CC BY
84
УДК 398.31
Efimova L.S., Doctor of Sciences (Philology), senior lecturer, Head of the Department of Cultural Studies, In Institute of Languages and Culture of the Peoples of the North-East of the Russian Federation n.a. M. K. Ammosov (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
Illarionova T.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Folklore and Culture Department, Institute of Languages and Culture of the Peoples of the North-East of the Russian Federation n.a. M. K. Ammosov (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
Afanasyev N.V., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Folklore and Culture Department, Institute of Languages and Culture of the Peoples of the North-East of the Russian Federation n.a. M. K. Ammosov (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
OT-ENE AS A SYMBOL OF HAPPINESS AND A KEEPER OF THE FAMILY AMONG THE ALTAI PEOPLE IN SIBERIA. The
article deals with the functional features of fire. The authors analyze the main functions of fire in the traditional culture of the Altai people. The spirit of fire among the Altai people is represented in the female anthropomorphic image, it is called Ot-Ene (Mother-of-Fire). Ot-Ene acted as a mediator between the three worlds in the traditional picture of the world (Upper, Middle, Lower). She acted as a mediator between the Light Deities - Adyas Konga 'Clarity Khan', Ak Dyaiyktan Altai 'White Yajyk of Altai', Ulgen 'Supreme Deity'. According to the ideas of the Altai people, the main functional belonging of Ot-Ene was the patronage of family happiness and the protective function of the entire family's house. In addition to the function of a mediator and a patron of the Spirit of fire, its purifying function was also inherent. The authors emphasize that the ancient Altaians constantly performed the ceremony of consecration by fire, and treated their protector every day; so the guardian kept the sacralization of the main functions of the spirit of fire as the patron of the individual, family and kinship.
Key words: fire, Spirit of fire, folklore, Altai peoples, functions.
Л.С. Ефимова, д-р филол. наук, доц., зав. каф «Культурология», Институт языков и культуры народов Северо-Востока Российской Федерации, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
Т.В. Илларионова, канд. филол. наук, доц. каф. фольклора и культуры, Институт языков и культуры народов Северо-Востока Российской Федерации, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
Н.В. Афанасьев, канд. филол. наук, ст. преп. каф. фольклора и культуры, Институт языков и культуры народов Северо-Востока Российской Федерации, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
ОТ-ЭНЕ КАК СИМВОЛ СЧАСТЬЯ И ХРАНИТЕЛЬНИЦА РОДА У АЛТАЙСКИХ НАРОДОВ СИБИРИ
В статье рассмотрены функциональные особенности символа огня. Авторы анализируют основные функции символа огня в традиционной культуре алтайских народов. Дух огня у алтайских народов представлен в женском антропоморфном образе, его называют «От эне» 'Мать-огонь'. Она выступала в качестве посредника, медиатора между тремя мирами по традиционной картине мира (Верхний, Средний, Нижний). Она выступала как медиатор между Светлыми божествами - Аjас Конга букв. 'Ясность Хан', Ак jайыктак Алтай букв. 'белый Яик Алтая', Ульген 'Верховное божество'. По представлениям алтайских народов, основной функциональной принадлежностью От эне ("Мать-огонь') являлась покровительство семейного счастья и охранительная функция всего родового очага. Помимо функции посредника, медиатора и покровителя Духу огня так же была присуща её очистительная функция. Авторы подчёркивают, что древние алтайцы постоянно совершая обряд освящения огнем и каждодневно угощая своего покровителя, хранителя сохраняли сакрализацию основной функции Духа огня как покровителя человека, семьи и рода.
Ключевые слова: огонь, Дух огня, фольклор, алтайские народы, функции.
С середины XIX в. В.В. Радлов, В. И. Вербицкий, Н.Ф. Ката-нов, Г.Е. Грумм-Гржимайло и другие исследователи стали собирать и изучать материалы по устному творчеству и обрядовому фольклору алтайских тюрков. До сих пор текстовые материалы, собранные вышеуказанными исследователями, играют важную роль в качестве первоисточников и содержат в себе ценные сведения о бытовании устных традиций алтайских народов. В XX в. изучение и систематизация обрядового фольклора алтайских тюрков, в основном, исследуется с позиции традиционно-религиозных верований. Это можно проследить в работах Л.Э. Кару-новской, С.С. Каташа, Л.П. Потапова и др. Начиная с 90-х годов ХХ в., устное народное творчество рассматриваемых народов в трудах К.Е. Укачиной, Д.А. Функ, А.И. Наевой и др. исследуется на стыке фольклористики, этнографии, искусствоведения и культурологии.
