CC BY
3УДК 340.12 EDN EDSRQX
Козинникова Екатерина Николаевна,
старший преподаватель кафедры теории и истории Санкт-Петербургского университета МВД России ул. Летчика Пилютова, 1, г. Санкт-Петербург, Россия, 198206, e-mail: katerina_kozinnikova@mail.ru ORCID: 0000-0001-5279-5384
ОТЕЧЕСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВОВЕДЕНИЕ КОНЦА XIX В.
О СУЩНОСТИ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРИНУЖДЕНИЯ И ПРЕДЕЛАХ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ
Аннотация. Существующее в современном мировом сообществе внимание к проблемам построения правового государства и соблюдения в нем прав и свобод человека и гражданина обусловливает актуальность вопросов, связанных с применением мер государственного принуждения, ограничивающих эти права и свободы. Возможность гармоничного сочетания общественных, корпоративных и личных интересов опирается в правовом государстве на предоставленное государственной власти права использовать различные правовые средства регулирования общественных отношений. В условиях возникновения факторов, дестабилизирующих государственно-правовое развитие, государственная власть может вводить чрезвычайный правовой режим, при котором расширяются принудительные полномочия государственных органов и ограничиваются права и свободы граждан. Именно с введением в России чрезвычайного правового режима связано начало разработки в рамках науки полицейского права вопросов о пределах применения государственного принуждения.
Чрезвычайный правовой режим в России впервые был веден в 1881 г. и действовал вплоть до краха монархии в 1917 г. Эффективность реализации широких принудительных полномочий, предоставленных государственным органам (прежде всего полиции) с целью сохранения в Российской империи общественного спокойствия и государственной безопасности, в конце XIX - начале XX в. являлись предметом критического осмысления российских государствоведов. Отечественные государствоведы в конце XIX - начале XX в. определили возможность обеспечения безопасности и территориальной целостности государства посредством организации эффективной полицейской деятельности, а также оценили результативность использования чрезвычайных правовых мер, находившихся в распоряжении полицейских органов, в том числе широких принудительных полномочий полицейской власти.
В связи с этим, исследование теоретического наследия российских государствоведов конца XIX - начала XX в. и выявление их взглядов на организацию, эффективность и пределы применения государственного принуждения имеет на современном этапе теоретико-методологическое, практическое и социальное значение.
Ключевые слова: отечественное государствоведение, государственное принуждение, меры принуждения, полицеистика, полицейское право, принудительные полномочия, чрезвычайный правовой режим.
Kozinnikova Ekaterina Nikolaevna,
Senior Lecturer of the Department
of Theory and History St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 1 Pilyutova Pilot str., St. Petersburg, Russia, 198206,
e-mail: katerina_kozinnikova@mail.ru ORCID: 0000-0001-5279-5384
RUSSIAN STATE STUDIES OF THE LATE XIX CENTURY.
ON THE ESSENCE OF STATE COERCION AND THE LIMITS OF ITS APPLICATION
Annotation. The attention that exists in the modern world community to the problems of building a rule-of-law state and the observance of human and civil rights and freedoms in it determines the relevance of issues related to the use of state coercion measures that restrict these rights and freedoms. The possibility of a harmonious combination of public, corporate and personal interests is based in a State governed by the rule of law on the right granted to the state authorities to use various legal means of regulating public relations. In the conditions of the emergence of factors that destabilize the state-legal development, the state power can introduce an emergency legal regime, in which the coercive powers of state bodies are expanded and the rights and freedoms of citizens are limited. In the conditions of the emergence of factors that destabilize the state-legal development, the state power can introduce an emergency legal regime, in which the coercive powers of state bodies are expanded and the rights and freedoms of citizens are limited. It is with the introduction of an emergency legal regime in Russia that the beginning of the development of questions about the limits of the use of state coercion within the framework of the science of police law is connected.
