CC BY
36
Е. Я. Виттенберг
ОТ СОЦИАЛЬНОЙ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ К СОЦИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ? (Трудный путь российского бизнеса)
Виттенберг Евгений Яковлевич - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН, генеральный директор фирмы «Интелбридж-Плюс».
В недолгой новейшей истории российского бизнеса было как минимум два этапа формирования его отношения к своей социальной ответственности. Первый этап приходится на период 1991-1998 гг. В эти годы шла приватизация, и бизнес был прежде всего озабочен получением во владение как можно большего куска бывшей государственной собственности. Одновременно бизнес был вынужден (по сути дела в одиночку) бороться с криминалом, который пытался, и порой не безуспешно, подчинить его себе и криминализировать. В эти годы российский бизнес был также тесно связан с государственными органами, от которых зависели вопросы приватизации. В результате именно в этот период сложился союз бюрократии, криминала и бизнеса, стратегической целью которого был захват национальных богатств и отчуждение от них широких слоев общества.
В этих условиях зарождающемуся и становящемуся бизнесу было просто не до социальной ответственности. Более того, слабость власти и ее определенная зависимость от крупного бизнеса, несовершенство законодательства, регламентирующего деятельность бизнеса, привели к тому, что в России пышным цветом расцвела социальная безответственность бизнеса. Она проявлялась в разнообразных формах: в использовании полученной собственности не по назначению, систематическом уходе от налогов, производстве некачественной и контрафактной продукции, нарушении экологических норм, обмане своего производственного коллектива, «кидании» партнеров и инвесторов и т.д. Конечно, это не означало, что бизнес в данный период был полностью социально безответственным. Вынужденный
85
минимальный уровень ответственности проявился в том, что, спасая себя и пытаясь закрепить за собой праведными и неправедными путями полученную собственность, предприниматели худо-бедно платили зарплату своим работникам, выплачивали хоть какие-то налоги государству. И в условиях, когда государственные предприятия практически перестали работать, когда людям месяцами, а то и годами не платили зарплату, именно зарождающийся бизнес по большому счету спас страну от экономического краха, развала, голода.
Второй этап в становлении социальной ответственности бизнеса начался после дефолта 1998 г. И именно в конце 90-х годов был поднят вопрос о социальной ответственности отечественного бизнеса. Особую актуальность этот вопрос приобрел с начала XXI в., когда в стране наступила относительная стабильность и обозначился экономический подъем. Именно в этот период (в 2003, в 2005 и в 2007-2008 гг.) фирмой «Интелбридж Плюс» был осуществлен информационно-аналитический печатный и электронный русско-англоязычный проект «Кто есть кто в российском бизнесе», посвященный отечественным предпринимателям. Проект получил поддержку Минэкономразвития, а также ведущих объединений бизнеса: РСПП, ТПП РФ, АРБ, МАП и, наконец, ряда региональных организаций предпринимателей. Проект состоял из трех выпусков: «Российские предприниматели: лицом к миру» (2003) (3), «Бизнес и общество» (2005) (4) и «Лидеры бизнеса России» (2008) (5).
Анкеты, разработанные при участии ученых (ИС РАН, ВШЭ, МГУ), представителей крупного бизнеса («Интеррос», АФК «Система») и предпринимательских объединений (РСПП, ТПП РФ, АРБ, МАП) для первого и третьего выпусков проекта, содержали в себе объемные блоки вопросов, посвященные социальной ответственности бизнеса, а в выпуске втором -«Бизнес и общество» - тема социальной ответственности бизнеса была центральной.
Эти анкеты в количестве от 4500 до 5000 рассылались в адреса президентов и генеральных директоров крупных и средних предприятий, банков, страховых компаний. Для первого выпуска проекта было собрано около 600 анкет, для второго - 530 и, наконец, для третьего - 436. При этом около 90% предпринимателей просто проигнорировали предложение участвовать в проекте.
Несколько сотен бизнесменов попытались мотивировать свой отказ принять участие в очевидно нужном проекте. Одним из главных, безусловно, был мотив нежелания «светиться». Эту позицию озвучил один из ведущих отечественных бизнесменов, сказавший автору этих строк в январе 2005 г. буквально следующее: «Яхочу, чтобы обо мне не говорили ни хорошо, ни плохо. Я хочу, чтобы обо мне не говорили вообще. Помнишь у Высоцкого: "Лечь 86
бы на дно как подводная лодка, чтобы не могли запеленговать "». Подобную позицию этого бизнесмена можно было в то время объяснить всеобщим страхом, охватившим деловые круги страны после ареста М. Ходорковского. Впрочем, это чувство страха сохраняется в бизнес-сообществе по сей день, и оно подкрепляется время от времени происходящими «наездами» власти на бизнес. Здесь достаточно вспомнить недавнее столкновение с властью известного предпринимателя М.С. Гуцериева, в результате которого он потерял свою компанию «РуссНефть», а сам чуть не угодил в тюрьму, Е. Чечваркина, который был вынужден продать компанию «Евросеть» и бежать из страны из-за боязни попасть за решетку.
