CC BY
87
«ОТНОШЕНИЕ РАБОЧИХ НЕДРУЖЕЛЮБНОЕ...»:
ЗАБАСТОВКИ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1920-Х ГГ.
(ПО ДОКУМЕНТАМ ГПУ)
Л.В. БОРИСОВА
Центр изучения новейшей истории России и политологии Институт российской истории РАН
Москва, 117036, ул. Дм. Ульянова, 19
Важную роль в активизации исследовательского интереса к российской рабочей истории в целом и рабочего движения первых послереволюционных десятилетий, в частности, сыграло рассекречивание значительного комплекса документов. Первым опытом их научного освоения явились фундаментальные публикации, раскрывающие в новом свете положение рабочего класса в советской России1. Все большее внимание историков привлекают трудовые отношения при социализме и фигура рабочего как основного действующего лица в них.‘ В последние годы началось также изучение особенностей рабочего движения в по-стреволюционные годы3, роли репрессивных органов в хозяйственном механизме.4 Однако, несмотря на прогресс в изучении протестного движения, многие его аспекты остаются еще вне поля зрения исследователей. Целью данной статьи является рассмотрение причин и масштаба социально-трудовых конфликтов в первой половине 1920-х гг. и роли профсоюзов в их урегулировании, основываясь на комплексе информационных документов ГПУ.
Завершение гражданской войны и переход к мирной жизни проходили в очень тяжелой экономической ситуации. Предприятия останавливались из-за отсутствия топлива, сырья, рынка сбыта. Тысячи рабочих оказались без работы. Вслед за неурожаем 1920 г. последовал новый неурожай. С мест поступали тревожные сообщения о вымирании рабочих из-за крайне скудного продовольственного снабжения. Среди рабочих, переживших тяготы военного времени, воевавших или работавших на заводах по 12-14 часов на полуголодном пайке. стала проявляться физическая и моральная усталость.
В условиях кризиса экономики борьба за улучшение материального положения стала частью повседневной жизни рабочих. На 1922-й год приходилось наибольшее количество забастовок. В них приняли участие 197 тыс. человек, в том числе 65,6 тыс. в Москве и Петрограде.5 Только за 9 месяцев 1922 г. в Москве прошло 89 забастовок 6. В 1923 г. забастовочное движение охватило 165 тыс. рабочих. А в следующие два года число бастующих резко сократилось. В 1924 г. - около 41 тыс. и в 1925 г. - около 38 тыс.7.
Основные причины конфликтных ситуаций на предприятиях были типичными для всей страны. Наиболее острую реакцию рабочих вызывала хроническая задержка зарплаты. Эта причина доминировала на протяжении 1922-1924 гг. и составляла до 50 % всех конфликтов. Недовольство властью рабочие зачастую переносили на рядовых коммунистов, а администрация в отношениях с рабочими проводила тактику обмана и обещаний, тянувшихся из месяца в месяц. Достаточно было выплатить хотя бы часть многомесячной задолжности по зарплате или выдать подарки к юбилею Октября, чтобы восстановить положительное отношение к власти. «Отношение рабочих зависит всецело от материального и продовольственного положения и пока рабочие снабжаются удовлетворительно, отношение их более или менее хорошее... Отношение рабочих недружелюбное благодаря тому, что многие рабочие видят, что партийные более или менее ответственные работники живут в более или менее лучших условиях, чем они. Рабочие винят в своем положении коммунистов, чем и создают
атмосферу невозможности работать среди таковых для рядовых членов РКП ... Рабочие в новой экономической политике видят провал и отход от коммунистической линии и говорят, что мы идем к старому», - сообщалось руководству ГПУ.8
