CC BY
143
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
ОТ ВНУТРЕННЕГО К ВНЕШНЕМУ: УГРОЗЫ ДЛЯ ПОЛИТИКИ США В ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Д-р Роберт Гуан ТЯНЬ
адъюнкт-профессор делового администрирования Медейл-колледжа (Буффало, США)
Введение
Если принять за точку отсчета события 11 сентября 2001 года, то с того времени осознание Америкой стратегической важности Центральной Азии и роль этого региона в глобальной стратегии США весьма изменились. По формулировке Чарльза Мэйнза, террористические акты 11 сентября дали Штатам возможность открыть для себя Центральную Азию1. После этих проявлений терроризма было покончено с неопределенностью, порожденной неясными представлениями администрации Белого дома о значении ЦА для США, что по-
1 Cm.: Manes Ch. America Discovers Central Asia // Foreign Affairs, March/April 2003, Vol. 82, No. 2. P. 120—132.
зволило им моментально оценить роль пяти государств данного региона в глобальной геополитической картине. Сочувствие республик Центральной Азии, России и Китая к США в связи с террористическим актом и дружественное содействие республик ЦА Соединенным Штатам в их наступлении на движение «Талибан» в Афганистане и в военных действиях против «Аль-Каиды» помогли армии США получить в регионе авиабазу Манас и аэродром Карши-Ханабад (его называют также База К-2). Это стало знаменательным моментом для Соединенных Штатов, в одночасье получивших доступ в Центральную Азию. Разместив свои войска в ряде стран региона, США стали весьма важной силой и в самой ЦА, и по соседству.
Если рассуждать в русле стратегии, США расположены очень далеко от Центральной Азии. Но если учесть продолжающуюся антитеррористическую операцию в Афганистане и наличие американских военных баз в регионе, то все пять его стран фактически подпадают под принятую в США категорию новых рубежей2. Вашингтон впервые получил возможность так близко наблюдать за ситуацией в Центральной Азии и влиять на нее. Как ни странно, рост влияния США в регионе был остановлен «революцией тюльпанов» в Кыргызстане в марте 2005 года и событиями в узбекском городе Андижане в мае того же года. Хотя США в конце концов сохранили авиабазу в Манасе, после «революции тюльпанов» Бишкек уже не мог в своих отношениях с Вашингтоном следовать прежней политике доброй воли и постоянно колебался в вопросе о сохранении американской военной базы, что было для Соединенных Штатов непрекращающейся головной болью3. Последовавшие вскоре события в Андижане заставили администрацию Белого дома осознать всю сложность проблем государств Центральной Азии. После этих событий США потребовали от правительства Узбекистана дать возможность для работы абсолютно независимой международной комиссии по их расследованию, в результате чего армия США была вынуждена покинуть аэродром Карши-Ханабад, что и произош-
2 Cm.: De Kytspotter V., Maj. The Very Great Game? The U.S. New Frontier in Central Asia. A Research Paper Presented to the Geneva Centre for Security Policy 18th International Training Course, February 2004. P. 6.
3 Cm.: Nichol J. Central Asia: Regional Developments and Implications for U.S. Interests. Washington,
D.C.: CRS Report Order Code RL30294, Library of Congress, Updated 26 April 2007. P. 34, 35.
ло 21 ноября 2005 года. Для политики США в Центральной Азии уход их армии из Узбекистана означал серьезное поражение и был расценен как стратегическое событие, заставшее Белый дом врасплох4.
Чтобы преодолеть тенденцию к снижению американского влияния в ЦА, со второй половины 2005 года американская администрация занялась «тонкой настройкой» своей политики в республиках региона. Цель настоящей статьи — обрисовать фон этой «настройки», всесторонне проанализировав те угрозы, с которыми сталкиваются США в этих республиках с 2005 года, и их источники. Попутно мы в теоретическом аспекте рассмотрим конфликт различных стратегических целей Вашингтона в ЦА, возникший после событий в Андижане; в частности, продемонстрируем реальную внутреннюю противоречивость центральноазиатской стратегии США. Поскольку эта противоречивость — прямое следствие уже упоминавшихся стратегических угроз Соединенным Штатам в Центральной Азии и обнаруживается она при серьезном академическом анализе американской стратегии в ЦА, — ее глубокое исследование неотделимо от изучения тех самых стратегических вызовов, с которыми США сталкиваются в данном регионе. В начале статьи предлагается всесторонний анализ внутренних и внешних угроз для политики Белого дома в Центральной Азии, далее рассматриваются внутренние противоречия в американской стратегии в регионе, а завершается работа общим взглядом на нынешнюю ситуацию и перспективы американской стратегии в ЦА.
4 Cm.: Blank St.J. Strategic Surprise? Central Asia in 2006 // The China and Eurasia Forum Quarterly, May 2006, Vol. 4, No. 2. P. 109—130.
Внутренние угрозы для стратегии США в республиках региона
В целом стратегическая неудача США в Центральной Азии обусловлена как внутренними, так и внешними причинами. К внутренним относятся прежде всего многочис-
ленные ошибки в самой политике американской администрации в республиках региона, а внешние включают главным образом субъективные отношения и объективные факторы в странах, взаимодействующих с Соединенными Штатами в ЦА. Необходимо отметить, что причины стратегической неудачи политики Вашингтона и препятствия к достижению стратегических целей США коренятся в обеих названных группах факторов. И те, и другие действуют в одном направлении.
Хотя американская администрация пока не заявляла, что ее политика в странах Центральной Азии требует серьезной коррекции, недостатки этой политики хорошо известны в академических кругах: эксперты неоднократно отмечали, что именно осознание допущенных ошибок и является причиной корректировки центральноазиатской политики Соединенных Штатов. Как полагают ученые, одна из главных причин неприятностей, с которыми США столкнулись в Центральной Азии, — заставшее их врасплох ослабление стратегических позиций Вашингтона в регионе. А само это ослабление — результат ограничений, накладывавшихся на американскую политику в Центральной Азии. Эти ограничения и являются одной из опасностей, которые необходимо учитывать при достижении целей центральноазиатской стратегии США. Судя по материалам академической дискуссии о политике Белого дома в ЦА и по выводам из этой дискуссии, американские ученые склонны выделять три серьезные ошибки в политике США в Центральной Азии: при решении проблем государств региона Соединенные Штаты даже не пытались согласовать позиции различных государственных ведомств; Вашингтону недоставало понимания специфики стран и народов ЦА и региона в целом; США даже не пытались скоординировать свои усилия с действиями других внешних акторов.