Нежелание «светиться» или «высовываться» предприниматели в приватных разговорах нередко объясняли боязнью привлечь к себе повышенное внимание властей или налоговых органов (эта боязнь особенно распространена у представителей регионального бизнеса). «Высунешься, начнут больше тянуть денег. Мол, если ты такой крутой, то давай плати», - объясняли свой отказ от участия в проекте предприниматели. С другой стороны, бизнесмены опасались быть заваленными просьбами граждан и организаций о помощи. «Мы и сейчас в день получаем сотни писем с просьбами дать денег от благотворительных организаций, церкви, домов инвалидов и престарелых, от многочисленных граждан. А если мы опубликуем информацию о том, что мы кому-то помогаем, то нам жизни совсем не будет. В стране, где все ищут спонсора - участие в твоем проекте будет самоубийством», - объяснял мне свой отказ от участия в проекте один столичный банкир. При этом хочу отметить, что нежелание «светиться» чаще вызывалось боязнью просьб власти, чем просьб общества, ибо вторые можно было проигнорировать, а первые нередко были идентичны приказам, неисполнение которых влекло за собой массу проблем вплоть до потери своего бизнеса, а то и личной свободы. Число таких отказов по трем опросам колебалось от 35 до 46%.
Второе место среди причин отказа участвовать в проекте или отвечать на вопросы, посвященные социальной ответственности бизнеса, занимает мотивация, согласно которой бизнесмены, сделавшие те или другие добрые дела, прежде всего в области благотворительности, не хотят превращать их в предмет общественного восхваления. В этом они опираются на православную традицию. Количество отказов по этой причине варьировалось в пределах 27-32%.
Среди других мотивированных причин отказа от участия в проекте назывались следующие: «у нас осуществляется реструктуризация», «меняется руководство», «собственники делят бизнес», «предприятие продается», а также: «проект неинтересный», «проект несвоевременный», «нет времени заполнять ваши анкеты» и т.д., и т.п.
Собранный в результате трех исследований эмпирический материал позволил нам не только получить представление о состоянии дел с социальной ангажированностью отечественного бизнеса в целом, но и в совокупности с другими источниками дал некоторую основу для понимания того, как сам бизнес относится к своей социальной ответственности. В этой связи в статье предпринимается попытка систематизировать отношение бизнеса к своей социальной ответственности и расположить различные группы бизнесменов по шкале от «социальной безответственности» к «социальной ответственности ».
В настоящее время в зарубежной и российской науке уже осуществлены несколько попыток дать типологизацию подходов отечественного бизнеса к своей социальной ответственности. Наиболее удачной из них, на мой взгляд, была попытка А.Ю. Чепуренко в коллективной монографии «Собственность и бизнес в жизни и восприятии россиян» (8). Автор разделил российский бизнес по его отношению к социальной ответственности на три категории: «узкие прагматики» (это те, кто сводят свою социальную ответственность к возможному минимуму, а именно к уплате налогов и поддержанию социального мира); «разумные эгоисты», считающие, что помимо решения внутрифирменных социальных вопросов, бизнес должен заботиться и о социальном контексте своей деятельности; «социально ответственные», «не только признающие свои обязательства перед трудовыми коллективами, но и на первый план ставящие общественные обязательства предпринимателей, понимаемые как моральное следствие обладания богатством» (8, с. 359). Однако, как представляется, в настоящее время эта классификация не отражает всего разнообразия и национальной специфики отношения отечественного бизнеса к своей социальной ответственности.
Ныне, на мой взгляд, весь российский бизнес по степени его социальной ответственности можно условно разделить по крайней мере на шесть основных категорий. И если расположить их на шкале социальной ответственности по степени ее возрастания, то картина выглядит следующим образом.
К первой категории - «социально безответственных бизнесменов» -
можно отнести представителей нелегального, полулегального криминального и полукриминального бизнеса, уходящих всеми правдами и неправдами от любых налогов, производящих некачественную и контрафактную продукцию, в нарушение трудового законодательства нещадно эксплуатирующих рабочую силу, варварски относящихся к окружающей среде и т.д. Технологии деятельности таких «бизнесменов» выглядят примерно следующим образом. Нелегальные, подпольные предприятия обычно создаются в укромных местах, используют нелегальную, как правило зарубежную рабочую силу, а свою продукцию реализуют по поддельным документам или даже без них через 88
мелкую розничную торговлю, рынки и т.д. Нередко подобного рода фирмы работают довольно долго, поскольку находятся «под крышей» либо чиновников, либо правоохранительных органов.
Полулегальный социально безответственный бизнес широко представлен в строительной отрасли (типичными его представителями являются бригады так называемых шабашников), в сфере обслуживания, торговли и т. д. Его представители работают открыто, но при этом не имеют никакого легального статуса, сотрудничают, как правило, с физическими лицами, расчеты осуществляют в наличной форме, никаких налогов не платят, трудовое законодательство не соблюдают, а в случае столкновения с фискальными и правоохранительными органами решают вопросы с ними с помощью взяток.
Среди социально безответственного бизнеса есть и формально легальные предприятия и фирмы. Эти бизнес-структуры регистрируются обычно на подставное лицо, функционируют несколько месяцев, привлекая нелегальную рабочую силу и совершая незаконные операции, а затем исчезают, будучи формально проданными через юридическую фирму какому-либо реальному подставному лицу. При этом за те несколько месяцев, что эти структуры функционируют, они или не сдают никакой отчетности, или сдают отчетность с «нулевыми балансами», не платят налоги, а полученные средства либо обналичивают через липовые договоры, либо по сложным схемам загоняют в офшоры. Налоговые органы их не тревожат, поскольку, разумеется, не знают, чем занимаются подобные фирмы и резонно полагают, что необходимо несколько месяцев для начала активизации бизнеса (получения кредита в банке, набора сотрудников и т.д.). Ну а через несколько месяцев фирма продается, в реестр юридических лиц вносится имя нового владельца, который либо живет в деревенской глуши и даже не знает, что он стал владельцем доходного предприятия, либо не существует в природе. В случае же возникновения форсмажорных обстоятельств, а именно, если такого рода фирмой заинтересуются налоговые органы (это обычно бывает, если о ее деятельности поступил сигнал от граждан или от конкурентов), то ее владельцы пытаются от налоговиков откупиться и, как правило, им это удается.
