CC BY
66
превращались в символ надежды на встречу с близкими, веры в то, что счастье и справедливость существуют. Тем самым, несмотря на идеологизацию елки как ритуального объекта, в течение нескольких послевоенных десятилетий Новый год, всегда встречавшийся с елкой, был единственным праздником, в наименьшей степени включавшим в себя черты советской государственности.
Современная елка, с мифологией которой за последние два десятилетия произошли серьезные изменения, требует специального изучения.
ЛИТЕРАТУРА
Введенский А. И. 1931: Не позволим! // Чиж. 12, 6.
Власова М. Н. 1998: Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб.
Гончаров И. А. 1953: [Рождественская елка] / Публ. и коммент. Л. М. Добровольского // Лит. архив. 4, 99-106.
Душечкина Е. В. 2001: Дед Мороз: этапы большого пути (К 160-летию литературного образа) // Новое литературное обозрение. 47, 253-262.
Марков Е. 1875: Барчуки. Картины прошлого. СПб.
Кайгородов Д. М. 1888: О рождественских елках // Новое время. 4608, 1.
Постышев П. П. 1935: Давайте организуем к новому году детям хорошую елку! // Правда. 357, 3.
Розанов В. В. 1906: Около церковных стен: в 2-х т. СПб.
Филин Ф. П. (ред.) 1972: Словарь русских народных говоров. Пермь.
Устрялов Н. Г. 1858: История царствования Петра Великого: в 6 т. СПб.
Шмелев И. С. 1988: Лето Господне. М.
© 2012
А. Ф. Белоусов
ОТ ПРОИСШЕСТВИЯ — К ФОЛЬКЛОРУ: ЛЕНИНГРАДСКИЕ ПЕСНИ-
ХРОНИКИ 1920-Х ГОДОВ
25 мая 1925 г. в вечернем выпуске ленинградской «Красной газеты» была опубликована заметка «Убийство девочки на Митрофаньевском кладбище»:
Вчера в 6 час<ов> веч<ера> гр<ажданин> Чеботарев, проходя по Митрофа-ньевскому кладбищу1, обратил внимание на надмогильный ящик в конце «немецкой дорожки», из которого виднелись чьи-то ноги.
Белоусов Александр Федорович — доцент кафедры литературы и детского чтения Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. E-mail: afbelousov46@yandex.
1 Митрофаньевское кладбище — одно из самых больших петербургских кладбищ. Находилось между железнодорожными линиями к Балтийскому и Варшавскому вокзалам. Закрыто в 1927 г. и впоследствии почти полностью уничтожено. См.: Кобак 1993, 558-560.
Ящик на % был закрыт железом. Отодвинув железо, Чеботарев увидел лежавшую в ящике девочку, на вид 10-12 лет, шея которой была окровавлена.
О своей находке Чеботарев заявил в милицию. На кладбище прибыли представители уголовного розыска, милиции и народный следователь 13 отделения т<оварищ> Демидов.
При осмотре выяснилось, что девочка лежит в согнутом положении на левом боку. Ноги ее приподняты кверху. Горло ее перерезано.
Покойная одета в черное плюшевое пальто на серой подкладке, черный передник, серое, в черную полоску, ситцевое платье и серые чулки. Сапог на ногах покойной не оказалось. На шее — серебряный крест с синей эмалью. Волосы на голове покойной светло-русые, коротко острижены.
Невдалеке от места обнаружения трупа, вблизи скамейки, была найдена залитая кровью женская вязаная шапочка, очевидно, принадлежавшая покойной.
Труп девочки отправлен в покойницкую б<ывшей> Александровской больницы, куда и приглашаются все лица, могущие опознать убитую2.
Это преступление было быстро раскрыто, о чем вечерняя «Красная газета» сообщила в заметке «Отец-убийца»:
На днях у нас сообщалось о зверском убийстве на Митрофаньевском кладби-
Покойная оказалась Надеждой Путятиной 9 лет, проживавшей на Рижском пр<оспекте>, д<ом> 44, дочерью чертежника Госзнака В. П. Путятина, 46 л<ет>.
Уголовным розыском выяснено, что убийцей девочки является ее родной отец.
После долгого запирательства, уличенный в преступлении В. П. Путятин сознался в убийстве своей дочери и рассказал следующее:
Его дочь, девятилетняя Надя, воспитывалась у своего дяди.
Не так давно Путятин сошелся с одной женщиной и взял дочь к себе.
Первое время девочке жилось сравнительно хорошо, но затем ее жизнь изменилась.
Начались ссоры отца и мачехи, поводами к которым служил ребенок.
Кончилось тем, что отец решил избавиться от дочери.
Он заманил дочь на Митрофаньевское кладбище и здесь привел свое намерение в исполнение.
Проходя мимо одной из могил, отец-зверь схватил девочку за горло и заткнул ей рот, чтобы она не кричала.
