CC BY
19
От составителя
Второй «индологический» выпуск «Истории философии» (первый: История философии. № 7. М., 2000) существенно расширил свою «географию». В нем собраны статьи исследователей из Москвы, Санкт-Петербурга, США и Литвы. И в тематике тоже произошли изменения. Наряду с уже традиционными для отечественной индологии темами - логикой, эпистемологией, сравнительной философией, появилась и новая - антропология (публикация «Гарбха упанишады» О.В.Строгановой, см. ниже).
Сравнительно новым является обращение наших авторов к Кашмирскому шиваизму - религиозно-философскому направлению, чрезвычайно популярному и изучаемому на Западе, но очень мало известному в нашей стране. Между тем философы этого направления Утпаладева, Кшемараджа, и особенно Абхинавагупта (10-11 вв.) создали множество интереснейших религиозно-философских трудов, в которых переосмыслена вся индуистская и буддийская философская традиция и создана уникальная монистическая система, названная ее авторами «пара-адвайтой» - «высшей недвойственностью». В сборнике впервые публикуется в русском переводе один из самых известных текстов этого направления, который считается своеобразным учебником по Кашмирскому шиваизму - «Парамар-тха-сара» (публикация М.С.Денисовой и Ю.В.Денисова).
Статья Ауцриуса Бейнорюса «Шактипата: «нисхождение благодати» в Кашмирском тантризме» знакомит нас с одним из важнейших понятий этого направления - «благодатью» (ануграха, шактипата). В авраамитских религиях считается, что благодать нельзя заработать, заслужить, она есть дар - дар Бога человеку, мотивы которого скрыты от людей. С другой стороны, известны религии спасения собственными силами, такие как буддизм и джайнизм, где «спасение утопающих -дело рук самих утопающих». Для более полной «расстановки сил» вспомним еще и вишнуизм с его беспрекословным подчинением воли человека Божественной воле. В Кашмирском шиваизме ситуация особая - парадоксальная. Здесь по сути нет дистанции между Богом и человеком, каждый человек по своей глубинной сути есть Шива. Если Шива ниспосылает благодать, то он как бы ниспосылает ее самому себе. В то же время Кашмирский шиваизм признает и важную роль собственных усилий. Как одно может сочетаться с другим? Об этом и рассуждает в своей статье Аудрюс Бейнорюс.
Рубрика логики и методологии представлена тремя фундаментальными статьями. Исследование И.В.Маневской и Д.В.Оленева «О роли тантра-юкти в индийской интеллектуальной традиции» посвящено тантра-юкти - средствам построения и истолкования индийских научных текстов (<ьиастр). Авторы не ограничиваются перечислением и описанием тантраюкти, а дают анализ истории их возникновения и эволюции, а также пытаются осмыслить их значение для формирования системы знания в Индии. Все известные тантраюкти и их разновидности сведены в таблицу, которая приводится в приложении. М.В.Мютель («К истории понятия определения в индийской мысли (вьякарана и «классическая ньяя») прослеживает историю формирования понятия и термина определения в грамматической традиции и анализирует функционирование определения в ньяе, сохраняя при этом и компаративистскую перспективу - сопоставление индийской лакишны и западного де-финирования. Вывод, к которому она приходит, очень важен: несмотря на некоторые моменты сходства, традиции толкования определения в Индии и в западной эпистемологии существенно расходятся: «.. .понятие определения в индийской традиции не следует считать эквивалентом западного представления о дефинировании. Оно предназначалось для решения вполне конкретных задач и не носило общеметодологического характера» (с. 49).
Неожиданным образом соприкасается с логикой и такая, казалось бы, далекая от нее область, как индийская поэтика. С.О.Цветко-ва показывает, что поэтические украшения (аламкара\ призванные служить косвенными, метафорическими средствами указания на замысел литературного текста, - это по сути логические фигуры, при классификации которых индийские теоретики поэзии стремились брать за основу те или иные логические принципы, например принцип противоречия, отношения причины и следствия, вмещаемого и вмещающего и т.п. Однако логические методы, по мнению автора статьи, используются лишь как одна из возможных «форм мысли», а логическая терминология указывает лишь на обычный для санскритских гиастр метод описания; принцип же построения аламкар отсылает прежде всего к «раскрытию» различных аспектов функции языка> которую древнеиндийские лингвисты называли «вторичным означением» (лакшаной), или иносказанием.
Еще одна статья на тему индийской литературной традиции, но в совершенно другом аспекте - это работа М.И.Петровой «Пред-
ставления о времени и действии в древнеиндийском эпосе (на материале «Шантипарвы» и «Анушасанапарвы»)». Автор этой статьи выявляет закономерную связь между характером действий героев индийского эпоса и разными аспектами представлений о времени (;канава-ды), свойственных именно этому жанру индийской литературы.