Очевидно, что полная социальная безответственность может до поры до времени сходить с рук лишь представителям малого - и реже - среднего бизнеса. Для крупного бизнеса в современных условиях поведение полной социальной безответственности по определению невозможно, поскольку он находится в фокусе постоянного пристального внимания различного рода контролирующих органов, властных структур, СМИ и т.д.
К категории социально безответственных можно отнести и владельцев тех предприятий, которые разоряются по субъективного свойства причи-
нам как то: ошибки руководства в маркетинговой политике, непрофессионализм менеджеров, отсутствие командного духа в коллективе, недостаток у руководства волевых качеств в достижении поставленных целей, неумение подбирать кадры, нарушение пропорции между ассигнованиями на производство
и потребление и др. Подобные явления не в последнюю очередь связаны с относительно низким предпринимательским потенциалом российского общества, в основе которого лежат привычки десятилетий советской власти, подавлявшей любого рода предпринимательскую активность, ослабление генофонда в результате кровопролитных войн, сталинских репрессий, нескольких волн эмиграции, в результате которых страна потеряла значительную часть активного и амбициозного (в позитивном смысле) населения и т.д. (см. подробней о предпринимательском потенциале российского общества - 12, с. 19-57; 7, с. 3-13). Но это не меняет очевидного факта, что в итоге нерезультативно работающая компания впустую расходует общественные и природные ресурсы, капитал, потенциал людей. Такой бизнес, независимо от причин его неэффективной деятельности, следует квалифицировать как социально безответственный, несущий нерациональные материальные и общественные расходы.
Из-за нелегального или полулегального характера деятельности большей части социально безответственного бизнеса ныне трудно установить его подлинные масштабы. Очевидно, что, возникнув в лихие 90-е годы и достигнув наибольших масштабов на закате ельцинской эпохи, в последние годы категория социально безответственного бизнеса сокращается, хотя и весьма медленно. Эта позитивная тенденция связана прежде всего с тем, что время
дикого варварского капитализма в России постепенно проходит и криминальный и полукриминальный бизнес, создав первоначальный капитал, стремится к его легализации. Вместе с тем масштабы социально безответственного бизнеса, прежде всего в малом предпринимательстве, еще весьма значительны. Это косвенно подтверждают и данные о недополученных в бюджет налогах, и масштабы производства контрафактной и некачественной продукции. Опираясь на эти данные, можно предположить, что сегодня социально безответственный бизнес составляет от четверти до трети бизнеса России.
С большой долей уверенности можно прогнозировать, что в условиях кризиса категория социально безответственного бизнеса возрастет. Появится больше теневых предприятий, усилится тенденция к уходу от налогов, увеличится производство некачественной и контрафактной продукции и т.д.
Вторую ступень снизу на лестнице, ведущей от социально безответственного бизнеса к социально ответственному, занимает слой предпринимателей, который условно можно охарактеризовать как «социально ответ-стветоственно-безответственный бизнес» или «социально безответственно-ответственный бизнес». Порядок слов в сочетании «ответственный-безответственный» зависит от того, что превалирует в деятельности бизнесмена, социальная ответственность или социальная безответственность. Подобное странное, на первый взгляд, название как нельзя лучше отражает промежуточное, переходное состояние большей части сегодняшнего предпринимательства. Движение в сторону общепринятых цивилизованных норм является весьма сложным, зигзагообразным процессом и иногда происходит по принципу «шаг вперед два шага назад». Так, например, нарастание социальной безответственности бизнеса в последние годы особенно отчетливо можно наблюдать в таких явлениях, как расширение его участия в коррупционных сделках и в увеличении масштабов недобросовестной конкуренции. Суть этого переходного состояния, как мне представляется, заключается в том, что представители крупного, среднего и малого бизнеса при решении одних вопросов могут выступать с позиции социальной ответственности, а других - демонстрировать социальную безответственность. Так, например, крупный предприниматель может предоставлять весомый социальный пакет своим служащим, заниматься благотворительностью, заботиться о развитии региона своего местонахождения, более того - участвовать в осуществлении общенациональных проектов, но при этом вести незаконными методами конкурентную борьбу, наносить ущерб экологии, с помощью недобросовестной рекламы вводить в заблуждение граждан относительно потребительских свойств своей продукции, участвовать в ценовых сговорах и т.д.
Вот относительно свежий пример подобного рода социально ответственно-безответственного бизнеса. В августе 2008 г. в России разгорелся скандал, связанный с нарушением крупными металлургическими компаниями ст. 10 ФЗ «О защите конкуренции» в части злоупотребления доминирующим положением на рынке коксующегося угля. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) обвинила ООО «Евраз Холдинг», ОАО «Мечел» и ООО «Рас-падский уголь» в ценовом сговоре и в поддержании на внутреннем рынке монопольно высокой цены на концентрат коксующихся углей. В результате действий ФАС, поддержанных премьер-министром, компании были вынуждены снизить цены на коксующиеся угли на 7% за тонну, а каждая из них была оштрафована на сумму порядка 100 млн. руб. Подобный факт, безусловно, свидетельствует о социальной безответственности этих компаний. Вместе с тем эти же компании в отношении заботы о своих производственных коллективах, охраны окружающей среды, благотворительности де-
монстрируют довольно высокий уровень социальной ответственности. Еще один пример.