Вытащив затем из кармана нож, он перерезал ей горло.
В. П. Путятин арестован3.
Есть основания видеть в этом происшествии реальный материал, который лег в основу чрезвычайно распространенного в русском народном песенном репертуаре текста об убийстве отцом своей маленькой дочери. Приведем один из многочисленных вариантов этого текста:
2 Красная газета. Вечерний выпуск 25.05.1925.
3 Красная газета. Вечерний выпуск 29.05.1925.
Вот сейчас, друзья, расскажу я вам,
Этот случай был в прошлом году.
Только, граждане, не мешайте мне,
Я сейчас этот случай спою.
Отец, мать и дочь жили весело,
Но изменчива злая судьба:
Надсмеялася над сироткою, —
Мать в сырую могилу легла.
Отец дочь любил после матери.
Но недолго была благодать,
Он нашел себе жену новую:
«Надя, Надя, вот новая мать».
Неродная мать ненавидела
Восьмилетнюю крошку сперва,
Но ничем ее не обидела,
А задачу отцу задала:
«Всей душой люблю тебя, миленький,
Только жить мне с тобою не в мочь.
Говорить тебе это совестно -
Жить с тобою мешает мне дочь.
Иль убей ее, иль в приют отдай,
Только сделай все это скорей;
А не сделаешь — я уйду тогда,
И одна буду жить веселей».
Мысль звериная пришла в голову,
И не стал отец дочку любить.
Но в приют отдать было совестно
И решил зверь-отец дочь убить.
Пахло зеленью, холодок в тени,
На могилку малютку стал звать.
Не хотелося идти с папою,
Но хотелось проведать ей мать.
Пахло зеленью, духота кругом.
Стала рвать цветы, венок плесть,
Ей хотелось могилку убрать.
Пахло зеленью, духота кругом.
Вдруг отец: «Надя, Надя!» — стал звать. —
«Ты иди, иди ко мне, милая,
Я хочу тебе что-то сказать».
Подошла к отцу бедна девочка
И упала на грудь головой:
«Папа, папочка, это мать моя,
На могилку пришли мы с тобой». —
«Ты, родная дочь, иди к матери,
Ты мешаешь на свете мне жить;
Пусть душа твоя горемычная
Вместе с мамой в могиле лежит». Лицо белое — испугалася... Он схватил и начал ее жать, Чтобы крик ее не услышали, И на помощь людей не дал звать. Засверкал тут нож у отца в руке, И послышался слабенький стон; И кровь алая по земле текла, И над трупом отец-зверь стоял. Зверь-отец такой ради женщины Совершил он такую комедь. Поднялась рука свою дочь убить, Чужой женщине жертву отдать4.
Характеризуя песню о трагическом происшествии на Митрофаньевском кладбище, знаток русского городского романса Я. И. Гудошников отметил ее особенность: «Если в современных вариантах традиционных крестьянских песен заметна утрата местной локализации, то здесь она упорно сохраняется почти во всех вариантах <...> Весьма примечательно, что название кладбища всюду «Митрофановское»5. Исследователь объяснял эту особенность песни «желанием убедить всех в правдивости данной истории», «стремлением к правдоподобию рассказа»6.
Однако выясняется, что данная история действительно правдива. Это не значит, что в ней верна каждая деталь, каждая мелочь. Одно из расхождений песни с реальностью бросается в глаза. Если в песне повторяется мотив духоты — «Пахло зеленью, духота кругом» <выделено мной. — А.Б. >, то по информации вечерней «Красной газеты» покойная девочка была «одета в черное плюшевое пальто на серой подкладке». И это понятно: в день убийства на Митрофаньев-ском кладбище в Ленинграде было довольно прохладно. Откуда же в таком случае взялся песенный мотив духоты?
Отметим, что песня создана далеко не сразу после того, как информация о преступлении В. П. Путятина попала в печать. Если исходить из самой песни, то она рассказывает о событии, которое произошло «в прошлом году», т.е. более полугода назад. Естественно, что за это время некоторые обстоятельства могли бы и подзабыться.
И они на самом деле подзабылись, причем происходит это на уровне источников песни. Дело в том, что они не ограничиваются вышеприведенной информацией об убийстве девочки на Митрофаньевском кладбище, но используют и материалы судебного разбирательства, которое состоялось лишь спустя полгода.
Обратимся к той же вечерней «Красной газете». В ней 30 ноября 1925 г. была опубликована заметка судебного репортера газеты Н. А. Гарда «Член государственной думы и проститутка»:
4 Кулагина, Селиванов 1999, 326-328.
5 Гудошников 1990, 75.
6 Гудошников 1990, 75.
Кошмарное преступление?
Нет, в этом деле всё до ужаса просто.