Несогласованность центральноазиатской политики в государственных ведомствах
Еще до событий в Андижане нередко говорилось о необходимости устранить серьезные недостатки в политике США в отношении Узбекистана, даже в центральноазиатской политике в целом. Наиболее серьезной из называвшихся проблем была нескоординиро-ванность политики разных государственных ведомств. Как отмечали критики, самым большим препятствием к эффективной координации и сотрудничеству является серьезная конкуренция и противоречия между разными подразделениями внутри администра-ции5. В том, что касается политики в республиках Центральной Азии, самая заметная межведомственная конкуренция и наиболее острые противоречия наблюдались между Госдепартаментом и Министерством обороны. Говоря о борьбе за влияние, Стивен Дж. Блэнк указывает, что Пентагон стремится всеми средствами заполучить больший контроль над внешнеполитическим ведомством Соединенных Штатов, не стесняясь действовать весьма жестко. В такой ситуации чиновники государственных ведомств, старающиеся отвечать «ударом на удар», не способны проводить последовательную политику. Что же до Госдепартамента, то там, заботясь об интересах США, принимают как нечто само собой разумеющееся, что наивысшей ценностью является демократизация. В отношении Центральной Азии чиновники больше всего озабочены не вопросами безопасности, а демократией и не готовы примириться ни с чем иным, кроме демократии6. Министерство обо-
5 Cm.: Clancy T. et al. Battle Ready. N.Y.: G.P. Putnam’s & Sons, 2004. P. 323—324.
6 Cm.: Blank St.J. U.S. Interests in Central Asia and the Challenges to Them. Strategic Studies Institute, March 2007. P. 19 [http://www.strategicstudiesinstitute.army.mil/pubs/display.cfm?pubID=758].
роны полагает, что приоритетными для США стратегическими проблемами в ЦА являются антитеррористические военные операции в интересах региональной безопасности, в то время как Госдепартамент считает высшим приоритетом поощрение демократии в республиках региона. При столь явном противоречии два ведомства, вместо того чтобы сотрудничать и координировать американскую политику в Центральной Азии, часто вступают в серьезные конфликты по тем или иным вопросам.
Политические противоречия между Министерством обороны и Госдепартаментом наиболее ярко и резко проявились в различии их взглядов на помощь странам Центральной Азии. 13 апреля 2004 года Ричард А. Баучер (тогда — официальный представитель Госдепартамента, в настоящее время — помощник государственного секретаря США по странам Южной и Центральной Азии) заявил, что из-за отхода Узбекистана от демократических реформ и в силу ограничений, накладываемых США на помощь своим партнерам, Вашингтон намерен прекратить экономическую и военную помощь Ташкенту, составлявшую 18 млн долл. Высокопоставленные чиновники Министерства обороны не скрывали своего недовольства этим решением. В ходе визита в Узбекистан в августе 2004 года Ричард Майерс (тогдашний председатель Объединенного комитета начальников штабов) заявил, что со стороны США было «близоруко» и «неконструктивно» сокращать помощь Узбекистану, в то время когда Россия старается расширить влияние в этой стране7.
Недостаток согласия и координации между ведомствами в администрации по ряду стратегически важных проблем Центральной Азии действительно резко снизил суммарную эффективность политики США в регионе, был даже подпорчен общий имидж их центральноазиатской политики. Многие исследователи полагают, что межведомственный конфликт — структурная проблема всей стратегии Вашингтона в ЦА, препятствующая формированию и проведению последовательной и эффективной политики в республиках региона, гибкому и быстрому реагированию на непредвиденные обстоятельства. После событий в Андижане Соединенным Штатам пришлось оставить аэродром Карши-Хана-бад, что рассматривается как поражение их центральноазиатской политики, вызванное плохой координацией между ведомствами, занимающимися в США вопросами Центральной Азии8.
Непонимание реальных потребностей государств региона
Конфликты и «близорукость» в администрации Белого дома во многом объясняются недостаточной осведомленностью об особых обстоятельствах стран Центральной Азии при формировании и проведении политики в отношении этого региона. Те, кто в США вершит политику, мало принимали во внимание реальные проблемы государств ЦА и их подлинные потребности, порожденные объективной ситуацией. К тому же на реализацию политики США в республиках региона влияет внутренний электоральный цикл. Чтобы нейтрализовать недовольство избирателей внешней политикой страны и удовлетворить требования мощных лоббистских групп, преследующих свои собственные
7 См.: Nichol J. Central Asia: Regional Developments and Implications for U.S. Interests. Washington, D.C.: CRS Report Order Code IB93108, Library of Congress, 10 December 2004, CRS-20.
8 См.: Blank St.J. U.S. Interests in Central Asia and the Challenges to Them. P. 18—22. Необходимо отметить, что именно Соединенные Штаты установили в законодательном порядке новые условия оказания помощи Узбекистану (привязав их к нормам соблюдения прав человека), и это привело к частичному сокращению этой помощи.
цели, администрация зачастую вынуждена приносить в жертву важные национальные интересы, обменивая их на поддержку внешней политики избирателями. Яркий тому пример — реакция администрации Белого дома на события в Андижане.
После событий в Андижане 13 мая 2005 года ни СМИ, ни правозащитники не организовали их серьезного расследования, но сразу же обвинили правительство Узбекистана в несоразмерном применении силы против демонстрантов, что повлекло за собой многочисленные жертвы. Высокопоставленные правительственные чиновники также считали, что США должны проявить жесткость по отношению к Узбекистану. При таких обстоятельствах американская администрация вынуждена была оказать давление на правительство И. Каримова, требуя, чтобы Узбекистан позволил создать независимую международную миссию по установлению и проверке фактов для выяснения всей правды о событиях в Андижане. Такой подход Вашингтона к событиям в Андижане вызвал ухудшение отношений между США и Узбекистаном.
