиняный бодхисатва переправляется через реку»), рассматриваемые ниже буддийские чэнъюи представляют собой четырехзнаковые конструкции. Но даже если проводить более широкие обобщения, воплощающие в себе концепты буддийской философии, чэнъюи в подавляющем большинстве состоят именно из 4 знаков. Рассмотрим две группы наиболее употребительных буддийских чэнъюев: к первой группе мы отнесли выражения морализаторского толка, провозглашающие этико-моральные ценностные представления (чэнъюи морально-этического толка), а ко второй — чэнъюи, лаконично выражающие саму суть буддийского философского учения (чэнъюи философского содержания).
Чэнъюи морально-этического толка
1. wei3shan4zhi1dao4, досл. грабеж под маской добра,
лит. «лицемерное воровство». Чэнъюй «лицемерное воровство» также встречается в актуализованном виде, указывая не на само действие (в данном случае — грабеж, воровство), а на совершающего это действие индивида wei3shan4zhi1tu2 «лицемерный злодей».
Происхождение чэнъюя: Данный чэнъюй происходит из притчи, вошедшей в сборник Старая сутра разных притч (кит. Jiu4za2pi4yu4jing1). Притча повествует о том, как в доме богатого и почтенного старца было совершено ограбление. Правитель, узнав, что при этом исчезло большое количество драгоценностей, сказал старцу, что ограбление наверняка совершил человек, который не раз бывал у него дома. Старец на это ответил, что в его доме никогда не бывает посторонних людей, к нему лишь часто заходит один брахман, но тот человек высокодобродетельный и бескорыстный, готовый поделиться даже травинкой, случайно прилипшей к его телу, поэтому он ни за что не смог бы совершить данное ограбле-
ние. Услышав это, правитель приказал привести этого брахмана для допроса. После того как старец узнал, что брахмана вызвали к правителю, он тут же поспешил ко двору, пытаясь убедить правителя, что такой набожный и честный человек, как брахман, просто не мог совершить это преступление и что он предпочитает потерять все свои богатства, но не возводить напраслину на брахмана. Однако в результате учиненного правителем допроса брахману пришлось сознаться, что это именно он, войдя в доверие к старцу, пробрался в дом и украл все драгоценности. Отсюда и пошло выражение о лицемерном воровстве.
Употребление: Таким образом, в буддийских притчах и простонародных рассказах данный чэнъюй стал употребляться в отношении тех, кто притворяется набожным и добродетельным, чтобы другие не заподозрили, что на самом деле он вынашивает злые и коварные замыслы. Изобличая лицемерие и тщеславие со стороны монахов, буддийские притчи акцентировали на том, что вера в дхарму должна быть глубокой, искренней и сопровождаться неуклонным следованием всем этическим нормам. В современном языке чэнъюй «лицемерное воровство»,
так же как и приводимый ниже «двуличие», описывает
людей, которые пытаются казаться честными и добрыми, а на самом деле таковыми не являются, т.е. скрывают дурные помыслы под благовидной маской.
2. biao3li3bu4yi1, досл. внешность и внутренняя сущность не одно и то же, лит. «двуличие».
Происхождение чэнъюя: Данный чэнъюй также обязан своим появлением приведенной выше истории из Сутры разных притч (кит. Ш^ММ Za2pi4yu4jing1).
Употребление: В буддийских сочинениях данное выражение использовалось для описания человека, который лишь внешне пытается показаться набожным и исповедующим учение дхармы, а на самом деле преследует корыстную выгоду. По отношению именно к такому двуличному лжеадепту использовался этот чэнъюй, означающий, что его внешний вид и поведение (^ biao3) не соответствуют внутреннему состоянию (Щ Н3). В современном языке также часто употребляются близкие по смыслу yan2xing2bu4yi1, означающий, что «слова человека не совпадают с его поступками», и xin1kou3bu4yi1 в значении «думать
одно, а говорить другое».
3. тА-ШШ mang2ren2mo1xiang4, досл. слепые люди ощупывают слона, лит. «однобокое суждение».