В июльский солнечный день отец заманил свою 8-летнюю дочь на кладбище и там зарезал ее чертежным ножом...
Вы думаете увидеть сумасшедшего с безумным взглядом и ощетинившегося зверя, страшное чудовище...
А против вас стоит самый обыкновенный человек, В пальто, засунув руки в карманы, с большой бородой и с испуганными глазами человека, который боится наказания.
И просто рассказывает:
— Моя сожительница не любила детей. Или — девочка, или — я. Определи ее к дяде, в приют, куда хочешь, но чтобы завтра же ее не было.
Я свез ее на кладбище...
— Определили?
— Выходит так!
Вот они оба — этот отец и его сожительница.
Бывший член гос<ударственной> думы, б<ывший> меньшевик, б<ывший> военный чиновник — Василий Путятин.
И бывшая проститутка — Александра Страхова.
Эта пара вышла из прошлого и — прямо в пивную.
«Член гос<ударственной> думы» и проститутка встретились в пивной. Познакомились в пивной. И в пивной он влюбился в эту бывшую женщину, которая — по выражению прокурора — «Пиво любит больше, чем детей».
Вся жизнь этих бывших людей прошла в ближайшей пивной.
И вдруг в эту жизнь вошла маленькая восьмилетняя девочка Надя. Вошла как-то нечаянно, чужая и ненужная, и нарушила нежное семейное счастье .
Надя — дочь В. Путятина и его умершей жены.
До 8 лет она прожила у дяди и только этой весной нашелся пропавший, заблудившийся в пивных «член гос<ударственной> думы», и дочь перебралась к отцу.
И вот — безоблачный июльский день, и требование «определить девочку», и страх алкоголика, безвольного, опустившегося человека, потерять женщину, которую он полюбил в пивной.
— Я решил это на Садовой, в трамвае, около Кокушкина переулка.
Решил и поехал на Митрофаньевское кладбище .
Он сидел на тихом, пустынном кладбище и курил. А девочка бегала и собирала цветы .
Потом прибежала к отцу и села рядом, и стала есть конфеты, которые он по дороге купил ей.
— Что же было дальше?
— А дальше? Что же, просто — взял ее двумя пальцами за горло и сдавил. А когда она начала взмахивать руками, вынул я чертежный нож — очень острый нож — и перерезал ей горлышко . Она голову закинула, вязаная красная шапочка скатилась и вся кровь ее стекла в шапочку.
— Почему же вы не отдали ее в приют?
— Я не хотел. Родная дочь ведь.
Итак, дело было сделано — просто и деловито.
Потом спрятал трупик в надмогильный ящик, убрал следы крови и. поехал в пивную.
Искать сожительницу!
В пивной долго сидели вместе и пили. И сказал ей:
— Определил Надю. Теперь она не вернется!..
Женщина, которую он любил, — могла бы служить хорошей вывеской для пивной.
Толстое, белое, опухшее лицо. Мутные узкие глаза, в которых пиво, пиво, пиво...
Сомкнув руки на животе, хриплым голосом она она дает показания:
— Разве ж я знала, чего это он задумал?!
Их роман окончен.
Пивной угар рассеялся, как дым.
Вне своей пивнушки они чужие люди.
И он говорит угрюмо и равнодушно:
— Из-за нее я сижу здесь!..
Экспертиза в лице проф<ессора> Осипова и проф<ессора> Оршанского признает Василия Путятина вменяемым.
Мы смотрим на него — этого вменяемого человека, зарезавшего своего ребенка, и не хочется верить, что это так.
Но он, опустив руки в карманы пальто, спокойно говорит:
— Как это — сам не сознаю. Просто — решил так. ..
Просто — как не бывает в романах и на сцене, как бывает только в жизни.
После речей прокурора тов<арища> Брука и защитника А. В. Бобрищева-Пушкина суд удаляется на совещание.
Большой зал клуба «Госзнака» переполнен. Рабочие не расходятся.
Поздно ночью председатель суда тов<арищ> Старш оглашает приговор:
— Василий Путятин приговорен к лишению свободы на 10 лет. Страхова оправдана7.
Очевидно, что эта заметка, автор которой почему-то приурочил преступление к июльскому, «солнечному» и «безоблачному», дню, и обусловила песенный мотив духоты. В то же время следует отметить его своеобразие. Если журналист подчеркивал контраст между жизнью природы и гибелью ребенка, то в песне возникает еще и параллелизм «духоты кругом» и попытки отца задушить свою дочь.
Еще одной характерной особенностью многих вариантов песни, начиная с самых ранних, является превращение «цветов», которые по рассказу Н. А. Гарда собирала девочка, в «венок» или «веночек», имеющий отчетливо выраженный ритуальный смысл:
И цветы лежат возле девочки, Знать для себя она их собрала, Сердце девочки будто чуяло И веночек себе знать сплела8.