В октябре 2008 г. системообразующие банки (Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк, Россельхозбанк) получили от государства 1,6 трлн. руб. с тем, чтобы они активизировали кредитование реального сектора экономики. Эти банки имели репутацию социально ответственных: участвовали во многих социальных проектах, тратили значительные средства на благотворительные цели, предоставляли своим сотрудникам весомые социальные пакеты. Однако в условиях кризиса они повели себя социально безответственно, использовав полученные средства для решения своих проблем, а до предприятий дошло лишь 2% от этих средств.
Подобным образом представители малого и среднего бизнеса могут, с одной стороны, производить качественные товары и услуги, заботиться о росте образовательного и профессионального уровня своих рабочих и служащих, а с другой стороны, с помощью разных схем уходить от уплаты налогов в полном объеме, платить «серые» зарплаты, экономить на безопасности труда и т.д.
К категории безответственно-ответственных можно отнести предпринимателей-временщиков, которые занялись бизнесом только с одной целью, а именно, быстрого обогащения. Их задача - не развитие и модернизация производства, а приобретение бизнеса с целью его перепродажи, т. е. чисто спекулятивная. При таком подходе предприятие или фирма может многократно перепродаваться, быть подвергнуто процедуре банкротства, закрыто, если, скажем, владельцу будет выгоднее продать не само предприятие, а землю, на которой оно расположено, или помещение, в котором оно находится. Как правило, эта категория бизнесменов не связывает свои планы с бизнесом вообще или бизнесом в России и рассматривает страну как место, где можно быстро заработать большие деньги, чтобы потом разместить их выгодно и надежно где-нибудь на Западе.
В этих условиях говорить о социальной ответственности данной категории бизнесменов можно лишь с большой натяжкой, ибо их не интересует ни развитие производственного коллектива, ни развитие территории, на которой расположено предприятие, ни сохранение окружающей среды, а благотворительность и меценатство расцениваются ими как пустая трата денег. Социальная ответственность такого рода бизнесменов проявляется лишь в мероприятиях, способствующих росту или поддержанию капитализации предприятия, например в уплате минимизированных налогов.
Социально ответственно-безответственное поведение демонстрирует не только бизнес, но и государство, а иногда они это делают вместе. Такое поведение можно наблюдать в настоящее время. Для преодоления кризиса государство дает бизнесу деньги и как бы поступает ответственно, по-92
скольку спасает системообразующие компании и банки. В то же время оно поступает социально безответственно, поскольку, во-первых, поддержка оказывается непрозрачно и выборочно, по принципу «свой-чужой», а во-вторых, и это не контролирует, на что и как бизнес расходует полученные средства. В результате в России возникает парадоксальная ситуация, когда свои прибыли бизнес приватизирует, а убытки с помощью государства национализирует, перекладывая таким образом тяготы кризиса на население. Государство поступало бы более социально ответственно, если бы эффективней поддерживало малый бизнес, создавало рабочие места, стимулировало потребление, боролось с инфляцией и т.д.
Каковы размеры страты социально ответственно-безответственного бизнеса? На этот вопрос трудно ответить и тем более дать какую-либо точную цифру. Факты своей социальной ответственности предприниматели часто афишируют, а факты безответственности, по понятным причинам, тщательно скрывают. В результате нередко оказывается, что сегодня компания ходит в передовиках социально ответственного бизнеса, а завтра - оказывается злостным неплательщиком налогов или нарушителем законов природопользования. В этих условиях можно лишь с большей или меньшей степенью уверенности предположить, что страта предпринимателей, находящихся между социально ответственным и социально безответственным бизнесом, является самой большой и составляет значительно больше половины отечественного бизнеса. Эта оценка находит свое косвенное подтверждение в том, что, скажем, по данным налоговых органов из почти 1 млн. фирм, действующих в России, более 500 тыс. пытаются в той или иной степени незаконно минимизировать свои налоги. Безусловно также и то, что эта категория предпринимателей составляет значительную часть тех, кто в ходе нашего исследования вообще не ответил на предложение принять участие в проекте, посвященном социальной ответственности отечественного бизнеса.
К третьей категории относятся те отечественные бизнесмены, которые подобно части своих западных коллег считают, что социальная ответственность бизнеса в России, как, впрочем, и во всем мире, должна сводиться к своевременной уплате налогов в полном объеме. А далее государство распределяет бюджетные средства в соответствии с общественными потребностями. Подобная позиция корпоративного эгоизма неоднократно озвучивалась председателем Совета директоров консорциума «Альфа-Групп» М. Фридманом, заместителем генерального директора ГМК «Норильский никель» О. Голодец и другими представителями бизнеса. Наиболее открыто ее декларировал Президент «Альфа-Банка» П. Авен. Он заявил: «Наше дело - зарабатывать деньги для акционеров и клиентов в рамках закона. Других обязанностей у нас нет. Мы платим налоги и больше ничего
не должны никому, кроме Бога и совести» (11, с. 42). Масштабы подобного отношения бизнеса к своей социальной ответственности весьма внушительны. Так, согласно данным социологического исследования, осуществленного Торгово-промышленной палатой РФ в начале 2007 г., треть респондентов-предпринимателей считает, что решение социальных проблем - это сугубо государственная задача, которая для бизнеса является только дополнительным финансовым бременем, сужающим возможности инвестиций в производство (6, с. 4).
