CC BY
49
Ларионова А.Ю.
Екатеринбург ОТНОШЕНИЯ ПРЕДПОЧТЕНИЯ В ДИСКУРСЕ: АСПЕКТЫ АНАЛИЗА
Abstract
Larionova A. Discourse preferences: Aspects of analysis. The arcticle is a survey of the main aspects of informal students' discourse. This article is by no means a complete survey of the students discourse. It presents only essential fragments of the mental lexicon of the students community. The author has chosen texts relating to comparative value of various social situations (referential aspect of preferences). The main pragmatic purpose of such texts is adjustment to comparatively changeable environment. Socially oriented graffiti texts served as material for the investigation.
Когнитивная лингвистика как ветвь лингвистического функционализма сосредоточена на разных типах функций, в частности, на коммуникативных установках [Кибрик 1994: 126], представляющих собой «ментальные» основы понимания и продуцирования речи. Согласно когнитивным целям и задачам человек изучается не просто как система переработки информации, но как система мобили-
зации информации для рационального решения разумно формулируемых задач [Демьянков 1994]. Мобилизация информации зависит от ряда факторов, таких, как 1) ситуация, 2) установки социума, 3) личностные установки. Личностные установки представляют собой совокупность фиксированных и альтернативных фиксированных установок. Под первыми понимаются все возможности субъекта, под вторыми - лишь некоторые, достаточные для решения определенной задачи [Гелашвили 1990: 34]. Формирование альтернативных фиксированных установок базируется на отражении тех составляющих, которые представляются продуценту речи наиболее важными, т.е. не мира в целом, а лишь его пиков, в противном случае выражение всех свойств объекта в каждый отдельный отрезок времени затрудняло бы общение [Почепцов 1990; Роль ... 1988: 88]. Способность говорящего фокусировать свое сознание на отдельных свойствах, т.е. на ограниченном фрагменте мира, в каждый данный момент У. Чейф обозначил термином активация [Кибрик 1994: 130]. Благодаря активации конкретный речевой акт отражает только определенное свойство или часть свойств объекта и только те средства номинации, которые актуальны для продуцента речи в конкретный момент в конкретной ситуации. С приведенными тезисами тесно связано положение о разной «глубине залегания» культурных установок в языке [Опарина 2004: б0; Плисецкая 2003], а также обоснование принципа приоритета, первичная прагматическая функция которого состоит в усилении коммуникативно наиболее значимых и ослаблении менее значимых компонентов смысла [Бергельсон, Кибрик 1981: 342].
На основании сказанного можно говорить о том, что установка представляет собой некую внутреннюю программу реализации способностей личности, зависящую от ментальности и проявляющуюся в общей направленности индивидуального внутрисоциум-ного речетворчества. В рамках установки реализуются предпочтения, представляющие собой некоторое универсальное свойство, качество личности, которая всегда находится в состоянии выбора, т.е. должна что-то предпочесть чему-то. В процессе выбора индивид стремится ощущать себя свободным, стесненным лишь чисто неофициальным контролем [Белл 1980: 138]. В результате в рамках социума он «выбирает наиболее благоприятный для себя путь, который в то же время является одним из реализуемых в данной среде», т.е. индивидуальные установки и предпочтения «уподобляются» социумным [Князева, Курдюмов 1997; Слышкин 2000] (уже в этом есть факт выбора). Постоянная ориентированность на свершение выбора является одной из наиболее значимых черт личности как социокультурного типа [Пелипенко, Яковенко 1998: 333].
Данные положения закономерно проецировать на исследование любого дискурса, т.к. продукт его речетворчества как единого процесса мышления и продуцирования текста иллюстрирует предпочтения социума, репрезентированные в актуальных темах и средствах их материализации. Так как акты выбора и организации языковых средств зависят от менталитета, национального характера, личностных свойств, коммуникативного намерения, предпочтения нельзя считать чисто языковым явлением. Их исследование может интерпретироваться в разных аспектах: лингвистическом, социолингвистическом, лингвокультурологическом, психолингвистическом, когнитивном. В рамках данной статьи предпочтения рассматриваются в синкретичном аспекте ментальности и языковой когниции конкретного социума (несмотря на размытость понятия когниция, в данном случае мы используем трактовку В.З. Демьянкова, понимающего под языковой когницией отбор индивидом из богатства языка именно данных его средств). Предпочитаемый подход к решению проблем, или когнитивный стиль, как предмет рассмотрения интересен тем, что «характеризует поведение индивида относительно целого ряда ситуаций и содержательных областей» [Демьянков 1994]. Таким образом, когнитивный стиль есть одновременно результат установок и руководство в формировании языковых стереотипов, репрезентирующих, в частности, отношения предпочтения.