The emergency legal regime in Russia was first introduced in 1881 and operated until the collapse of the monarchy in 1917. The effectiveness of the implementation of broad coercive powers granted to state bodies (primarily the police) in order to preserve public peace and state security in the Russian Empire, in the late XIX - early XX century. were the subject of critical reflection of Russian state historians. At the end of the XIX - beginning of the XX century, Russian state historians determined the possibility of ensuring the security and territorial integrity of the state through the organization of effective police activity, and also assessed the effectiveness of the use of emergency legal measures at the disposal of police authorities, including broad coercive powers of the police authorities.
In this regard, the study of the theoretical heritage of Russian statesmen of the late XIX - early XX century and the identification of their views on the organization, effectiveness and limits of the use of state coercion has theoretical, methodological, practical and social significance at the present stage.
Key words: domestic state studies, state coercion, coercive measures, policeistics, police law, coercive powers, emergency legal regime.
Стремление к обеспечению гарантий прав и свобод человека и гражданина правового государства в любой ситуации -определяет актуальность вопросов, связанных с проблемами применения государственного принуждения, влекущего за собой те или иные правоограничения личности, к которой это принуждение применяется.
В отечественной политико-правовой мысли вопросы, связанные с определением сущности государственного принуждения, субъектов и пределов его применения
широкую разработку получили в рамках науки полицейского права в конце XIX в.
Социально-политическая обстановка в Российской империи в конце XIX в. характеризовалась крайней
нестабильностью. Несмотря на
реформирование политико-правовой
организации в России, ожидаемого широкими слоями населения ограничения самодержавной власти так и не произошло. Несовпадение интересов между государством и обществом с неизбежностью вело к кризисным проявлениям. Нежелание и неспособность
власти реагировать на происходящие в общественном сознании изменения путем радикальной трансформации формы правления, расширения политических прав и свобод граждан, отказа от несоответствующего фактическим
отношениям сословного деления общества, а также половинчатость и
непоследовательность самих реформ, которые фактически сохраняли старые принципы общественного устройства, провоцировали общественно недовольство. Формой проявления этого недовольства стала активизация деятельности революционных организаций, методом борьбы которых все чаще становились террористические акты.
Революционная ситуация,
сложившаяся в Российской империи в конце XIX в., несла в себе угрозу существовавшей форме государства и установленному правопорядку, а несостоятельность точечных мер, предпринимаемых правительственной властью для ликвидации данной ситуации, привела к введению на территории Российской империи чрезвычайного правого режима исключительного положения и изданию
регламентировавшего данный режим Высочайше утвержденного «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г.1
Анализ норм, содержащихся в данном Положении, свидетельствует о том, что исключительное положение обладает всеми признаками чрезвычайного правового режима: вводится при наличии крайне исключительных обстоятельств (которые характеризуются общественной опасностью, масштабом, перспективой тяжких последствий для общества и
1 Об издании положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия и объявлении некоторых местностей Империи в состоянии усиленной охраны : Именной, данный Сенату, высочайший указ от 4 августа 1881 г // ПСЗ РИ-3. Т. I. № 382.
2 Настольный энциклопедический словарь. 5-е изд. с доп. до 1901 г. Т. 8: Приматы - Сутана. Москва : Т-во бр. А. и. И. Гранат и К°, 1901. С. 4096 ; Большая
государства); вводится специальным указом; носит временный характер; наделяет государственные органы и должностных лиц широкими
принудительными полномочиями;
ограничивает свободы граждан.
Реакция государственной власти на обострение социально-политической
обстановки в Российской империи в конце
XIX в., выразившаяся во введении чрезвычайного правового режима, вызвала подъем в развитии отечественной правовой мысли.
В условиях действия в государстве чрезвычайного правового режима исключительного положения большое значение приобретала проблема поиска ответов на вопросы о месте принуждения в механизме государственного управления, о полномочиях должностных лиц по применению мер принуждения, о соотношении мер убеждения и принуждения в процессе осуществления государственной власти.