Протекционистская политика, проводившаяся государством в отношении промышленности, позволила к середине 1922 г. значительно улучшить ситуацию с выплатой задолженности по зарплате и снабжением продовольствием. Но уже в августе в Московском промышленном районе начался быстрый рост цен на предметы первой необходимости. С сентября, несмотря на изобилие продуктов на рынке, началось стремительное повышение цен и в Петрограде. И без того невысокий уровень зарплаты на большинстве предприятий фактически значительно понизился. Реакцией явились забастовки с требованием увеличения тарифов. В сентябре бастовали на Подольском литейном заводе (быв. «Бромлей»), на текстильных фабриках Орехо-Зуевского треста и на многих других. Наиболее крупная забастовка прошла на фабрике Гос-знак и в ее типографии. В ней участвовало более 1 тыс. чел.9 Даже в Москве, которая в обеспечении зарплатой была более благополучной, чем провинция, ситуация ухудшалась из месяца в месяц. Переживаемый финансовый кризис привел к тому, что задержки в выплате зарплаты на предприятиях стали продолжительнее, чем в предыдущие месяцы. Некоторые тресты, не имея средств, отказывались платить рабочим по новым ставкам, выработанным профсоюзами. К тому же, увеличение ставок происходило без учета ресурсов их выплаты. Крупные забастовки на почве низких тарифных ставок были проведены на фабрике «Искромет», на Голутвинской мануфактуре, на Алексеевской камвольной фабрике. На последней бастовали в течение 9 дней. Наиболее упорными были выступления московских трамвайщиков. Начавшись в конце сентября, они продолжались весь октябрь, перекидываясь с одного парка на другой. С трудом удалось предотвратить единую забастовку трамвайщиков, так как проведенные среди бастующих аресты еще больше подогревали недовольство. Волнения трамвайщиков вызвали сочувствие среди также бастовавших рабочих вагонных мастерских станций «Москва» Николаевской, Курской и Казанской железных дорог.
Следующий подъем протестных выступлений был связан с последствиями курса на достижение максимальной прибыли промышленности. К середине 1923 г. расхождение цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию оказалось наиболее значительным, вызвав тяжелый кризис сбыта промышленной продукции, а вместе с ним финансовый и сырьевой кризисы. В трудном положении оказались, прежде всего, крупные предприятия: Г'ОМЗА, металлургические и судостроительные заводы Петрограда, металлокомбинат в Татарстане. Недостаток сырья, в свою очередь, повлек за собой закрытие многих предприятий, в первую очередь, текстильных и пищевых. Оставшиеся работали с перебоями. Часть хозрасчетных предприятий были закрыты из-за убыточности. Так, в июне 1923 г. были закрыты в Московской губ. Подгорная фабрика Орехово-Зуевского треста (1 тыс. рабочих) и Ликинская мануфактура (4 тыс. рабочих). Закрытие фабрик сопровождалось волнением рабочих. В Москву были направлены делегации с ходатайством об оставления предприятий10. Все указанные причины, а также проводившийся пересмотр трестов вызвали дальнейший рост безработицы.
Одним из последствий кризиса было также отсутствие средств для выплаты зарплаты. Попыткой снять остроту этого вопроса, прежде всего в провинции, являлась натурализация оплаты. В счет зарплаты на некоторых предприятиях выдавалась собственная продукция или ордера в заводские лавки НПО, боны. Причем, товары в рабочих кооперативах, как правило, были дороже и хуже, чем на рынке. Еще более сильное недовольство вызывала выдача зарплаты продукцией предприятий, которую приходилось продавать ниже себестоимости. Такие замены были наиболее распространены в текстильной промышленности. Например, в 1924 г. на текстильных предприятиях Ульяновской обл. зарплата на 70-80 % выдавалась сукном, в результате реализации которого рабочие теряли около половины жалования. Естественно, рабочие выступали против этих суррогатов вплоть до забастовок.
Почвой для массовых недовольств в 1923 г. служило и то, что рабочие, получая зарплату совзнаками, постоянно терпели убытки на курсовой разнице, которые достигали 20-30 %п. В Москве, например, зарплата выдавалась 5-го и 20-го числа, но по индексу товарного рубля
на 1-е и 15-е число, поэтому рабочие требовали производить расплату по курсу дня выдачи или перейти на золотое исчисление. Колебания курса рубля были настолько ощутимы, что даже выдача зарплаты поздно вечером, когда рабочие уже не успевали что-либо купить, приводила к существенным потерям дохода и вызывала недовольства. К фактическому уменьшению заработка приводили и многочисленные вычеты, «съедавшие» зарплату.