Происхождение чэнъюя: Чэнъюй «слепой ощупывает слона» впервые появляется в Махапаринирвана-сутре (санскр. Mahaparinirvana-sUtra, кит. АШМШШ Da4ban1nie4pan2jing1), в дальнейшем в современном языке также используется подобное ему устойчивое сочетание «слепой ощупывает слона и говорит, что
похож» Щ^ШШ, Ш^ШШ xia1zi mo1xiang4xia1zi shuo1 xiang4. В Дир-гха-агаме (санскр. Dírghaagama, кит. йНйИ Chang2a1han2jing1) приводится история, как раз повествующая о возникновении данного чэнъюя. Некий правитель в Индии был большим почитателем буддизма, однако в то время распространились различные небуддийские учения, смущавшие умы простого народа, поэтому он решил преподать своим подданным урок. Правитель собрал нескольких слепцов и спросил их, знают ли они, как выглядит слон, и когда те ответили, что нет, предложил им ощупать настоящего слона и рассказать, как он выглядит. Слепые окружили слона, и каждый из них, ощупав лишь его часть — уши, ноги, хобот и т.д., вынес свое суждение о том, как выглядит слон в целом. После этого люди стали употреблять данное выражение, иронизируя над теми, кто пытается судить о целом предмете лишь по знакомой им части.
Употребление: В буддизме данное выражение использовалось как метафора для небуддийских учений и всех непрозревших живых существ, которые не понимают реальной сущности дхарм, т.е. их изменчивой природы, и погрязают в предположениях, далеких от истинного состояния вещей. Также его использовали по отношению к тем, кто педантично следует сакральным текстам или высказываниям учителей, не пытаясь добиться всестороннего понимания дхармы. В современном языке чэнъюй про слепого, который ощупывает слона, используется для описания ситуации, когда некто делает общий вывод о чем-либо, основываясь лишь на частичном и одностороннем анализе предмета, или когда люди настаивают на своих мнениях, не обладая полной информацией о предмете спора.
4. ^ЖЙА she3bao3jiu4ren2, досл. отказаться от драгоценностей, спасая других, лит. «пожертвовать собственным благом ради блага других».
Происхождение чэнъюя: этот знаменитый и соответственно часто употребительный чэнъюй восходит к притче из Сутры разных драгоценностей буддизма (кит. ШЖШ1М Za2bao3zang4jing1). В современном языке также можно встретить аналогичные ему ^ВЙА she3ji3jiu4ren2 «жертвовать своим ради спасения других» и ^ВЙА she3ji3wei4ren2 «жертвовать своими интересами ради других». Некий торговец, как рассказывается в притче, вместе с флотилией торговых кораблей прибыл на один остров и обнаружил там несметные сокровища. Пораженные такими огромными богатствами торговцы принялись грузить их на свои корабли и нагрузили так много, что, не выдержав тяжести, корабли стали медленно погружаться на дно. Торговец, увидев, что корабли тонут, стал тут же убеждать своих друзей бросить все драгоценности, иначе всем грозит погибель. Он выбросил за борт все богатства со своего корабля и помог другим людям перебраться на его корабль,
в то время как перегруженные суда остальных ушли на дно. Насмерть перепуганные торговцы, хоть и сожалели об утраченных драгоценностях, прониклись огромной благодарностью за то, что им спасли жизнь. Узнав о благородном поступке, морской бог вернул первому торговцу все его выброшенные за борт богатства, которые тот поровну разделил между всеми.
Употребление: Материальные богатства — ничто по сравнению с жизнью, как учит буддийское учение. Отсюда и пошел ченъюй «отказаться от драгоценностей ради спасения других», в переносном значении также — сделать что-то ради других, поступившись своими личными интересами.
5. ШМЙ? ren4zei2wei2zi3, досл. принять вора за сына, лит. «относиться к врагу как к родному сыну». Также существует подобный ему чэнъюй ren4zei2zuo4fu4 «принимать вора за отца родного».
Происхождение чэнъюя: Чэнъюй «принимать вора за отца родного» восходит к Сутре совершенного пробуждения (кит. ШШШ. Yuan2ju2jing1) и обращен к тем, кто принимает иллюзии за реальность, в частности к тем, кто привержен атману, верит в постоянную природу вещей и т.д.
Употребление: В современном языке существует много аналогичных чэнъюев, описывающих ситуацию, когда ложь принимается за правду, имитация — за подлинное, а иллюзии — за реальность. Например, ШШШЙ dian1dao3hei1bai2 «называть белое черным», dian1dao3shi4fei1 «искажать истину».
6. —Ш ВДЩШ yi4xiang1qing2yuan4, одностороннее желание, субъективное устремление.