Со времени событий в Андижане прошло четыре года. Сегодня предлагается еще раз пересмотреть реакцию администрации Белого дома на этот инцидент. Так, С. Фредерик Стар, директор Института Центральной Азии и Кавказа Университета Джонса Хопкинса, говоря о критике положения с правами человека и с демократией в Узбекистане со стороны некоторых правительственных и неправительственных организаций, отмечал: «Соединенным Штатам придется с большой осторожностью отнестись к критике в адрес досье Узбекистана в части соблюдения прав человека, высказываемой рядом неправительственных организаций и некоторыми ведомствами администрации США, вне зависимости от того, насколько данная критика оправдана. Беспокойство этих организаций нельзя игнорировать, но к нему нужно подходить с учетом ряда положительных сдвигов, о которых, в основном, не сообщают»9. Но большинство американцев и по сей день возлагают всю вину на правительство Узбекистана, подавляющее в стране демократию и не желающее ничего знать правах человека, хотя многие независимые исследователи, основывающиеся на детальном и объективном изучении фактов, высказывают другое мнение о роли и положении правительства Узбекистана во время этих событий. Так, Абду Манноб Полат отмечает, что во время событий в Андижане выбор у правительства Узбекистана на самом деле был крайне ограничен. На тот момент использование силы стало для Каримова едва ли не единственной возможностью удержать страну от скатывания в анархию. А непропорциональная реакция правительства на события была спровоцирована главным образом кампанией, развязанной рядом групп внутри страны, и их открытой враждебностью к режиму И. Каримова10. Аналитики утверждают, что подход американской администрации к событиям в Андижане свидетельствует о ее недостаточно глубоком понимании национальной специфики Узбекистана, даже государств Центральной Азии в целом и о конфликте между приоритетами Вашингтона и государств Центральной Азии11.
В самых верхних строках повестки дня центральноазиатской политики администрации Белого дома значится одна императивная дипломатическая задача: всеми средствами добиваться осуществления в странах региона необходимых политических и экономических реформ, способствующих утверждению демократии и свободы, и таким образом снизить угрозы для безопасности в ЦА. Для самих ее государств, которые до сих пор еще не вышли из переходного периода, самая важная и насущная задача в настоящее время —
9 Starr S.F. A «Greater Central Asia Partnership» for Afghanistan and Its Neighbors. Washington, D.C.: Central Asia — Caucasus Institute and Silk Road Studies Program, 2005. P. 21.
10 Cm.: Polat A. Reassessing Andijan: The Road to Restoring U.S.-Uzbek Relations. Washington, D.C: Jamestown Foundation, June 2007.
11 Cm.: Naumkin V. Uzbekistan’s State-Building Fatigue // The Washington Quarterly, Summer 2006, Vol. 29, No. 3. P. 138—139.
способствовать экономическому развитию и формированию обстановки стабильности. У этих двух сторон разное понимание того, какая ориентация предпочтительна для развития стран Центральной Азии. Это расхождение затруднит развитие отношений между США и этими странами. Вполне очевидно, что народы стран ЦА жаждут перемен, но отнюдь не политических реформ. Их заботят в основном не политические свободы и демократия, а улучшение экономических условий. По данным опросов, совместно проведенных осенью 2004 года Всемирным банком, Программой развития ООН и Институтом Брукингса во всех пяти странах ЦА, жителей Узбекистана волнуют безработица, бедность и политические беспорядки. А тем вопросам, о которых особенно беспокоится администрация США, вроде свободы СМИ и политических прав, в самом Узбекистане не придают особого значения12.
Слабость координации с внешними игроками при формировании и проведении политики в странах ЦА
Центральная Азия — точка пересечения интересов великих держав — в этом согласны и власти, и академические круги. Кроме того, в переходном периоде страны сталкиваются с множеством проблем: пограничные споры, контрабанда наркотиков, торговля людьми, организованная преступность, рост исламского экстремизма, нерациональное распределение водных ресурсов, интеграция в глобальную экономическую систему, реагирование на внезапные политические беспорядки. Все это требует взаимодействия и координации усилий внешних субъектов, принимающих участие в делах стран ЦА. Однако американская администрация, преследуя в столь сложном и важном регионе собственные стратегические интересы, редко контактирует с такими странами, как Россия, Китай или Иран, в связи с делами республик ЦА и своей собственной центральноазиатской полити-кой13. По точному замечанию обозревателя, «нынешняя политическая практика и структуры (Соединенных Штатов) носят принципиально двусторонний характер, но тем не менее до определенной степени открывают возможности для трансграничной координации и интеграции»14. Хотя творцы американской политики порой подчеркивают важность регионального сотрудничества в сфере экономики и безопасности, но в целом США заинтересованы именно в двустороннем сотрудничестве в Центральной Азии — с 2001 года эта тенденция проявляется все очевидней15.
Акцент администрации Белого дома на двусторонние отношения весьма помог развитию ее связей и со странами Центральной Азии. Однако без достаточного взаимодействия и координации усилий с другими участниками процессов в регионе политика Вашингтона будет наталкиваться на непонимание других субъектов, а это приведет к осложнению ситуации в ЦА. Собственно, важные и даже жизненно важные интересы в регионе есть главным образом у России и Китая. Если американская администрация не уделит особого внимания эффективному взаимодействию с этими двумя государствами, это затруднит Соединенным Штатам достижение их собственных целей. Утверждают, что, по-
12 Cm.: Hill F., Jones K. Fear of Democracy or Revolution: The Reaction to Andijan // The Washington Quarterly, Summer 2006, Vol. 29, No. 3. P. 119.
13 Cm.: Macfarlane S.N. The United States and Regionalism in Central Asia // International Affairs, 2004, Vol. 80, No. 3. P. 450—461; Weitz R. Averting a New Great Game in Central Asia // The Washington Quarterly, Summer 2006, Vol. 29, No. 3. P. 155—167.
14 Starr S.F. Op. cit. P. 11.
15 Cm.: Macfarlane S.N. Op. cit. P. 457.
скольку все крупнейшие страны мира, преследуя собственные интересы, оказались активно втянутыми в дела Центральной Азии, регион попал в водоворот «Новой Большой игры», более сложной, чем «Большая игра» XIX столетия16. Конечно, собственные интересы РФ и КНР заставляют их весьма ревниво смотреть на расширение влияния Белого дома в этом регионе, но все равно Вашингтону необходимо всеми силами стремиться хотя бы на минимальном уровне поддерживать контакты с этими двумя государствами по важнейшим проблемам, возникающим в странах ЦА. Это не означает, что нужно идти на принципиальные уступки России и Китаю или давать им основания переоценивать их возможности и влияние в регионе: сформировать неагрессивный и мягкий образ США в Центральной Азии — в интересах самой Америки. Это ускорило бы развитие отношений со странами региона и дало понять Москве и Пекину, что на самом деле Вашингтон отнюдь не стремится, не считаясь ни с кем другим, преследовать свои интересы.