Благодаря целому ряду экстренных мер, направленных на рост покупательной способности деревни, в начале 1924 г. удалось во многом нормализовать экономическую ситуацию. Так, положение с выплатой заработной платы в Москве и губернии удалось стабилизировать к концу 1923 г., хотя во многих регионах эта проблема продолжала оставаться весьма острой. И как следствие - резкое падение количества недовольств на почве задержки зарплаты. В декабре
1923 г. ГПУ было зафиксировано по Москве в 4 раза меньше недовольств по этой причине, чем в октябре (октябрь - на 95 предприятиях, ноябрь - на 23, декабрь - на 2412).
В январе 1924 г. наблюдалось значительное снижение общего количества недовольств. Случаи несвоевременной выплаты зарплаты по Москве и губернии стали редки и, как правило, по вине руководства заводов. Но даже единичные конфликты могли закончиться забастовкой. Так, единственная январская забастовка состоялась именно из-за долгов по зарплате: рабочие Лыткаринского карьера (Московский уезд) остановили работу из-за неполной выплаты жалования за вторую половину ноября и весь декабрь. Забастовка продолжалась три дня и закончилась победой рабочих'3.
Однако, уже в феврале 1924 г. началось ухудшение ситуации, достигшей своего пика в марте. Очередной виток задержек зарплаты, снижение уровня жизни из-за роста дороговизны были связаны с перестройкой финансовой системы.14 По данным ГПУ недовольством были охвачены 50 287 московских рабочих (в феврале - 17 828 чел.). Из наиболее крупных предприятий зарплата была задержана на предприятиях ГОМЗы (9 150 чел.), треста Обновленное волокно (3 790), Фарфоротреста (2,5 тыс.), Орехово-зуевского треста (7 990), Электротреста (3,5 тыс.), Мосздравотдела (1,5 тыс.). Около 60 тыс. рабочих были охвачены недовольством установленным паритетом. Зарплата теперь должна была выдаваться из расчета: за 1 товарный рубль -1,5 рубля золотом. Из-за невыдачи своевременно прибавки на дороговизну наблюдалось недовольство около 44 тыс. рабочих: на предприятиях Машинотреста (быв. «Гужон» и «Бромлей»), Краснопресненского хлопчатобумажного треста («Трехгорная мануфактура»), Москвошвей и Шелкотреста |5. Остроту ситуации во многом удалось снять благодаря разъяснению на массовых собраниях значения реформы и линии советской власти по отношению к зарплате.
Проблема несвоевременной выплаты зарплаты продолжала оставаться главной среди причин недовольства рабочих на протяжении 1921-1924 гг. В Москве она уступила первое место недовольству низкими ставками только в мае 1924 г. В этом месяце недовольство задержкой зарплаты наблюдалось на 34 предприятиях (14 тыс. рабочих), а низкими ставками - на 69 предприятиях (27,5 тыс. рабочих). Недовольства на почве низких тарифов в мае
1924 г. составили четверть всех недовольств 16 В провинции вопрос с выдачей зарплаты был почти урегулирован к ноябрю 1924 г., исключая горную, лесную и сахарную отрасли.17 Однако это не означало, что он был решен полностью.