7 Гард 1925, 4.
8 Цитируется машинописный вариант песни, полученный А. М. Астаховой 6 октября 1931 г. от певицы Прасковьи Андреевны Козловской, 56 лет (см.: РО ИРЛИ. Разряд V. Коллекция 25. П. 7. №1.
Вместе с тем многие детали происшествия вообще отбрасываются. Это касается и настойчиво педалируемых в газетной заметке биографических фактов из прошлого наших героев. Василий Петрович Путятин (1878 — ?) — действительно был депутатом 3-й Государственной Думы: избранный от Вятской губернии, он принадлежал к правому (меньшевистскому) крылу социал-демократической фракции. Однако это обстоятельство совершенно не отразилось в песне. Здесь В. П. Путятин показан в плане его семейной жизни — только как «зверь-отец», который ради «чужой женщины» губит родную дочь.
Это соответствует специфике балладной традиции, на почве которой создается песня: «настоящая сфера русской народной баллады, — как указывал В. Я. Пропп — это мир человеческих страстей, трактуемых трагически <.> Баллады <.> рисуют индивидуальную, частную и семейную жизнь человека. Перед нами возникает картина семейного быта.»9. Она принадлежит к позднейшим балладам и представляет собой типичный «жестокий романс», который повествует о трагических коллизиях семейной жизни, ориентируясь при этом на литературные формы и расцвечивая рассказ мелодраматическими подробностями. Одной из таких подробностей выступает здесь место действия. Мало того, что это — кладбище: убийство девочки происходит у могилы ее матери. Характерно само преступление. Хотя детоубийство и встречается в старинных балладах10, этот «ужасный кошмар» не имеет там той популярности, которую он приобретает в «жестоких романсах»11.
Л.110). Я. И. Гудошников считал, что это происходит под влиянием «знаменитого в свое время стихотворения А. Н. Апухтина «Сумасшедший»» (см.: Гудошников 1990, 75).
9 Пропп 1976а, 58.
10 См., например, сюжет «Отец погубил сына» в указателе балладных сюжетов Ю. И. Смирнова (Смирнов 1988, 25).
11 Песня об убийстве девочки на Митрофаньевском кладбище быстро разошлась по стране. Летом 1929 г. в газете «Брянский рабочий» был опубликован очерк Виктора Ростова «Песня», в котором описывалось, как слепой нищий «осипшим, вымученном голосом» поет эту песню в пригородном поезде:
Вы послушайте, граждане,
Я вам песню пропою, —
Как отец-зверь на кладбище
Задушил дочь свою.
Публика присмирела. Куплет был исполнен с большим чувством. Мальчик <поводырь. — А.Б.> подтягивал надрывным детским голоском.
... Умерла от болезни
Молодая жена,
И осталась дочь-малютка
При отце сирота.
Песня была трогательна и легка для понимания.
.Жили муж и жена. Умерла молодая жена и осталась дочь-сиротка. Отцу приглянулась другая женщина и он женился.
Злая женщина вскоре невзлюбила девочку и начала бить ее и издеваться над ней. Девочка просила у отца защиты, но он и слушать ничего не хотел. Наконец, злая жена стала требовать, чтобы
отец избавился от дочери.
<........... >
Нищий продолжал петь о том, как отец порешил убить родную дочь-малютку.
.Вечером, когда садилось солныщко, он позвал ее на кладбище, на могилку матери. По дороге девочка собирала цветочкм.
Пришли.
История убийства девочки на Митрофаньевском кладбище — далеко не единственный сюжет, восходящий к ленинградской периодике 1920-х годов. Она давала богатый материал для творчества.
Как газету прочитаешь Ее с начала до конца, Что за люди — размышляешь: Стали звери, нет стыда12.
Однако источники целого ряда «жестоких романсов» не установлены. Среди них и не менее популярная, нежели песня о Митрофаньевском кладбище, «Петровская быль», где рассказывается о том, как отец с мачехой, решив избавиться от детей, попытались сжечь их в печке13. Некоторую надежду на истинность этого происшествия дает ее начало, напоминающее начало песни об убийстве девочки на Митрофаньевском:
Первый факт расскажу я вам, А не слышали, так могу и пропеть. Этот случай был в одном городе .
Впрочем, не исключено, что сюжет «Петровской были» не соотносится с какой-либо реальностью и основывается на вымысле. Но даже в таком случае показательна заявка на достоверность происшествия. Она придает ему дополнительный смысл, а песне — особую важность.
Между тем многих авторов и слушателей «жестоких романсов» интересовал исключительно сам текст, а не его отношение к действительности. Вот текст, явно сочиненный под влиянием песни об убийстве на Митрофаньевском кладбище: он создан в традиционной манере, без подчеркивания достоверности происходящего. Итак, «Отец-зверь»:
Вот мчится быстрая пролетка, Пылится киевский большак, Отец везет малютку дочку, В глазах недобрый, страшный взгляд.