Для этого еще предстоит многое сделать. Сегодня политика США в республиках Центральной Азии, как уже говорилось, ориентируется почти целиком на двусторонние отношения, в чем можно видеть недостаток гибкости. К тому же США редко поддерживают контакты с такими странами, как Россия, что стало поводом для резких нападок этих стран на политику американской администрации. НАТО тоже не раз критиковала американскую администрацию за недостаточную ясность ее политики в Центральной Азии и за то, что США не координируют свою политику с другими крупными государствами. НАТО вела и ведет активные военные действия в Афганистане, поддерживает широкое военное сотрудничество с республиками ЦА. Однако и Североатлантический альянс почти ничего не сделал, чтобы наладить необходимые связи или создать эффективный механизм диалога с Россией и Китаем. Более того, США никогда не делали встречных шагов в ответ на сигналы о том, что Китай и Россия хотели бы расширить сотрудничество с НАТО. Например, в октябре 2002 года представители правительства КНР предложили Альянсу начать диалог по вопросам стратегического развития и угроз безопасности в Центральной Азии, но ожидаемого ответа на это не последовало. Кроме того, в последние годы Россия неоднократно выступала с инициативами установить прямые контакты между НАТО и ОДКБ по ряду таких вопросов, связанных с ситуацией в Центральной Азии, как борьба с терроризмом и торговлей наркотиками. Однако Альянс каждый раз отклонял предложения России, предпочитая взаимодействовать со странами Центральной Азии на двусторонней основе. Почему же администрация США отказывалась от предложений России? Да потому, что считает, будто ОДКБ подконтрольна России и установить отношения с нею — значит признать эту организацию как законного члена международного сообщества17. Администрация Белого дома не доверяет таким важным странам, как Россия и Иран, поэтому не желает вести с ними переговоры или поддерживать контакты в том, что касается Центральной Азии и американской политики в этом регионе. Сосредоточенность правительства США на двусторонних отношениях со странами ЦА помогает поддерживать стабильность в регионе в целом и стабилизировать политическую ситуацию в отдельных его странах. Но в глазах других государств США выглядят как раз потенциальным источником дестабилизации в республиках Центральной Азии18. И для администрации США пришло время изменить эту политику.
16 См.: The New Great Game: Blood and Oil in Central Asia / Ed. by L. Kleveman. London: Atlantic Books, 2004; Swanstrom N. China and Central Asia: A New Great Game or Traditional Vassal Relations? // Journal of Contemporary China, November 2005, Vol. 45, No. 12. P. 569—584; Bhadrakumar M.K. The Great Game on a Razor’s Edge // Asian Times Online, 23 December 2006.
17 См.: Weitz R. Op. cit. P. 164. Возможно, более перспективно было бы вступить в диалог с Шанхайской организацией сотрудничества, чем с ОДКБ.
18 См.: De Kytspotter V., Maj. Op. cit.
Внешние вызовы политике США в Центральной Азии
В новой ситуации США необходимо преодолеть и внутренние структурные противоречия своей политики, и три важнейшие внешние опасности. Первый такой вызов — опасения и недоверие самих государств Центральной Азии по отношению к усилиям США по установлению демократии в республиках региона. Второй — Россия, которая не согласна с политикой США и будет ей противодействовать. Третий — Афганистан, от которого многого ожидают, но который не располагает достаточными возможностями, чтобы справиться с трудной задачей, вытекающей из требований безопасности и из геополитического положения страны. На самом деле все три эти внешние угрозы — следствие ошибок политики самих США в Центральной Азии, и их наличие и динамика препятствуют успеху стратегии Соединенных Штатов в регионе.
Опасения государств Центральной Азии относительно стратегических намерений США
Перед началом войны с терроризмом развертывание американских войск в Центральной Азии не встречало особых проблем. В 2001—2003 годах главными задачами администрации Белого дома в регионе были освоение и укрепление предоставленных ей военных баз и улучшение собственного стратегического положения. Поэтому США не слишком активно вмешивались в политические и экономические реформы в странах региона. В 2003 году, особенно после выхода «Национальной стратегии войны с терроризмом» (№СТ), Белый дом начал проявлять раздражение в связи с застоем политических и экономических реформ в странах ЦА. Согласно NSCT, жизненно важным условием успеха американской войны с терроризмом было внутреннее развитие союзников и партнеров США. Если эти страны стали или только становятся так называемыми «слабыми» или «несостоявшимися» государствами, то, пусть даже Соединенные Штаты получат от сотрудничества с ними временную выгоду, эти страны слишком легко могут попасть под контроль террористов и стать источником затруднений для антитеррористических операций, а в долгосрочной перспективе — и для национальной безопасности США. NSCT определила следующие четыре цели, способные обеспечить успех национальной войны с терроризмом: изгнать террористов с мест их постоянного размещения; лишить террористов поддержки, помощи и убежища; ликвидировать условия для воспроизводства терроризма; защитить безопасность США и их граждан как в стране, так и за границей19. При этом, по мнению высокопоставленных чиновников американской администрации, из-за сложности и трудностей переходного процесса в Центральной Азии ее страны, особенно Узбекистан и Туркменистан, все больше превращаются в «несостоявшиеся государства»20. И Белый дом самым серьезным
19 См.: President Bush Releases National Strategy for Combating Terrorism. Office of the Press Secretary, The White House [http://www.whitehouse.gov/news/releases/2003/02/20030214-7.html].
20 По определению Грэхема Фуллера, бывшего заместителя председателя Совета национальной безопасности, «несостоявшиеся государства» — это «страны, переживающие развал государственной власти и законности, а также потерю контроля центрального правительства над разного рода властями, ведущую к росту анархии, распаду правопорядка и к преступности» (Fuller G. The Future of Political Islam. N.Y.: Palgrave Macmillan 2003. P. 76).
образом учитывает это обстоятельство в своей центральноазиатской политике и подходе к развитию сотрудничества с государствами региона.
В правительственных документах и академических работах неоднократно отмечались проблемы, с которыми пришлось столкнуться странам Центральной Азии в переходный период. К таким проблемам относятся масштабная коррупция, медленное оживление экономики, серьезная безработица, поляризация богатства и бедности, преобладание теневой экономики, подъем исламского экстремизма, жестокость нападений террористов, разгул наркоторговли, военная слабость и низкая эффективность правительств. Как утверждают в Соединенных Штатах, проблемы настолько серьезны, что фактически эти слабые государства всего на шаг отстоят от ситуации «несостоявшихся госу-дарств»21. Чтобы противостоять этим внутренним угрозам, администрация Белого дома рекомендует государствам ЦА проводить политические и экономические реформы, основанные на ценностях демократии и экономического либерализма. Вообще-то, поначалу администрация не акцентировала эту проблему. До 2003 года она хотя и настаивала на том, чтобы страны региона начали политические и экономические реформы, но не уделяла этому вопросу большого внимания, добиваясь в основном того, чтобы развивать с этими странами дружественные отношения и побудить их поддержать военную операцию в Афганистане22. Однако с 2003 года американская администрация стала настойчиво действовать в пользу политических и экономических реформ в странах ЦА. Тем более что после «революции роз» в Грузии в ноябре 2003 года, «оранжевой революции» в Украине (октябрь 2004 г.) и «революции тюльпанов» в Кыргызстане (март 2005 г.) администрация Белого дома внезапно усмотрела в этом прежнем советском регионе благоприятные перспективы и стала возлагать большие надежды на быстрое становление демократии в его республиках. Именно на этой оценке и основывались американцы, начав после событий в Андижане проводить жесткую линию, что привело к ухудшению отношений между США и Узбекистаном.
