CC BY
47
Общественные и гуманитарные науки
93
УДК 882
ОТ НАРОДНОГО ХАБАРА (ПРИТЧИ) К СЛОЖНОЙ НОВЕЛЛИСТИЧЕСКОЙ КОМПОЗИЦИИ (по произведениям Тембота Керашева «Л1ыгъэ гъэунэф» - «Испытание мужества», «Пшъашъэм игущы1» - «Слово девушки»)
FROM FOLK HABAR (PARABLE) TO COMPLEX NOVELLA COMPOSITION (in the works of Tembot Kerashev “Test of Courage",
“The Word of a Girl")
© 2°i4 Туркова А. А.
Дагестанский государственный педагогический университет
© 2014 Turkova A. A. Dagestan State Pedagogical University
Резюме. Ha примере двух небольших, но ярких произведений Тембота Керашева прослеживается процесс зарождения из народного сказания новеллистической композиции, и в этом процессе мы учитываем факт присутствия динамической силы сюжета, факт развития авторской позиции по отношению к осмысливаемым обстоятельствам.
Abstarct. On the example of two small, but outstanding works of Tembot Kerashev, the process of origin of the folk tale from a novella composition is researched and in this process we consider the presence of dynamic forces of the plot, and the development of the author's position in relation to the comprehended circumstances.
Rezjume. Na primere dvuh nebol’shih, no jarkih proizvedenij Tembota Kerasheva proslez-hivaetsja process zarozhdenija iz narodnogo skazanija novelli-sticheskoj kompozicii, i v jetom processe my uchityvaem fakt prisutstvija dina-micheskoj sily sjuzheta, fakt razvitija avtorskoj pozicii po otnosheniju k os-myslivaemym obstojatel’stvam.
Ключевые слова: автор, сюжет, композиция, событие, герой и обстоятельства, жанр, стилевое качество.
Keywords: author, subject, composition, event, character and circumstances, genre, stylistic quality.
Kljuchevye slova: avtor, sjuzhet, kompozicija, sobytie, geroj i obstojatel’stva, zhanr, stilevoe kachestvo.
Всегда были сложными отношения фольклора с вновь возникающими новописьменными литературами. Процесс этот казался легким многим из писателей и критиков 20-х, 30-х годов XX века: надо взять народнопоэтический сюжет и спроецировать на него современный материал. В процессе зарождения и становления новописьменных литератур возникло немало преград, как, например, формирование сюжета новопроизведения под влиянием характерных обстоятельств, где герой со своей судьбой среди новых противоречий и конфликтов, ис-
ключительно связанных с новыми идеями и процессами, а то и герой, который помнит «то время», где, может быть, не так ясно и понятно было, как сейчас, но существовал определенный лад в поведении и нравственно-духовных представлениях о жизни.
Нами были выбраны два произведения, Тембота Керашева, имеющие почти одинаковые новеллистические, композиционные структуры.
Тембот Керашев любит «отталкиваться» от народного хабара, народного сказания. До новелл Т. Керашев писал очер-
94
Известия ДГПУ, №1, 2014
ки, статьи, рассказы, пьесы, романы о новой жизни. Безусловно, в стиле и в требованиях социалистического реализма: тема коллективизации, передового человека (в данном случае колхозника), брал сюжеты из жизни людей «переходного периода» (предан был, «идее переделки человеческого материала»), роман его «Дорога к счастью» получил сталинскую премию. Тембот Керашев - как писатель и общественный деятель с философским строем мышления, понимал, что фантасмагория с нынешними идеями, особенно имеющими касательство к жизни деревни, не может иметь никакой перспективы. Тема сегодняшней жизни почти повисла у Т. Керашева в воздухе, на смену ей вышла проблема: «как жили адыги, что их держало около живой жизни». Решение проблемы он нашел в прошлом народа. И он обратился к нему. В период разгара в литературе «деревенской темы» Т. Керашев вдруг повернул ориентир чуть назад, и сказал: то, что мы сегодня делаем и хотим делать, всецело зависит от людей, которые жили раньше нас и творили историю, на которую мы теперь должны ориентироваться. И духовные, нравственные позиции автора оказались связанными с тем, что принадлежит вчерашнему дню. Но автор понимал, что и вчерашнее, и то, что, может быть, случиться завтра, тугим узлом повязаны с тем, что есть сегодня: поэтому он к оценке всего того, что было, и того, что может быть, исходит из имеющегося сегодня.
Поэтому автор в повествование «никогда не спешит»: берет народную притчу и из нее создает невидимыми нитями весьма сложную и совершенную новеллистическую композицию.