Недовольство иизкими ставками и высокими нормами выработки
В течение 1921 г. был принят ряд законодательных актов, направленных на переход от уравнительного распределения к новой тарифной политике. Ее основой была провозглашена зависимость зарплаты от производственной квалификации и производительности труда работника. Профсоюзы высказывались также за то, чтобы минимальная зарплата соответствовала прожиточному уровню. В декабре 1921 г. ВЦСПС вместо 35-разрядной тарифной сетки, действовавшей в годы гражданской войны, утвердил 17-разрядную сетку. По мере роста инфляции размеры тарифов должны были пересматриваться. На практике рабочие одной профессии и квалификации, но занятые в разных трестах, получали разные зарплаты в соответствии со своими ведомственными сетками. Например, рабочие Арматурного треста получали в 1924 г. от 16,41 руб. до 31,92 руб. и имели приработок до 50 %. В Главвоенпроме квалифици-
рованные рабочие (также союза металлистов) получали от 19,8 руб. до 39,6, но приработок был не всегда. Большинство коммунальщиков имели зарплату всего лишь 7-8 руб., но зато 100 % приработка 18. Поэтому не случайно из 300 забастовок, происшедших в 1924 г. в СССР, 100 было объявлено из-за низких тарифов и высоких норм выработки. По Москве недовольством низкими ставками наблюдалось в марте 1924 г. среди 21,8 тыс. рабочих, в апреле - среди 13,8 тыс. рабочих, в мае количество недовольных на этой почве удвоилось.19
На многих предприятиях прекращение работ то в одном, то в другом цехе было явлением постоянным. Состояние хронического конфликта, например, было характерно для московского завода «Серп и молот», ГОМЗы, Дулевского фарфорового завода и многих других. Из-за низких зарплат наблюдалось такое явление как уход с госзаводов высококвалифицированных рабочих, что отрицательного сказывалось на выполнении производственных заданий. Так, 19 мая 1924 г. состоялась забастовка в котельном цехе Подольского пароремонтного завода. Причиной послужило снижение расценок от 15 до 30 %. После разъяснений директора и завкома рабочие приступили к работе, так что остановка работы длилась
всего 1 час. Однако 25 котельщиков (из 96 работавших в цехе) подали коллективное заявле-/~ 20 ние оо увольнении .
Недовольство низкими ставками носило затяжной и довольно острый характер, в первую очередь среди текстильщиков, находившихся на одном из последних мест по уровню оплаты. Так, по московским трестам в начале 1924 г. они получали от 12 до 20 руб. плюс 15 % приработка. Периодически возникали недовольства на этой почве на всех крупных предприятиях отрасли: на фабрике быв. «Циндель», на фабрике имени 5-й годовщины Красной Армии, на фабриках Орехово-Зуевского треста, Кардолентного треста, Мострико-ба и др. Зачастую вспышка недовольств инициировалась принятием нового колдоговора, закреплявшего величину оплаты на весь срок своего действия.
С осени 1924 г. в промышленности была начата кампания по повышению производительности труда и внедрению передовых методов работы, вызвавшая повышение норм выработки и снижение расценок. Наиболее негативная реакция на эти нововведения была отмечена у текстильщиков, которые выступали против введения трех- и четырехсторонки (работы на 3-4 станках). Недовольство было связано с тем, что новые повышенные нормы не позволяли рабочим выработать даже прожиточный минимум. Протест выражался в разных формах. Например, на текстильной фабрике «Рольма» (Ярославль) рабочие пускали станки вхолостую и когда их спрашивали, зачем они это делают, отвечали: «Поднимаем производительность». А на Ликинской фабрике Орехово-Зуевского треста было сорвано собрание, посвященное годовщине смерти Ленина. Здесь прозвучали призывы к избиению докладчиков и членов фабкома 21. Отказываясь от работы по новой системе, рабочие заявляли, что фабричный режим в настоящее время хуже капиталистического, что на шею рабочих надет хомут. Таким образом, недовольство на экономической почве приобретало политическую окраску.
