CC BY
20
УДК 94(470.324)"1939/..." ББК 63.3(2)6
ОТ ФИНСКОЙ ДО БАЙКОНУРА
(путь учителя от красноармейца до полковника)
Федоров Михаил Иванович,
адвокат, писатель (г.Воронеж)
FROM FINNISH TO BAIKONUR (PATH FROM TEACHER TO RED ARMY COLONEL)
Fedorov M.I.,
lawyer, writer (Voronezh)
Рассказ об участнике Великой Отечественной войны, отдавшем свою жизнь служению Отечеству, полковнике Федорове Иване Федоровиче его сына, бывшего заместителя начальника медицинского вытрезвителя, заместителя командира роты патрульно-постовой службы, следователя, инспектора отдела кадров УВД Воронежского облисполкома, юриста банка, адвоката, члена Союза писателей России, лауреата журналов «Сура» и «Российская полиция» Федорова Михаила Ивановича.
Чтобы начать рассказ о моем отце Федорове Иване Федоровиче, следует вспомнить его отца, Зад-неулицына Федора Корнеевича. Он родился в 1895 году в селе Колотвенец Тарасовского района Ростовской области. Из бедняцкой семьи. Царским правительством велась переселенческая политика. У кого было мало земли, те переселялись в Казахстан. Им выделялась земля, давались кредиты на обзаведение хозяйством, они освобождались от налогов. Видимо, и Фёдор Корнеевич с Дона подался в Казахстан и оказался в Викторовке Тарасовского района Куста-найской области.
Он мне рассказывал, что был на Первой мировой войне, что имел царские кресты за солдатские отличия. Но за что именно и какие награды, я не запомнил.
Вернулся с войны, женился. Они с женой имели свой надел земли, который обрабатывали. Когда разразилась гражданская война, дедушку чуть не забрали к себе белые. Мне он рассказывал, как за ним приехали колчаковцы. Бабушка успела его предупредить, он выскочил во двор, запрыгнул на коня и через огороды ускакал. А так могли и расстрелять за отказ идти в армию Колчака.
Видимо, в это время бабушка уже носила под сердцем моего папу, так как он родился 12 октября 1919 года, а колчаковцы наступали по Зауралью с марта по лето 1919 года, хотя в июле их уже погнали в Сибирь.
Дедушка оказался в частях Туркестанского фронта под командованием Фрунзе и воевал с басмачами. Мне говорил, как он с железнодорожной платформы из пулемёта стрелял по ползущим по барханам басмачам, как пулемёт перегревался, как они отбивались. А потом он вернулся домой, где трудился не покладая рук.
Мой папа, Иван Фёдорович, родился 12 октября 1919 года, но по документам день его рождения значится 12 октября 1918 года. Видимо, он, как и многие мальчишки в те годы, стремился раньше пойти учиться, раньше идти работать, и прибавил себе год. Фамилия у него отличалась от фамилии
отца и матери. Его записали под фамилией «Задне-улицын». Тогда часто записывали со слов и не особо обращали внимание на точность записи в метри-
В 1922 году родилась сестра папы.
И вот нежданно-негаданно над семейством нависла угроза.
Вот что рассказала мне дочь сестры моей бабушки:
«В 1929 году все уезжают оттуда. Садятся в поезд, всё бросают. Дело в том, что в том году в Кусстанае начали раскулачивать. На Дону - раньше, а там - позже. Заднеулицыны - они же были люди труда, а их чуть ли не стали считать кулаками. Но какие они кулаки? Всё своим трудом. Они зажиточно жили, их стали раскулачивать. Вдруг какому-то голодранцу, который ничего не хотел делать, отдать их корову? Отдать сеялку. Отдать молотилку... Они не выдержали этого, что отдадут всё голодранцам. Они за копейки, за гроши продают казахам всё своё добро. Но оттуда не разреша-
ли выезжать. Они тайно, ночью, погрузились. То, что могли с собой взять, взяли. Мне как раз было всего ничего. Так вот, приезжают на Дон. В Моро-зовск. Но глянули как тут дела, и с детьми в Магнитку. Там стройка велась».
Дедушка, Фёдор Корнеевич, поехал с семьёй в Магнитку. Он устроился конюхом. Там потекла дальнейшая жизнь моего папы. Строилась Магнитка, их сын Ваня хорошо учился.
Из анкеты: он член ВЛКСМ с 1934-го по 1950 год. Символично! Душой соединился с теми, кто строил новое общество, кто возводил домны и ковал металл для страны.
Из анкеты: «09.37 г. - 09. 39 г. В 1937 году поступил и в 1939 году окончил Магнитогорский государственный учительский институт по специальности «физика и математика». 2 июля 1939 года ГЭКом присвоена квалификация преподавателя физики и математики с правом преподавания в 57-х классах».
Вот разгадка тайны души отца: он был учителем.
Учитель физики Заднеулицын в лаборантской
«Оценки:
Отлично - физкультура, черчение.
Хорошо - военное дело, элементарная математика, теория чисел, электрорадиотехника.
Посредственно - физика, аналитическая геометрия, высшая алгебра, методика математики, методика физики».
Он не из семьи профессоров - он сельский мальчик и всё брал своим трудом.
«09.39 г. - 12.40 г. - учитель средней школы номер 8 Кировского РОНО город Магнитогорск.
21.10.40 г. Освобождён от работы в школе в связи с призывом в Советскую Армию».
91
Учитель физики Заднеулицын с учениками в классе
Пошёл в армию. Снова из анкеты:
«15.12.1940 г. - 10.1968 г. служба в Советской Армии:
- солдат;
- секретарь комсомольской организации части;
- помощник начальника политотдела по комсомолу (Волховский, Карельский, 1-й Дальневосточный фронт);
- старший инструктор комсомольского отдела Политуправлений фронтов (округа Волховский, Карельский, 1-й Дальневосточный);
- помощник начальника Политуправления округа по работе среди комсомольцев (Таврический, Беломорский);
- зам начальника политотдела соединения;
- начальник политотдела соединения».