По верованиям алтайцев, ни одно домашнее и общественное жертвоприношение не обходилось без жертвенного огня, ни одно божество не могло «вкусить» жертвуемой им пищи без помощи огня. Только при помощи огня можно было просить духов о здоровье, рождении ребёнка, о благосостоянии в семье, о том, что и составляет саму жизнь [1, с. 27 - 29]. Человек свои просьбы-обращения к высшим божествам в обязательном порядке доводил посредством обрядов и поэтических благопожеланий к Духу огня [2, с. 133]. Дух огня представлялась в женском образе и воспринималась как живое (антропоморфное) существо. Она
требовала к себе особого отношения и почитания. Однако От-эне могла иногда оказывать и карающие действия за непочтение к ней, пренебрежение и особенно за осквернение. Поэтому с древних времен тюрки Алтая считали От-эне ('Мать-огонь') хранительницей рода - символом счастья и очага семьи. Каждый соок «род» старался беречь свой огонь, не гасить его и не передавать другому роду. Но в исключительных случаях огнем делились только с сородичами или когда огонь нужен для жертвоприношения. Огонь по ритуалу переносили на деревянной лопатке в юрту, произнося алкыш 'благопожелание'.
Таблица 1
Одус башту от-эне, Ада чапкан ар jалкын, Эне к0мг0н таш очок Бек болзын! Онок öpö уч очок Онок öpö уч сыра, Талкан-кул обоо болзын, Öpö турганУлген кудай
Баш болзын!
Тридцатиголовая огонь-мать, Высеченное отцом великое пламя, Матерью вкопанный каменный очаг Да будет крепким! Выше их три очага, Выше их три жерди, Талкан-зола да будет стогом, Находящийся вверху (на небе) бог Ульген
Да будет главою! [3, с. 53]
Алтайцы считали, что при перенесении огня из своего аила «дома» вместе с огнём может уйти и сам Дух огня - От-эне ('Мать огня'). Тогда этот род может потерять счастье, благосостояние и навлечь на весь род болезни, так как От-эне уже не покровительствовала ему. А.В. Анохиным было зафиксировано благопожелание, обращенное к огню, в котором подчеркивается его посредническая функция.
Таблица 2
Ада чаккан от алгын,
Ана к0мг0н таш очок.
Уч бургалган 6öc тудун,
Аjас Конга томулган. Узу чаккан jалыр одым,
Jap jакеске эбир к0р! Ак jайыктак Алтай jаpгы сурап турзын! Айдак, куннек бир б^ени jедишсин!
Отцом высечанный пламенный огонь, Матерью водруженный каменный очаг. Серый дым трижды перевившийся,
Ясности-Хану воскурившийся, Горячий, высечанный пламенный огонь мой, Обвейся вокруг вселенной! От белого Яика Алтай пусть просит решения! От солнца и месяца пусть достанется милость! [4, с. 107]
В этом благопожелании огонь в виде серого дыма долетает до Аjас Конга букв. 'Ясность-Хана' (один из эпитетов главы светлых божеств Ульгена) и просит разрешения о милости солнца и месяца от Ак jайыктак Алтай букв. 'белого Яика Алтая'. По материалам мифологических текстов, Jайыктан - светлое божество, посредник между Ульгеном и людьми. Также считается, что Jайыктан - часть самого Ульгена, отколовшаяся от тела божества [5, с. 67]. Тогда От-эне букв. 'Мать огня' выступает как посредник между людьми и светлыми божествами - небожителями. Л.П. Потапов, исследуя шаманизм и охотничий промысел алтайцев, отмечает, что «особо почитают огонь на охоте. То, что даешь огню, он все передаст горному хозяину» [6, с. 142]. В этом можно проследить посредничество огня с духами срединного мира. В похоронном обряде Дух огня служит для сопровождения инвентаря в мир мертвых - царство божества Эрлика. Посредническая функция огня не только связана со светлыми божествами и духами, но и с Нижним миром. В этом отражаются представления древних алтайцев о трехъярусном мире: Верхнем, Среднем и Нижнем.