Каждый коллектив представляет собой социум, обладающий локальной культурой. Несмотря на то, что коммуникация «напоминает» индивидам о существовании общепринятых норм и правил (и не только языковых), она все же работает на закрепление и стабилизацию реального социокода [Петров 1991: 41; выделено нами -А.Л.]. В связи с этим особенностью локальной культуры являются «достаточно жесткие регламентации, жанровые и речевые стереотипы» [Караулов 1989], базирующиеся на определенной системе установок и предпочтений.
Материалом для наблюдений послужили социумно ориентированные тексты, фиксируемые в форме граффити на «территории» вуза, отражающие одну из сфер неформального студенческого общения. Текстовые граффити вуза могут быть отнесены к так называемым малоформатным текстам (термин см. Гурочкина, Ру-берт 2000), характеризующимся визуальной краткостью. В связи с коммуникативным предназначением языка малоформатные тексты представляют собой лингвистические структуры, развитие и использование которых находится под влиянием когнитивных структур. Это обстоятельство определяет языковую стратегию (формирование языковой картины мира) и языковую тактику, связанную с формированием связей между планом содержания и планом выражения [Шахнарович 2000: 55]. Малоформатные тексты в сово-
купности со всеми вариантами внутри разновидностей, выражающими отношения предпочтения (советы, рекомендации, наставления), соотносятся с более или менее стереотипными ситуациями реального мира, что вызывает различной степени стереотипизацию представления сообщения и значительно предопределяет языковой стереотип [Гурочкина, Руберт 2000: 335].
Таким образом, в любом социуме изыскиваются способы и средства формирования актуальных для него смыслов, а сами члены социума являются не просто носителями языка, а носителями определенной «концептуальной системы, на основе которой индивид понимает язык, познает мир и осуществляет коммуникацию с другими носителями языка» [Павиленис 1983: 260] и в рамках которой имеет место особая направленность мысли на определенные объекты (обозначаемая термином интенсиональность). Интенсиональность реализуется в актуальных ситуациях, т.е. при таком развитии событий или тех объективных условиях, которые «субъекту ставят задачу» [Гелашвили 1990: 33].
В связи с изложенным, а также с учетом того, что «ментальный словарь» организован иначе, чем какой-либо из имеющихся ныне печатных словарей [Залевская 1990: 48], разработка различных сторон организации ментального лексикона (включая обусловленные установками и предпочтениями. - А.Л.) является исключительно важной [Залевская 1990: 15].
Одним из аспектов организации ментального лексикона студенческого социума является рассмотрение текстов неформального студенческого дискурса о сравнительной ценности жизненных ситуаций (референциальный аспект предпочтений). Основное прагматическое назначение текстов данной тематической сферы -путем описания необходимых или предпочтительных действий адаптироваться в относительно постоянной или меняющейся среде [Гурочкина, Руберт 2000: 335-336]. Принимая во внимание, что в языковую способность человека входит способность представлять и описывать наблюдаемое явление или ситуацию по-разному [Langacker 1987, цит по: Кубрякова 2000: 26; Телия 1996:128-129], возможно предполагать разные языковые стереотипы для описания предпочтительных действий (лингвокогнитивный аспект предпочтений). Таким образом, при разграничении признаков следует иметь в виду, что предпочтения касаются как самих пропозицион-ных действий (опора на логическую противопоставленность), так и средств их вербализации: конструктивных, лексических, коннота-тивных - экспрессивно и стилистически маркированных (опора на семантическую - шире, лингвистическую - противопоставленность). Следует также учитывать, что отношения предпочтения, когнитивные по природе, в языковом стереотипе имеют разные
аспекты характеризации и соответственно могут быть выявлены и описаны на основе разных оппозитивных признаков.
В связи со сказанным попытаемся представить обзор аспектов рассмотрения отношений предпочтения в неформальном студенческом дискурсе, позволяющих хотя бы фрагментарно описать одну из сфер организации ментального лексикона студенческого социума.