В конце XIX - начале XX в. понятие «принуждение» можно встретить в толковых словарях2, авторы которых трактуют его как негативное воздействие на человека и подразумевают неправомерность подобных действий. Возможность легального принуждения, как и понятие «государственное принуждение» в справочной литературе указанного периода отсутствуют.
Проблемы применения легального принуждения со стороны государства были осмыслены отечественными
государствоведами в конце XIX - начале
XX в. в рамках науки полицейского права, что в результате позволило ввести понятия «принуждение», «меры государственного
энциклопедия : словарь общедоступ. сведений по всем отраслям знания / под ред. С. Н. Южакова. 4-е изд. со стереотипа. Т. 15: Пенька - Пуль. Санкт-Петербург: Просвещение. 1904. С. 629 ; Яковлев Н. Е. Словарь юридических определений, составленный по курсам, принятым в С.-Петербургском университете. Санкт-Петербург : Тип. т-ва «Екатерингоф. печ. Дело». 1910. С. 20.
принуждения», «легальное принуждение» в научный язык и язык законодательства.
Большинство отечественных
полицеистов конца XIX в. признавали за личностью свободу выбора и свободу воли, но практически никто не допускал возможности построения общества на принципе полной свободы. Большинство государствоведов сходились во мнении, что развитие личности обусловлено состоянием общественного строя, поддержание которого обеспечивается принуждением со стороны государства. Поэтому главная задача, стоящая перед правом, - определить границы применения государственного принуждения, чтобы принуждение оставляло достаточно места свободе как элементу развития личности.
Одним из государствоведов, осмысливших категорию «государственное принуждение» являлся представитель отечественной либеральной политико-правовой мысли профессор
Павел Иванович Новгородцев. Ряд работ государствоведа посвящен
взаимоотношениям личности и общества [1 ; 2 ; 3]. Являясь приверженцем концепции естественного права, Новгородцев рассматривал нравственную личность как абсолютную ценность и цель прогресса общества. По мнению государствоведа, именно нравственная личность представляет собой источник норм естественного права, на основе которых возможно проводить оценку существующих положений и выдвижение предложений к усовершенствованию и реформе положительного права для нравственных целей. То есть главное назначение естественного права - быть основой для положительного права в определении его нравственных целей и задач. В этом смысле интересы личности и общества не могут быть в полной мере гармонично слиты в единое целое. Каждая личность обладает своеобразием и имеет много обязанностей, в связи с чем имеют место столкновения человека с обществом, которые либо разрешаются примирением,
либо вовсе не разрешаются. По мнению П. И. Новгородцева, только разумное сочетание интересов личности и общества в соответствии с принципами естественного права может дать наилучший результат. Однако это возможно лишь в правовом государстве, которое возлагает на себя «миссию общественного служения», ведь государство - «это, прежде всего, властвование и подчинение, это дисциплина и узда внешнего закона» [1, с. 67]. Анализируя работы К. Маркса и Ф. Энгельса, П. И. Новгородцев указывал на то, что распоряжение вещами и руководство процессами производства «немыслимо без публично-правового регулирования экономического оборота, без принудительных действий
государственной власти» [1, с. 115]. Новгородцев рассматривал право и государство как средства, с помощью которых возможно формирование нравственной личности (с учетом того, что органы власти и принуждения являются необходимыми элементами государства) [1, с. 115].
