CC BY
29ВЕСТНИК ИНСТИТУТА ИАЭ. 2007. № 1. С. 87 - 93.
ЭТНОГРАФИЯ
С.А. Лугуев
ОТГОЛОСКИ БЫЛОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ ХРИСТИАНСТВА В ЛАКСКОЙ СРЕДЕ
С периода раннего средневековья, примерно с IV в., христианство выступало в качестве государственной религии в Кавказской Албании (Тревер К.В., 1959. С. 41), в состав которой входила и значительная часть территории и населения Дагестана (История Дагестана. 1967. С. 105; История Дагестана. 2000. С. 131). Распространение христианства здесь связано с миссионерской деятельностью албанской, армянской (главным образом через Юго-Восточный Дагестан) и грузинской церкви (преимущественно через Западный Дагестан и часть центральной Аварии) (Шихсаидов А.Р., 1969. С. 108; 1999. С. 111). Центральный Дагестан, где проживали лакцы, подвергся христианизации в период Кавказской Албании, процесс этот продолжился, надо полагать, в хазарский период и постепенно сошел на нет под влиянием распространения ислама в сельджукский период (История Дагестана. 2000. С. 208-209).
Несмотря на многовековое господство ислама, следы былого распространения христианства остались в лакской среде до новейшего времени, рудиментарно проявляясь в виде пережиточных форм духовной культуры народа. Свидетельствует об этом, в частности, и наш полевой материал, собранный в селениях лакцев нынешнего Кулинского района.
Примерно до предвоенного времени женщины с. Хусрех, молодые и старые, собирались в осенне-зимний период для увеселительного времяпровождения «луртуч1инну» (скорее всего от лурттуч1ин - тайком, исподтишка). Девушки, подростки, юноши, мужчины на такие собрания не допускались. Это был род обычных, довольно распространенных в Дагестане, посиделок, куда женщины приходили с каким-либо рукодельем, варили горох, фасоль, кукурузу, морковь, картофель - все это в небольшом количестве каждая из женщин приносила с собой. Время проходило в работе, в коллективных угощеньях, в веселых разговорах, пересудах, шутках, песнях. В отличие от прочих, на посиделках этого рода поздним вечером, за час-полтора перед тем, как разойтись по домам, устраивались танцы. Одна из пожилых женщин отбивала ладонями такт танца на подносе, на столе, годился для этих целей и медный таз, и проч. Она же, особым, приглушенным, хриплым голосом начинала напевать мелодию со специальными, только здесь, на таких собраниях, звучащими куплетами, остальные подхватывали, произнося слова на особый манер, протяжно, в нос. Через некоторое время в круг входила одна (реже две или три) женщина, наряженная мужчиной: в брюках, в папахе, с подрисованными сажей бородой и усами. К ней (или к ним) без приглашения присоединялось несколько женщин в обычной одежде. Исполнительница роли мужчины под веселый смех и шутки присутствующих довольно развязно обращалась со своими партнершами, обнимая за талию, как бы нечаянно задирая подолы их платьев, протягивая руки к интимным местам их тела и проч.
По сложившейся традиции и женщина, отбивающая ритм танца, и танцующие при этом должны были демонстрировать сосредоточенность, невозмутимость, не выдавая своего настроения ни улыбками, ни смехом, ни возмущением. Подобного рода исполнение танцев на зимних собраниях молодых вдов и девушек на выданье, получивших у части лакцев название «меххет1улли», описано А.Г. Булатовой, квалифицировавшей их как отголоски древних религиозно-магических обрядов (Булатова А.Г., 1988. С. 214; 2000. С. 231). Разновидность такого рода посиделок хусрехских женщин нас в данном случае заинтересовала тем, что в числе прочих здесь исполнялся «танцевальный» куплет следующего содержания: «Бак1райн к1иссри - къулайшиву (к голове пальцы -улучшение), ц1унлякьлучан - сакиншиву (к пупку - животу - упорядоченность), урч1а хъачьрайн - узданшиву (к правому плечу - благородство), куя хъачьрайн -давлатшиву (к левому плечу - богатство)».
Последовательное исполнение движений пальцев руки в том порядке, который предусмотрен куплетом, образует ни что иное, как осенение крестным знаменем (перекреститься). Надо полагать, здесь мы имеем перед собой тот случай, когда активно проникавшая в лакскую среду христианская символика наложилась на более древний пласт идеологических представлений населения и дошла до последующих поколений в виде элемента досужно-игровой культуры.