1. Формулы предпочтения с точки зрения структурной организации:
- лучше-предложения (термин Н.Д. Арутюновой) как общие формулы предпочтения, основанные на контрасте двух ситуаций: эксплицированная двухчастная структура «лучше чем ...», в которой одна ситуация признается лучше другой: Лучше выпить банку ртути, чем учиться в институте (наиболее частотные случаи); эксплицированная одночастная структура «лучше ...», в которой репрезентируется та ситуация, которая признается лучшей, а название отвергаемой ситуации отсутствует: Старый коньяк лучше новых двух. Пропозиции высказывания соединены компаративом лучше и имеют разные способы выражения: инфинитив (Лучше вскрыть на
ж...е вены, чем дождаться перемены), слова категории состояния, наречия (Лучше плохо, чем никогда; Иногда - лучше, чем никогда), сравнительная степень прилагательных (Старый друг лучше двух подруг), имена существительные как «свертки» пропозиций (Лучше пиво в руке, чем девица вдалеке), иные способы (Лучше нет красоты, чем пописать с высоты);
- императивные конструкции, фиксирующие более категоричные (в силу семантики императива), чем в лучше-предложениях, «рекомендации» делать так, а не иначе. В таких конструкциях обычно несколько пропозиций, одна из которых включает совет, рекомендацию, а другая отражает отвергаемую альтернативу (как правило, это последствия «неследования» совету). Если императив может быть трансформирован в лучше-предложение без потери смысла, его можно в конкретном случае квалифицировать как формулу предпочтения: Учитесь на ошибках своих родителей! Пользуйтесь презервативами! ^ лучше пользоваться презервативами, чем допускать ошибки родителей (вероятно, собственное появление на свет трактуется как «недогляд» родителей и ошибка природы), Забудьте о родах, чтобы не было уродов! ^ лучше не рожать совсем, чем рожать неполноценных детей; Сторонники однополой любви, откликнитесь, остальным просьба не беспокоить! ^ лучше, чтобы для общения откликнулись люди нетрадиционной сексуальной ориентации, и нежелательно, чтобы откликнулись «традиционники»; Пусть стены этого сортира украсят юмор и сатира! ^ возможна вариативная интерпретация: лучше, если на стенах туалета будут юмористические граффити, чем
похабные; лучше, если на стенах туалета будут граффити, чем без них; Послать бы на х...й всех поэтов, кто пишет здесь, а не в газетах ^ лучше писать не на стенах, партах и пр., а в предназначенных для публикаций изданиях (хотя то, что представлено в граффити, вряд ли возможно в полном объеме опубликовать в официальном издании), но вот парадокс: «разумное пожелание» само фиксируется в форме граффити; Студент! Спи спокойно! Родине нужны здоровые специалисты! ^ лучше быть здоровым специалистом, чем больным (здоровый специалист принесет больше пользы); Не пейте водку: в ней есть вода ^ лучше пить просто спирт, чем спирт, разбавленный водой и пр.
Приведенные примеры свидетельствуют, что императивные конструкции способны выполнить функцию формулы предпочтения и представляют собой языковой стереотип выражения предпочтения. Иногда подобные смысловые конструкции могут объединить в себе компаратив лучше и императивную форму, которая легко переводится в инфинитивную: Лучше не верь девичьим слезам: крокодилы тоже плачут ^ Лучше не верить девичьим слезам:....
2. Конкуренция нормативных / табуированных языковых средств как свидетельство их ценностного неравенства. Тексты составлены
- с помощью нормативных средств языка: Лучше пиво в руке, чем девица вдалеке; Лучше выпить банку ртути, чем учиться в институте; Лучше пиво на стройфаке, чем девчонки на химфаке. По наблюдению В.Г. Костомарова, среди молодежи из двух возможностей обязательно выбирается то, что непривычнее [Костомаров 1999: 51] и, мы бы добавили, «сниженнее»;
- с привлечением вульгарных и обсценных номинаций: Лучше
ж.ой съехать с тёрки, чем учиться на пятёрки!; Лучше нет красоты, чем пописать с высоты; Лучше лечь на гору шлака, чем на девку из химфака. Примерно половина анализируемых текстов данной тематической группы содержит подобную лексику.
3. Источник «нового» текста с точки зрения прецедентности. Тексты созданы
- на основе устойчивых сочетаний и выражений. Активное пополнение обширным, прецедентным по природе пластом текстов является ярким признаком речевой практики современного студенческого социума [Химик 2000, Голев http.]. В «новых» текстах, по наблюдению В.З. Санникова, исходные значения не исчезают полностью, а "слабо мерцают" и потому могут быть усилены и обыграны [Санников 1995: 68];
- самостоятельно составленные речения, энергетически близкие к прецедентным текстам за счет действия «принципа аналогического распространения языковых элементов и структур»
[Шахнарович 2000: 56]: Лучше быть единственным у многих, нежели одним из многих у единственной.
И те и другие тексты по жанру близки рекомендациям, заповедям, советам и созданы в соответствии с указанными выше структурами.
4. Абсурдность / логичность / подтекстовость первого плана содержания:
1) тексты абсурдные, где противопоставление опирается на нелогичные оппозиции:
- лучше КАК, чем КОГДА: Лучше подло, чем никогда. Лучше плохо, чем никогда ^ абсурдность в приведенных примерах базируется на противопоставлении «разноплоскостных» атрибутов;
- не связанные между собой физиологические состояния: Лучше переесть, чем недоспать ^ противопоставление опирается на реальные физиологические состояния с оценочной коннотацией «плохо», однако срабатывает стереотипное мышление: лучше иметь чего-то больше, даже в ущерб здоровью, чем меньше; Лучше синица в руке, чем дятел в ж...е ^ вторая пропозиция неясна, хотя на основе эксликации лексики низа можно предполагать некое физиологическое состояние.