О росте недовольства рабочих на этой почве свидетельствовали следующие цифры: за 4-й квартал 1924 г. из-за задержки зарплаты на предприятиях СССР прошло 7 забастовок, из-за повышения норм и расценок - 16. за два с половиной месяца 1925 г. соответственно - 4 и 26.“
Коллективные договоры
С начала 1922 г. главным документом, регулировавшим взаимоотношения участников трудового процесса, стал коллективный договор. В нем отражались жизненно важные вопросы: размер тарифа, продолжительность рабочего дня и отпуска, нормы выработки и оплата сверх урочных, порядок оплаты сокращаемых рабочих, снабжение прозодеждой. Последнее выполнялось трестами весьма слабо. Обеспечение прозодеждой лишь части рабочих на предприятии, зачастую ее плохое качество; выдача, например, вместо халатов фартуков, произвольное увеличение сроков носки - все это вызывало справедливое недовольство рабочих. Рабочие также стремились к тому, чтобы в договоре фиксировались предельная дата выплаты зарплаты и курс ее выдачи. Это имело большое значение при хронических задержках зарплаты. Даже спустя несколько лет после объявленного отказа от воєнно-
го коммунизма в договор вносились пункты о выдаче бесплатных трамвайных талонов, льготных талонов на оплату электричества и водопровода, талонов на обувь.
Обсуждая представленный профсоюзом проект колдоговора, рабочие высказывались, прежде всего, за повышение тарифов и сокращение норм выработки, за сокращение сверхурочных работ, за улучшение условий труда и жилищных условий. Вопросы же улучшения дисциплины, повышения производительности труда, как правило, не находили положительного отклика. Активность рабочих на общих собраниях, в том числе и в связи с колдо-говорами, оценивалась весьма негативно не только органами ГПУ, но и администрацией предприятия и партийной ячейкой, т. к. могла привести к принятию нежелательных поправок в проекте колдоговора или к конфликту, вплоть до забастовки. От таких рабочих избавлялись в первую очередь в ходе кампаний по сокращению штатов.
Отстаивание своих требований в колдоговорах также приводили к конфликтам с администрацией и профсоюзами. Не редкостью были протесты рабочих и в связи с затягиванием заключения новых договоров.
Как и в дореволюционное время, рабочим стали выдаваться расчетные книжки, в которых записывался заработок, отмечалось, сколько денег получено на руки, а также различные вычеты. Рабочие внимательно относились к записям в книжках и бывали случаи, что обнаруживали неточности. «Рабочим кажется, что вместе с нэпом возникает и старая, столь ненавистная система хозяйского обсчета»23, - писала о таких настроениях газета «Правда». О том, что опасения рабочих не были беспочвенны свидетельствовали, например, события на прядильной фабрике «Пролетарская диктатура» Орехово-Зуевского треста. Обнаружив «малый подсчет заработка» в расчетных книжках, в результате которого некоторые рабочие могли получить за полмесяца всего 6-14 руб., рабочие цех за цехом останавливали работу. В итоге 7 апреля 1924 г. бастовал весь 5-тысячный персонал фабрики24.
Невыдача книжек также вызывала недовольства рабочих, так как при постоянных задержках зарплаты трудно было запомнить, сколько денег осталось получить, за что сделаны вычеты и т. д. Еще одна важная функция расчетных книжек: по действовавшему законодательству администрация предприятия была обязана заранее записывать в них о предстоящем увольнении рабочего. Устное сообщение не имело юридической силы.
Конфликты с руководящим составом предприятий
Массовое недовольство рабочих было связано с поведением администрации и специалистов на предприятиях. Обобщая причины конфликтов между подчиненными и руководителями, их можно разделить на три группы. Первая группа - конфликты этического характера. Они возникали, главным образом, из-за грубого отношения руководителей, по большей части директоров предприятий, к рабочим. К этой группе можно отнести и проявления недовольства на почве чрезмерной обеспеченности администрации. Они особенно обострялись во время задержек зарплаты. Формировавшийся разрыв между руководителями и подчиненными был отражением в новых условиях того явления, которое называлось в эпоху военного коммунизма комчванством. Зачастую малограмотный и не сведущий в производстве, но с партийным билетом в кармане, такой руководитель свысока смотрел на серую массу. Рабочие, нередко, называли их барами. Причиной недовольств могли послужить и нарушения администрацией законодательства: прием на работу без направления биржи труда, прием ближайших родственников, злоупотребления на национальной почве. Рабочие остро реагировали на то, что на ряде предприятий директор еврей, армянин или латыш по национальности отбирал на руководящие должности людей той же национальности.