До первых десятилетий XX в., в период между окончанием сенокосной страды и началом жатвы (где-то конец июля - начало августа), большая часть населения с. Цыйша в первой половине дня собиралась за селением. Женщины несли сюда из дома хлеб, сыр, вареное мясо и др. для коллективной трапезы. Здесь же резали барана, купленного на джамаатские средства. После коллективного моления под руководством представителя духовенства все садились за коллективное угощение. Мясо барана варилось тут же и поедалось, голова и шкура отдавались духовному лицу, все внутренности - одной из вдов. Во время коллективных молитв и обращений упоминалось и имя «Ильяс». К нему обращались с благодарностью за хороший укос, а также с просьбами, мольбами о благополучной и обильной жатве. Кости, оставшиеся от жертвенного барана, закапывались здесь же, неподалеку, с изъявлениями благодарности все тому же Ильясу. День этот так и назывался «Ильяслул къини» - «Ильясов день». О хорошем, упитанном черном баране в обычной повседневности говорили: «Хорош баран, достоин «Ильясова дня». Обряд вызывания дождя, в одной из его многочисленных разновидностей, нередко проводился на этой же поляне, у большого валуна. В этом случае варили и раздавали смесь злаков, гороха, кукурузы и др., сдобренную сушеным мясом, и с мольбой о дожде обращались опять-таки к Ильясу: «Я, Ильяс, гьарал ч1а!» (Ой, ты, Ильяс, дождя молим!).
Вполне, на наш взгляд, допустимо, что здесь мы имеем дело с отголосками некогда распространенного у лакцев праздника «Ильин день». Ильяс - пророк, персонаж Ветхого завета, чтился у христиан как святой, от которого зависели и урожайность полей, и обилие дождей. Примечательно, что празднование «Ильина дня» по христианскому календарю падает на 20 июля - 2 августа, т.е. на тот же примерно период окончания сенокоса и начала жатвы у лакцев.
Что касается сенокосной поры, то интересную информацию сообщил нам 80-летний Ибрагим Алиев из с. Сумбатль, нынешний житель г. Каспийка. У его односельчан был обычай принимать у себя гостей и наведываться на угощение к родственникам, друзьям, соседям накануне начала сенокосной кампании. По
традиции, ко второй половине этого дня в домах готовилось обильное угощение, причем считалось приличествующим разнообразить стол всевозможными яствами местной кухни, а также медом, сметаной, яйцами, фруктами, овощами, сладостями и т.д. Совокупность всего этого обилия носила специальное наименование - «палла-пятри»: «палла-пятри дукан» - «угощаться палла-пятри». Об обильно накрытом в обычные дни столе говорили: «Каков стол, что за палла-пятри, неужели завтра начинается сенокос?». Иначе, обильное и разнообразное угощение со сладостями и фруктами ассоциировалось здесь с началом сенокоса и с понятием «палла-пятри». Невольно напрашивается такая параллель: 29 июня (12 июля) православные христиане отмечают Петров день, а точнее - Петра и Павла день. Это - первые апостолы, ученики Христа, проповедовавшие его учение. После многодневного поста к этому дню готовилось обильное угощение. На Руси этот день совпадал с началом сенокоса. Напрашивается предположение: лакское «палла-пятри» не представляет ли собой искаженное «Павел и Петр»?
В близи с. Хойхи, по рассказам местных старожилов, в урочище «Валиврат» (ущелье Вали) некогда (примерно до конца XIX в.) имелось каменное сооружение. Оно представляло собой сложенную без скрепляющего раствора тумбу, размерами у основания 1,5 х 1 м. и высотой до 0,5 м., накрытую поверху каменной плитой естественного происхождения и неправильной формы, размерами примерно 2 х 0,5 м.
Сооружение это носило наименование «аьналу», его значение никому не известно. По сохранившемуся преданию, сюда когда-то тайком приходили девушки округи (поодиночке, вечером, перед закатом солнца или утром, сразу же после его восхода). Обходя сооружение трижды, по часовой стрелке, с опущенными глазами, согнутыми в локтях руками и вытянутыми вперед ладонями, читая суры Корана, девушки просили у Бога удачного замужества. Местным населением подобные выходы девушек на «аьналу» осуждались.