Нелогичные, абсурдные тексты фактически являются полиси-туативными, т.к. большинство из них составлены на основе прецедентных текстов, и возникающие образы, намеки требуют личностного распознавания и интуитивного достраивания, домысливания текста. В результате они могут быть развернуты до сколь угодного количества пропозиций и, соответственно, текстов в зависимости от фантазии реципиента и интерпретационного потенциала текста. В этом смысле абсурд рассматривается как тайная кладовая рационального, его стимул. Отсутствие предметной темы, судя по его распространению в речевой практике и прагматическому приятию собеседников, представляет собой нормальную речевую акцию в разговорном общении, одной из причин которой видится реализация права личности на речевое перманентное лидерство [Князева, Курдюмов 1994]. В условиях социумного общения такое лидерство в соответствии с общей тенденцией конца ХХ - начала ХХ1 века обеспечивается непохожестью, нестандартностью, продолжением смешения несоразмерного, вплоть до увлечения абсурдом [Костомаров 1999: 36]. Кроме того, существование подобных текстов в дискурсе объективно и потому, что соответствует представлению об «особой» русской лингвистической традиции, в которой язык предстает живой, динамичной структурой с элементами алогичности, стихийности, загадочности [Плисецкая 2003];
2) тексты логичные, не содержащие явного второго плана. Среди них фиксируются и самостоятельно составленные речения, и тексты, составленные на основе прецедентных (их большинство)
- с сохранением структуры первичного текста и заменой од-ного-нескольких компонентов референциально иными: Старый коньяк лучше новых двух. Следование структуре первоисточника позволяет формально уйти от традиционной и однозначной формулы предпочтения «лучше ..., чем ...», но сохранить ее с точки зрения пропозиций, вербализованных в тексте (известно, что ценность коньяка зависит от времени его выдержки). Такие формулы предпочтения Н.Д. Арутюнова называет инвертированными [Арутюнова 1985: 169]. В инверсии ценностных отношений участвуют обычно антонимические пары: в приведенном примере это старый-новый. В утверждении Жить хорошо, а жить в кредит еще лучше, созданном на основе известных сентенций «Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше» / «И жизнь хороша, и жить хорошо», стереотипному атрибуту хорошо противопоставлен атрибут в кредит, отражающий активно пропагандируемую, заимствованную на Западе идею жизни в кредит;
- с расширением структуры первичного текста за счет экспликации дополнительно введенной пропозиции а) созданной на основе каламбурного противопоставления пропозиций: Лучше с любовью заниматься трудом, чем с трудом заниматься любовью ^ устойчивые конструкции типа «заниматься чем-либо» использованы для распространенного в последние 20 лет и востребованного в речи эвфемистичного сочетания заниматься любовью для обозначения табуированных для публичной коммуникации интимных отношений; Лучше быть как все, чем все как один ^ каламбурное противопоставление в данном случае дополняется приемом нанизывания прецедентных текстов; б) соответствующей значению «отрицательные последствия», которые могут наступить при невыполнении совета и которые содержат в себе его обоснование: Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, так как, услышав сто раз, можно сойти с ума. В текстах такого рода в целом сохраняется закрепленная в пословицах логика народной мудрости «что лучше, а что хуже» (ср.: Лучше говорить обдуманно и потом не раскаиваться в сказанном, чем говорить необдуманно и потом раскаяться в сказанном). Очевидно, что распространенный контекст оказывается сильнее простого, т.к. прагматический фокус именно в обновлении уже знакомого текста;
3) тексты, содержащие явный второй план, обычно составленные с помощью приема недосказанности: Лучше один раз попробовать. Учитывая логику первичного текста «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», можно предположить продолжение чем сто раз слышать о какой-л. еде. И это было бы логично с учетом основного значения глагола пробовать - есть, пить для пробы. Однако в конкуренцию вступает процесс домысливания на основе неосновного значения глагола попробовать - попытаться что-
то сделать. Отсутствие актантных позиций, репрезентирующих пропозиционную схему, потенциирует вариативность трансформаций ПТ за счет домысливания ситуации, происходящего в соответствии с интенцией автора и условиями презентации текста. Как способ реализации игровой установки, данный прием активизирует пусковой механизм речетворчества, результатом которого являются довольно частотные в студенческом дискурсе квазипрецедент-ные серии текстов. Например, первичный текст «Лучше поздно, чем никогда» провоцирует ряд трансформаций различного смыслового наполнения, одни из которых являются либо абсурдными (см. примеры п. 1), либо структурно логичными, обобщающего свойства, с возможными вариациями пропозиций (Иногда - лучше, чем никогда; Лучше поздно, чем никому; Лучше позже, чем навсегда), обусловливающими вариативность трансформаций прецедентных текстов. Тексты данной квазипрецедентной серии формально сохраняют безличную структуру первичного текста «лучше ..., чем ...» и в левой, и в правой частях. Однако первичные частные смыслы в зависимости от установок могут быть заменены, отчего в целом меняется вся ситуативная картинка. Например, в соответствии с правилом минимального контраста изменен знак только одного признака [Кларк 1970, цит. по: Залевская 1990: 24], а именно: в правой пропозиции безличный предикат никогда заменен на объектно-субъектную позицию никому. В целом текст узнаваем, но не тождествен первичному. Благодаря отсутствию дополнительного распространения ритмика текста сохраняется и он воспринимается как аналогичный первоисточнику (количество общих с текстом-стимулом признаков то же). Данная формальная особенность довольно частотна в трансформационных парадигмах, однако очевидно, что вторичные социумно ориентированные тексты включают иные пропозиции.