Происхождение чэнъюя: Данный чэнъюй заимствован из Притчи о том, как крестьянин мечтал о царевне из Cутры притч (кит. • Ш^щг^ий Pi4yu4jing1 tian2fu1si1wang2nu3yu4) и
позже также встречается в Сутре ста притч. В Сутре ста притч приводится следующая история. Некогда один крестьянин отправился в город и увидел там дочь правителя. Не в силах совладать со своими чувствами к ней он тяжело заболел. Родные, узнав об этом, отправились в город, но вернулись с ответом, что дочь правителя не желает выходить за него замуж. Крестьянин не поверил их словам и сказал, что как только дочь правителя увидит его, то непременно согласится. Он не подумал о том, что дочь правителя его даже не знает, рассчитывая разрешить вопрос лишь исходя из собственного желания. Как говорится в притче, глупцы в мире тоже так поступают, и в этом они подобны тем, кто зимой бросает зерно в землю, надеясь получить плоды. Их усилия изначально обречены на неудачу.
Употребление: В буддизме этот чэнъюй употребляется по отношению к тем, кто, совершенствуясь в дхарме, достиг некоторых результатов и тут же возгордился, думая, что уже недалек от про-
светления. В современном языке это выражение нередко употребляется в ситуации, когда кто-то пытается урегулировать вопросы, взаимно касающиеся двух сторон, лишь исходя из собственного желания. Чэнъюй также можно использовать в отношении тех, кто исходит лишь из собственной субъективной оценки или желаемого, не обращая внимания на объективное состояние вещей.
7. йИ^й huo4guo2yang1min2, досл. наносить вред стране и губить народ, лит. «губить страну и народ».
Происхождение чэнъюя: Этот чэнъюй появляется в Старой сутре разных притч (кит. Jiu4za2pi4yu4jing1) при опи-
сании истории об одном царстве, где каждый год собирались хорошие урожаи и люди жили в спокойствии и достатке. Однажды правитель спросил у своего слуги, какими бывают несчастья на земле и, так как тот не знал, отправил его на рынок в соседнее царство, чтобы купить беду. В то время небесный бог, превратившись в человека, продал ему беду по имени Мать несчастий (ЙФ huo4mu3). По виду она напоминала свинью и была закована в цепи, каждый день она съедала 1 шэн иголок. Для того чтобы прокормить ее, по всему царству стали собирать иголки, и, так как никто не мог набрать такое большое количество иголок, в народе начались волнения и бунт. Правитель решил убить Мать несчастий, однако ее невозможно было ни зарезать, ни забить, даже топор ее не брал, и когда ее попытались сжечь, она выскочила из костра и побежала по улицам и домам, сжигая все вокруг на своем пути. Все посевы были сожжены, народ стал голодать, в результате чего в стране начался бунт. Так глупость правителя погубила всю страну и народ.
Употребление: В целом данный чэнъюй даже в буддийском контексте носит отвлеченное, не связанное напрямую с буддийской философией значение, а именно глупость правителя погубила народ.
8. ^ШЖМ xin1yuan2yi4ma3, досл. чувства как обезьяна, мысли как лошадь, лит. «мятежная душа, смятенные мысли». Этот чэнъюй также встречается в «перевернутой» форме ЖМ'^Ш yi4ma3xin1yuan2.
Происхождение чэнъюя: Впервые сравнение ума буддийского адепта с обезьяной, карабкающейся по дереву 5 желаний (Е^ wu3yu4 — пять желаний, порождаемых 5 внешними аятанами, а именно цветом-формой, звуком, запахом, вкусом, осязаемым), встречается в китайской сутре Xin1di4guan1jing1.
Употребление: Этот чэнъюй означает разброс мыслей, невозможность сосредоточиться, т.е. когда мысли и чувства человека сдержать так же трудно, как обезьяну, карабкающуюся по дереву, или несущуюся вперед лошадь. Начиная с династии Тан в буддийских сутрах и проникнутых буддийским духом сочинениях данная метафора использовалась в отношении тех, кто не может
сосредоточиться на конечной цели буддизма — достижении просветления, а также тех, чей ум замутнен различными иллюзиями и страстями, и тех, кто не может остановить поток сознания.
Чэнъюи философского содержания
9. ^РША yi1men2shen1ru4, досл. глубоко войти в одни ворота, лит. «глубокое изучение конкретной области знаний».