А.Ю. Чепуренко назвал эту группу предпринимателей «узкие прагматики». Как мне представляется, более точным было бы название «недальновидные эгоисты». В стране, буквально напичканной гигантскими социальными проблемами, устранение бизнеса от непосредственного участия в их решении чревато ростом социальной напряженности и социальным взрывом, в результате которого новоиспеченный класс буржуазии может потерять буквально все и просто не успеть уехать за границу к вывезенным капиталам и живущим там семьям. Так что с тезисом Чепуренко о том, что эта категория бизнесменов «заботится о поддержании социального мира», трудно согласиться. Наоборот, эти бизнесмены, ограничивая свое участие в социальной жизни уплатой налогов в условиях, когда государство явно не справляется с
решением острейших проблем общества, объективно содействуют общественной дестабилизации.
Далее, подобная точка зрения, безусловно, имела бы право на жизнь, если бы не одно важнейшее обстоятельство. Это обстоятельство связано с тем, что, как хорошо известно, российский бизнес в ходе приватизации получил значительную долю национальных богатств по цене значительно ниже рыночной, а то и просто за бесценок. Как отмечал В. Путин: «У нас есть категория людей, которые разбогатели и стали миллиардерами в одночасье. Их государство назначило миллиардерами: просто раздало государственное имущество практически бесплатно. Они так и сами говорили: «меня назначили миллиардером» (цит по: 6, с. 490). И этим российский бизнес весьма существенно отличается от западного, где богатство создавалось трудом и талантом предпринимателей и накапливалось многими поколениями. В этих условиях для того, чтобы каким-либо образом хотя бы частично восстановить социальную справедливость, необходимо либо провести «бархатную» деприватизацию с последующей приватизацией по рыночным ценам, либо бизнес должен добровольно компенсировать обществу потери от несправедливой приватизации посредством участия в различных социальных проектах. Как мне представляется, российский бизнес просто не имеет морального права ограничивать свою социальную ответственность уплатой налогов.
Можно предположить, что в условиях кризиса эта категория бизнесменов вырастет, поскольку для многих компаний остро стоит проблема выживания и побуждать их к большей социальной ответственности, чем уплата налогов, некоторое время будет просто бесполезно.
Четвертую группу российских предпринимателей, отличающуюся по своему отношению к социальной ответственности от трех вышеназванных, можно назвать «традиционалистской». К ней относятся бизнесмены, видящие свою социальную ответственность, помимо уплаты налогов, в благотворительности и меценатстве. Мотивация этой позиции состоит в стремлении следовать лучшим историческим традицям российского дореволюционного предпринимательства, а также улучшить свой имидж в глазах власти и об-
щества (средством служат соответствующие РЯ-акции). О живучести стереотипов зауженного, упрощенного понимания предпринимателями своей социальной роли и ответственности свидетельствуют результаты уже упоминавшегося выше социологического исследования, проведенного ТПП РФ. Согласно этому исследованию, более 20% руководителей предприятий, представляющих крупный, средний и малый бизнес, связывают социальную ответственность бизнеса преимущественно с благотворительными акциями (см. 11, с. 4).
Данные, полученные в результате трех исследований, осуществленных компанией «Интелбридж», дают приблизительно аналогичную картину, хотя отрадно отметить, что здесь уже наблюдается устойчивая позитивная динамика. Если в 2003 г. свою социальную ответственность сводили к благотворительности и меценатству 31,5% респондентов-предпринимателей, а в 2005 г. - 29,4%,, то в 2007-2008 гг. - 25,8%.
Сегодня очевидно: то, что было хорошо в Х¥Ш, Х1Х и даже в начале ХХв., в ХХ1 в. уже не может рассматриваться как нечто адекватное социальной ответственности бизнеса в его современном понимании. Разумеется, никто не будет возражать против пожертвований бизнеса на приобретение для отечественных музеев шедевров мирового искусства или поддержки предпринимателями отечественного спорта, детей-сирот и инвалидов. Это, безусловно, полезное и благородное дело. Но вызовы ХХ1 в. в России требуют от отечественного бизнеса качественно иного уровня социальной ответственности и участия в решении социальных проблем. Общество ждет от частного сектора экономики серьезных усилий по поддержанию социальной стабильности путем борьбы с бедностью, смягчения социального неравенства, решения проблем занятости, охраны окружающей среды, борьбы с бюрократией и коррупцией и т.д. Причем помимо специфических национальных проблем социальной ответственности, российский бизнес, стремящийся к интеграции в мировое экономическое сообщество, сталкива-
ется с тем, что процессы глобализации рынков товаров, услуг и капиталов, нарастания конкуренции порождают все новые и новые требования к социальной ответственности бизнеса и прежде всего к корпоративной социальной ответственности.
Судьба этой категории бизнесменов в условиях кризиса очевидна: с сокращением возможностей для осуществления различного рода благотворительных акций она также сократится.