5. Приемы языковой игры. Анализируемый материал позволяет говорить о сознательной стратегии создания двусмысленных текстов, особенностью которой является обязательное предположение из нескольких вариантов интерпретации «нового» текста хотя бы одного неприличного. Если исходить из тезиса об общей оппозитивности молодежного (в т.ч. студенческого) дискурса [Химик 2000, Голев http.], то возможно утверждать, что именно этот неприличный вариант интерпретации является своего рода прагматическим фокусом малоформатного неофициального речетвор-чества. В качестве способов создания двусмысленности выступают разные приемы языковой игры, понимаемой как неправильность (или необычность), осознаваемая и намеренно допускаемая продуцентом речи:
- сознаваемая безграмотность, например отсутствие кавычек: Лучше скажи мало, но хорошо ^ в прямом значении высказыва-
ние похоже на народную мудрость, возможную как в форме императива, так и инфинитива, с усеченной структурой второго дизъюнкта Лучше сказать мало, но сказать хорошо. Однако специфика дискурса (оппозитивность, бравада, подтекст, детабуизация средств и смыслов) не позволяет остановиться только на нейтральном с точки зрения этикета и риторических норм восприятии и интерпретации текста, репрезентирующего предпочтение. Обобщенный смысл приведенного варианта при восстановлении возможных кавычек существенно изменяет текст, конкретизируя его за счет актуализованной личностной семантики (приближенности к субъекту): Лучше сказать: «Мало, но хорошо». Очевидно, что знак кавычек выполняет функцию специального актуализатора: «закавыченная» пропозиция имеет потенциал множественной интерпретации, и одним из вариантов направления интерпретации является актуальная для неформального студенческого дискурса тематика интимных отношений;
- омонимия и многозначность: Лучше синица в руках, чем утка под кроватью ^ парафрастическое высказывание с актуальным смыслом «Лучше вести активную жизнь, чем быть прикованным к постели». Восприятие и интерпретация текста происходит на основе контраста: потенциально возможная реализация прямого значения слова утка «птица», обусловливающая создание абсурдного текста (водоплавающая птица под кроватью), контрастирует с реализацией неосновного значения слова утка «сосуд для мочи с большим носом, подаваемый лежачим больным (мужчинам)», обеспечивающего создание логичного текста (реальная референциальная отнесенность, маркированная табуированной темой физической немощи, связанной с «территорией низа»). В данном случае, прежде чем, омонимия снимается посредством использования специального актуализатора под кроватью, контраст абсурдного и логичного вариантов текста достигает прагматического эффекта; Лучше иметь синицу, когда она в руках ^ возможная множественная интерпретация с очевидностью включает и вульгарный вариант, связанный с востребованным значением глагола иметь «использовать в своих целях; использовать для коитальных отношений», значением, которое, вопреки распространению в речи, не фиксируется в современных толковых словарях. Несмотря на то, что для русской речи омонимия «слабо характерна», русские любят выискивать ее, поэтому обыгрывание омонимии и многозначности слов и словосочетаний является одним из самых распространенных и никогда не надоедающих видов языковой игры [Костомаров 1999: 31; Санников 1995: 67];
- антонимия: Лучше Танька в руках, чем Синди Кроуфорд в небе! Лучше пить водку маленькими стопочками, чем кидать дерьмо большою лопатою. Контраст, формируемый на базе антонимов, существенно
усиливается благодаря явлению двойного-тройного противопоставления элементов пропозиций в условиях одного текста: Танька
- Синди Кроуфорд / “простая девчонка, без особых претензий” -“красивая, богатая, с претензиями”, в руках - в небе / “близко, рядом” - “далеко, недоступно”; пить - кидать / “отдыхать - работать”, водку - дерьмо / “приятное - неприятное”, маленькими стопочками - большою лопатою / “удовольствие, смакование - тяжелый труд”;
- каламбурные трансформации: Лучше стакан в зубах, чем зубы в стакане. Подобные высказывания В.З. Санников относит к каламбурам - "маскам", сутью которых является резкое столкновение обыгрываемых слов, борьба двух смыслов [Санников 1995: 65]. В "каламбурной упаковке" даже тривиальность становится любопытным соображением [Санников 1995: 59].