Реакция Соединенных Штатов на события в Андижане имела широкие и разнообразные последствия. Во-первых, она еще раз напомнила лидерам государств ЦА, что американская администрация не откажется от активного содействия демократии даже в странах-союзниках США, в том числе в Узбекистане, подписавшем с Соединенными Штатами стратегическое соглашение23. Во-вторых, весьма показательным выглядело отношение американской администрации к проблеме демократии в государствах Центральной Азии на фоне слабого интереса Вашингтона к проблеме демократии в странах-союзниках США на Ближнем Востоке и в Африке. Лидеры государств Центральной Азии обвинили Белый дом в применении «двойных стандартов» демократии24. Наконец, это привело лидеров этих государств к необоснованному выводу, что содействие демократии приведет к «цветным революциям», которые завершатся свержением или изгнанием лидеров стран ЦА. Исходя из этого, лидеры государств региона считают, что продвижение демократии в их странах равносильно для них политическому самоубийству. Реакция президента Узбекистана И. Каримова на оценку Соединенными Штатами событий в Андижане хорошо иллюстрирует опасения этих лидеров в отношении американской страте-
21 Cm.: Nichol J. Central Asia: Regional Developments and Implications for U.S. Interests. Washington, D.C.: CRS Report Order Code RL33458, Library of Congress, Update 12 May 2006.
22 Cm.: Olcott M.B. Taking Stock of Central Asia // Journal of International Affairs, Spring 2003, Vol. 56, No. 2. P. 3—17; Hill F. Central Asia and the Caucasus: The Impact of the War on Terrorism. B kh.: Nations in Transit 2003: Democratization in East-Central Europe and Eurasia / Ed. by A. Schnetzer et al. N.Y.: Liberty House, 2003; Tabyshalieva A. Human Rights and Democratization in Central Asia After September 11 // Nordic Institute of Asian Studies Insights, December 2002.
23 Cm.: Rumer E. The U.S. Interests and Role in Central Asia After K2 // Washington Quarterly, Summer
2006, Vol. XXIX, No. 3. P. 148.
24 Cm.: Naumkin V. Op. cit. P. 138—139; Hill F., Jones K. Op. cit. P. 122.
гии демократизации и их недовольство такой стратегией. При том опыте взаимодействия с Соединенными Штатами, который в последние годы получили страны ЦА, и при том, как подействовало на их лидеров такое число «цветных революций», все эти воздействия вполне могли отложиться в сознании руководителей стран региона как неотъемлемый элемент их восприятия Соединенных Штатов. Опасения государств Центральной Азии по отношению к США и их намерениям не исчезнут сами собой. В связи с этим представляется, что, прежде чем начать проводить в жизнь свою центральноазиатскую политику, Белому дому следовало бы укрепить контакты с правительствами стран региона, дабы улучшить свой имидж в этих странах.
Противодействие России росту влияния США в регионе
Не приходится спорить, что в свое время Россия долго пользовалась значительным влиянием в Центральной Азии. После распада Советского Союза это влияние ослабло из-за ослабления самой России и ее демократической переориентации в сторону Запада. Однако исторические связи между Россией и республиками региона не исчезли вместе с Советским Союзом. После террористических актов 11 сентября 2001 года российское правительство В. Путина, разделявшее с Соединенными Штатами заинтересованность в нанесении удара по режиму талибов и в прекращении производства наркотиков в Афганистане, в ослаблении исламского экстремизма и в сохранении стабильности в странах ЦА, молчаливо согласилось с появлением американских войск в Центральной Азии. Более того, РФ даже сотрудничала с государствами Центральной Азии, помогая им поддерживать военные операции США в Афганистане, для чего предоставляла военную технику и советников25. Хотя подобное отношение уже в 1990-х годах несколько смягчило конкуренцию между Вашингтоном и Москвой, но по мере того, как шло время и ситуация менялась, Россия начала проявлять недовольство ростом американского влияния в республиках Центральной Азии и стала иначе оценивать последствия американского военного присутствия для ее стратегических интересов в этом регионе.
Размещение армии США в ЦА изменило прежнее дружественное отношение к России в странах региона. Даже Таджикистан, который был тесно связан с РФ, сегодня стремится найти баланс между Россией и США, что в известном смысле ослабляет позиции Москвы и вызывает ее недовольство. С развертыванием войск США в регионе Кремль почувствовал, что Белый дом ограничивает его стратегические интересы в Центральной Азии. Американская администрация, как уже говорилось, принципиально сотрудничает с государствами региона на двусторонней основе, что также вызывает недовольство России. Кроме того, Россия связывает «цветные революции» с деятельностью Соединенных Штатов и, стремясь усилить настороженность государств Центральной Азии по отношению к Америке, убеждает лидеров данных государств, что США приложили руку к этим революциям. Чтобы защитить свои интересы в ЦА и укрепить лояльность ее государств, Россия в последние годы предприняла немало шагов, призванных предотвратить распространение американского влияния в ЦА. Шаги эти предпринимались в следующих сферах.
Безопасность. На саммите СНГ, состоявшемся в мае 2001 года, его участники договорились о создании сил быстрого реагирования в Центральной Азии (QRF) со штаб-
25 Cm.: Nichol J. Central Asia: Regional Developments and Implications for U.S. Interests. Washington. D.C.: CRS Report Order Code RL30294, CRS-44, 46.