Пятая группа бизнесменов по своему отношению к своей социальной ответственности может быть условно названа «имитаторы». К сожалению, сегодня приходится констатировать, что значительная часть того, что ныне преподносится как социальная ответственность бизнеса, оказывается более или менее хорошим пиаром.
В докризисный период в России тратились большие средства на написание различных этических кодексов, хартий, заказных статей о социальной ответственности того или иного предприятия, глянцевых отчетов о социальной и экологической деятельности компаний. Подобная деятельность призвана содействовать формированию позитивного имиджа компании в глазах деловых кругов, власти и общественности и таким образом содействовать развитию и процветанию самого бизнеса. Однако весьма часто за ней не стоит сколь-нибудь серьезной работы, свидетельствующей, что компания действительно ведет социально ответственный бизнес. В России и за рубежом возникло целое направление в безответственном секторе бизнеса, представители которого могут за умеренную плату объявить предприятие «Лидером социально ответственного бизнеса», провозгласить бизнесмена «Меценатом Года» и вручить ему соответствующую медаль или диплом, даже если он не потратил ни копейки на благотворительные цели. Сейчас очень модно повесить на стене своего кабинета рядом с портретом Президента РФ десяток грамот, свидетельствующих о том, что хозяин кабинета - победитель конкурсов «Золотое сердце», «Добрейший из добрых» и т.д.
Необходимо отметить, что имитацией социальной ответственности занимается не только бизнес, но и нередко власть, а иногда они это делают вместе. Вот два характерных относительно свежих примера совместной имитации властью и бизнесом своей социальной ответственности. Осенью 2006 г. в стране начал резко дорожать бензин. Глава государства пригласил к себе руководителей крупнейших нефтяных компаний и попросил их временно заморозить цены. Они согласились, поскольку цены в этот период достигли своего пика и, по прогнозам экспертов, должны были пойти на мировых рынках на понижение, что, собственно, и произошло буквально через несколько дней. Однако это соглашение продлилось совсем недолго, и 20072008 гг. были отмечены серьезным ростом цен на бензин. Тем не менее госу-96
дарство и бизнес проимитировали заботу о трудящихся, а бизнес получил дополнительные прибыли, которыми, можно предположить, поделился с чиновниками, организовавшими это шоу. При этом у государства есть мощные экономические рычаги для недопущения роста цен. Например, крупнейшая в стране государственная компания «Роснефть» могла бы, понизив цены на своих заправках, заставить конкурентов последовать ее примеру. Здесь также уместно добавить, что незадолго до этого наши политические деятели и бизнесмены справедливо критиковали тогдашнего и нынешнего премьер-министра Украины Ю. Тимошенко, которая нерыночными способами пыталась остановить рост цен на бензин, что незамедлительно привело к его дефициту.
Другой аналогичный пример. В октябре 2007 г. в стране начался бурный рост цен на основные продукты питания. Как всегда, государство не предвидело, а посему не было готово к такому развитию событий, хотя эксперты предсказывали, что отмена или сокращение дотаций производителям сельскохозяйственной продукции в ЕС неминуемо приведет к росту цен не только в странах-производителях, но и в еще большей степени - в странах-импортерах, к которым относится и Россия. Для решения этой болезненной для общества проблемы у государства были как экономические, так и организационные возможности, а именно: повысить экспортные и понизить импортные пошлины соответственно на вывозимое и ввозимое продовольствие, пресечь элементы сговора владельцев крупных торговых сетей, разрушить коррупционную многозвенную сеть посредников и т.д. На словах власть признала необходимость всех этих шагов и даже кое-что в этом плане было сделано. Так, в октябре 2007 г. было принято постановление правительства РФ, согласно которому были снижены импортные пошлины на молоко, сыр и творог с 15 до 5%, ФАС провела ряд проверок в регионах на предмет выявления фактов сговора производителей; под давлением власти было подписано соглашение между российскими производителями и ритей-лерами, действующее до 1 января 2008 г., согласно которому розничные цены были зафиксированы на уровне 15 октября 2007 г., а торговая наценка в сетях снижена до 10%. На практике снижение импортных пошлин привело не к подешевлению молочных продуктов, а к еще большему росту доходов импортеров продовольствия, положивших в карман дополнительно 10% от снижения пошлин. Широко разрекламированная гора проверок ФАС породила мышь в виде мизерных штрафов, наложенных на первых попавшихся под руку производителей. Что же касается замораживания цен, то главы предпринимательских объединений производителей продуктов питания и торговых сетей действительно клятвенно обещали народу и власти цены заморозить. Часть предпринимателей с этим согласилась, поскольку, как и в случае с бензином, цены достигли на этот период возможного максимума.
Другая часть на словах также с замораживанием цен согласилась, ибо перечить власти ныне не безопасно, а на деле все эти «договоренности» были ею проигнорированы, поскольку многие бизнесмены не являются членами предпринимательских объединений, участвовавших в переговорах, а если и являются, то, как известно, решения общественных организаций для их членов носят рекомендательный, а не обязательный характер. И как показало наше исследование в пяти крупнейших торговых сетях Москвы, и в период дискуссий по вопросу о замораживании цен, и после них, цены продолжали расти и особенно быстрыми темпами в 2008 г. При этом наиболее осторожные производители и торговцы, дабы придать росту цен некую законность, поменяли наименования товаров, упаковку и их места на витринах, дабы в случае чего иметь возможность сказать, что это не тот, а совсем другой товар, другого качества и с другими потребительскими свойствами.