Угрожая прекращением работы, рабочие категорически возражали против перевода на их предприятия работников с плохой репутацией. Так, в Пресненский трамвайный парк должны были перевести мастера, уволенного за халатность и не пользовавшегося авторитетом среди рабочих. К тому же в газете «Рабочая Москва» о нем была напечатана критическая заметка. Когда о готовящемся переводе стало известно в Пресненском парке, рабочие пригрозили забастовкой, если к их мнению не прислушаются 25. А на заводе им. Ильича (быв. «Михельсон»)
недовольство было вызвано тем, что директор принял на работу «спеца по коммерческой части», которого на прежнем месте рабочие за грубость вывезли на тачке.26
Ко второй группе можно отнести недовольства, связанные с некомпетентностью руководства, проявлением бесхозяйственности. Рабочие также ставили им в вину неэффективную организацию производства, приводившую к убыточности^7.
Конфликты с рабочими на почве усиления трудовой дисциплины, введения без согласования с профсоюзом повышенных норм выработки, предпринимавшиеся рядом директоров, составляют третью группу. Например, рабочие Государственного красильного завода Фар-бверке из-за строгостей, введенных директором Муриным (быв. член РКП), собирались вывести его на тачке 28. В случаях самочинного повышения норм на стороне протестующих выступали и профсоюзы.
Некоторая часть конфликтов была связана с изменением традиционного для рабочих уклада жизни. Как и в дореволюционное время, они отмечали крупные религиозные праздники - Пасху, Рождество, и невыход на работу в эти дни мог привести к конфликту с администрацией. Как правило, накануне этих праздников на заводах выдавались авансы и праздничные продукты. Нарушение такого порядка также влекло за собой негативную реакцию рабочих. В ряде случаев в основе конфликта могло быть и нежелание отмечать новый год по новому стилю.
Недовольство части рабочих, носившее политический характер, было связано с проводившейся в 1922 г. кампанией по изъятию церковных ценностей. Хотя по сообщениям ГПУ рабочие в целом относились к этой кампании безразлично, но на ряде предприятий были протесты вплоть до объявления забастовок в связи с изъятием икон, находившихся в цехах.
Профсоюзы и забастовочное движение
Главная роль в разрешении конфликтных ситуаций, роль посредника между рабочими и государством, была возложена на профсоюзы. В профсоюзных документах 1921 г. забастовки получили определение как «средство экономического нажима на предпринимателей и хозяйственные органы с целью исправления их деятельности, идущей по тем или иным вопросам вразрез с общей политикой Советской власти и интересами пролетариата». В резолюции 5-го съезда Всероссийского союза металлистов даже допускалась ситуация, когда профсоюз с санкции своего ЦК может сам инициировать стачку в госпредприятии29. Правда, практически это было не выполнимо, так как предполагалось, что стачка будет объявлена при условии, что руководство предприятием находится в руках представителей небольшевистской партии. В отношении стихийно возникающих выступлений профсоюз соглашался возглавить стачку при условии ее сугубо экономического характера. Была разработана схема действий в таких случаях: рабочие возвращаются к работе, а профсоюз ведет переговоры, если с его точки зрения требования обоснованы. Если же рабочие не хотели идти на компромисс и настаивали на удовлетворении всех выдвинутых требований, то профсоюзная организация снимала с себя ответственность за последствия стачки и отходила в сторону. Как показывают данные ГПУ, подавляющее большинство забастовок проходили, во-первых, на госпредприятиях и, во-вторых, без согласия профсоюзов. Так, например, все забастовки, объявленные в госсекторе СССР в январе 1924 г., прошли без поддержки профсоюзов. Среди них 22 были объявлены из-за задержки зарплаты и 6 - из-за низких ставок. В то же время под руководством профсоюза прошли двухнедельные забастовки на концессионном лесозаводе в Архангельской губернии и на сданном в аренду Чудновском цементном заводе. В первом случае причиной забастовки было недовольство низкими ставками, а во втором - задержка зарплаты 30
В отношении стачек политического характера инструктивные материалы предписывали проводить резко отрицательную линию. Союз должен был любыми мерами, в том числе и репрессивными, сломать такую стачку.