С прежних времен алтайцы во время обрядовых действий, связанных с жизненным циклом, обязательно почитали Духа огня как хранителя жизни и совершали ритуальные действия. Во время родильного обряда огонь играл важную роль при инициации. Как отмечала Н.П. Дыренкова, у некоторых народностей Алтая существовал обряд жертвоприношения огню во время свадьбы. Жених, когда невеста оставалась в его доме, совершал религиозный обряд, прося у Духа огня От-эне благословения и
разрешения на брак [7, с. 34]. При свадебных обрядах, в момент прощания девушки с родным очагом, она должна была соблюсти ритуал прощания со своим родовым огнем и приобщиться к огню рода мужа, куда она переходила. «Во время свадьбы, - пишет Д.А. Функ о телеутах, - устраивали обряд, представляющий невесту От-эне, чтобы заручиться ее благословением. Такое обращение, сопровождаемое кормлением огня, произносится кем-либо из старших мужчин около печи в присутствии невесты и сопровождающих ее кудагайев (свах) и куда (сватов)» [8, с. 133]. Следовательно, во время свадебного обряда алтайцы просили у Духа огня благословения и совершали обряды приобщения невесты к родовому огню жениха, создавая родственный союз и закладывание совместного очага молодоженов. После свадебных действий для жилища молодоженов огонь брался из отцовского очага. Но когда молодожены переезжали в новое жилище, огонь нового семейного очага зажигался с помощью огнива. Этот огонь считался своим, семейным огнем. Молодые, зажигая новый огонь в своем аиле (жилище), создавали свой символ счастья и хранителя очага - От-эне ('Мать-огонь').
В погребальном обряде у алтайцев Дух огня выступал как медиатор между живыми и мертвыми. Например, когда умирает человек, огонь кормят левой рукой и говорят: «Рано ушедшая душа, отсюда ешь, отсюда пей! Последний раз поешь у нас и уходи, больше прийти к нам и соединиться с нами тебе не придется, ты уйдешь отсюда навсегда!». Таким образом, древние алтайцы просили у души покойного больше не оставаться в мире живых, ибо оставшаяся душа считалась уже злым духом. Наверное, через это прошение люди семантически просили Духа огня защищать и оберегать их от нечистой силы. Когда умирал последний представитель какого-либо рода, гасили огонь в очаге его юрты в знак того, что жизнь в этом роду угасла [3, с. 53]. Видимо, данный ритуал подтверждает тот факт, что От-эне считалась равноправным членом семьи, ибо без семьи она теряла свою основную функцию - хранительницы семьи, рода.
Еще одной функциональной принадлежностью Духа огня -От-эне букв. 'Мать-огонь' являлся ее очистительная функция. Так с древних времен считалось, что огонь не впускает в жилище злых духов, рассеивает недобрые мысли человека, отпугивает души покойников. Поэтому огнем окуривали-очищали предметы домашнего обихода и хозяйственные постройки. При таком освящении и очищении-окуривании огнем больного человека необходимым атрибутом выступал арчын (можжевельник).
Таким образом, алтайские народы Сибири почитали огонь, уважительно относились и поклонялись ему. В традиционном мировоззрении и в фольклорных текстах Огонь имеет основную функцию посредника, медиатора между человеком, духами и божествами. Посредническая функция огня не только была связана со светлыми божествами Верхнего мира и духами Срединного мира, но и была связана с Нижним миром. Например, в погребальном обряде Дух огня выступал, как медиатор между живыми и мертвыми. Далее огонь выступал как символ семейного счастья и хранителя домашнего очага. В этом заключалась её основная функция. Ещё ему была присуща очистительная и лечебная функции.
Библиографический список
1. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Человек. Общество. Э.Л. Львова, И.В. Октябрьская, А.М. Сагалаев и др. Новосибирск, 1989.
2. Укачина К.Е. Культ огня и его связь с фольклором. Проблемы изучения истории и культуры Алтая и определенных территорий: Сборник материалов конференции. посв. 40-л. ГАНИИИЯЛ. Редактор Я.А. Пустогачев, А.С. Суразаков. Горно-Алтайск, 1992: 131 - 136.