В данном случае имитация социальной ответственности позволила власти превратить в канун выборов в Государственную думу и выборов президента страны очевидный провал экономической политики в политический успех, ибо именно президент, правящая партия и правительство очередной раз выступили в роли защитников народа. Но бизнес также набрал очки в глазах общества, поскольку пошел ему навстречу. Одновременно предприниматели увеличили свои доходы, которыми опять-таки, как можно предположить, в той или иной форме поделились с чиновниками. Полагаю, что в условиях кризиса эта категория бизнесменов, по понятным причинам, существенно сократится.
И наконец, к шестой группе можно отнести тех представителей бизнеса, которые ведут или стремятся вести социально ответственный бизнес. Здесь сразу хочу отметить, что в России пока очень немного компаний, которые бы вели социально ответственный бизнес в полном объеме и во всех аспектах, как это имеет место у значительного числа бизнес-структур в развитых странах, хотя и там нередко принимаются неоднозначные с точки зрения социальных последствий управленческие решения. Природа бизнеса такова, что экономически верные решения не всегда бывают социально приемлемыми (например, сокращение числа рабочих мест ради спасения компании).
В бизнесе, как и в других сферах общественной жизни, практически ничего не бывает в чистом, идеальном виде, поэтому восхождение бизнеса к вершинам своей социальной ответственности может рассматриваться лишь как движение к некоему идеалу, при котором важны сами шаги, а достижение идеала если и возможно, то не в абсолютном виде.
Что касается отечественной практики, то иногда компании, числившиеся среди эталонов социальной ответственности, оказывались (подчеркну, по официальной версии), эталонами социальной безответственности. 98
Наиболее яркий в этом плане пример - компания ЮКОС, которая долгое время считалась, и на мой взгляд не без оснований, одной из самых «продвинутых» с точки зрения социальной ответственности и корпоративной филантропии. Объемы вложений этой компании в социальную сферу измерялись сотнями миллионов долларов. Однако в ходе следствия по делу ЮКОСа были выявлены факты неуплаты налогов в особо крупных размерах. Более того, помимо основного дела было открыто дополнительное уголовное дело - «ЮКОС-М», расследование по которому показало, что во время благотворительных акций компанией были обналичены через «благополучателей» сотни миллионов рублей.
По сути дела аналогичная история случилась, как известно, и с другими нефтяными компаниями - «РосНефть» и ТНК-ВР, которые, считаясь много лет респектабельными и социально ответственными, оказались, опять-таки по официальной версии, злостными неплательщиками налогов. По решению властей из категории ответственных в категорию социально безответственных переводятся не только нефтедобывающие компании, но и компании связи («Евросеть»), торговли («Эльдорадо») и т.д.
Несмотря на эти печальные примеры, сегодня все-таки можно утверждать, что в вопросах социальной ответственности бизнеса наблюдаются определенные позитивные тенденции. Насколько они сильны? Согласно данным РСПП, российские компании тратят до 17% чистой прибыли на социальные нужды. Однако эта оценка самого бизнеса. Можно ли ей верить? Большинство международных корпораций сегодня тратят на социальные программы, благотворительность и филантропию от 0,5% до 10% чистой прибыли. Выводы делайте сами. С моей точки зрения, в докризисный период в стране, возможно, было несколько десятков компаний, которые действительно тратят значительную часть чистой прибыли на социальные нужды. Но при этом сотни и тысячи стараются эту статью расходов, по возможности, минимизировать. И какова на самом деле средняя доля затрат всего бизнеса на социальные нужды сверх налоговых выплат, никто не знает, поскольку в стране отсутствует официальная статистика «корпоративных социальных расходов».
Что бы ни говорили сами предприниматели, природа бизнеса такова, что компании хотели бы ограничиться уплатой налогов. Но надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, у дальновидных бизнесменов срабатывает инстинкт самосохранения, побуждающий их обеспечивать себя своего рода страховкой от возможных социальных потрясений. Во-вторых, прагматичный бизнес пытается извлечь из своего социально ответственного поведения максимальную выгоду. Передовые представители социально ответственного бизнеса, подобно их западным коллегам, осознают, что эффективные социальные вложения, если они становятся широко известными,
повышают в долгосрочной перспективе прибыльность бизнеса в целом и способствуют его развитию. Опыт передовых стран свидетельствует о том, что покупатели продукции скорее будут приобретать товары и услуги в фирмах, о которых известно, что они учитывают интересы потребителей, выпуская качественные товары и оказывая качественные услуги, ведут разумную и взвешенную ценовую политику, создают рабочие места, заботятся об охране окружающей среды, содействуют развитию региона местонахождения, участвуют в социальных программах, спонсируют любимую гражданами футбольную команду и т.д. Так, исследования ученых Гарвардского университета, проводившиеся на протяжении последних 11 лет в Великобритании, показали, что у социально ориентированных компаний продажи растут в четыре раза быстрее, чем у остальных.
Аналогичным образом потенциальные партнеры и инвесторы скорее будут иметь дело с социально ответственным бизнесом. Это будет для них означать, что если они начнут с ним сотрудничество, то в дальнейшем у них будет меньше шансов столкнуться с проблемами, связанными с тем, что их новый партнер увяз в тяжбах с налоговыми органами, что он не умеет наладить отношения с властью, что его рабочие и служащие забастовали из-за нарушения предпринимателем коллективного договора с профсоюзом и т.д.