Известный отечественный
государствовед Александр Семенович Алексеев полагал, что феномен «принуждение» в человеческих союзах неразрывно связан с властью и подчинением [4, с. 25]. Идеи власти и подчинения возникают в человеческих союзах как ответ на необходимость людям с различными интересами удерживаться в «общественной связанности» [5, с. 26] и достигать целей, ради которых был создан союз. Поэтому правовой порядок, существующий в обществе, - это не что иное, как совокупность принудительных норм, разграничивающих сферу интересов и область деятельности отдельных людей и союзов и определяющих формы их совместной деятельности [5, с. 28]. Высшей формой власти в обществе является государственная власть. Государственная власть представляет собой активную силу, «способную хотеть и действовать в виде тех целей, которые поставлены
государственному общежитию» [5, с. 21]. В своих реальных проявлениях она сводится к принуждению и к повелению [5, с. 21]. Принуждение - это достижение определенной цели посредством преодоления чужой воли. Будучи сторонником идей правового государства, А. С. Алексеев подчеркивал, что принуждение должно применяться только государством и только в правовых формах. Принуждение, не предусмотренное правом данного государства, не может считаться легальным. «Воздействие государства, пока оно не организовано и не проявляется в определенных формах, - писал он, - есть проявление фактической силы, а не проявление государственной власти» [5, с. 32]. Фактическая сила может «вынуждать и вызывать принуждением подчинение, но не имеет права повелевать и своими повелениями вызывать обязанность повиноваться» [5, с. 32].
Владимир Александрович Гаген полагал, что государство во исполнение своих функций дарует гражданам права и одновременно с этим налагает на них массу публично-правовых обязанностей
(подчиняться правовым предписаниям, платить налоги, защищать Отечество и т. д.). В случае неисполнения гражданами обязанностей, государство располагает целым ассортиментом различных способов понуждения к их исполнению, а потому может немедленно осуществить одну или нисколько понудительных мер, которые дадут желанный результат [6, с. 4]. По мнению В. А. Гагена, применение таких мер, в которых проявляется власть и могущество государства и которые имеют своей задачей понуждение граждан к исполнению публично-правовых
обязанностей, является государственным принуждением [6, с. 5]. Эти меры заключаются в воздействии на личность человека путем применения физической силы, в ограничении его прав, как гражданских, так и публичных, в удалении его из данной местности, в воздействии на психику гражданина путем угрозы
наказанием. В каждой стране сложился свой специфический строй
государственного принуждения.
Профессор В. А. Гаген отмечал, что чем «полнее и явственнее государство осуществляет идеалы права, тем резче сказывается влияние судов» [7, с. 32] при применении государственного
принуждения, и тем ощутительнее для граждан становится благодетельность проверки судом требований
исполнительных органов к гражданам и, следовательно, необходимость применения той или иной меры государственного принуждения. Напротив, чем больше государство сохраняет в своей правовой жизни остатков, пережитков полицейского государства, тем шире произвол органов исполнительной власти в применении мер принуждения, тем чувствительнее отражается это усмотрение органов исполнительной власти на правах граждан [6, с. 5-6].
В. М. Гессен, рассуждая о сущности государственного принуждения, приходил к выводу о том, что по силе и результату воздействия на убеждения человека принуждение не является главным средством, и ему «не принадлежит последнее слово» [8, с. 127]. Принуждение как средство для поддержания заданного порядка в социуме позволяет большинству людей безопасно реализовывать свои права и интересы. Посредством принуждения происходит противодействие асоциальным и противостоящим интересам общества поступкам человека, ограничивается его свобода, продуцируется желательное поведение в целях снятия социальной напряженности и создания условий для развития общества. Исходя из этого, по мнению В. М. Гессена, принуждение - это одна из важнейших функций государства. Законодательство, предусматривающее возможность применения принуждения, должно носить провизорный характер, то есть заранее предусматривать все возможные меры принуждения, случаи их применения и границы и исключать
возможность широкого личного усмотрения со стороны должностных лиц, уполномоченных на его применение.