3. Каташ С.С. Мифы, легенды Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1978.
4. Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев, собранные во время путешествий по Алтаю в 1910 - 1912 гг. по поручению Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. Сборник Музея антропологии и этнографии при Российской академии наук. Ленинград, 1924; Т. 4, Вып. 2.
5. Гекман Л.П. Мифология и фольклор Алтая: учебное пособие. Барнаул, 2000.
6. Потапов Л.П. Охотничий промысел алтайцев. (Отражение древнетюркской культуры в традиционном охотничьем промысле алтайцев). Санкт-Петербург, 2001.
7. Дыренкова Н.П. Пережитки материнского рода у алтайских тюрков (авункулат). Советская этнография. 1937; 4: 18 - 45.
8. Функ Д.А. Миры шаманов и сказителей: комплексное исследование телеутских и шорских материалов. Москва, 2005.
References
1. Tradicionnoe mirovozzrenie tyurkov Yuzhnoj Sibiri: Chelovek. Obschestvo. 'E.L. L'vova, I.V. Oktyabr'skaya, A.M. Sagalaev i dr. Novosibirsk, 1989.
2. Ukachina K.E. Kul't ognya i ego svyaz' s fol'klorom. Problemy izucheniya istorii i kul'tury Altaya i opredelennyh territorij: Sbornik materialov konferencii. posv. 40-l. GANIIIYaL. Redaktor Ya.A. Pustogachev, A.S. Surazakov. Gorno-Altajsk, 1992: 131 - 136.
3. Katash S.S. Mify, legendy Gornogo Altaya. Gorno-Altajsk, 1978.
4. Anohin A.V. Materialy po shamanstvu u altajcev, sobrannye vo vremya puteshestvij po Altayu v 1910 - 1912 gg. po porucheniyu Russkogo komiteta dlya izucheniya Srednej i Vostochnoj Azii. Sbornik Muzeya antropologii i 'etnografiipri Rossijskoj akademii nauk. Leningrad, 1924; T. 4, Vyp. 2.
5. Gekman L.P. Mifologiya i fol'klor Altaya: uchebnoe posobie. Barnaul, 2000.
6. Potapov L.P. Ohotnichij promysel altajcev. (Otrazhenie drevnetyurkskoj kul'tury v tradicionnom ohotnich'em promysle altajcev). Sankt-Peterburg, 2001.
7. Dyrenkova N.P. Perezhitki materinskogo roda u altajskih tyurkov (avunkulat). Sovetskaya 'etnografiya. 1937; 4: 18 - 45.
8. Funk D.A. Miry shamanovi skazitelej: kompleksnoe issledovanie teleutskih ishorskih materialov. Moskva, 2005.
Статья поступила в редакцию 23.07.18
УДК 81'38; 801.6; 808
Bashkova L.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Germanic and Romance Languages, Penza State
University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Kholodkova Yu.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of English Language, Penza State University
(Penza, Russia), E-mail: [email protected]
FEATURES OF LITERARY CRITICISM OF THOMAS HOOD'S WORKS WITH REFERENCE TO THE RUSSIAN TRANSLATIONS OF THE POEM "THE BRIDGE OF SIGHS". The article is dedicated to an analysis of circumstances and tendencies in understanding of Thomas Hood's poetry in Russian literature and literary criticism of the second half of the 19th and early 20th centuries. The study reveals the circumstances of treatment of Thomas Hood's works in Russia, as well as the harmony of the English writer's works with the events of public and literary life of Russia in the second half of the 19th century and the beginning of the 20th century. The features of the literary critical analysis of Thomas Hood's work and his influence on the literary development in Russia in the second half of the 19th century and the beginning of the 20th century are analyzed. A literary analysis of Russian translations of Thomas Hood's works created in the second half of the XIX - beginning of the XX century is carried out involving materials of later translations (XX - the beginning of the XXI century).
Key words: Russian literature, English writers, Thomas Hood, literary criticism, literary development, translation comprehension, traditions of poetry.