В атрибутику Храма Господнего (церкви) христиан входит специальная подставка-аналой, на которую во время богослужения кладутся церковные книги, иконы, крест. Священник, освящая брачный союз, водит брачующуюся пару вокруг аналоя.
Возможно, что в нашем случае речь идет об остатках примитивного христианского святилища. Думается, уместно предположить, что в сознании местного населения и, в частности, девушек, сооружение «аьналу» (месторасположение которого точно определить нам так и не удалось) пережиточно связывалось с браком, с замужеством.
Вероучение ислама чтит Иисуса Христа как одного из пророков (пророк Иса, лакский вариант - Иса идовс) и Богоматерь Марию как одну из святых, как мать пророка, покровительницу женщин. Следы их былого почитания в среде лакцев как персоналий православного христианства нередко прослеживаются в тех или иных традиционных ритуалах, в устном народном творчестве и др.
Перед пахотно-посевной кампаний (пахота и сев у горцев Дагестана совершались, как правило, одновременно) женщины с. Вихли до первых десятилетий XX в. проводили обряд «аьт1уртту» («плакания»). Для этого группа из бедных, увечных, больных женщин, от 7-8 до 15-20 человек, до восхода солнца поднималась на одну из вершин над селением. В состав группы могли входить также женщины, у которых кто-либо из членов семьи погиб, умер или был тяжело болен. С восходом солнца каждая из них с плачем, с рыданиями
разбрасывала принесенные с собой горсти пшеницы, ячменя, гороха, кукурузы, приговаривая вместе со всеми:
«Хъун-Мяммахъал Аьбидатун, Зуви-Пат1ил Хамисатун, Яруссаннал Ххадижатун. Исал ниттин Марияннун»
[Дочери или члену тухума] Хъун-Мямма Абидат, [Дочери] Зуви-Пат1и Хамисат, Аварке Хадижат, Матери Исы Мариян].
Подбор упоминаемых здесь имен наши информаторы объясняют так: Абидат была бесноватая-святая; Хадижат, родом из Андалала, вышла замуж за лакца и жила в одном из селений нынешнего Лакского района, была известна умением успокаивать боль и излечивать болезни прикосновением; Хамисат якобы унаследовала от своей матери дар предвидения; интересно при этом отметить, что приставка «Зуви» к имени собственному нам до этого нигде больше не встречалась: А.Г. Булатова упоминает Зуви как рудимент былого языческого культа (БулатоваАГ., 1999. С. 172); наконец - прямое обращение к «Матери Исы Марии».
Вспомним, что Святая Мария, Богородица, Богоматерь у христиан выступала, кроме прочего, как покровительница урожая, покровительница женщин, откуда, может быть, и плачи, и моления, ущемленных в чем-то женщин, с именем Марии разбрасывавших зёрна накануне сева. Возможно, и в этом случае мы имеем дело с поздними напластованиями на древний языческий обряд жертвоприношения, умилостивления божеств или конкретного божества.
Пожилые женщин с. Цовкра-1 сообщают, что в дни празднования Дня первой борозды и Вечера весны (Навруз), кроме обычных поздравлений старших с праздником, дети нередко прибегали к краткому приветствию «Иса барча» -«Поздравляю с Исой». Думается, что и в этом случае есть возможность предполагать наличие глухих отголосков христианства, если вспомнить, что Благовещение - день вести о грядущем рождении Сына Божьего Иисуса Христа, праздника, отмечаемого православной церковью 7 апреля (25 марта), по времени приблизительно совпадает с днями названных традиционных праздников многих дагестанцев, лакцев, в том числе.
Через месяц после периода «ц1а къаку зуруй» (т.е. «неназываемый месяц» -так у лакцев именовался девятый месяц возраста ребенка) - для девочек, и по истечении 45 дней после этого же периода - для мальчиков (эта сорокапятидневка называлась «ххярклий», «ххярк» - «ползком», «ползать») выполнялся обряд «ччаннай бац1у» - «вставание на ноги». Ребенок к этому времени мог на ноги еще не становиться, мог встать на ноги несколько раньше - для сроков исполнения обряда это значения не имело.
Близкие родственницы ребенка по материнской линии во всеуслышание выговаривали (именно выговаривали, врастяжку, речитативом): «Иса - идовсил сурат, Марияннул нур-чани, Чаннай авц1ун ачайхту, Арши ч1аву буваннав». (Исы - пророка образ, Марии нимб - светоч,
Встав на ноги [как только] пойдешь Счастья [чтоб] много было).