И. Е. Андреевский, будучи
приверженцем теории правового государства, полагал, что права и свободы человека гарантируются строгой, но основанной на законе полицейской властью, поэтому и принуждение, осуществляемое государством,
государствовед отождествлял с
принуждением, используемым полицией. Сущность полицейского принуждения - в устранении причин и условий, нарушающих безопасность отдельного лица, общества или государства; предупреждении и пресечении «злой воли» людей, посягающих на права других субъектов; предупреждении и пресечении угроз, вытекающих не из «злой воли» человека, а из его природы [9, с. 1-8]. Андреевский писал, что при любых условиях человеческой жизни, даже при самых благоприятных, всегда найдутся личности, готовые посягнуть на права других, поэтому государству всегда придется изыскивать предупредительные меры для противодействия таким явлениям [9, с. 12]. К числу предупредительных мер государствовед относит наблюдение за общественными союзами и ассоциациями, пресечение «восстаний», «возмущений», «расхищения государственной
собственности» и др. - все эти меры он относил к принудительной деятельности полиции. Андреевский признавал за каждым человеком право на личную свободу деятельности и считал не просто излишним, но и вредным ограничивать ее со стороны государства, когда этого не требуется. Формула, которая выступала критерием допустимости вмешательства органов государства в частную сферу, определялась положением: «во всех случаях, когда отдельное лицо собственными силами и средствами не может создать таких условий безопасности и благосостояния, без которых развитие его невозможно, на помощь ему должна
явиться деятельность других, называемая полицейской» [9, с. 17].
Таким образом, анализ теоретического наследия отечественных государствоведов конца XIX - начала ХХ в. в контексте вопросов, касающихся сущности государственного принуждения, позволяет сделать вывод о том, что в конце XIX в. в рамках науки полицейского права к определению понятия «государственное принуждение» существовало несколько подходов:
- государственное принуждение - это право государства на вмешательство в частную жизнь в тех случаях, когда интересы отдельных личностей противоречили интересам общества в целом или интересам государства, с целью разрешения возникших противоречий (П. И. Новгородцев, А. С. Алексеев);
- государственное принуждение - это функция государства, заключавшаяся в понуждении граждан к выполнению возложенных на них публично-правовых обязательств (В. А. Гаген), и как средство поддержания заданного порядка в социуме, позволяющего людям безопасно реализовывать свои права и интересы (В. М. Гессен);
- государственное принуждение - это совокупность мер, предпринимаемых полицией для обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств, сохранения незыблемости государственного строя (И. Е. Андреевский).
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Новгородцев П. И. Введение в философию права. Т. III : Об общественном идеале. Вып. I // [Сочинение] П. Новгородцева. Москва : Тип. -лит. Т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1917. 510 с.
2. Новгородцев П. И. История философии права : лекции, чит. пр. доц. П. И. Новгородцевым в 1897/8 году. Москва : Лит. Общ. распр. полез. кн., 1897. 270 с.
3 . Новгородцев П. И. О задачах современной философии права: речь, произнесенная перед диспутом в Санкт-Петербургском университете 22 сентября 1902 г. Санкт-Петербург : Тир. Санкт-Петербург АО «Слово», 1902. 8 с.
4. Алексеев А. С. К учению о юридической природе государства и государственной власти. Москва : Тип.-лит. Высоч. утв. Т-ва И. Н. Кушнерев и К., 1895. 35 с.
5 . Алексеев А. С. Теоретическое обоснование доктрины монархического принципа // Юридические записки, издаваемые Демидовским Юридическим Лицеем. Вып. I (III). Ярославль, 1909. 32 с.
6. Гаген В. А. Учебник
административного права. Ростов-на-Дону : Тип. т-ва С. С. Сивожелезов и К°, 1916. 114 с.
7. Гаген В. А. Административная юстиция : конспект лекций, читанных студентам III курса юридического факультета Императорского Варшавского университета. В 1911-1916 гг. Ростов-на-Дону : Тип. Т-ва С. С. Сивожельзов и К., 1916. 113 с.
8. Гессен В. М. Из лекций по полицейскому праву. Санкт-Петербург : Типо-лит. М. Гинсбурга, 1902. 354 с.
9. Андреевский И. Е. Полицейское право. В 2 томах. Том II. Полиция благосостояния. Санкт-Петербург : Типография и Литография А. Е. Ландау, 1876. 727 с.
10. Андреевский И. Е. Полицейское право. Том 1-2. Санкт-Петербург, 18711873 ; 2-е изд., испр. и доп. Том 1-2. -Санкт-Петербург: Тип. В. В. Пратц, 18741876. 210 с.