Красноармеец Заднеулицын (слева) с однополчанами на фронте
Вот путь моего папы. И большой вопрос, кто прожил жизнь достойнее: учитель-солдат-офицер
или его сын милиционер-адвокат-писатель. Думается, что отец. Ему выпало смотреть смерти в лицо, а
92
мне разве что - неправде. Но неправда, какая бы она кой организации 554-го Отдельного батальона ни была, - это не прорва смерти. связи 191-й Стрелковой дивизии Ленинградского
ВО».
Теперь вернёмся к предвоенному времени. Папа служил в болотах и лесах, окружавших
«Призван Магнитогорским ГВК 15 декабря Ленинград, и вряд ли мог оказаться на Невском про-1940 года. С 15.12.40 г. - секретарь комсомольс- спекте.
Красноармеец Заднеулицын с сослуживцем
«С 22.6.41 г. - секретарь комсомольской организации 554-го Отдельного батальона связи 191-й Стрелковой дивизии 8-й армии Ленинградского фронта, 59-й армии Волховского фронта».
Папа встретил то, о чём до поры до времени даже боялись говорить: войну.
«Член КПСС с 1942 года». Вступал, когда отступали. «Младший политрук (приравнивался младшему лейтенанту), приказ: вс 59 армии, № приказа 59/п, 27.05.42 г.».
Младший политрук Заднеулицын с командиром у карты
93
Пробыв на фронте почти год, стал младшим буду я, его сын, будут внуки. Но не сомневаюсь:
политруком, младшим начальствующим составом, надеялся.
который подчистую выбивался на фронте. «Старший политрук (приравнивался к званию
Блокада! Голод. Холод. Окопы. старший лейтенант, 9.10.1942 г. введены офицер-
Сейчас мы многое узнали о той обороне, кото- ские звания), приказ: вс. Волховского фронта,
рую приходилось удерживать. Вряд ли папа был № приказа 0476, 22.8.42 г.». уверен, что вырвется из пекла живым, что у него
Политрук Заднеулицын с однополчанином на фронте
«С 11.42 г. - помощник начальника политотдела по работе среди комсомольцев 191-й стрелковая дивизия 2-й Ударной армии Волховского фронта».
Известно, что 18 января 1943 года встречными ударами 2-й армии и 8-й армии прорвана блокада Ленинграда. Отец прорывал блокаду!
Капитан Заднеулицын с солдатом на фронте
«Капитан, приказ: Волховский фронт, № приказа 0610, 3.12.42 г.».
Из представления к награждению Орденом Красной Звезды: «... с первых дней войны на фронте... Во
время боев в районе Сипявино в критический момент принял командование ротой, возглавил атаку... Организовал эвакуацию раненых с поля боя...В боях по прорыву блокады Ленинграда в районе Круглой Рощи, на-
ходясь в боевых порядках стрелковых рот, участвовал в отражении контратак противника... »
Еще:
«С 28.5.43 г. старший инструктор комсомольского отдела Политуправления Волховского фронта».
«Майор, приказ: Волховский фронт, № приказа 018, 13.2.44 г.»
Из представления к Ордену Отечественной войны 11 степени: «В период боев на Свири тов. Заднеулицыным была организована подготовка... 12 комсомольцев». Они организовали ложную переправу, вызвали огонь врага на себя, что позволило раскрыть огневые точки и уничтожить, и открыть путь к форсированию реки основными силами. Всем 12-ти присвоили звание Героя Советского Союза.
Из того же представления: «В период наступления 14 армии находился в 131 ск участвовал лично в боях за Петсамо...»
Сохранилось объяснение отца, написанное в Политуправление Беломорского Военного Округа в сентябре 1955 года, в котором он подтверждал стаж службы в 1-м Дальневосточном фронте и писал: «После ликвидации Волховского фронта в феврале 1944 года штаб переместился на север, и фронт стал именоваться Карельским, где я продолжал службу в том же комсомольском отделе, но на должности инструктора.
После окончания боевых действий на Карельском фронте штаб и Политуправление фронта были выведены в резерв (май 1945 года).
Вскоре штаб и Политуправление передислоцировались в г. Ворошилов-Уссурийск, и фронт стал именоваться 1-м Дальневосточным, где я продолжал служить в том же комсомольском отделе».
майор Заднеулицын на фронте
Скупые фразы о службе.
А мне известен случай, когда отцу зимой на лыжах пришлось выводить из окружения большого военачальника. Тогда немецкая речь была так близка, что их запросто могли обнаружить. Вот почему отец до конца жизни не мог спокойно её слышать. Когда ему после войны предложили уйти на военно-дипломатическую работу и служить в Австрии, он, зная, как близка австрийская речь немецкой, наотрез отказался. Хотя австрийцы и говорят на венском варианте немецкого языка, но всё равно это один, на всю жизнь проникший во все жилы, язык.
«С 18.3.44 г. инструктор комсомольского отдела Политуправления Карельского фронта».
К этому времени Карельский фронт стабилизировался, а с лета 1944 года советские войска перешли в наступление. Вряд ли отец отсиживался в кабинете. Да и был ли он у него, майора Заднеулицы-на, которого прозвали Храбрый Иван? Доказательством тому - боевые награды и звания, которые одно за другим присваивались бывшему учителю физики, а одно - от младшего до старшего политрука -он получил, минуя ступень политрука.
«С 05.45 г. инструктор комсомольского отдела Политуправления 1-го Дальневосточного фронта».
Участвовал в войне с Японией, которая пронеслась с 9 августа по 3 сентября 1945 года. Из этого периода мне известен случай, когда отец на броне-
95
транспортёре прорвался в тыл японцев и вывез из окружения людей, которым грозил плен.
Из объяснения отца: «В октябре 1945 года 1-й Дальневосточный фронт преобразован в Приморский Военный Округ. С 1945-го по 1947 год (находился) в
Корее и Маньчжурии в составе войск 1-го Дальневосточного фронта и Приморского Военного Округа».
У нас в семейном архиве сохранились фотографии папы в Порт-Артуре с видами залива с кораблями, пушек и укреплений.
V
майор Заднеулицын в кабинете
«С 10.45 г. по 8.47 г. инструктор комсомольского отдела Политуправления Приморского Военного Округа. В резерве Политуправление сухопутных войск с 8. 47 г.»