6 лет иль 7 было малютке, К отцу припала головой. «Куда везешь меня ты, папа,
«Здесь моя мама лежит?», — тихо спросила девочка и заплакала. Со слезами убирала она могилку родной матери голубыми василечками.
Отец подозвал девочку. Она доверчиво подбежала к нему. Но отец-зверь схватил ее за горло и начал душить.
— Мама, мамочка, спаси меня, — кричала девочка.
Но никто не услышал мольбы горькой сироты.
В вагоне было тихо-тихо (Ростов 1929, 3).
12 Цитируется рукописный вариант песни «Юный зверь», приобретенный А. М. Астаховой 19 января 1931 г у певца Александра Николаевича Соколова, 31 года (см.: РО ИРЛИ. Разряд V. Коллекция 25. П. 7. №1. Л.128).
13 Вариант «Петровской были» см.: Кулагина, Селиванов 1999, 325-326.
Куда, куда, скажи, родной?»
Он ей в ответ суров и мрачен Велел сейчас же замолчать, Сам повторил: «Скорей, извозчик, Скорей, ведь надо погонять».
Вот поворот большой дороги Мелькнули рощи, хутора, «Здесь у лесочка стой, извозчик, Стой приехали, пора».
Вот на земле отец с малюткой, «Извозчик, деньги получай, Да без оглядки в путь-дорогу Скорей ты коня погоняй». «Скажи, скажи ты, папа, милый, Куда ж заехали с тобой, Мне стало страшно так родимый, Сказать не хочешь ты, родной».
Но сталь ножа в руке блестнула, В глазах недобрый, страшный свет, Извозчик мчится в путь обратный, За ним лишь виден пыльный след.
Он ради женщины жестокой Лишился дочери родной, Ему та женщина сказала: «Убей, я буду жить с тобой».
Вот что порой любовь доводит: Не жалко дочерей своих, Чтоб жизнь по новому устроить, Кошмар творят, губят родных14.
Если принцип достоверности еще только начинает проникать в «жестокие романсы», вписывая их в хронику городской жизни, то уже существует целый ряд песен, которые неразрывно связаны с этой хроникой. Это — песни о городских катастрофах. Их возникновение относится по крайней мере к 80-м годам XIX века, о чем может свидетельствовать песенный куплет, сохранившийся в памяти старого ленинградца П. П. Бондаренко:
14 Рукописный вариант песни, приобретенный А.М Астаховой 20 января 1931 г. у певца Александра Николаевича Соколова, 31 года (см.: РО ИРЛИ. Разряд V. Коллекция 25. Папка 7. №1. Л.111-112).
По Курско-Московской железной дороге, по насыпи очень крутой, стремительно поезд несется, несется он в Курск с быстротой15.
Есть основания предполагать, что имеется в виду катастрофа, произошедшая в ночь на 30 июня 1882 г. на Московско-Курской железной дороге между станциями Чернь и Бастыево у деревни Кукуевка, когда сильными дождями было размыто железнодорожное полотно и разошлись рельсы. Это стало причиной крушения почтового поезда №3 Москва-Курск. Очевидцы утверждали, что тогда погибло до двухсот человек, но по данным следствия, которые фигурируют в одном из репортажей Владимира Гиляровского с места катастрофы, жертв оказалось сорок два человека16. Железнодорожная катастрофа получила название «Кукуевской костоломки» и была широко известна в России.
Исследователи подобными песнями не интересовались и поэтому мы не располагаем сведениями о них вплоть до начала 1930-х гг. В это время в Ленинграде были записаны песни о крушении парохода «Буревестник», которое произошло вечером 29 августа 1926 г., и о столкновении товарного поезда с трамваем у Московских ворот утром 1 декабря 1930 г.
Отзвукам крушения «Буревестника» посвящены заметки В. С. Бахтина17. Остановимся на «мясорубке» у Московских ворот, как называли в народе столкновение товарного поезда с трамваем.
Информация о нем появилась уже в тот же день. В вечернем выпуске «Красной газеты» она была опубликована на первой странице под названием «Трамвайная катастрофа»:
Сегодня, в 7 ч<асов> 58 м<инут> на Международном просп<екте>18 у д<ома> №98 Бычий Пост, Варшавской соединительной железнодорожной линии — произошла катастрофа трамвая маршрута №8. Трамвай шел из города по направлению к заводу «Электросила». В это время паровоз осаживал состав груженных вагонов. Последний груженный вагон наскочил на моторный вагон трамвая, влез на него, опрокинулся и своей тяжестью раздавил его. Убито 28 чел<овек>, тяжело ранено 8, легко — 1119.