К этим же именам, как к именам святых, прибегали лакцы и в других ситуациях. Со слов наших информаторов, у жителей с. Кая и реже у жителей с. Хойми, хоть и редко, но все еще бытует поговорка, которая за пределами этой округи не встречается:
«Ва, Иса - ти1й, зума т1ий, Мариян - т1ий, леххав т1ий» («Ой, ты, Иса» - говоря, причитает, «Мариян» - говоря, взывает)
Она употребляется тогда, когда хотят сказать, что кто-то пребывает в состоянии печали, жизненной неудовлетворенности, в горе.
Аштикулинские лакцы ряда селений (Цовкра, Цыйша, Сумбатль, Хойми, Кая, Кули и др.) еще в начале XX в., где-то до 20-х гг., отмечали дни наступления, прихода зимы. Отсчет шел от наиболее короткого дня года, примерно с 23-25 декабря, по 4-6 января. Дни эти были известны как «исул ч1ун», «исул кьинирду», «исул гъантри» и воспринимались в народе как «время совы», «дни совы», «сутки совы». К тому времени этот календарный праздник носил молодежный характер, преимущественно детский и юношеский, отчасти девичий. Во второй половине первого дня праздника мальчики, подростки, парни, возглавляемые 2-3-я ряжеными, с шумом, гамом, с прибаутками, шутками обходили хозяйства селения. Ряженые были в войлочных масках с прорезями для носа и глаз, с пришитыми к маскам тряпичными рогами, в шубах наизнанку, с длинными палками в руках. Один из них нес на длинной палке жгут сена - прошлогодней травы - «ису» (сова). У ворот или дверей хозяина дома процессия останавливалась, мальчики и подростки нараспев произносили традиционные благопожелания, адресуя их обитателям дома, ряженые молча кривлялись, «сражались» на палках, кувыркались, скакали на этих же палках и т.д. Хозяева выносили из дома хлеб, сыр, яйца, сушеное мясо, сухофрукты, орехи и прочее. Парни из процессии все это собирали в мешки. Обойдя селение, процессия выходила за его пределы, взбиралась на какую-либо возвышенность. Здесь, в разведенном большом костре, «ису» сжигали под выкрики, свист, хохот, шум всех участников процессии. После этого собранные в селении продукты сортировались и коллективно, без остатка съедались. Шутливая драка, борьба, гвалт, шум, после этого возобновлялись с новой силой. В селение компания возвращалась поздним вечером. Разбившись на партии, молодежь группами проводила остаток вечера и часть ночи дома у кого-либо, где веселье продолжалось. Расходились по домам под утро с тем, чтобы на следующий день все начать сначала - за исключением сжигания «ису» в костре.
Участие девушек в этом праздничном цикле ограничивалось ежевечерними девичниками и гаданиями. Гадали преимущественно на будущих супругов; девушки традиционно прибегали к нескольким разновидностям гаданий. По нашему мнению, здесь напрашивается следующая параллель.
Православная церковь в период с 25 декабря (7 января) по 6 января (19 января) в память о рождении Спасителя (Иисуса Христа) установила праздничные дни - Святки («Святые дни»). Тем самым церковь освятила древнейший славянский праздник, связанный с культом природы, к которому были приурочены религиозно-магические обряды, заклинания об урожае, о приплоде скота, гадания, ряженья и т.д. Представляется возможным, что проникшее в
лакскую среду христианство наложилось и в этом случае на соответствующий древний пласт местной духовной культуры. Номинация «Иса» (пророк Иса, т.е. Иисус Христос) в народном сознании со временем контаминировала в «ису» -сову - и может быть не без влияния мусульманского духовенства. Иначе говоря, возможно, что мы в описанном случае имеем дело с отголоском христианских Святок, некогда привитых миссионерами местному населению.