Вот они, короткие цифры службы, которые увенчали боевые ранения, ордена «Отечественной войны», «Красной звезды» и медали.
Здесь, на Дальнем Востоке, отец женился. Здесь родилась моя сестра Алла.
Видимо, потому что его здоровье после войны было подорвано, его перевели в более благоприятные с точки зрения климатических условий края. Думаю, это произошло не без помощи друзей по работе в комсомольском отделе Политуправления. Комсомольская дружба всегда благоприятно сказывалась на нашей семье, во многие тяжёлые периоды жизни выручала эта дружба молодости.
Поэтому, когда поют: «Не расстанусь с комсомолом.» - эти слова я отношу к себе и встаю, словно слушая гимн.
Майор Заднеулицын получил назначение в Крым и с семьёй переехал в Симферополь.
Анкета: «4.10.47 - 04. 04.1950 г. -помощник начальника Политуправления Таврическо Ел
го ВО по работе среди комсомольцев, г. Симферополь.
В 48-м году поступил в Академию. 1947 г. -1950 г. - член Бюро Крымского областного комитета комсомола».
майор Заднеулицын - член бюро Крымского Обкома комсомола.
96
Его товарищ, с семьёй которого впоследствии поддерживала контакты наша семья, бывший в ту пору первым секретарём Крымского обкома комсомола - Ивановский Георгий Васильевич1 - рассказывал: «Я с семьёй приехал в Симферополь в 1946 году. Стал первым секретарём Крымского обкома комсомола. Назначение получил от ЦК ВЛКСМ. Первым секретарём обкома партии был ленинградец Михаил Васильевич Соловьёв.
В то время нам приходилось заниматься встречей, приёмом переселенцев, организацией подготовки кадров. Надо было поднять сельское хозяйство. Ведь всё было разрушено! Севастополь лежал в руинах. Я работал в комиссии по восстановлению Севастополя. Там было несколько человек. Был даже генерал, который потом руководил строительством Асуанской плотины в Египте на Ниле...
Вот так.
А твой папа приехал в 1947 году.
майор Заднеулицын на докладе командиру, Крым, Таврический Военный Округ
Он был помощником по комсомолу начальника Политуправления Таврического Военного Окру-га2 и контактировал с Крымским обкомом комсомола. Был членом его бюро.
Хотя штаб округа находился в Симферополе, округ растянулся широко и, помимо Крымской, включал Запорожскую и Херсонскую области. Поэтому ему приходилось много ездить. Тогда войска переводили на мирные рельсы, солдаты помогали восстанавливать хозяйство, разминировали местность. Работы хватало.
Я помню, что у твоего отца в Симферополе были неприятности. Причину я не знаю. Но он на какое-то время оказался не у дел. Ему не платили зарплату. Сколько это продолжалось, я не могу сказать. Но я ему помогал. Ведь тогда я ещё был Первым секретарём. Поэтому мы - мне вон сколько лет! -а все дружим семьями».
Георгию Васильевичу 9 ноября 2009 года исполнилось 90 лет.
Мама рассказывала, что, когда сгустились тучи над папой, его сослуживцы при одном его виде переходили улицу, перестали здороваться,
делали вид, что не замечают. Вот она, гнилая проза мирной жизни! Настоящую проверку люди проходили на войне.
Случались дни, когда в семье на столе не было куска хлеба. Но им помогали Ивановские.
Что было за папой, я не знаю. Но что-то рыли кадровики. Я не думаю, что они что-то прознали про родню мамы, которые имели дом на Байкале, - они ведь всё отдали. Или про родню папы, которая бежала из Казахстана. Ведь и за ними ничего «кулацкого» не водилось. Мне говорили, что дедушка специально ездил в те места, в Кустанай, и привёз бумаги, что никаким кулаком он не был. Чтобы к папе не было вопросов. Тогда всех чистили направо и налево.
Хотя, как сказать. Может, их заинтересовали различия фамилий родителей моего отца и его самого, их родни по бабушке... Кто это знает! Но что-то
1 Ивановский Георгий Васильевич родился 9 ноября 1919 года на Волге в г. Ржеве. В настоящее время проживает в Симферополе.
2 Таврический Военный Округ образован в июле 1945 г. - упразднён в 1956 г.
97
искали крючкотворы, которые за бумажкой не хотят видеть человека.
В эти тяжёлые дни нашей семье помогли боевые друзья отца. Кто-то из них в Политуправлении Советской Армии подал рапорт папы на перевод начальнику Управления, и тот его подписал. И отца просто вырвали из Симферополя. Он получил назначение в Беломорский Военный Округ и уехал.
Ивановский оставался в Крыму. Вот что он ещё рассказывал: «Грянуло «ленинградское дело». Первым секретарём Крымского обкома партии был ленинградец Михаил Васильевич Соловьёв, были из Ленинграда и другие руководители. И вот по всей стране хватали выдвиженцев из этого города.
Я был в это время в составе бюро обкома партии. А всему бюро обкома было выражено недоверие. Политическое. Я, секретарь Севастопольского горкома партии, секретарь Симферопольского горкома партии, все первые секретари - мы трое были кандидатами в члены бюро обкома, принимали участие в любом заседании обкома. И были, собственно говоря, уволены.
Многих репрессировали! Соловьёва в октябре 1950 года расстреляли. С ним - десятки других.
Теперь о самом «ленинградском деле» столько написано! А ведь убирали потенциальных конкурентов, которые поднимались и могли встать во главе страны. Им шили то, что они хотели «отделить РСФСР от СССР». А они просто хотели поднять Россию, чтобы была своя компартия в РСФСР, свои государственные, как на той же Украине и других тогда республиках, органы власти. А их - вот как. Смели. Как по Сталину: человека нет, и вопросов нет. Так что самое «яркое», что нам выпало в Симферополе, это то, что нас всех выгнали метлой».
Когда я спросил у Георгия Васильевича, а были ли у папы ордена, он ответил: «Я не помню. Многое улетучилось из памяти».
Видимо, папа не выпячивал себя, как другие, к случаю и без случая, вывешивая на грудь награды.