квартирой в Бишкеке; в мае 2002 года были внесены изменения в Договор о коллективной безопасности, создающие Организацию Договора о коллективной безопасности, что отражало желание Кремля, чтобы размещение любых внешних сил в Центральной Азии отвечало интересам РФ и согласовывалось с нею26. 23 октября 2003 года Россия получила право разместить воинский контингент близ столицы Кыргызстана Бишкека на авиабазе Кант, ставшей первой авиабазой России в Центральной Азии после распада Советского Союза. В октябре 2004 года Москва и Душанбе подписали Протокол об обмене грамотами о ратификации «Договора о статусе и условиях пребывания российской военной базы на территории Таджикистана» от 16 апреля 1999 года, официально восстановив размещение 201-й российской мотострелковой дивизии в Таджикистане в качестве военной базы. 22 сентября 2003 года Москва и Бишкек подписали Соглашение о статусе и условиях пребывания российской военной авиабазы в Кыргызстане. Согласно этому документу, российская авиабаза Кант, включая ее материальную часть, представляет собой часть воздушных подразделений Коллективных сил быстрого развертывания в Центральной Азии. После событий 2005 года в Андижане узбекско-российские отношения развивались быстрыми темпами. В сентябре того же года две страны провели первые после распада Советского Союза совместные военные учения. Через два месяца, в ноябре, они подписали Договор о союзнических отношениях между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан, ознаменовавший установление формального военного союза между двумя государствами.
Энергоресурсы27. В 2002 году Россия, Казахстан, Т уркменистан, Кыргызстан и Узбекистан учредили «Газовый союз». 28 февраля 2003-го Межгосударственный совет ЕврАзЭС28 утвердил Основы энергетической политики государств — членов Евразийского экономического сообщества. В октябре 2004 года Россия присоединилась к ЦАС — организации, включавшей Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан29, в свое время созданной именно для того, чтобы избавиться от влияния РФ путем содействия экономической интеграции стран Центральной Азии. Вступление России в ЦАС положило конец намерениям республик региона исключить Россию из процесса региональной интеграции. В октябре 2005 года на состоявшемся в Санкт-Петербурге саммите ЕврАзЭС ЦАС заявила о своем слиянии с ЕврАзЭС, поскольку все ее члены являются одновременно и членами этой структуры. Таким образом, российское влияние на государства Центральной Азии еще больше укрепилось. 25 января 2006 года, то есть уже после событий в Андижане, Узбекистан, прежде имевший статус наблюдателя при ЕврАзЭС, официально присоеди-
26 См.: Weitz R. Op. cit. P. 157—158; Blank St.J. U.S. Interests in Central Asia and the Challenges to Them. P. 5—15.
27 См.: Paramonov V., Strokov A. Structural Interdependence of Russia and Central Asia in the Oil and Gas Sectors // Conflict Studies Research Centre Central Asia Series 07/16E, Defense Academy of the United Kingdom, June 2007. P. 1.
28 Договор об учреждении Евразийского экономического сообщества подписали в 2000 году Россия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан. В решении от 28 февраля 2003 года говорится о намерении добиваться рационального использования энергоресурсов, формирования общего топливно-энергетического комплекса стран Сообщества, основанного на повышении эффективности функционирования энергосистем, развитии транзитного потенциала государств ЕврАзЭС и создании благоприятных условий для увеличения межгосударственных поставок энергоресурсов.
29 Прототипом этой организации послужил созданный в январе 1994 года Казахстаном и Узбекистаном Таможенный союз, к которому затем присоединились Кыргызстан и Таджикистан. В первые годы своей работы эта организация достигла определенных успехов как региональный форум, сумев добиться определенного снижения тарифов и устранения барьеров в торговле между ее странами-участницами. В июне 1998 году она была переименована в Центральноазиатское экономическое сообщество. По мере того, как государства — члены организации выдвигали для обсуждения все больше и больше тем, ее дееспособность постепенно снижалась. В 2001 году по настоянию президента Узбекистана И. Каримова организация вернулась к прежнему названию — «Центральноазиатское сотрудничество» (ЦАС).
нился к сообществу. Почему это событие имеет такое значение для сферы энергоресурсов? Дело в том, что, как только организация приняла Узбекистан в свои ряды, он подписал с российской компанией «Газпром» соглашение об инвестициях объемом 1,2 млрд долл. в освоение в Узбекистане трех самых крупных месторождений (Урга, Куа-ныш и Акчалак) природного газа на плато Устюрт, чтобы совместно добывать нефть. Имеется в виду, что «Газпром» должен был заключить с государственной компанией Узбекистана Соглашение о разделе продукции по аналогии с теми соглашениями, которые Россия заключала с западными и японскими компаниями30. (В мае 2008 года стороны заявили о разрыве договоренности.) Фактически этот компонент сотрудничества не исчерпывается энергетикой. Он охватывает экономику (наяду с энергетикой), а также инициативу по региональной интеграции стран Южной и Центральной Азии, о чем еще будет говориться в данной статье.
Демократия. Россия извлекла уроки из сокрушительного поражения, которое потерпела в ходе «оранжевой революции» в Украине (октябрь 2004 г.) в результате своей открытой поддержки В. Януковича. Во время «революции тюльпанов» (март 2005 г.) она на первое место выдвигала вопрос о сохранении стабильности ситуации в Кыргызстане, что должно было предотвратить отчуждение нового правительства КР от РФ после его прихода к власти. Во время событий в Андижане (май 2005 г.) Россия резко протестовала против вмешательства США и ЕС во внутренние дела Узбекистана, публично поддерживая точку зрения правительства И. Каримова на эти события и — ссылаясь на суверенитет Узбекистана — отказ его правительства от предложений США по организации международной комиссии по расследованию. Чтобы противодействовать американским намерениям относительно «цветных революций» в странах региона, Россия оказала правительствам этих стран значительную поддержку в форме государственных визитов на высоком уровне, заявлений правительства и экономической помощи31, а также попыталась наметить меры в рамках многосторонних структур (СНГ и ОДКБ), которые можно было бы принимать в случае политических беспорядков в государствах ЦА, чтобы предотвратить возникновение чрезвычайных обстоятельств или иметь возможность действовать в подобных обстоятельствах, защищая интересы Москвы в Центральной Азии и поддерживая стабильность в регионе32.
Другими словами, у России, расположенной рядом с Центральной Азией и связанной с нею исторически, есть немало важных интересов в этом регионе, что является для РФ достаточно веской причиной не позволять иной внешней силе по своему желанию «формовать» Центральную Азию и ее геополитическую среду. Россия ревниво следит даже за Китаем, который она расценивает как своего стратегического партнера, однако не желает допускать расширения его влияния в странах ЦА. США — мощная держава, но в своем стремлении решить такие стратегические задачи, как безопасность, демократия и энергоресурсы, американцы действуют в разрез со стратегическими соображениями России. Что же касается демократии и энергоресурсов, то взгляды этих двух стран полностью расходятся. Конфликт между Россией, которая рассматривает ЦА как свой стратегический задний двор, и США, которые с 2001 года постоянно наращивают в республиках региона свое влияние, предопределен объективной геополитической и географической ролью ЦА.