Более подробные сведения были обнародованы вечерней «Красной газетой» на следующий день в заметке под тем же названием:
Вчера в нашей газете кратко сообщалось о трамвайной катастрофе на Международном проспекте. Подробности ее таковы. Как всегда бывает утром, вагоны трамвая №8 были переполнены, в особенности первый вагон. На Международном проспекте у Бычьего Поста, где проходит соединительная ветка Октябрьской
15 Бондаренко 1993, 92-93.
16 См.: Московский листок. 15.07.1882.
17 См., например: Бахтин 2002, 56-63.
18 Ныне — Московский проспект.
19 Красная газета. Вечерний выпуск. 1.12.1930, 1.
дороги, маневрировал паровоз с товарными вагонами. У закругления пути поезд, двигавшийся задним ходом, наехал на передний вагон трамвая и подмял его под себя.
Шлагбаумы были открыты, а на поезде не было, как полагается, сцепщика.
Прибывшая пожарная часть подняла домкратами вагоны, в которых, кроме троих, случайно оставшихся невредимыми пассажиров, оказалось 28 человек убитых, 8 человек тяжело раненых и 12 человек, отделавшихся легкими повреждениями. Среди убитых кондукторша Кручис, среди спасшихся вагоновожатый П. А. Савельев.
Участок, на котором произошло крушение, издавна славится, как неблагополучный. Рабочие ближайших заводов неоднократно ставили перед администрацией железной дороги вопрос о постройке моста. Требования рабочих игнорировались.
Картина развала труддисциплины, которую обнаружило следствие, показательна во всех отношениях. На вопрос «Почему не были закрыты шлагбаумы?», диспетчер ответил:
— Видите ли, я пять раз звонил на пост, чтобы сообщить о выходе паровоза, и никто к телефону не подходил.
На этом диспетчер и успокоился, вместо того, чтобы, не дозвонившись на пост, послать туда нарочного.
По распоряжению следственных властей по делу о катастрофе арестовано 16 человек, в том числе сторожа, вагоновожатый и диспетчер. Вчера днем была получена телеграмма ЦК ВКП(б), предлагающая срочно создать комиссию для расследования причин катастрофы.
Пострадавшие были отправлены в больницу им<ени> Коняшина. У больницы собралась колоссальнейшая толпа родственников и близких, узнавших о катастрофе. К вечеру собравшимся были зачтены списки погибших и тяжело раненых. Списки полностью напечатаны в утренних газетах.
Сегодня с утра допускаются в больницу родственники для опознания трупов.
При Облисполкоме и Облпрофсовете создана комиссия для проведения похорон погибших и оказания помощи их семьям.
оп
Похороны предполагаются 4 декабря20.
Эта заметка легла в основу песни «Кошмарный случай»:
На одной из рабочих окраин, В 3 шагах от Московских ворот, Там шлагбаум стоит, словно Каин, И где ветка имеет проход.
Как-то утром к заставским заводам На призывные звуки гудков Шла 8, набита народом, Часть рабочих висела с боков.
20 Красная газета. Вечерний выпуск 2.12.1930, 3.
Толкотня, визг и смех по вагонам, Разговор меж собою вели, И на лицах у всех была бодрость, Не предвидели близкой беды.
К злополучному месту подъехав, Тут вожатый вагон тормозил, В это время с вокзала по ветке К тому месту состав подходил.
И увидел проход был открытым, Он не ждал, когда поезд пройдет, Чтоб рабочих доставить во время, Он со скоростью рынул вперед.
Не рассчитан проезд был вожатым, Только первый вагон проволок, И составом был тут же зажатым, И свалился на левый он бок.
Воздух криками тут огласился, Треск вагона и звуки стекла -И трамвайный вагон очутился Под вагоном товарным слона.
Тут картина была так ужасна, Там спасенья никто не искал, До чего оно было всем ясно, Раз вагон под вагоном лежал.
И убитых итог подсчитали: 28 всего человек.
Но среди остальных пострадавших Тоже было немало калек.
Но виновник кошмара вожатый Своей смерти в тот раз избежал. ГПУ на допросе прижатый, Он признался, что правил не знал.
Тот шлагбаум стоит и поныне, Не забудет тот случай народ: По вине их плохой дисциплины, Сколько бедных осталось сирот21.
21 Рукописный вариант песни, приобретенный А.М Астаховой 20 января 1931 г. у певца Александра Николаевича Соколова, 31 года (см.: РО ИРЛИ. Разряд V. Коллекция 25. П. 7. №1. Л.187-188).
Еще одним источником песни являются материалы процесса над виновниками трамвайной катастрофы, который начался 4-го декабря. Из судебного отчета в песне была использована информация о действиях вагоновожатого Савельева, которые привели к катастрофе: «Видя, что проездная сторожиха на линии Бычий Пост закрывает путь шлагбаумом и подает сигнал, Савельев не остановился. Не желая пропускать проходящий товарный поезд и думая как-нибудь проскочить, Савельев въехал на линию и уже с той поры не мог ничего сделать»22. Однако о самом суде ничего не говорится.