В апреле 1950 года семья майора Заднеулицы-на уехала в Вологду. А в октябре пошли страшные процессы «Ленинградского дела», после которых многих не досчитались. Но семья жила далеко от Крыма, где шерстили ленинградцев, в стороне от Ленинграда, в стороне от Москвы, где раскручивалось дело.
Из анкеты: «04.04.1950 г. - 17.10.1953 г. - заместитель начальника политотдела 25-й отдельной стрелковой бригады».
В ноябре 1951 года (приказ Главного Политуправления) отцу присваивают звание «подполковник».
подполковник Заднеулицын с семьей
Ещё в Симферополе отец поступил в Военно-политическую Академию, как её называли - Ленин-ку. Учился заочно. У папы трудно шёл английский язык, и мама, чтобы помочь ему, пошла учиться в Вологодский педагогический институт на филологический факультет. Там учили и иностранные языки.
В Вологде семья жила в двухэтажном деревянном доме, квартира была на втором этаже, из двух комнат, и между комнатами висели качели. Видимо, они предназначались для моей сестры.
Этот дом я нашёл в 2008 году, когда был в командировке в Вологде. Я восхитился местом, где он стоял: почти на берегу реки, которая извивается каналом. Между теремов и церквушек. Рядом с Кремлём, стены которого, как скаты гор, вычленили из городской застройки «город» с колокольней-перстом. Мало таких, не тронутых нуворишами городов пока сохраняется на Руси.
5 марта 1953 года умер Сталин. Я не знаю, как было воспринято это сообщение в нашей семье, но, видимо, не с радостью.
Многие спрашивали тогда: «Кто же теперь заменит Сталина?»
Не было на горизонте никого. Он - единый вождь и по национальному вопросу, и по партийному, и по хозяйственному: что он сказал, то - закон.
Но чувствовалось, что грядут перемены, хотя в какую сторону качнутся весы, никто не знал. А потому у любого тревожно было на душе.
Думаю, и у моего отца, который с возгласом «За Родину! За Сталина!» ходил в атаку, не было ликования, как у политзаключённых, встретивших это известие с криками «Гуталинщик умер!» и от радости бросавших вверх шапки.
Но в горле першило от сталинского времени. Да и до сих пор при всей разноголосице мнений о той эпохе однозначного ответа на неё не получено.
Летом 1953 года отец окончил академию по общевойсковой специальности. 7 августа того же года решением аттестационной комиссии ему присвоена квалификация офицера-политработника с высшим военно-политическим образованием.
Казалось, впереди карьерный рост, более высокие должности. На распределение приехало высокое начальство, и подполковник Заднеулицын, орденоносец, в прошлом боевой офицер, мог рассчитывать на большее назначение.
Но. Он не выпивал. А тут встретился с давнишним другом - и расслабился. Расслабился так, что на собеседование не смог пойти. Все хорошие должности разобрали, а ему выпало, что осталось.
Так он из почти замполитов бригады попал на ступень ниже - в замполиты полка. И не в Вологду, а в Череповец.
«17.10.53 г. - 28.04.55 г. и. д. - зам. по политчасти 303-го стрелкового полка 69-й стрелковой дивизии Беломорского Военного Округа».
Если бы отец был служакой, конечно, он бы такого не допустил. Какие там друзья?! Столько лет учиться в академии - и всё коту под хвост! В том-то и дело, что у него на первое место всегда выходило человеческое, даже тогда, когда это шло вразрез с его интересами по службе.
Вскоре на свет появился я. Родился я в Вологде 15 декабря 1953 года.
Как только я родился, мы сразу переехали в Череповец.
Не исполнилось мне и двух лет, как у папы возникли осложнения. После академии он исполнял должность заместителя по политчасти 303-го стрелкового полка.
Запись в анкете: «28. 04. 55 г. освобождён от занимаемой должности как не справившийся со своими обязанностями и зачислен в распоряжение Политуправления Беломорского Военного Округа».
Мне мама рассказывала, что он ушёл в отпуск, не оформив какую-то бумажку, а командир полка к этому придрался и раздул целое дело. У нас бывает
такое, когда во что бы то ни стало хотят кого-то наказать.
Дальше: «28.4.55 г. - 14.7.55 г. - старший инструктор по марксистско-ленинскому образованию Череповецкого гарнизонного Дома офицеров Беломорского военного округа».
14.7.55 г. - 27.9.55 г. - старший инструктор по пропаганде и военно-массовой работе Череповецкого гарнизонного Дома офицеров Беломорского военного округа.
27.9.55 г. - 8.4.57 г. - старший инструктор по пропаганде и военно-массовой работе Череповецкого гарнизонного Дома офицеров».
Следует заметить, что Беломорский военный округ расформирован в апреле 1956 года, и его войска влились в состав Северного военного округа. Таким образом, Череповецкий гарнизон поменял своё окружное начальство.
Видимо, отец обрадовался переводу в Дом офицеров, так как в нём не угасала страсть к учительству. А тут как раз - работа на слушателя. Его всегда тянуло к общению, к обсуждению. Я эту его тягу на себе испытал, поскольку она подспудно жила во мне и проявилась впоследствии. Отцовская работа сыграла определённую роль. В 1957 году он получает новое назначение в Полярную дивизию. Ему предстояла служба на Новой Земле.
На Новую Землю мы ехать не собирались, и уехали в Магнитогорск.
А папа служил на Новой Земле.
«08.4.57 г. - 28.1.58 г. - заместитель начальника политотдела Полярной дивизии Беломорского корпуса ПВО Северного Военного Округа».
Самолёты этой дивизии бросали атомные бомбы на Новой Земле. Тогда шла гонка вооружений, и мы гнались за американцами в ядерной сфере.
Видимо, Крайний Север, испытания оружия отразились не лучшим образом на здоровье папы, которое и так подорвала война.
Поэтому в анкете имеется запись: «Получено предписание: 8 октября 1957 года убыть в г. Москву, Политуправление Сухопутных войск».
Ему предлагали новую должность.
Мы оказываемся в Грузии на турецкой границе. Там размещалась дивизия резерва военного командования.