Развитие конфликтных ситуаций проходило далеко не всегда только путем переговоров. Распространенным способом ликвидации забастовок являлось объявление локаута, хотя это
слово по идеологическим причинам не употреблялось ни в документах этого периода, ни в советской историографии.
Параллельно с переговорным процессом всегда шло выявление зачинщиков, инициаторов, которые, как правило, арестовывались органами ГПУ. На них навешивались политические ярлыки антисоветских, находящихся под влиянием меньшевиков или эсеров, элементов. Тем самым конфликтам исключительно социально-трудового характера придавалась политическая окраска. Так, в течение октября 1922 г. продолжались забастовки среди московских печатников и почтово-телеграфных служащих. В качестве побудительной причины столь массовых и длительных протестов указывалось на влияние антисоветских элементов31. Аргументом в пользу такой точки зрения ГПУ приводился тот факт, что на общем собрании почтово-телеграфных служащих за резолюцию коммунистов голосовало лишь несколько человек из тысячи.
Нередко рабочие пытались освободить своих арестованных товарищей. Одним из многочисленных примеров подобной ситуации явилась забастовка в октябре 1923 г. горнорабочих Парамоновского рудника в Донбассе. Объединившись с рабочими других рудников, по которым также прокатилась волна забастовок из-за несвоевременной выдачи зарплаты, выдачи облигаций золотого займа, высоких цен в кооперативах и по ряду других экономических причин, они двинулись 2 ноября 1923 г. в г. Шахты. Пятитысячная толпа рабочих требовала освобождения арестованного зачинщика забастовки, причем, по данным ГПУ он состоял в РКГ1(б).32
Изучение конфликтных ситуаций первой половины 1920-х гг. показывает, что подавляющее большинство рабочих были озабочены исключительно поисками средств к существованию. Возникавшие недовольства и забастовки носили, как правило, сугубо экономический характер. Однако грань между экономикой и политикой была настолько зыбкой, что критика конкретной ситуации в ряде случаев сопровождалась политическими высказываниями.
Различные формы конфликтов носили массовый, но краткосрочный характер. Их массовость объяснялась еще и тем, что только угроза объявления забастовки в подавляющем большинстве случаев заставляла администрацию принимать меры к урегулированию давно назревших проблем. Круг проблем, порождавших конфликты, был очень широк и отражал весь спектр особенностей жизни страны в условиях нэпа, в том числе сохранение военнокоммунистических рудиментов.
Забастовки возникали стихийно, без явных лидеров и участия рабочих организаций. В случаях остановки производства профсоюзы неизменно занимали сторону государства и не защищали интересы рабочих.
Рабочим был присущ конформизм, стремление договориться с властью на производственном уровне. Они легко шли навстречу обещаниям и будучи в очередной раз обмануты, снова и снова возвращались к своим требованиям.
ПРИМЕЧАНИЯ
Трудовые конфликты в Советской России. 1918-1929 гг. М., 1998. Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891 -1922 гг. М., 1999. «Совершенно секретно», Лубянка-Сталину. М., 2001. Т. 1-6; Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917-1929. Экономические конфликты и политический протест. СПб., 2000.
- Рабочий класс в процессах модернизации России. М., 2001. Соколов А.К. Советская политика в области мотивации и стимулирования труда (1917 - середина 1930-х годов) // Экономическая история Обозрение. 2000. №4. Его же Перспективы изучения рабочей истории в современной России // Отечественная история. 2003 № 3-4; Федулин А.А Становление и развитие системы социального партнерства в СССР. М., 1999 и др.
' Александрова Е В Социально-трудовые конфликты: пути разрешения. М., 1993, Борисова Л.В. Военный коммунизм: насилие как элемент хозяйственного механизма. М., 2000: Ее же. «Причины волнения однородны...» Высту пления рабочих Москвы весной 1921 г // Ежегодник историко-антропологических исследований 2003. М., 2003 Рабочий класс и рабочее движение в России, история и современность М., 2002. Чураков Д О. Революция, государство, рабочий протест: Формы, динамика и природа массовых выступлений рабочих в советской России. 1917-1918 годы. М.. 2004 и др
' Алексеева Г.М Гулаг в системе тоталитарного государства. М . 1997.