Происхождение чэнъюя: Данный чэнъюй впервые встречается в Ланкаватара-сутре (санскр. Lankavatara-sUtra, кит. Leng2yan2jing1). И men2 врата указывает на fa3men2 врата дхармы, т.е. те врата, через которые можно постигнуть смысл учения, в метафорическом смысле — это врата Будды Fo2men2), которые открыты для всех, кто желает встать на путь дхармы и достичь конечной цели прекращения страданий и освобождения. В Ланкаватара-сутре рассказывается о том, как Будда обратился к 25 архатам и бодхисатвам с вопросом о том, посредством какого пути можно достичь полного просветления, и они один за другим рассказали о своих путях. Например, бодхисатва Ма-хатхамапрапта (санскр. Mahathamaprapta, кит. Da4shi4zhi4)
сказал, что постоянно повторяет имя Будды, «очищает» помыслы, добиваясь того, чтобы шесть познавательных способностей, отвечающих соответственно за зрение, слух, обоняние, вкус, осязание и мышление, перестали реагировать на иллюзии и раздражители окружающего мира. Бодхисатва Гуаньинь (санскр. Avalokitesvara, кит. Guan1yin1) рассказала о том, что погружается в самадхи (медитации) для достижения абсолютного прозрения. Таким образом Будда хотел показать адептам, что существует множество путей — дословно «врат» — для совершенствования и переправы на «другой берег» (метафора нирваны), все они равны между собой и все ведут к просветлению. В чань-буддизме позже существовало убеждение, что, сосредоточившись на одних «вратах» и изучая на протяжении долгого времени одну сутру, можно постепенно достичь понимания истинной сути вещей.
Употребление: В целом данный чэнъюй указывает на то, что, только выбрав один путь и всецело сосредоточившись на нем, можно достичь конечной цели совершенствования. В современном языке чэнъюй обычно используется при описании человека, полностью сосредоточившегося на изучении и постижении какого-то предмета или области знаний.
10. liu4gen1qing1jing4, досл. очищение «шести корней».
Происхождение чэнъюя: Данное выражение восходит к
Cутре лотоса благого Закона (санскр. Saddharmapundarika-sUtra, кит. ШШШШШ Miao4fa3lian2hua2jing1), утверждающей, что при «очищении» 6 органов чувств — глаз, ушей, носа, языка, тела и сознания — долголетие продлится на многие кальпы. Под
«очищением» понимается то, что после достижения адептом определенного состояния эти органы перестают реагировать и подвергаться влиянию иллюзорных изменений внешнего мира. А© liu4gen1 — шесть познавательных способностей, отвечающих соответственно за зрение, слух, обоняние, вкус, осязание и мышление; по Ф.И. Щербатскому, это шесть внутренних баз 12-ричной классификации баз (в смысле — опор) сознания или воспринимающих способностей (органов — indriya). Шесть «корней» включают орган зрения, орган слуха, орган обоняния, орган вкуса, орган осязания, мыслительные способности и сознание.
Употребление: В буддийском контексте очищение адептом «шести корней» в результате медитации или посредством других практик указывает на то, что его сознание больше не замутнено иллюзорными впечатлениями внешнего мира и он может всецело погрузиться во внутреннее совершенствование, будучи свободным от омраченностей и клеш. В современном языке данный чэнъюй употребляется редко, так как несет слишком явные буддийские коннотации, однако его употребление все же можно встретить в значении «отринуть суетное, очиститься от всего мирского».
11. Щ^-ЩШ si4da4jie1kong1, досл. все четыре первоэлемента пусты, лит. «суета сует, мирская суета».
Происхождение чэнъюя: Чэнъюй Щ'ХЩШ si4da4jie1kong1 впервые встречается в Сутре 42 глав (кит. Si4shi2er3zhang1jing1).
В древней Индии земля, вода, огонь и ветер считались 4 первоэлементами (НА si4da4 четыре великих), в Китае же была известна концепция 5 первоэлементов wu3xing2 усин), т.е. представление о взаимопорождении и взаимопреодолении пяти основных первоэлементов, или первосубстанций: огонь — вода — земля — металл — дерево. В буддийской терминологии использовалась именно индийская концепция, служащая метафорой сансары, или, как говорили буддисты, красной пыли (ЦЙ ^щ2^п2). Те адепты, которые постигли иллюзорность и непостоянство 4 первоэлементов, т.е. что все есть суть пустота (sUnyata), могли достичь просветления.