Сразу же Т. Керашев воссоздает как бы легенду - исключительно словами народа, языком народа: «Сказывают, что на адыгской земле некогда жили двое именитых мужчин. Одного звали Кызбеч, шапсуг, жил в предгорьях. Другой - Алэ, темиргоевец, в долине Лабы. Их славила вся адыгская земля» [Цит. по 1. С. 168]. То есть задана большая программа: если весь народ хвалит их и в их честь произносит высокие слова признания и любви, следовательно, они люди, весьма достойные быть в благородной памяти народа. Этот сложнейший зачин, сформулированный народом, автор вынужден наполнить психологическим и нравственным иссле-
дованием героев - а на самом деле они такие, какими их величает народ? Притча начинает обретать глубокий нравственный и духовный статус.
Тем не менее, ни Кызбеч, ни Алэ не являются исключительными людьми. Они фактически были простыми людьми, «не совершали особенных подвигов, не отличались в государственных делах, но люди считали, что они являются такими, какими большинство адыгских мужчин должно было быть» [1. С. 168]. Вдруг автор бросает вроде бы необязательную фразу: «Это Кызбеч и Алэ оба были крепкого телосложения, но мужчинами небольшого росточка». Это незамысловатое утверждение становится огромной двигательной силой сюжета: если они уж такие простые и даже где-то ущербные люди, что же заставило писателя сделать их главными составляющими сюжета?
В другой новелле «Слово девушки» происходит примерно то же самое, что и в первой. Автор здесь исследует два временных пласта - советское, колхозное, с одной стороны, с другой - давно ушедшее, вроде бы только существующее в воспоминаниях: старый, мудрый человек Мамгет, который по просьбе бригадного начальства, вышел в поле охранять полевой стан день-два, встречает автора - повествователя: мол, в такие года, работать, зачем? - спрашивает пришелец, на вопрос которого отвечает старый Мамгет, что иногда надобно выходить к нынешним молодым, да и приобщаться к главному их делу - колхозному - есть охота. Керашев филигранно отгородил себя от идеологии (герой его за колхоз, он сетует, что по возрасту не может принять активного участия в его делах, но что-то явно не по нему в нынешнем, о чем и сказал пришелец Мамгету). И тот рассказал ему притчу о том, как в стародавние времена девушка Лима сдержала свое слово.
Тембот Керашев мастерски выстраивает сюжет новелл, каждая повествовательная часть канвы кажется завершающей общий композиционный поток. Кызбеч говорит автору-повествователю: «Сколько ни прошло перед глазами моими людей, все больше убеждаюсь, что мужество настоящее проявляют люди невысокого роста» [1. С. 170], но Кызбеч не сразу начинает рассказ о них, а вспоминает случай, когда Алэ увидел парня, проехавше-
Общественные и гуманитарные науки
95
го мимо опрокинутой повозки с сеном, не помог ему. Алэ спрашивает:
- Ты чей сын?
- Мирзакана.
- Ты, сын Мирзакана, ты почему проехал мимо, не помог ему?
- Спросил, надо помочь, ответил нет, вот и проехал.
- Тогда, Мирзакана сын, скажи своему отцу: когда ты родился, родился не человек, а животное [1. С. 171]. Алэ преподал ему урок нравственности, сказал, что он нарушил законы предков, оскорбил честь благородных своих родителей.
Такой же урок преподнесла юноше Лима из новеллы «Слово девушки»: Лима и Кушук жили по соседству, были как брат и сестра: но когда Лима подросла и первый раз вышла в люди в национальном костюме, Кушук увидел, что она выросла в очень красивую девушку и решил во что бы то ни стало жениться на ней. Писатель существенно драматизирует сюжет: Кушук не из робкого десятка, да и лицом не дурен, но глуп, хвастун, особо не задумывается над жизнью, считает, что любая из девушек аула (помани он ее пальцем) пойдет за ним. А Лима что? -она соседка, всю жизнь они вместе, слово его для нее закон. Для того чтобы обострить сюжет и получить возможность побольше рассказать о Лиме, раскрыть богатую духовную ее натуру, Т. Керашев вводит в рассказ девушку Саудет, простую, веселую «вертихвостку», безобидную, не очень способную думать серьезно о жизни. Небольшая сцена: Лима и Саудет встретились во дворе у Лимы, и как всегда, Саудет рассказывает почти скороговоркой «о разном в ауле, что она услышала накануне, а Лима почти ее не слышит, она услышала музыку и шум свадьбы и сосредоточилась на них. Саудет не перестает свое бессмысленное говорение:
« - Ну подожди, дай послушать музыку.
- А что там слушать? - удивилась Саудет» [1. С. 417].
Ей не понять той великой мысли, которую содержит в себе «тихое грустновеличественное пение камыла (музыкальный инструмент из камышевой трубки - А. Т.), Лима «в ней слышит то давнее время в жизни адыгов, их горькую судьбу, слышит дыхание многочисленных войн, в которых защищали свою родину и гибли адыги». Лима - девушка
вдумчивая, нравственно природой и родителями организованная, понимает душой великий смысл того, о чем поет ка-мыл.