Не говорится в этой песне и о похоронах погибших в трамвайной катастрофе, о которых своевременно сообщила вечерняя «Красная газета»:
Десятки тысяч людей запрудили улицу от больницы имени Коняшина до Новодевичьего кладбища.
22 гроба один за другим с факелами по углам медленно и торжественно плывут среди огромной толпы, совершенно приумолкшей. Здесь 22 гроба — 9 погибших взяты родственниками для индивидуального погребения.
На трибуне в Новодевичьем монастыре на коммунистической площадке выступает тов<арищ> Позерн23:
— Склоняя свои головы перед прахом погибших, мы должны еще больше усилить бдительность, поднять трудовую дисциплину и ответственность каждого работника за порученное ему дело.
За тов<арищем> Позерном выступают т<оварищи> Алексеев, Назаренко и Степанов (рабочий завода «Электросила»).
Гробы медленно опускаются в могилу.
Сегодня в Технологическом институте начинается процесс над виновниками катастрофы на Международном пр<оспекте>24 .
Эта информация отразилась в другой песне, посвященной трамвайной катастрофе у Московских ворот. Она так и называется — «Трамвайная катастрофа»:
Большие колонны Московских ворот Декабрьское утро встречали, Повсюду спешил беспокойный народ, Вагоны трамвайные мчались.
Еще не погасли огни фонарей, Устало и тускло светили, Восьмерка спешила к заводам скорей, Трамваи наполнены были.
На линии там, где идет переезд Октябрьской железной дороги,
22 Спирин 1930, 3.
23 Позерн Б.П. (1882-1939) — партийный и государственный деятель. В это время Б. П. Позерн был секретарем Ленинградского обкома ВКП(б).
24 Красная газета. Вечерний выпуск. 4.12.1930. 3.
Нависла нежданная грозная весть И рельсы застыли в тревоге.
Шлагбаум открыт и восьмерка идет, Но вдруг замелькали сигналы -Вожатый решился проехать вперед И скорость мотору прибавить.
Рванулась восьмерка, а сбоку идет — Состав нагруженных вагонов. Вожатый в отчаяньи тормоз дает, Но поздно, не сдержишь разгона.
Как хищник, товарный состав налетел, Разбил, опрокинул вагоны. И видели ужас раздавленных тел Московской заставы колонны.
По городу быстро летела молва, Туманила ужасом лица -Большая кровавая прибыль была В тот день Ленинградским больницам.
Несчастье нежданно грозой пронеслось, И смерть насмеялась бесстыдно. И много в те дни было пролито слез — О тех, кто погибли безвинно.
Был вечер, шумели потоки толпы, Наполнен рыданием воздух. Горят факела, опустили гробы — На вечный покой и на отдых.
Украла товарищей дерзкая смерть, Похитила их 28.
А кто разрешить эту дерзость посмел — К ответу виновника просим25.
Если исходить из логики песни, то суд еще не начался. Возникает представление о мгновенной реакции на событие. Это не так: здесь так же, как и в предыдущей песне, использованы материалы процесса над виновниками трамвайной катастрофы. Однако сама тенденция достаточно показательна. Описывается текущая действительность, события которой актуальны и требуют немедленного отклика и решения.
25 Отпечатанный ручным типографским шрифтом текст, приобретенный А. М. Астаховой 6 октября 1931 г. от певца И. И. Ершкова (см.: РО ИРЛИ. Разряд V. Коллекция 25. П.7. №1. Л. 189-190).
В общем и целом песни, о которых шла речь, отражают основное направление развития русского фольклора. «От вымышленных героев эпоса, сказки и баллады, — как писал В. Я. Пропп, — фольклор пришел к изображению реальных лиц и реальных событий»26. Это отчетливо просматривается на материале рабочего фольклора27. Ленинградские песни-хроники 1920-х годов как бы подхватывают характерную для него традицию песен-«былей», отличавшихся документализмом и фактографичностью. В сущности, это — те же локальные песни, для создания которых наряду с традиционными устными источниками уже используется и соответствующая печатная продукция — местная периодика, в то время еще довольно полно и информативно освещавшая жизнь Ленинграда. Авторы наших песен знали о событиях не только понаслышке, но и потому, что были внимательными читателями газет.
Однако период активного бытования песен-хроник оказался недолговечным. И дело не в том, что гораздо менее информативными становятся советские газеты. 8 июня 1935 г. Управление рабоче-крестьянской милиции Ленинграда и области подготовило приказ «О борьбе с музыкантами, певцами и продавцами запрещенных песен на рынках и базарах», согласно которому их распространители привлекались к уголовной ответственности по статье 185 УК РСФСР, а участковым инспекторам ставилась задача при обходе своих кварталов задерживать всех музыкантов и певцов28. Это нанесло непоправимый урон жанру песен-хроник да и всему городскому фольклору.