’ Иглицкий А А., Райхцаум А.Л Из истории забастовочного движения (1919-1925) // Новые движения трудящихся: опыт России и других стран СНГ М., 1992. Ч 1 С. 128
" Подсчитано по: ЦА ФСБ РФ Ф Г Оп. 6. Д. 592 Л. 446, 450. 473
' Наемный труд в России и на Западе 1913-1925 гг. М.. 1927 Ч. 1. Наемный груд в России. С 160 4 ЦА ФСБ РФ. Ф 1 Оп 6. Д. 607 Л 5 " Гам же Д. 592. Л 447 " Там же. Ф. 2. Оп. I Д 794. Л. 116.
" В конце 1922 г. и в 1923 г. в финансовой системе СССР параллельно обращались две валюты: сравнительно устойчивый червонец и постоянно обесценивающийся совзнак, В октябре 1923 г между червонцем и совзнаком было установлено официальное соотношение: ежесуточно изменяющийся курс фондового отдела Московской товарной биржи. Наряду с официальным существовал также курс черной биржи. Состояние финансового рынка имело прямое воздействие на настроение населения, поэтому в информсводках Мосгуботдела ГПУ ежедневно сообщались оба курса рубля, а также курсы иностранных валют и дореволюционных дензнаков,
12 ЦА ФСБ РФ Ф. 2. Оп. 1. Д. 794, Л 213 п Там же Ф. 2. Оп. 2. Д. 801. Л. 3
'* В ходе денежной реформы, проведенной в феврале-июне 1924 г.. был осуществлен переход к единому средству платежа - червонцам (казначейскими билетами, имевшими золотое обеспечение) Была также выпущена в оборот серебряная и медная монеты.
ь ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 799 Л. 20. По количеству недовольств следующая картина: февраль - 307 конфликтов по Москве, в т. ч. 1 забастовка, март - 203, в г ч. 1 забастовка и I «итальянка», апрель - 239, в т.ч. 2 забастовки; май - 291, в т ч. 2 «итальянки» и 1 забастовка. Расхождение в количестве конфликтов и количестве принимавших в них участие рабочих связано с тем. что в марте недовольством были охвачены, прежде всего, крупные предприятия, поэтому Мосгуботдел ГПУ оценивал март как более тревожный месяц, чем февраль 10 Там же. Ф 2. Оп. 2. Д. 751. Л. 55-55 об,
17 РГАСПИ. Ф 17 Оп. 84 Д. 922. Л. 57.
ЦА ФСБ РФ. Ф. 2, Оп. 2. Д 799. Л. 2. 3. 4 4 Гам же. Л 20. 29 2и Там же. Л 28
2 Там же Ф 2. Оп. 3 Д. 1047. Л I.
22 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 922. Л. 57 Правда. 1922 14 июня № 130 24 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2 Оп. 2. Д 801 Л. 53. ь Там же. Л 11 об.
2,1 Гам же. Л. 7 об
21 См Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д 607. Л 22. Ф. 2. Оп. 2 Д. 801. Л. 70 ЦА ФСБ РФ Ф. 2 Оп. 2 Д 801. Л. 23 РГАСПИ Ф. 99. Огг 1 Д. 14 Л 39 ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп 2 Д. 751. Л. 55 об ,! Там же. Оп. 1. Д. 794. Л. 59.
’2 Там же. Л 162
STRIKES IN SOVIET RUSSIA AT THE FIRST HALF OF 1920™ USING GPU MATERIALS
L.V. BORISOVA
Institute of Russian History of Russian Academy of Sciences 19 Dmitiy Ulianov Str., Moscow, 117036 Russia
In the article based on GPU materials are considered the reasons and scale of occurrence of sociolabor conflicts, the attitude of trade unions to them