Когда автор этих строк беседовал о проблемах Центральной Азии с бывшим послом США в Туркменистане г-ном Майклом Коттером, тот отметил: администрация
30 Cm.: Naumkin V. Op. cit. P. 135—136.
31 Cm.: Liu Fenghua: “Russia in the Central Asia: Evolution of Policies // International Politics Quarterly.
2007, No. 2. P. 161—166.
32 Cm.: Sarsembaev I. Russia: No Strategic Partnership with China in View // China Perspectives, May-June 2006, No. 64. P. 33.
Дж. Буша была, похоже, убеждена, что воплощает в жизнь идею демократизации, к тому же не только в Центральной Азии, но и во всем мире. В Белом доме предполагали, что, поскольку США одержали победу в «холодной войне», во всех странах быстро примут как экономическую, так и политическую модель Соединенных Штатов. Это крайне узкое, одностороннее представление Вашингтона об окружающем мире было причиной многих политических трудностей, с которыми США пришлось столкнуться за минувшие годы. В реальности утверждения, что «революция роз», «революция тюльпанов» или какая-то еще в странах Центральной Азии будет означать существенные перемены в их политике, были не более чем готовностью Белого дома принимать желаемое за действительное. Все эти «цветные революции» отнюдь не предвещают реальных трансформаций в политической структуре соответствующих стран.
Хрупкий геополитический статус Афганистана
После свержения режима талибов Афганистан стал играть важную роль в центральноазиатской политике США. Как утверждают заинтересованные в ситуации американцы, свержение этого режима открыло Афганистану «окно возможностей». Расположенная на границе Центральной и Южной Азии, эта страна предоставляет администрации США неограниченные возможности «переформировывать» геополитическую среду, фокус которой находится именно в Афганистане. Однако его хрупкий геополитический статус — тяжкая проблема для Соединенных Штатов, затрудняющая «переформирование» геополитической среды Центральной Азии и окружающих ее территорий.
Ненадежность ситуации с безопасностью Афганистана. Три из пяти стран региона — Туркменистан, Таджикистан и Узбекистан — граничат с Афганистаном, где имеются многочисленные этнические группы из представителей коренных наций этих республик. На севере Афганистана проживают приблизительно 6,2 млн таджиков и 1,5 млн узбеков. Через Казахстан и (особенно) Кыргызстан проходят важные трансграничные маршруты контрабанды наркотиков из Афганистана. Со времени получения независимости государствами Центральной Азии в этих странах стремительно возрождается исламизм, так что стабильность в Афганистане и наличие в нем исламских экстремистов являются источником серьезного беспокойства для стран ЦА. Во время гражданской войны государства региона поддерживали Северный альянс, сражавшийся против талибов, препятствуя проникновению идеологии исламского экстремизма в республики ЦА. Когда в ноябре 2001 года началась антитеррористическая операция США и их союзников в Афганистане, получившая кодовое наименование «Несокрушимая свобода», главной причиной, по которой страны ЦА согласились с этой операцией и проявили готовность участвовать в ее обеспечении, предоставив для этого свое воздушное пространство, возможности ночной дозаправки и аренды баз, было то, что операция сил Альянса против режима талибов отвечала интересам безопасности стран региона. Для этих стран ликвидация «Талибана» и «Аль-Каиды», а также ослабление влияния их клерикальной по своему происхождению исламистской идеологии означало улучшение их собственной ситуации в сфере безопасности. Сотрудничество с США в проведении военной операции помогло им улучшить отношения с Вашингтоном, обеспечивая больше помощи от США и возглавляемых ими международных организаций, что также первоначально входило в расчеты государств ЦА, когда они выражали согласие с антитеррористичес-кой операцией США в Афганистане. Однако сохраняющаяся патовая ситуация в Афганистане и усиливающийся разгул контрабанды наркотиков через территорию госу-
дарств Центральной Азии ставят их во все более сложное положение, но отнюдь не улучшают условия безопасности этих стран.
За время, прошедшее после 7 ноября 2001 года, когда США начали военные действия в Афганистане, Соединенные Штаты и их союзники по НАТО уничтожили режим талибов, но не его силы. В последние годы в Афганистане было совершено множество террористических актов, которые привели к серьезным потерям Соединенных Штатов и их союзников. Сообщалось, что к 22 мая 2007 года в Афганистане в ходе военных действий и актов насилия погибли 579 американцев и их союзников и 5 885 были ранены33. Возрождение движения «Талибан» и «Аль-Каиды» еще больше осложнило ситуацию с безопасностью в Афганистане. Иногда утверждают, что в Афганистане ситуация еще опаснее, чем в Ираке, поскольку здесь силы Соединенных Штатов и НАТО уже практически увязли34. В ходе поездки в Афганистан (2003 г.) тогдашний министр обороны США Рамсфельд высказал мнение, что силы союзников близки к стадии «Победа». Однако 21 июля 2006 года главнокомандующий силами Великобритании в Афганистане оценил ситуацию как анархию35. Высокопоставленные чиновники Госдепартамента Соединенных Штатов также признали: «В этом году в Афганистане нам придется столкнуться с очень опасным и кровожадным врагом»36. Во время визита в Кыргызстан 5 июня 2007 года Роберт Гейтс (министр обороны США) откровенно признал, что движение «Талибан» возрождается37. Из-за ухудшения ситуации в Афганистане Соединенным Штатам необходимо было направить туда больше воинских сил, но на самом деле США прежде всего беспокоились о войне в Ираке. Поэтому они и их союзники по НАТО продолжали сокращать военный контингент в Афганистане, что еще больше ухудшало и без того шаткую ситуацию с безопасностью. К тому же, хотя администрация США и ее союзники неоднократно обещали добиться перелома ситуации в Афганистане, многочисленные террористические акты, застой в военных операциях союзных сил и значительные проблемы с восстановлением Афганистана не только уменьшили доверие афганцев к Америке и к своему президенту X. Карзаю, но и вновь породили в странах Центральной и Южной Азии серьезное беспокойство, как бы сложная ситуация в Афганистане не перекинулась и на их собственные страны.
Проблема контрабанды наркотиков из Афганистана и ее далеко идущие последствия. Возможно, что еще сильнее безопасность соседних с Афганистаном стран страдает от производства в Афганистане наркотиков, которые все это время поступают на мировой рынок в основном через страны ЦА. Они более уязвимы для воздействия афганского производства наркотиков и наркоторговли, чем государства Южной Азии. Наркотики, проходящие через территорию республик ЦА, поступают также из Пакистана и Ирана, но главным образом — из Афганистана. Согласно данным Управления ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН), свыше 21% морфия и героина, изготовленного в Афганистане, попадает на мировой рынок через территорию государств Центральной Азии. Благодаря огромным усилиям в борьбе с наркоторговлей, предпринятым службами пограничной охраны республик региона, в 2006 году масштабы контрабанды наркотиков из Афганистана через их территорию стали сокращаться38, но ситуация все еще выглядит весьма
33 Данные о потерях на 22 мая 2007 года (см. [http://www.icasualties.org/oef/]).