6. Смысловое наполнение сентенций неформального студенческого дискурса. Анализируя русские пословицы, включающие компаратив лучше, Н.Д. Арутюнова выделяет формулы предпочтения со значением предписания и формулы предпочтения со значением оценки (когда смысл сентенции состоит в усилении отрицательной оценки) [Арутюнова 1985:167]. Среди зафиксированных студенческих граффити есть примеры той и другой группы:
1) тексты со значением предписания включают обычно парафрастические высказывания, построенные
- на контекстном противопоставлении паронимов: Лучше погрязнуть в формализме, чем в формалине ^ лучше жить хоть как-то, чем не жить вообще, паронимы в данном примере являются «свертками» ситуаций при и после жизни;
- на противопоставлении контекстных антонимов: Лучше пузо от пива, чем горб от работы ^ отдыхать лучше, чем работать, контекстные антонимы пузо и горб обозначают нездоровые выпуклости на человеческом теле: одна - пузо, в соответствии с русским менталитетом обычно от лени и обжорства, другая - горб - от большого количества работы в наклон; Лучше иметь пузо от пива, чем геморрой от учебы: помимо противопоставления контекстных антонимов пузо и геморрой высказывание экспрессивизируется за счет табуированного в публичном общении названия заболевания, связанного с темой низа. Специфика подобных контекстных антонимов заключается в возможной интерпретации их и как контекстных синонимов, имеющих общий идентификатор «выпуклость» и различающихся множественной дифференциальной семантикой;
2) тексты со значением оценки, составленные на основе прецедентных и осовремененные за счет лексики, отражающей интерес социума к определенным явлениям и «предметам» действительности, таким, как:
- явления новой России: Новый миллион лучше старых двух (тема материального, денежного благополучия), Старый друг лучше новых русских двух (тема новых русских как людей, для которых святы только деньги), Старый труп лучше новых двух (тема криминализации России) ^ Используется социально и эмоционально маркированная лексика миллион (тема миллионщиков в России, тема потерянных народом денег из-за общественных реформ и прочие ассоциативные связи), новые русские (ассоциации с незаконно разбогатевшими людьми, не очень культурными, но удачливыми в бизнесе и пр.), труп (тема преступности в России);
- женщина: Старый друг лучше двух подруг; Лучше не верь девичьим слезам: крокодилы тоже плачут. В подобных утверждениях очевидна мужская корпоративность в отрицательной оценке женщин (специфика граффити «мужских» вузов). Высказывания носят констатирующий характер, без экспликации обоснования оценки (пример 1), с использованием нелицеприятных сравнений, обычно имеющих юмористические, иронические и др. коннотации (пример
2).
Часто тексты граффити содержат утрированно жестокие референциальные картинки, в которых предпочитаемая ситуация вовсе не означает, что кто-то хотел бы «вскрыть на ж...е вены, тр...ть кенгуру, лбом колоть орехи» и т. д., она лишь подчеркивает степень нежелательности реализации второй пропозиции и служит для усиления отрицательной оценки: Лучше вскрыть на ж...е вены, чем дождаться перемены; Лучше ж.ой съехать с тёрки, чем учиться на пятёрки!; Лучше быть бомжом вонючим, чем потеть тут, в институте; Лучше выпить банку ртути, чем учиться в институте; Лучше х. ем бить орехи, чем учиться в политехе; Лучше ж. ой грызть орехи, чем учиться на Физтехе; Лучше лбом колоть орехи, чем учиться на Физтехе; Лучше лечь на гору шлака, чем на девку из химфака; Лучше лечь на груду шлака, чем на телку с теплофака; Лучше с телкой со стройфака, чем один на груде шлака; Лучше вые. ть быка, чем студентку ФФК; Лучше в поле тр...ть эхо, чем девчонку с политеха; Лучше тр...ть кенгуру, чем девчонку из УРГУ! По поводу подобных текстов
Н.Д. Арутюнова пишет, что они представляют собой условный конструкт, предназначенный для целей эмфазы и не обозначающий реальной альтернативы [Арутюнова 1985: 167], и далее: «многообразие вариантов поляризовано в виде наиболее острой коллизии, чаще реализуемой в художественном, чем в действительном мире» [Арутюнова 1985: 167].