Возможно, что сюда же относятся и проклятие, и добропожелание с упоминанием номинации «исват» - предположительно-искаженного «святки»: «Ац1ния к1ирагу исватрал кьини х1аран хьуннав!» - «Да будут для тебя неблагодатными все двенадцать дней исват!», или: «Ац1ния к1ивагу исватрал неъматрайн укканав!» - «Да будешь отмечен двенадцатью благодатями исват!». Сами жители с. Кани, где нами эти выражения записаны, даже приблизительно не могут дать толкование приведенной номинации, предполагая, что это, скорее всего, какой-то арабизм. Может быть и так. Но уж очень схожи между собой изначальная и видоизменившаяся (кстати сказать, по всем фонетическим нормам лакского произношения) формы слова. Не случайно здесь, скорее всего, и число 12 (в сугубо местной, лакской традиции должно бы фигурировать 7, 9, 10): Святки, Святые дни у христиан длились ведь именно 12 дней.
По нашим полевым материалам в с. Сумбатль где-то до конца XIX в. проживал некто Абдулгамид, известный в местной среде как искусный лекарь. В частности, он излечивал болезни «дяркъу щаву», «ссатиржан шаву», т.е. прострелы, радикулиты и прочие. Лечил он эти болезни, главным образом, массажами, растираниями больного сустава, органа руками (сухими или смазанными жиром, курдюком, маслом). Кроме чтения коротких мусульманских молитв он иногда, в частности, приговаривал: «Я, Раппаил, я, Джабраил, я, Минкаил». В этой формуле мы опять-таки склонны видеть былое влияние христианства.
Христианская церковь чтит имена трех старших архангелов: Михаила, Гаврила и Рафаила (именно в этом порядке). Первый из них - это хранитель всех верующих во Христа. Гаврил - это архангел, принесший весть Святой Марии о грядущем рождении Христа (откуда, собственно, и «Благовещение»). Рафаил же -это ангел-исцелить.
Думается, что в приведенном нами знахарском наговоре имя третьего из архангелов произносилось первым не случайно: речь ведь шла об исцелении.
В с. Цущар нами записана удивительная считалка, к которой дети давно уже не прибегают. Звучит она так: «Варпаламал-симан-патри, Зайнал-парал-пилал-матри, Паммарал-гьан-якъу-златри, Андил-юдил-вассалам!»
Есть основания полагать, что в этой кажущейся бессмыслице, в случайном наборе слов и звуков, перечислены (в несколько искаженном виде) имена двенадцати христианских апостолов, примерно так: Варфоломей, Симон, Петр, Зилот, Фаддей, Филипп, Матфей, Фома, Иоан, Иаков, - ? Андрей, Иуда - [вассалам].
В Новом завете названы апостолами двенадцать ближайших учеников
Иисуса: Симон (Петр), Андрей, Варфоломей, Иоанн, Матфей, Симон Зилот (он же Симон Кананит), Фаддей (или Иуда, сын Иакова), Филипп, Фома, Иаков (сын Алфея), Иаков (сын Заведея) и брат Иоанна-Иуда Искариот.
На слух считалка воспринимается как нечто местное, лакское. Кроме соответствующего фонетического звучания, такому восприятию способствует кажущееся наличие в ней слов лакского языка: «симан» - лик, «Зейнал», «Якъу» -имена, «пара» - навоз, «памма» - вата, «гъан» - вино, «анди», «аьнди» - андийцы и др.
Итак, проникшее в лакскую среду, как представляется, в раннем средневековье христианство не закрепилось здесь и постепенно, где-то примерно к послемонгольскому периоду, было вытеснено исламом. Тем не менее, влияние распространения этой монотеистической религии в местной языческой среде было достаточно сильным, о чем, в частности, говорят рудименты христианства в глубинах различных форм традиционной духовной культуры и общественного быта, в осколочном виде сохранившиеся вплоть до начала XX в.
БИБЛИОГРАФИЯ
Артамонов М.И., 1962. История хазар. Л.
Булатова А.Г., 1988. Традиционные праздники и обряды народов горного Дагестана в XIX - начало XX века. Л.
Булатова А.Г., 1999. Сельскохозяйственный календарь и календарные обычаи и обряды народов Дагестана. СПб.
Булатова А.Г., 2000. Лакцы: Историко-этнографическое исследование (XIX - начало XX века). Махачкала.
История Дагестана: В 4-х томах. 1967. М. Т. 1.
История Дагестана с древнейших времен до начала XX века. 2000. М.
Шихсаидов А.Р., 1969. Ислам в средневековом Дагестане (VII-XV века). Махачкала.
Шихсаидов А.Р., 1999. Ислам в Дагестане // Центральная Азия и Кавказ. № 4.