34 См.: Johnson Th.H. On the Edge of the Big Muddy: The Taliban Resurgence in Afghanistan // The China and Eurasia Forum Quarterly, May 2007, Vol. 5, No. 2. P. 93—129.
35 См.: Ibid. P. 93.
36 Senior State Department Official: “South and Central Asia Regional Update” // Foreign Press Center Background Briefing Washington, DC, 22 March 2007.
37 См. выступление Гейтса на пресс-конференции в Бишкеке во время его визита в Республику Кыргызстан [http://www.defenselink.mil/transcripts/transcript.aspx?transcriptid=3979].
38 См.: 2005 The U.N. Office on Drugs and Crime (uNoDC), 2006 World Drug Report, Vol. 1, June 2006.
мрачной. До тех пор, пока цены на наркотики на мировом рынке будут оставаться такими высокими, а ситуация с безопасностью и экономические условия в Афганистане не улучшатся, объемы производства наркотиков в Афганистане будут оставаться катастрофически высокими, а государства ЦА по-прежнему будут служить перевалочным пунктом для произведенных в Афганистане наркотиков.
На самом деле из-за роста производства наркотиков в Афганистане и не сдерживаемого потока их контрабанды ситуация с безопасностью в республиках региона сегодня еще хуже, чем до 2001 года. Как показали в своем глубоком исследовании Сванте Е. Корнел и Никлас Л.П. Сванстрём, афганские операции по контрабанде наркотиков через территорию стран Центральной Азии отнюдь не чисто экономическая деятельность: они связаны с поддержанием организованных преступных группировок, исламским экстремизмом, отмыванием денег и терроризмом. Наркоторговля влияет на состояние военной, политической, социальной и экологической безопасности государств ЦА, представляя для них серьезную угрозу39. Как показывают С. Корнел и Н. Сванстрём, наркоторговля воздействует на ситуацию с безопасностью государств Центральной Азии тремя способами.
1) Немалые прибыли от торговли наркотиками обеспечивают экстремистов и террористов значительными финансовыми ресурсами.
2) Наркоторговля проникла во все слои общества стран региона, к ней причастны даже многие высшие должностные лица этих государств, что ведет к криминализации данных стран.
3) Захлестывающий поток наркотиков ведет к резкому росту числа наркоманов в странах ЦА40.
В регионе быстро распространяются инфекционные заболевания, в частности СПИД, и, как можно ожидать, приобретут широкий размах преступления, связанные с торговлей наркотиками, что быстро ухудшит ситуацию в сфере здравоохранения и безопасности данных стран41. Учитывая ограниченность финансовых ресурсов государств региона и потенциала их служб национальной безопасности, не приходится ожидать, что угрозы, порожденные проблемой контрабанды наркотиков из Афганистана, в скором времени уменьшатся. Поэтому Афганистан по-прежнему рассматривается этими государствами как в высшей степени реальный источник внешних угроз.
Объективная хрупкость геополитического положения Афганистана. Напомним, что Афганистан расположен в самом сердце Азии. Его географическое положение придает ему важный геополитический статус, но — и это не менее важно — все маршруты его внешней торговли проходят по территории других стран. В этих обстоятельствах состояние торговой инфраструктуры соседних государств, политические отношения с ними и характер административных систем в этих странах способны ограничивать внешнюю торговлю Афганистана42. Кроме того, обладая сложным рельефом и ограниченными ресурсами, эта страна испытывает дефицит как финансовых средств для сооружения новых объектов внутренней инфраструктуры, так и энергетических ресурсов, чтобы удовлетво-
39 См.: Cornell S.E., Swanstrom N.L.P. The Eurasian Drug Trade: A Challenge to Regional Security // Problems of Post-Communism, July-August 2006, Vol. 53, No. 4. P. 10-18.
40 Согласно статистическим данным УНП ООН, число наркоманов в странах Центральной Азии к 2002 году достигало 0,365—0,432 млн чел. (см.: Drugs Situation in the Regions Neighboring Afghanistan and the Response of the ODCC. The U.N. Office on Drugs and Crime, October 2002. P. 25).
41 См.: Cornell S.E., Swanstrom N.L.P. Op. cit. P. 20.
42 См.: Boyer A.L. Recreating the Silk Road; The Challenges of Overcoming Transaction Costs // The China and Eurasia Forum Quarterly, November 2006, Vol. 4, No. 4. P. 74—87.
рять спрос на внутреннем рынке. Таким образом, Афганистан целиком зависит от внешних инвестиций, позволяющих развивать экономику и импортировать энергоресурсы из соседних стран. Но любая внешняя сила, участвующая в таком финансировании, непременно будут преследовать свои собственные интересы. Афганистан зависит от своих соседей, а не они от него, что ведет к его уязвимости43. К тому же непрекращающиеся политические беспорядки в стране заставили некоторые соседние государства закрыть границы с ней из опасений, что беспорядки могут захлестнуть и их. Хотя эти страны искренне желают улучшения ситуации в Афганистане, их беспокойство о перспективах Афганистана не позволяет им в настоящее время полностью открыть границы с ним. Без активного содействия соседних государств невозможно реализовать потенциал Афганистана как «страны-хаба».
В свое время Всемирный банк опубликовал доклад с детальным анализом текущих торговых отношений между Афганистаном и соседними странами и выразил сомнение относительно роли Афганистана как торгового узла в большой зоне торговли, охватывающей Центральную и Южную Азию. Согласно этому докладу, даже если можно будет устранить многочисленные барьеры в торговле Афганистана с соседними странами, он при бедности его инфраструктуры и отсутствии прогресса в сфере безопасности все еще останется слишком слабым, чтобы исполнять роль транспортного коридора в этой зоне. Афганистан будет оставаться самым слабым звеном в региональной интеграции независимо от того, как много выгод и преимуществ могли бы извлечь из этой интеграции его соседи44.
43 Cm.: Rumer E. Op. cit. P. 147.
44 Cm.: Weinbaum M.G. Afghanistan and Its Neighbors: An Ever Dangerous Neighborhood. B kh.: Special Report 162. Washington D.C.: United Sates Institute of Peace, June 2006. P. 8.