Употребление: В современном языке этот чэнъюй употребляется в переносном значении, снижая онтологическое понимание бытия в буддизме как полной иллюзий и омраченностей сансары до бытового представления об индивиде, свободном от всяческих привязанностей. Он также может указывать на представление о жизни как суете сует, полной раздражающих мелочей и неизменно приводящей к разочарованию.
yi4si1bu2gua4, досл. на нитке ничего не висит, лит. «не привязываться ни к чему; быть голым». Данный чэнъюй также встречается в варианте cun4si1bu2gua4.
Происхождение чэнъюя: yi4si1bu2gua4 впервые встре-
чается в Ланкаватара-сутре (санскр. Lankavatara-sйtra, кит.
Leng2yan2jing1) при описании рыбака, который хоть и держит удочку, но на его леске ничего нет.
Употребление: Позднее данное выражение стало использоваться по отношению к адептам, которые полностью посвятили себя пути дхармы и ни к чему не «привязывают» свое сердце в мире сансары. В современном языке так говорят об ощущении необычайной легкости в сердце, когда на сердце не лежат грузом никакие проблемы и человек не обеременен страстями и обузами.
13. ^ШШм yi3ying3wei2shi2, досл. принять тень за реальность, лит. «принять иллюзию за реальность».
Происхождение чэнъюя: Данный чэнъюй взят из Сутры разных притч (кит. Za2pi4yu4jing1), рассказывающей историю семейной пары. Мужу захотелось выпить вина и он попросил жену принести из кухни кувшин с вином. Заглянув в кувшин, жена увидела в нем красивую женщину, после чего сильно рассердилась на мужа, якобы взявшего ее второй женой и скрывающего первую жену в кувшине. Удивленный муж проследовал за ней на кухню и, открыв кувшин, обнаружил в нем на этот раз мужчину. Пришедший в их дом монах попытался рассудить спор, однако открыв крышку кувшина, ко всеобщему удивлению обнаружил в нем другого монаха. Монах также был вне себя от гнева и обвинил мужа и жену в том, что они уже пригласили одного монаха и спрятали его в кувшине с вином, после чего зачем-то позвали и его. Через некоторое время в дом пришел один просветленный человек, который, заглянув в кувшин, сразу все понял. Он с укором сказал, что живые существа всегда принимают иллюзию за реальность и что это всего-навсего их собственные отражения в кувшине, которые они приняли за других людей.
Употребление: В буддийской философии это выражение используется по отношению к адептам, которые не понимают четырех истин буддизма, говорящих о страдании (duhkha ^ ku3), причине страдания (samudya Щ ji2), возможности освобождения (nirodha М mie4) и пути к освобождению (marga Щ; dao4), поэтому погрязли в иллюзиях, омраченностях и клешах и продолжат страдать в следующих жизнях. В небуддийском контексте чэнъюй используется в значении «принять иллюзию за реальность».
14. М^ШЖМ ni2pu2sa4guo4he2, досл. «глиняный бодхисатва переправляется через реку». Данный чэнъюй также встречается в форме М^ШЖ?! ni2pu2sa4guo4jiang1 «глиняный бодхисатва переправляется через реку», М^Ш^Ж ni2pu2sa4luo4shui3 «глиняный бодхисатва упал в воду», в паре с ним часто можно встретить такжеzi4shen1nan2bao3 «трудно обеспечить самозащиту».
Употребление: Ранее под этим выражением понималось то, что если глиняный бодхисатва будет переправляться через реку, то в конце концов он «растает», и глина смешается с водой. Позже стали использовать переносное значение: при невозможности
обеспечить самозащиту или свою собственную безопасность, что уж печься о помощи другим людям. В буддийском контексте этот чэнъюй указывает на то, что те, кто недостаточно постиг дхарму или не достиг необходимого уровня самосовершенствования, не смогут помочь «переправиться на другой берег» остальным живым существам.