Из анкеты отца: «28.1.58 г. - 11.2.59 г. - заместитель начальника политотдела 10-й Гвардейской пушечной артиллерийской дивизии РВК (резерва Верховного командования) Закавказского военного округа».
Мы жили в городе Ахалцихе. Я помню другие названия населённых пунктов: Вале, Аспиндза, Ахалкалаки, Манглиси, Абастумани. Я тогда много ездил с папой, и, видимо, с той поры во мне поселилась любовь к этому горному краю. Целые дни с отцом по горам на газике. Везли кинопередвижку. Я знал: где-нибудь на границе будут показывать в части кино.
Служа на Кавказе, отец сменил фамилию «Зад-неулицын» на «Фёдоров».
Запись в анкете отца: «25.06.1958 года заменил фамилию «Заднеулицын» на «Фёдоров» по причине сложности произношения».
Почему на «Фёдоров»? Видимо, по имени отца -Фёдора Корнеевича.
Мне сестра говорила: «Заднеулицын. Ты не проходил эту школу. Представляешь: Зад-не-у-ли-цы-на? Дразнили: «Зад-ня-я у-ли-ца! Зад-ня-я у-ли-ца!» А то и того хлеще: «Зад-ни-ца!..».
Кто такое стерпит? Одни слёзы. Вот и заменили фамилию.
Мне о том, как в семье тяготились этой фамилией, говорила родственница бабушки: «Вот и заменил Иван фамилию. Он рассказывал, когда на границе был, ему: «Ну, как это так? Ты такой офицер - и Заднеулицын. Срочно меняй!»
Но что бы там ни говорили, 25 июня 1958 года в Тбилиси папа получил свидетельство на смену фамилии - себе и всей семье.
На Кавказе папа рос по службе.
Из анкеты: «С 11.02.59 г. - начальник политотдела - заместитель по политчасти 6-го Укреплённого района 21-го особого армейского корпуса Закавказского Военного Округа».
Сохранилась аттестация, написанная в то время: «Вработе энергичный и инициативный, требовательный к себе и подчинённым. Много работает над повышением своих военных, политических и технических знаний. Систематически выступает с лекциями и докладами перед офицерами, повседневно уделяет внимание политическому и военному росту офицеров... Командирскими качествами обладает... Является дисциплинированным офицером. В поведении и быту скромен. В обращении с товарищами общителен, вежлив, тактичен.
Пользуется авторитетом среди личного состава Укреплённого района...
По своим деловым и политическим качествам и опыту работы достоин выдвижения на высшую должность - начальника политотдела дивизии...
Комендант 6-го Укреплённого района . .
Сентябрь 1959 года».
Но снова дали знать о себе болезни.
Вот выписка от 13 сентября 1959 года Тбилисского Окружного военного госпиталя (видимо, он там лежал): «Жалобы: с 58-го года боли в сердце с отдачей в левое плечо, онемение пальцев ног и рук, общая слабость.
Это связывает с прохождением службы в высокогорной местности.
Лечился в медсанчасти, в феврале 1959 переведён в Ахалцих.
Вывод: начальные явления кардиосклероза с явлениями коронароспазма.
Годен к службе вне строя в мирное время, в военное время ограниченно годен первой степени. Служба в ЗакВО не противопоказана, за исключением высокогорной местности».
После северных перегрузок отцу пришлось мотаться по отдалённым горным гарнизонам. Конечно, постоянные перепады высоты, походное питание, ненормальный отдых не могли не отразиться на ухудшении его здоровья.
На очередном служебном взлёте он был вынужден решать, служить дальше или увольняться.
На Кавказе с его беспокойным характером оставаться было проблематично. Он бы не усидел в кабинете и мотался бы по частям, невзирая на боли -ни в сердце, ни в желудке.
Снова не без помощи товарищей по войне он получает назначение в Псковскую область и переходит из сухопутных войск в военно-строительные части.
Из анкеты: «30.06.60 г - 9.03.65 г. - начальник политического отдела - заместитель по политчасти командира войсковой части 43038».
Летом 1960 года папа из Грузии уезжает на Псковщину.
Семья выезжала с Кавказа в новогоднюю ночь. Как раз поменяли деньги. Мама, как обычно, командовала солдатами, которые в очередной раз грузили в кузов машины контейнеры. Чаще всего бросали громоздкие вещи, но старинный шкаф, вывезенный кем-то из Германии в Вологду, с некоторых пор путешествовал с нами повсюду.
Такая кочевая жизнь семью не обременяла. Мама была счастлива. Была рада гарнизонной жизни. Она радовалась каждому переезду в новый гарнизон. «О, подъёмные дадут!» - шутила она.
Семья приехала в гарнизон. Он располагался в густом лесу в тридцати минутах езды от города Се-бежа, недалеко от латвийской границы. Там строился объект противовоздушной обороны.
Жили в финском домике на опушке леса. Там был коттеджный посёлок. То были места, где в вой-
100
ну шли партизанские бои. И мы, мальчишки, лазили по старым окопам, находили дзоты в болотах, из которых горстями выгребали гильзы, порох, похожий на грифель. Такое количество пороха я потом находил разве что под Евпаторией, где отдыхал каждое лето в пионерлагере. Тоже горстями, но только не из бревенчатых дзотов, а из бетонных дотов.
Моя мама, как жена комиссара, встречала каждую новую семью. Кто бы ни приезжал в гарнизон, она всегда делала элементарное: ставила чай. Напечёт сладостей. Она прекрасно готовила. Этому способствовала наша неуёмная жизнь. На Севере училась печь блины, на Кавказе - гатину. Это слоёное, политое яйцом армянское печенье. Вкус его я ощущаю во рту при каждом упоминании о нём - и это несмотря на то, что мамы нет вот уже несколько лет. Во всём чувствовалась её забота. Она была женой замполита и была горда такой жизнью.
Как служилось папе в Себеже?
Наш другой семейный друг - Бабкин Виктор Петрович, впоследствии ставший прокурором всех спецчастей, в которые входили и военно-строительные части, - рассказывал мне: «Под Себежем строился военный объект, куда Фёдорова направили замполитом, начальником политотдела строительства. Он приехал туда и вскоре привёз семью. И вот я также получил назначение в Себеж. Я сразу попал к твоему отцу.