Последние четыре года оказались весьма продуктивными и для авторов лингвофилософских статей предыдущего выпуска (История философии № 7, 2000). С.С.Тавастшерна и В.П.Иванов дают нам новую возможность убедиться в плодотворности сочетания прекрасной лингвистической подготовки (знаний санскритской грамматической и лингвистической традиции) с философским подходом - с попыткой увидеть в, казалось бы, чисто грамматической или лингвистической проблеме определенную онтологическую или логическую подоплеку.
В статье «Терминология «силы» в трактате «Вакьяпадия» Бхар-трихари» С.С.Тавастшерна рассматривает ключевой, без преувеличения, термин лингвистического монизма Бхартрихари - гиакти (возможность, способность, потенция, сила). Фундаментальность статьи вполне отвечает важнейшей роли гиакти в концепции Бхартрихари. После обзора основных значений этого понятия в ведийской литературе и у ранних грамматистов - Панини, Катьяяны и Патанджали, Тавастшерна подробно останавливается на его употреблении во всех трех книгах «Вакьяпадии» Бхартрихари, а в заключении исследует классификацию комментатора 3-ей книги -Хелараджи. Классификация гиакти, по мнению Тавастшерны, представляет собой попытку индийских мыслителей создать типологию форм человеческой деятельности, важнейшей из которых для них является речь. «... сила означения, заложенная в слове, доводит до ума не предметы, не вещи, равно как и не знание о предметах или явлениях, а знание о силах, проявляемых в той или иной форме. Именно знание (о силах) ведет к наиболее результативному действию» (с. 112).
В.П.Иванов («Определение предложения: ранняя миманса и вьякарана») обращается к концепции предложения у грамматистов и последователей школы экзегезы ведийских текстов - мимансы. Заняться этой проблемой его побудил опять-таки Бхартрихари, который во второй книге своей «Вакьяпадии» критикует разные концепции предложения. Ни авторы этих концепций, ни школы, которым они могли принадлежать, Бхартрихари не упоминаются. Ком-
торый во второй книге своей «Вакьяпадии» критикует разные концепции предложения. Ни авторы этих концепций, ни школы, которым они могли принадлежать, Бхартрихари не упоминаются. Комментаторы считают, что его оппонентами были в основном миман-саки и ранние грамматисты. Прояснение причин некоторых расхождений между их концепциями предложения чрезвычайно важно для истории индийской лингвистики и до сих пор еще никем не предпринималось в столь систематической и последовательной форме. Выводы, к которым приходит В.П.Иванов, имеют значение не только для собственно лингвистики (семантики), но и для истории индийской философии.
Сравнение Юнга с буддизмом вайбхашики, которое предпринимает в своей статье «Юнг и «Абхидхармакоша» Васубандху: некоторые параллели» И.Я.Ефимова, содержит известный вызов прежде всего юнговедам, которые не придают «восточным корням» основателя аналитической психологии сколько-нибудь серьезного значения. Автор выявляет некоторые, весьма убедительные, типологические параллели между его конепцией личности и буддийской теорией пудгалы (личности) как состоящей из пяти групп элементов (1скандх).
А.В.Пименов занимается интереснейшей темой - индийскими «корнями» немецкого фашизма. В своей статье «У истоков «арийской теории»: «парсизм» Отмара Франка» он знакомит нас с колоритной фигурой одного из самых националистически настроенных немецких романтиков, невольно послушившего предтечей «арийской теории» немецких фашиствующих националистов - Отмара Франка.
Среди публикаций этого номера, кроме уже упомянутой «Па-рамартха-сары», - два любопытнейших текста, которые могут заинтересовать не только специалистов, но и широкого читателя. «Гар-бха упанишада» («Упанишада зародыша» - перевод и комментарий О.В.Строгановой) - текст довольно поздний, соединяющий сведения о строении и физиологии человеческого организма и его развитии, прежде всего в зародышевом состоянии, натурфилософские представления о микро-макрокосмических элементах и религиозную философию.
Другой текст-АмритачандраСури. «Пурушартха-сиддхьюпая» (Средство достижения цели души). Перевод с санскрита, введение и примечания Н.А.Железновой - принадлежит традиции джайниз-
ма. Известно, что джайны были последовательными адептами практики ахинсы - непричинения вреда. Текст посвящен именно этой теме. В нем с впечатляющими подробностями описано, как следует вести себя, что бы ни при каких обстоятельствах не нанести вред ни единому живому существу. А надо сказать, что, согласно джайн-ским представлениям, одушевлено практически все. Можно только удивиться неверояным предосторожностям, которые обязаны были соблюдать джайнские монахи в их каждодневном общении с окружающим миром.
В.ПЛысенко