Н.Д. Арутюнова обращает внимание на то, что оценки указывают на соответствие или несоответствие положения дел в мире интересам человека [Арутюнова 1987]. По нашим наблюдениям, в отдельных оценках находит отражение т.н. «прежняя ментальность», соответствующая традиционным представлениям (в мужских компаниях принято говорить о женщинах с точки зрения жен-
ской глупости, необъяснимой женской логики, сексуальной привлекательности / непривлекательности и под.). Однако есть и существенные расхождения с традиционными представлениями: в русских пословицах материальные блага и физические преимущества легко сдают приоритетную позицию [Арутюнова 1985: 171, Стернин 1996: 18]; в текстах неформального студенческого дискурса мы довольно часто фиксируем осознанную абсолютизацию физических и физиологических «предметов», потребительское отношение ко многим «вещам» (в т.ч. людям). Прогноз того, что в неформальном студенческом дискурсе вообще могут исчезнуть тексты, включающие интеллектуальные, эмоциональные портреты, характеристику духовных качеств человека, пусть даже в вульгарной репрезентации, не кажется нам столь нереальным. Возобладание отмеченной тенденции в малоформатных текстах - свидетельство формирования иных ментальных установок, не совпадающих с традиционными или противоречащих им. Так, например, когда речь идет о сознательном действии, ценностные сравнения часто формируют нравственные или практические принципы принятия правильного решения [Арутюнова 1985: 164]. Текстов с констатацией нравственных принципов в нашем материале не выявлено. Однако есть ряд примеров, в которых отражена контаминация нравственного (идеологического) (в подтексте) и практического (в вербализованной форме): первое является основанием второго: Гаси педарасов, спасай землю! ^ лучше без них, чем с ними, чтобы в мире торжествовала традиционная сексуальная ориентация; Не блюйте под столом, там гости! ^ лучше не блевать, чем блевать, потому что может на кого-нибудь попасть (хотя человеку под столом, вероятно, уже все равно, что с ним случится в ближайшее время - наступят на голову или наблюют, тем более что и «накушаться» до столь некрасивого физического состояния может человек примерно такого же уровня культуры, как и тот, что под столом); Лучше нет красоты, чем пописать с высоты ^ вся эстетика (духовное) сводится к голой физиологии. Зафиксировано также несколько текстов, провозглашающих исключительно практические принципы: Искореним девственность как порок половой безграмотности! ^ предпочтение отдается физиологической жизни; Маша, не грусти, а то грудь не будет расти ^ лучше не испытывать отрицательных эмоций, иначе это скажется на развитии физического «предмета», являющегося одним из условий сексуальной привлекательности женщины; Студент, учёба тебе не товарищ! Да здравствует хлюпанье влажных вл...лищ! ^ бравадное отвергание интеллектуальной деятельности и натуралистичное провозглашение физиологических отношений (духовное, в противовес традиционным представлениям, уступает материальному); Дайте денег на
студенческую жизнь ^ лучше с деньгами, чем без них (особенно студенту).
В процессе анализа мы обратили внимание, что во многих текстах граффити имеет место два существенных отличия от пословиц: во-первых, противопоставление нематериального идеальному, а материального материальному; во-вторых, противопоставленность материального материальному имеет иной характер, чем нематериального идеальному в пословицах: в пословицах одно предпочитается, а другое отвергается, в аналогично построенных сентенциях неформального студенческого дискурса и то и другое приемлемо, желаемо и социумно актуально, предпочтение, выбор диктуется не отказом от чего-либо, а степенью доступности желаемого. Судя по текстам в целом, предмет особого интереса -спиртное, девушки, интимные отношения: Лучше пиво в руке, чем девица вдалеке; Лучше пиво на стройфаке, чем девчонки на химфаке; Лучше выпить пива литр, чем лизать соленый кл...р; Лучше съесть кусок гранат, чем увидеть деканат; Лучше х. й в руке, чем п. да на горизонте; Лучше нет вл...ща, чем очко товарища. Как пишет В.Г. Костомаров, в предпочтениях - свидетельство состояния духа, интеллекта, нравственных побуждений, коммуникативных интенций, свойственных времени и обществу [Костомаров 1999: 170].
Заканчивая обзор аспектов и способов репрезентации отношений предпочтения в неформальном студенческом дискурсе, выскажем некоторые предварительные тезисы по этому вопросу.
1. В студенческом дискурсе находят отражение традиционные для русской ментальности сопоставительные сентенции.