- Иван Фёдорович! Я пришёл к вам, я направлен к вам прокурором. Обслуживать два объекта в Новгородской области - и вот ваш, под Себежем.
Он:
- Где будете размещаться?
- По всей вероятности, я буду размещаться в Новгородском объекте, поскольку он уже обустроен. Там и жилищные условия лучше.
Тот объект - в Новгородской области в районе Бологого.
- Размещаться буду там. А к вам буду приезжать в порядке командировок. У меня жена больная, мне нужны определённые условия для жизни3.
Иван Фёдорович тогда говорит:
- Да постой! Я ничего не могу понять. У нас прокурор ведь есть. Почему вы-то прибыли?
- Как - есть?
- Да, прокурор Горожанский. И сейчас проводит следственные действия.
Ну что это такое? Приехал Горожанский, а он в Брянске ещё обслуживал объект. Мы давай выяснять.
Горожанский:
- Это мой объект. А вы-то откуда?
- Со спецпрокуратуры. - говорю.
- И я со спец, - Горожанский.
Я в недоумении.
Иван Фёдорович:
- Ну, ладно, вы давайте продолжайте решать свои вопросы, - сказал Горожанскому. А мне: - Зайдите потом.
Бабкин потом зашёл.
- Ну, разобрались? - спрашивает Иван Фёдорович.
- Да тут без Генеральной прокуратуры не разберёшься.
- Вы знаете, у нас просьба есть, чтобы вы поселились у нас. Потому что тот объект - устоявшийся (в Бологом), там нет строителей. А проблемы -здесь. Здесь нужны прокурорские работники. Поэтому мы бы вас просили, чтобы вы здесь остались. У нас есть два коттеджа, с которыми мы не знаем, что делать.
- Ну, мне-то безразлично. Я особенно. Мне единственно, что нужно - жилищные условия.
- Хорошо, садитесь в машину, - говорит Фёдоров, - мы с вами поедем.
Вот мы поехали в Себеж. Там коттеджи. Приехали.
Он:
- Вот, наше руководство поставило себе коттеджи, а им за это объявили партийные взыскания. Был такой начальник - Кирюхин. Нашим сюда ездить далеко, и тем более, после такого скандала. А вам не обязательно всё время быть в гарнизоне. Сделали своё дело - и уехали.
Я посмотрел коттеджи: вроде устроенное жилище.
- Сгодится, говорю.
- Тогда езжайте в Генеральную прокуратуру и решайте, кто из вас будет нас обслуживать.
Я приехал в Генеральную, а там временно поручили обслуживать этот объект Горожанскому. Он обслуживал его год, и тут Горожанскому заявляют: «Вы свободны, обслуживайте объект в Брянске, и мы вам дадим ещё Белгород».
Горожанский поохал, но делать нечего. А я приехал в Себеж, поселился в коттедже».
Кроме этого, мне Бабкин рассказывал: «Потом была история с письмом, подписанным Иваном Фёдоровичем. Дело в том, что там один майор, Бо-гатский, оказался просто зверем. Первый раз: залил солдат на гауптвахте водой. Залил в камере людей. Специально.
3 Всю жизнь жена Бабкина была прикована к постели и была ещё жива во время моего посещения в 2009 году.
101
Второй раз: устроили пьянку на гауптвахте, и там избили арестованных.
Третий раз: он пьяный ехал, машина сломалась, солдат-водитель вышел, а он избил его за поломку и сломал ему челюсть.
А его командиры прикрывали, он выполнял у них и хозяйственные функции. Я только возбужу дело - а его закрывают. Возбужу - закрывают. Я не выдержал и послал представление Министру обороны. Молодые тогда были, горячие!
Чтобы окоротить меня, командиры, начальник гарнизона - генерал Карасёв, начальник строительства - организовали письмо против меня и дали подписать Ивану Фёдоровичу.
Тот поступил благородно, пришёл ко мне:
- Как мне поступить? Вот письмо против вас...
Я:
- Подписывайте. Я против ничего не имею.
Мне же понятно: неудобно не подписывать,
скажут: белая ворона, хочешь остаться чистеньким.
Фёдоров подписал. Тогда был министром обороны Малиновский. А тот - это небывалый случай, кто-то ему доложил - на моём представлении поставил красным резолюцию: «Майора Богатского арестовать. Предать суду».
Это первый пункт.
Второй пункт: «Кто эти генералы и полковники, которые подписали это письмо, и неужели они продолжают служить дальше в Вооружённых Силах?»
И понеслось: стали этих генералов, командиров щучить. Раскрутили по полной программе. Майора судили.
В Себеж приехал представитель ГЛАВПУРа (Главного политуправления), был у меня.
- Виктор Петрович4! Как вы выдержали? Начальник политотдела первый5, начальник политотдела второй6, начальник строительства, начальник объекта7 - все четверо подписали письмо по сути дела против вас. Я понимаю, вам тяжело работать. Может, мне позвонить Генеральному прокурору, объяснить ему ситуацию?
Я:
- Что сейчас звонить? Раньше вот надо было. А сейчас что звонить? Всё решилось, люди наказаны. Вам ответят, что все они получили партийные взыскания за «художества». Чего звонить.
Твоему отцу тогда перепало. Но он вёл себя достойно. Когда в одном столичном кабинете, где оказались я и Фёдоров, генерал-лейтенант давал трёпку начальнику объекта генералу Карасёву, начальнику строительства, он задал вопрос Карасёву: «Так кто у вас командует, вы или прокурор?»
Тогда я огрызнулся: «Товарищ генерал, командует на объекте начальник, но за соблюдением закона в гарнизоне, в том числе генералом Карасёвым, следит прокурор Бабкин. »
На что генерал взбеленился. И попёр.
А твой отец не испугался, встал и сказал: «Товарищ генерал, что вы цепляетесь к прокурору, когда мы сами виноваты и за это получили.».
Тому это очень не понравилось. Думаю, генерал надолго запомнил ершистого замполита. И твоему отцу, видимо, мстили».