Л.Р. Башкова, канд. филол. наук, доц. каф. «Романо-германская филология», Пензенский государственный
университет, г. Пенза, E-mail: [email protected]
Ю.В. Холодкова, канд. филол. наук, доц. каф. «Английский язык», Пензенский государственный университет,
г. Пенза, E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКОГО ОСМЫСЛЕНИЯ ТВОРЧЕСТВА ТОМАСА ГУДА НА ПРИМЕРЕ РУССКИХ ПЕРЕВОДОВ СТИХОТВОРЕНИЯ «МОСТ ВЗДОХОВ»
Статья посвящена анализу обстоятельств и тенденций осмысления творчества Томаса Гуда русской литературой и литературной критикой второй половины XIX - начала XX в. В ходе исследования выявляются обстоятельства обращения в России к творчеству Томаса Гуда, а также созвучие произведений английского писателя событиям общественной и литературной жизни России второй половины XIX - начала XX в. Анализируются особенности литературно-критического осмысления творчества Томаса Гуда и его влияния на литературное развитие в России второй половины XIX - начала XX в. Осуществляется литературоведческий анализ русских переводов произведений Томаса Гуда, созданных во второй половине XIX - начале XX в. с привлечением материалов позднейших переводов (XX - начало xXi в.).
Ключевые слова: русская литература, английские писатели, Томас Гуд, литературная критика, литературное развитие, переводческое осмысление.
Освоение русской литературой творчества английских писателей представляет собой сложный, многообразный процесс, характеризующийся, в частности, эпизодичностью внимания к наследию конкретных авторов, не относящихся к числу признанных классиков. Эпизодичность проявляется как во фрагментарном интересе к произведениям отдельных жанров, определенной тематики и идейной направленности, так и в ограниченности внимания определенным временным отрезком, на протяжении которого писатель оказывает существенное, но непродолжительное влияние на литературный процесс в России.
Английский поэт Томас Гуд (1799 - 1845) был чрезвычайно популярен в России во второй половине 1850 - 1870-х гг., когда были созданы многочисленные переводы его произведений социальной направленности, оригинальные стихотворения «на мотив» из Гуда, когда русская литературная критика и публицистика были наполнены упоминаниями о поэте, его стихи цитировались в прозаических и драматургических сочинениях русских писателей, оказывали влияние на отечественную музыку и изобразительное искусство. В последующие десятилетия XIX в. и в начале XX в. литературная репутация Томаса Гуда в России неуклонно падала, что во многом обусловливалось радикализацией общественных настроений, восприятием английского автора уже не в качестве борца за социальную справедливость, а в качестве «мягкого» примиренца, пытавшегося усовестить правящие классы. В советский период обращения к творчеству Гуда были единичными (Э.Г. Багрицкий, А.П. Шмульян, А.С. Големба),
и только современные переводчики (Е.В. Витковский, Г.Е. Бен, А.В. Шарапова, Е.Д. Фельдман, Г.Л. Варденга и др.) смогли возродить интерес к наследию английского поэта, представив его автором искрометных эпиграмм, проникновенной любовной лирики и т. д. В этой связи неизбежной представляется параллель между прошлым, границы которого обозначены в названии нашего диссертационного исследования, - вторая половина XIX -начало XX в. - и настоящим временем, продемонстрировавшим возрожденный и при этом трансформированный интерес к Томасу Гуду, свидетельствующий о значимости наследия поэта, не утратившейся с течением времени.
Стихотворение «The Bridge of Sighs» («Мост вздохов», 1844), созданное в самом конце творческого пути Томаса Гуда, относится к числу его наиболее известных гражданских лирических произведений сатирической направленности. Этот «горький плач над бедной утопленницей, убитой нищетой и безумием общественных нравов» [1, с. 16], сочетавший специфику бытового жанра и высокую гуманность, отвечал требованиям демократического искусства середины XIX в. По наблюдению Н.П.Коваленко, «Мост вздохов» в художественном отношении являлся лучшим из социальных произведений Томаса Гуда, поскольку выдвигал на первый план не «разящие приемы критического искусства», а «мягкое и лирическое выражение сострадания и сочувствия» [2, с. 18].
На русский язык стихотворение «The Bridge of Sighs» было впервые переведено В.Д. Костомаровым, чья интерпретация