2. Отношения предпочтения в языковом стереотипе неформального студенческого дискурса имеют разные (глубинные и поверхностные, логические и лингвистические) основания характеризации, а именно:
- структурная организация формул предпочтения: преимущественно лучше-предложения и императивы, способные трансформироваться в лучше-предложения;
- конкуренция нормативных / табуированных языковых средств как свидетельство их ценностного неравенства при организации текста: высокая частотность вульгарных и обсценных слов и выражений и связанных с ними смыслов;
- источник социумно ориентированных текстов с точки зрения прецедентности: переделка системного текста и «уподобление» оригинального текста прецедентному является сознательной установкой социума, способствует осуществлению креативной функции языка, так как служат постоянному обновлению и обогащению коммуникативных возможностей языка;
- абсурдность / логичность / подтекстовость первого плана содержания социумно ориентированных текстов: тенденция доми-
нирования текстов с потенциалом множественной интерпретации, одна из которых предполагает «неприличную» маркированность;
- приемы языковой игры: сознаваемая безграмотность, омонимия и многозначность, антонимия, каламбур;
- смысловое наполнение сентенций неформального студенческого дискурса: формулы предпочтения повторяют традиционные значения предписания и усиления отрицательной оценки, но характер соотношения материальных и идеальных пропозиций иной, чем в традиционных пословицах.
3. Каждый социум обладает локальной культурой и реальным социокодом, отражающим стереотипизацию представлений и языковых средств. Стереотипизация вызывает активизацию некоторых черт языка, создающих особый "ментальный мир", свойственный данному социуму и влияющий на коммуникативное поведение его членов.
4. Установки пооригинальничать, произвести впечатление, похулиганить, быть услышанным, а также способы и средства репрезентации установок препятствуют нейтральному употреблению социумно ориентированных текстов, делая их энергетически близкими устойчивым сочетаниям, а также эмоционально и стилистически маркированными.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Арутюнова Н.Д. Что мы предпочитаем? // Восточные славяне. Языки. История. Культура. М.: Наука, 1985.
2. Арутюнова Н.Д. Практическое рассуждение и язык // Сущность, развитие и функции языка. М., 1987.
3. Белл Р. Социолингвистика. М.: Международные отношения, 1980.
4. Бергельсон М.Б., Кибрик А. Е. Прагматический «принцип приоритета» и его отражение в грамматике языка // Известия АН. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40, № 4.
5. Гелашвили М.А. Установка как функция // Логика, психология и семиотика: аспекты взаимодействия. Киев: Наук.думка, 1990.
6. Голев Н.Д. Обыгрывание табуизмов в русском лингвистическом фольклоре. http://lingvo.asu.ru/golev/articles/z53.html
7. Гурочкина А.Г., Руберт И. Б. Становление и развитие английских малоформатных текстов нехудожественной коммуникации // Язык: теория, история, типология. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
8. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // ВЯ, 1994. № 4.
9. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека: Психолингвистическое исследование. Воронеж: Изд-во Воронеж.ун-та, 1990.
10. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М.: Наука, 1989.
11. Кибрик А. А. Когнитивные исследования по дискурсу // ВЯ, 1994,
№ 5.
12. Князева Е.Н., Курдюмов С. П. Интуиция как самодостраивание // ВФ, 1994. № 2.
13. Князева Е.Н., Курдюмов С. П. Антропный принцип в синергетике // ВФ, 1997. № 3.
14. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. СПб.: «Златоуст», 1999.
15. Кубрякова Е. С. Когнитивные аспекты морфологии // Язык: теория, история, типология / Под ред. Н. С. Бабенко. М.: Эдиториал УРСС, 2000.
16. Павилёнис Р. И. Проблемы смысла: Современный логикофилософский анализ языка. М., 1983.
17. Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система. М., 1998.
18. Петров М. К. Язык, знак, культура. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991.
19. Плисецкая А. Д. Метафора как когнитивная модель в лингвистическом научном дискурсе: образная форма рациональности. Варна, 2003 // http://virtualcoglab.cs.msu.su/ html/Plisetskaya.ht...
20. Почепцов О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира // ВЯ, 1990. № 6.
21. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира М.: Наука, 1988.
22. Санников В. З. Каламбур как семантический феномен // ВЯ, 1995,
№ 3.
23. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000.
24. Стернин И. А. Общение и культура // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996.
25. Химик В. В. Поэтика низкого, или просторечие как культурный феномен. СПб.: Филолфакультет СПбГУ, 2000.
26. Шахнарович А. М. Когнитивные и коммуникативные компоненты грамматики //Язык: теория, история, типология М.: Эдиториал УРСС, 2000.
© Ларионова А.Ю., 2006