Бабкин высоко оценил поступок Фёдорова: одно дело, когда защищаешь в спокойной обстановке, а другое, когда на тебя самого «грязь» льётся, а ты ещё других защищаешь. Тогда в Генеральной даже не ожидали такого поворота, чтобы сам министр обороны так повернул. То были в тени и руки потирали, а тут - вылезли: «Вот как реагируют военные на наши бумаги!»
Бабкин говорил мне: «Отец у тебя очень правильный человек. Он надёжный человек. Были всякие вопросы: сложные, скользкие. Он не предаст».
А поступки отца Бабкин объяснял его молодостью (хотя отцу было за 40 лет!): мол, не относился к жизни с осторожностью. Тогда мысли не было, как лучше, чтобы так получилось, чтобы лучше для себя. Работали как волы.
«Отец твой - он мудрый был, - рассказывал Бабкин. - Не жёсткий. Видимо, в нём сказывалось его учительское начало. За бумагой человека видел, не просто бумагу. Может, его человечность и не позволяла ему держать подчинённых в кулаке.
Вот Кирюхин был начальником строительства, а он по-нашему, по-прокурорски, вор. Построил дачи, коттеджи. Допускал нечистоплотности в своей работе. И у Ивана Фёдоровича были с ним конфликты. Кирюхина разоблачили и убрали. Он не побоялся с ним столкнуться.
На Ивана Фёдоровича писали анонимки, что он - сын попа».
«Это за что? За то, что доброе из него шло», -подумал я тогда. Но батюшек в нашем роду я не раскопал.
«А фамилию отец поменял, чтобы скрыть прошлое, - продолжал Бабкин. - Идиоты! Лишь бы поковыряться. А поковырялись - хочется ещё чего-нибудь поискать».
4 Виктор Петрович - это имя Бабкина.
5 От строителей - это как раз мой папа.
6 От заказчика.
7 От заказчика.
Но что было отцу скрывать? Его прошлое было чистым как стёклышко, оно было проверенным войной. Прошлое отца его, Фёдора Корнеевича, было трудовым. Его матери - хозяйственным, домашним.
Прокурору с Фёдоровым легко работалось. Сложно - с избалованными властью. Когда отец перевёлся, Бабкину мстили мелкими пакостями. Начальник объекта, Карасёв, хитрый был, он сам не действовал. А у него замполитом Блинов был, баламут. И они подговорили судью в гарнизоне писать жалобы на Бабкина. Тот, мол, живёт вне гарнизона, в Себеже, а получает надбавки за секретность (доплачивали пятнадцать процентов). А судья - нет. Через него начали действовать.
Судья пишет: как же, прокурор получает доплату аж пятнадцать процентов, а я - нет. Бабкину хоть переезжай из Себежа в гарнизон.
Руководство прокурорское в Москве: «Надо переезжать в гарнизон. Хочешь - в Себеж, хочешь -в Бологое, но только чтобы больше не было жалоб».
- Меня, когда разрешали селиться в Себеже, доплаты не лишали, - сказал им Бабкин.
- Это тогда. Но теперь ещё Верховный суд поднимется: судью ущемляют.
Тогда Бабкин сказал:
- Я не хочу ни в Себеж, ни в Бологое...
Бабкина назначили прокурором в другое место -
в Кирово-Чепецк. Там был большой химический комбинат, оборонный, среднемашевский, Министерства среднего машиностроения. К нему в Кировскую область приезжал Иван Фёдорович, и они многое вспомнили о себежских буднях.
После Себежа папа должен был ехать в Монголию. Но он в главке побыл. Он всегда страдал болез-
нями органов пищеварения: после того как был обморожен (они обмерзали на Волховском фронте), его печень, поджелудочная железа, селезёнка были больными. А в Монголии существовала опасность только усугубить болезни.
Потом, когда всё это расстроилось, он должен был ехать в Семипалатинск. Тоже было плохое назначение. Там - степь и радиация.
На несколько месяцев он оказался в Кузнецке под Пензой. Я проезжал эти места в 2008-м и 2009 году и не мог насмотреться на эту приволжскую, холмистую, всю в перелесках землю. Что-то внутри меня таилось от этого уголка.
И вот отец попал в Верхнюю Салду.
«9.03.65 г. -18.09.67 г. - начальник политического отдела - заместитель по политчасти начальника 27-го управления инженерных работ».
Это был Уральский Военный Округ. Недалеко от города Нижнего Тагила. Там стояли леса, напоминавшие тайгу. Если Себежская земля мне запомнилась соснами, то тагильская - елями.
Мы жили в одном из финских домиков, стоявших на окраине военного городка.
Папе долго не присваивали звание полковника. Он был слишком принципиальным, не хотел ни перед кем гнуться. Прохождение боевого офицера от звания подполковника к званию полковника растянулось более чем на четырнадцать лет. Он получил его в Верхней Салде. За эти четырнадцать лет некоторые из сослуживцев отца стали генералами, получили крупные должности в Москве. Я слышал в нашей семье разговор, что пойди он по командирской линии, а не по политической, давно бы ходил не только в полковниках. Хотя как сказать, как сказать! Ведь и «сгорали» офицеры быстро.
Ордена и медали полковника Федорова
Но теперь, с высоты прожитых лет, мне становится смешно от тех «переживаний». Видимо, моим папе и маме хорошо жилось и в гарнизонах, а все эти сетования были не чем иным, как одной из тем разговоров, обсуждавшихся на кухнях. Причём из тех тем, когда сами обсуждавшие этому серьёзного значения не придавали.
Я рад тому, что мой папа оставался гарнизонным офицером, предпочитавшим столицам лишь только на первый взгляд заурядную жизнь в провинции. Разве вдохнул бы я, как говорят, с молоком матери столько запахов, видов нашей страны от Вологодчи-ны до Урала, от Псковщины до Кавказа! Разве.
Из Нижнего Тагила мы попали в Донбаровку, куда перевели инженерное управление, в котором служил отец. Это если ехать из Орска в степь. Там тоже планировалось большое строительство. У меня дома лежит справка, датированная 15 января 1966 года, выданная в рабочем посёлке Домбаровский Оренбургской области. Значит, папа в январе 1966-го был уже там. А я помню, как приехал туда поздней весной, мне ещё подарили велосипед «Спутник», который верно служил до моих сорока лет и теперь лежит на даче. И я на нём ездил по пыльным улицам
Донбаровки. Когда там поднимался ветер, то из-за стены, состоявшей из пыли и песка, невозможно было находиться на улице.