Автор обостряет сюжет тем, что союз Саудет с Кушуком был бы понятен, но претензии Кушука на «руку и сердце» Лимы не могут иметь никакого основания.
Примерно такой же сюжетный поворот имеет конструкция в новелле «Испытание мужества». Кызбеч однажды своего друга (для испытания его мужества) вызвал ночью на поход, конец которого был в соседнем ауле, а он его водил по лесам и оврагам, по степям и болотам, крутил путь его так, чтобы он мог даже заблудиться. Но привел на вечеринку друзей, где все были ему рады.
Тембот Керашев виртуозно добивается самых выгодных сюжетных решений, чтобы не осталось никакого сомнения в том, что это все было именно так, а не иначе: второе «вторжение» в покои Алэ состояла так же, как и первое: ночью во дверь тихонько постучали, Алэ вышел во двор (адыг не смеет права спрашивать: кто пришел? зачем?), увидел война, который попросил его помочь в очень важном деле и как можно поскорее. Это была проверка Кызбеча на прочность мужской чести: коль очень быстро надо выполнить просьбу «ночного гостя», Алэ попросил его одежду и коня, а сам велел идти в комнату жены: величайшее испытание мужской чести, дружеской верности.
Сюжет развивается таким образом, что вот-вот, еще минута, и должен быть взрыв: жена почувствовала, что со двора холодного вернулся муж, но он не повернулся к ней, в обиде она тоже отвернулась от него - вот, то лезвие кинжала, на который рассчитывал герой, который сумел выдержать суровейшее испытание.
Когда же отношения Лимы и Кушука достигли высшей точки кипения, Лима сказала Кушуку, отдав ему серебряное кольцо, что после выхода замуж она выполнит его желание, только сообщив об этом законному мужу.
Так Тембот Керашев из народной притчи выводит величайшую духовную энергию - Кушук, явившийся на «любовное свидание» был посрамлен словами мужа Лимы, который сказал, что «данное слово должно быть исполнено». И Кушук получил высокую нравственную науку.
96
Известия ДГПУ, №1, 2014
Таким образом, Тембот Керашев из простой народной притчи создает совершенные новеллистические композиции, в которой по мере развития повествования раскрываются крупные характеры, крупные идеи и формулируются крупные художественные идеи. В это же самое время он не отрывается от того, что мы называем традицией европейской и русской классики.
Из русских, особенно советских (Горький, М. Кузнецов, Ю. Либединский, И. Бабель, М. Шолохов и др.) для Тембота Керашева важна была идея «верности новым мыслям», но при этом ему была необходима относительная свобода, которую давал этно-устно-поэтический материал для новелл. В этом русскоклассическая традиция (скажем, петербургские повести Н. Гоголя, повести Белкина А. С. Пушкина) оказались наиболее близки Т. Керашеву, хотя материал его новелл никак не соответствует содержательной фактуре классических образцов жанра. Особый ритм повествования, «внутренняя» лиричность, исповедальная тональность рассказа, которые способствуют раскрытию глубокого напряженнодинамического состояния героя, которые диктуют особый «воздух» вещи, ее исключительно отглаженный язык - яркий, мощный, богатый красками. Новеллы Тембота Керашева отличаются именно
этими качествами. Особенно это заметно, когда рассматриваются новеллы писателя на фоне его широких эпических полотен - романов «Дорога к счастью», «Состязание с мечтой», «Куко», «Одинокий всадник». С одной стороны, свободный, полный и конкретный рисунок, картина происходящего (в крупных произведениях), с другой, сжатый до предела слог, мысль, которая передана на фоне вроде бы зарисовок, но фактически отсутствуют «развернутые картины», а если и подаются картины, они в глубоком авторском раздумье - мелкими (по объему) красками и т. д. Здесь мы должны сказать о высочайшем уровне билингвизма Т. Керашева: язык его адыгский (а родной, диалектный кабардинский), и владеет он им блистательно, но и русский - столь же поэтичен, художествен, выразителен. Но очень своеобразен - текст написан на русском (очень хорошего уровня) языке, а слышится голос адыга. Такой уровень звучания русского языка, в котором сохранялся весь блеск национального мышления, разве что у Расула Гамзатова, Кайсына Кулиева, и, особенно, Чингиза Айтматова.
Именно в новеллах Тембот Керашев достиг высокого уровня художественности, жизненной правдивости повествования, хотя значительны его успехи в жанре крупной эпической композиции.
Литература
1. Керашев Т. М. Мужество (на адыгском языке). Майкоп, 1972 References
1. Kerashev T. M. Courage (in the Adyghe language). Maikop, 1972. Literatura
1. Kerashev T. M. Mugestvo (na adigskom yazike). Maikop, 1972.
Статья поступила в редакцию 06.02.2014 г.