Если в конце 1920-х — начале 1930-х гг. фольклористы еще собирали и изучали песни уличных певцов29, то после запрета на их исполнение и распространение заниматься «классово чуждыми и вредными» песнями стало невозможно. Эта область фольклора на долгое время выпала из поля зрения отечественной науки. И лишь в архивах можно найти следы былого интереса к городским песням 1920-х гг. О той эпохе напоминает и замечательный сборник «Песни уличных певцов», подготовленный Анной Михайловной Астаховой (1886-1971). В начале 1930-х гг. она собрала в Ленинграде полторы сотни городских песен, откомментировала их и подготовила сборник к печати. Опубликован он по понятным причинам не был, но сохранился в Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинского Дома) РАН. В настоящее время мы с коллегами готовим его к публикации.
Работая над статьей, я в основном опирался на материалы этого сборника. Мне хочется привлечь внимание специалистов к неизвестному, но весьма актуальному и качественному труду одного из классиков нашей фольклористики.
В этом году исполняется 125 лет со дня рождения и 40 лет со дня смерти Анны Михайловны Астаховой. Но есть и еще одна важная дата, которая послужи-
26 Пропп 1976б, 115.
27 См., например: Сергеева 1965, 149-157.
28 См.: Иванов 1997, 367.
29 Одна из ленинградских песен-хроник — весьма популярная в начале 1930-х гг. песня «Люди-звери» («Забыли мы, но помнят дети.»), газетный источник которой сразу же установил известный собиратель и знаток русского фольклора Н. Е. Ончуков, даже попала в учебник Ю. М. Соколова (см.: Соколов 1932, 65-66), а затем была перепечатана Н. П. Андреевым в составленной им хрестоматии по русскому фольклору (Андреев 1936, 323-324). Характерно, что во втором издании хрестоматии Н. П. Андреева, вышедшем в 1938 г., этой песни уже нет.
ла непосредственным поводом для написания статьи. Это — 80-летие начала ее работы над сборником «Песни уличных певцов».
ЛИТЕРАТУРА
Андреев Н. П. (сост.) 1936: Русский фольклор: Хрестоматия для высших педагогических учебных заведений. М.; Л.
Бахтин В. С. 2002: Рассказы Краснобая. СПб.
Бондаренко П. П. 1993: Дети Кирпичного переулка // Невский архив: Историко-краеведческий сборник. М.; СПб., 88-129.
Гудошников Я. И. 1990: Русский городской романс. Тамбов.
Иванов В. А. 1997: Миссия Ордена. Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-40-х гг. СПб.
Кобак А. В. 1993: Уничтоженные кладбища // Исторические кладбища Петербурга: Справочник-путеводитель. СПб.
Кулагина А. В., Селиванов Ф. М. (сост.) 1999: Городские песни, баллады, романсы. М.
Сергеева К. Е. 1965: О соотношении коллективного и индивидуального в сормовских рабочих песнях 90-х годов Х1Х века // Устная поэзия рабочих России. М.; Л., 149-157.
Смирнов Ю. И. 1988: Восточнославянские баллады и близкие им формы. (Опыт указателя сюжетов и версий). М.
Соколов Ю. М. 1932: Русский фольклор. Вып. IV. М.
Пропп В. Я. 1976а: Жанровый состав русского фольклора // Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 46-82.
Пропп В. Я. 1976 б: Фольклор и действительность // Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 83-115.
© 2012
М. Петрович
«КРЕПКО СПИТ ДА НЕ ПРОБУДИТСЯ...»: ПЛАЧИ КАК ФОРМА РИТУАЛЬНОГО ПОДТВЕРЖДЕНИЯ СМЕРТИ ЛЕНИНА
Уже в начале XX века многие исследователи стали заниматься политико-историческими условиями возникновения и развития культа Ленина. Поэтому официальная политика власти того времени по созданию образа вождя советского государства широко известна и понятна1. Не менее интересным, притом еще недостаточно разработанным, является отражение культа Ленина в фольклоре или, скорее, в псевдофольклоре советского времени2. Особого внимания заслуживает
Моника Петрович — аспирантка Института славянской филологии Университета Николая Коперника. E-mail: monika.pietrowicz@gmail.com
1 Об этом пишут: Великанова 1994, 177-184; Tumarkin 1981, 35-46; Энкер 1992, 191-202.
2 О псевдофольклорной природе текстов, созданных в результате сотрудничества советских фольклористов и исполнителей народного творчества, широко писали: Панченко 2005, 334-366; Иванова 2002, 403-431; Юстус 2000, 926-952.