Мы жили на первом этаже двухэтажного дома с печным отоплением. Но мы там прожили недолго.
Тем временем мой папа переехал вместе с частью на Байконур.
«18.09.67 г. - 12.10.68 г. - начальник политотдела - заместитель по политической части начальника 27 управления монтажных работ».
Это было последнее место его службы, родина космонавтики, откуда улетал Юрий Гагарин. Местом, к которому было приковано внимание всех жителей земли: отсюда один за другим стартовали ракеты с космонавтами, они улетали в одиночку и группами. И вся страна с напряжением следила за их нахождением в космосе. Тогда вряд ли нашлись бы люди, популярнее этих! Их имена были на слуху у каждого. У нас в семье до сих пор хранятся редкие фотографии тех лет - с Гагариным, Титовым, погибшим Комаровым. И когда я просматриваю их, мне очень светло становится на душе.
Ведь было же время!
Значки строителю Байконура
Мы бы так и жили в Воронеже, если бы не приключилось следующее. Мама как-то позвонила на Байконур - это город Ленинск в Кзыл-Ординской области. Попросила соединить её с квартирой полковника Фёдорова.
Когда её соединили, она услышала женский голос: «С кем я говорю?» - «С женой полковника ¡Л
104
Фёдорова», - прозвучало в ответ. - «Как - с женой? Я - жена полковника Фёдорова». - «Что это за шуточки? Я - жена!»
После перебранки мама почувствовала что-то недоброе. Меня срывает со школы, и мы на самолёте летим на Байконур. Папе шлёт телеграмму: «Встречай!»
Он нас встретил. Так я оказался на Байконуре.
А что вышло? В Ленинске было два полковника Фёдорова: полковник Фёдоров - у ракетчиков и полковник Фёдоров - у строителей. Вот телефонистка и перепутала, соединила с квартирой ракетчика. Потом мама виделась с женой полковника-ракетчика, и они долго смеялись.
В Ленинске семья жила в четырёхэтажке в квартире 12 дома 15 по улице Осташева. Недалеко от Сырдарьи и городка космонавтов.
Мама в Ленинске не работала. Но я знаю, что она танцевала с Юрием Гагариным. Он обладал такой особенностью, что где бы ни был, на каком ли вечере офицеров, всегда уделял внимание всем женщинам. И вот на одном таком мероприятии мама танцевала с космонавтом номер один!
Сейчас пишу эти строки, а на глаза наворачиваются слёзы... Сколько потом мы испытали, когда Гагарин погиб! Это случилось в марте 1968 года. Мы, учащиеся, считали страшную новость неправдой, думали, что Гагарин улетел, что он где-то приземлился, что он найдётся, и жили этой надеждой всю весну и лето.
Осенью 1968 года отец уволился. Он уволился день в день, когда по метрике ему исполнилось пятьдесят лет, - 12 октября 1968 года. По дате, записанной в паспорте. Я уже говорил, что он родился в тот же день, но в 1919 году. То есть оставил службу в сорок девять лет, с выслугой 35 лет.
Я слышал, что ещё в 1967 году на Байконуре один за другим стали умирать офицеры, полковники. Это продолжилось и в 1968 году. Может, это и подтолкнуло отца.
Сохранилась выписка из истории его болезни от 12 августа 1968 года. У него был букет болезней: атеросклероз сосудов головного мозга, коронарная недостаточность, миокардиосклероз, гастрит, рецидив грыжи (пушки в войну таскали же!). Иными словами, не годен в мирное время, ограниченно годен - в военное.
Папа решил не испытывать судьбу и подал рапорт на увольнение. Сдал дела и выбыл из Ленинска 18 ноября 1968 года. Через несколько лет его снова приглашали вернуться в строй - его звал генерал Гу-рович, который руководил строительством на Байконуре, - но папа не согласился. Он в это время работал в Конструкторском бюро химической автоматики, которое занималось разработкой топлива для ракетных двигателей, и с головой окунулся в новое дело.
Он болел давно, лежал в госпиталях. С возрастом болезни обострились. Но, несмотря на них, он всё равно продолжал трудиться. После КБХА был заместителем начальника автошколы ДОСААФ, что располагалось рядом с нашим домом на улице Грамши. И вот его окончательно скрутило. Он лежал. Я уже служил в милиции, и поэтому у него отлегло от сердца: сын был уже более или менее пристроен.
Семья Федоровых 1982 г. (слева направо): внук Коля, невестка Таня, сын Михаил, дочь Алла, Иван Федорович, отец Федор Корнеевич, мать невестки Алевтина Васильевна, внук Егор,
жена Апполинария Михайловна.
105
Помню, утром 13 марта 1985 года - развод в милиции. Я сижу в Ленинской комнате. Звонок, трубку поднимает ротный - и мне: «На.» Я взял. А оттуда голос мамы: «Папа умер .»
Меня сразу отпустили. Его хоронили. Около подъезда собралось большое количество людей. В нашем доме жили байконуровцы, и отца хорошо знали. Он многим помог уже здесь на гражданке: кому с трудоустройством - офицеры увольнялись и приезжали в Воронеж, кому с устройством детей -надо было учиться.
И вот, лежит мой папа в гробу, толпа людей, кто-то что-то говорит, а я держу маму, которая мо-
жет упасть . Потом - Юго-Западное кладбище, снег по колено. Почему-то оказалась маловатой яма, и гроб пришлось развернуть и положить другой стороной. Но всё равно, он ложится рядом со своей мамой, которая умерла ещё в 1974 году.
Потом - поминки. И всё: папы нет.
Так уходили и уходят участники Отечественной войны, строители мирной жизни, труд которых порой незаметен, но исключительно важен для нас, кому предстоит строить жизнь за отцами, самим, оказавшимся отцами, и на исходе своих дней остро чувствующим, насколько важной является эта преемственная цепь.
106