Из приведенных выше примеров (на самом деле подобных чэнъюев в китайском языке существует, конечно, гораздо больше) становится очевидно, что многие из них возникли на основе сюжетов буддийских сутр или произведений, написанных под большим влиянием буддийского учения. Даже если историю возниковения некоторых буддийских чэнъюев нельзя напрямую связывать с содержанием конкретных буддийских сутр, несомненным является то, что заложенные в них философские концепты буддизма, проявляются в подобных выражениях наиболее полным образом. Таким образом, чэнъюи, являющиеся сами по себе самобытной формой языкового выражения, выступают в китайском языке и как своеобразный носитель буддийской мудрости. Охватывая широкие сферы материального быта и духовной жизни китайского народа, чэнъюи отражают многочисленные сведения по истории, культуре, этике и эстетике Китая. Чэнъюи сохранили и донесли до наших дней свою самобытную форму и яркую национальную окраску. Как богатейший источник культурного наследия и исторического прошлого Китая чэнъюи имеют важное познавательное значение.
Примечания
1 pu2sa4 — это сокращенный вариант от pu2ti2sa4duo3, санскр. bodhisattva. Среди смысловых переводов bodhisattvа также существуют ШМШ jue2you3qing2, da4xin1zhong4sheng1, da4shi4, gao1shi4, kai1shi4 и др. У слова bodhisattva существует шесть основных значений: 1) бодхи-сатвами называют буддийских адептов, которые постигают 6 парамит махаяны, стремятся к прозрению (^й pu2ti2), стараются спасти всех живущих, чтобы в будущем стать буддами; 2) бодхисатвой называли Будду, пока тот не достиг просветления, т.е. в период самосовершенствования на пути к дхарме; 3) Будда в предыдущих рождениях; 4) термин «бодхисатва» также употреблялся как титул, дарованный императорским двором добродетельным монахам; 5) в просторечье так миряне уважительно называли всех буддийских монахов.
2 Бог смерти в буддийской мифологии, он также является распорядителем ада, определяющим судьбы умерших. Имя Яньло есть не что иное, как сокращение транскрипции с санскрита Yama Raja Царь Яма (НЙШЙ).
3 Санскр. karman, пал. kamma Щ, ye4 — существование у человека кармы, хорошей ли плохой, в любом случае представлялось нежелательным, так как наличие кармы вообще — составляющая сансары, а высшая цель буддизма — это, разорвав цепь перерождений и разрушив закон кармы, достичь нирваны. Китайские переводчики поняли этот термин в исключительно негативном плане, поэтому во всех встречающихся в буддийских текстах синтагмах или при одиночном употреблении слова «карма» несет исключительно негативное содержание (часто приравниваясь к греху ^ nie4).
4 ШШ jie3tuo1 токза, vimukti, итокза — досл. освобождение. Освобождение является абсолютным действием, вне времени, оно не подвержено никаким изменениям. ШШ jie3tuo1 в узком смысле иногда используется как синоним нирваны, но в общем vimukti, vimoksa переводится с санскрита именно как освобождение (это значение преобладает и в многочисленных синтагмах), и оно не равно пониманию термина «нирвана».
5 Ш® hш4yan3 зрение мудрости. Существует 5 типов зрения ЖШ wu3yan3: mamsa-caksus Й® rou4yan3 телесное зрение, divyam-caksus tian1yan3 небесное зрение, prajna-caksus ЩЩ hui4yan3 зрение мудрости, dharma-caksus fa3yan3 дхармовое зрение, buddha-caksus Я® fo2yan3 пробужденное зрение. Земные люди обладают телесным зрением, обитатели небес — небесным зрением (телесное и небесное зрение относятся к материальному), зрение мудрости, дхармовое зрение и зрение Будды относятся к сфере духа. Бодхисатвы обладают дхармовым зрением, которым они видят пустотность вещей и многообразие всех видов и форм феноменального мира, Будды с помощью «зрения прозрения» видят реальную природу всех вещей.
6 Хотя китайские авторы относят Ш^ШЖМ ni2pu2sa4guo4he2 к группе чэнъюев.
Литература
1. Foyuan yuci cidian «S^MMft, М№ШШ // ft«, 2007.
2. Su Shuhua МЖЖШ// m 2005.
3. Fojia jingdian zhihui gushi quanji ЩЩ.ШШЩШШШ^.Ш, ЩШШЩ// ft«, ШШ
ШЖЙ, 2006.
4. Fan Xiaoqing, Ren Yumei, Zhang Hongyu ®SIS, ^^ФЙЭДР Ш// 4Ш, ФШ^ЖЙ, 2005.
5. Fang Litian ФНШЙЖ// 2006.
6. Zheng Zhenduo ШШ, ±» ±«ШЕЖКШИ, 2006.
7. Hou Chuanwen, ШМЙ^'ШЖ // ftg, ФЭДМ, 2004.