Далее, осуществляя социально ответственный бизнес, предприниматель может извлечь выгоду из хороших отношений с властью, которой он помогает решать социальные проблемы даже в том случае, если это происходит не вполне добровольно. Взаимодействие с властью в решении социальных вопросов может помочь предпринимателям, например при получении государственного заказа, участка под строительство, права на аренду нежилого помещения под магазин или склад; оно может защитить от произвола чиновников и оказаться полезным во многих других ситуациях.
Вот лишь один пример подобного рода взаимовыгодного сотрудничества власти и бизнеса. Британско-российская нефтяная компания ТНК-ВР выделила в 2007 г. 25 млн. долл. в фонд развития Санкт-Петербурга. Губернатор Санкт-Петербурга В. Матвиенко тепло поблагодарила компанию за щедрую благотворительность. Однако дело одной словесной благодарностью не ограничилось, и вскоре в городе на Неве появились заправочные станции ТНК-ВР.
Таким образом, в современных условиях, в идеале, для любого малого, среднего и крупного предприятия социальная ответственность должна представлять собой полноценный многофакторный и неотъемлемый элемент общей стратегии устойчивого развития компании, непосредственно влияющий на ее производственную и маркетинговую эффективность, инве-100
стиционную привлекательность, на эффективность деятельности ее производственного коллектива, на уровень ее взаимоотношений со своими партнерами, общественностью, с профсоюзами, властными структурами и другими составляющими, необходимыми для ведения цивилизованного бизнеса.
Несмотря на всю очевидную выгодность вложений в социальную сферу, многие российские предприниматели не спешат идти на серьезные дополнительные социальные расходы. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что за последние семь лет в национальном реестре корпоративных нефинансовых отчетов РСПП зарегистрировано лишь 93 социальных отчета
48 компаний. Правда, среди российских предприятий, готовящих социальную отчетность, находятся такие крупнейшие компании, как «Газпром», «Интеррос», АФК «Система», ГМК «Норильский никель». Однако на сегодняшний день отечественная система социальной отчетности весьма несовершенна, ибо по сути дела она осуществляется в свободной форме и не дает возможности сравнить социальные отчеты компаний друг с другом.
Россия существенно отстает в этом вопросе от развитых стран, где практика социальных отчетов в развитых странах уже давно получила широкое распространение, а в таких государствах, как Франция, Великобритания, Дания, Швеция, Норвегия, Голландия предоставление социальных отчетов является обязательным. За рубежом уже много лет существуют три базовые взаимодополняющие направления стандартизации социальной отчетности, ее оценки и проверки на достоверность.
1. Система АА 1000 (АА 1000 Acsurance Framework), разработанная Британским институтом социальной и этической отчетности. Эта система позволяет на базе стандартов корпоративной социальной отчетности измерить социальную составляющую в бизнесе на основании совокупности критериев.
2. Руководство по отчетности устойчивого развития (GRI Guidelines), разработанное при содействии ООН в рамках глобальной инициативы по отчетности.
3. Международный стандарт подтверждения достоверности 3000 (LASE 3000).
В последнее время российский бизнес в лице ТПП РФ, РСПП, «Деловой России», АРБ и ряда других предпринимательских объединений начал активно заниматься вопросами разработки ключевых показателей социальной отчетности на основе международных стандартов GRI c учетом сложившейся практики корпоративных отчетов в России. В перечень базовых индикаторов входят показатели экономической отчетности (объема реализованной продукции, работ и услуг, размер выплаченных налогов, затраты на оплату труда, состояние дел с добровольным пенсионным обеспечением);
социальные показатели (уровень текучести кадров, уровень травматизма на производстве); экологические критерии (потребление энергии, воды, выбросы загрязняющих веществ в атмосферу, сбросы сточных вод, объем отходов, инвестиции в объекты охраны окружающей среды). ТПП РФ разработала «Социальный стандарт» для российских предприятий и организаций на основе названных выше международных документов стандартизации социальной отчетности, а в начале 2007 г. совместно с Центром международного частного предпринимательства (CIPE) при финансовой поддержке Агентства международного развития США (USAID) осуществила апробацию этого стандарта в более чем трехстах предпринимательских структурах.
Усилия ТПП РФ И РСПП безусловно являются определенным шагом в процессе систематизации и унификации социальной отчетности. Вместе с тем эти шаги, к сожалению, не обеспечивают в должной мере развитие социально ответственного бизнеса, поскольку указанные индикаторы не являются обязательными, как и сами социальные отчеты. Можно также указать, что среди них нет важнейшего показателя соблюдения прав человека, что они не в полной мере учитывают национальную специфику. Больше того, апробация «Социального стандарта» ТПП РФ показала, что весьма значительная часть отечественных предпринимателей еще не осознала полезности и выгодности внедрения социальной отчетности и расценивает ее популяризацию как некую очередную дань заграничной моде. Более того, некоторые бизнесмены расценивают социальную отчетность, и не без определенных оснований, как стремление бюрократии навязать им дополнительные расходы, переложить ответственность за решение социальных вопросов с власти на бизнес, усилить свой контроль за бизнесом и финансовыми потоками и т.д. Причем такая позиция характерна не только для рядовых предпринимателей, но и для руководителей предпринимательских объединений. Так, по данным социологической службы «Кассандра», 39% руководителей территориальных палат ТПП РФ считают, что нефинансовая отчетность компаний будет востребована лишь в отдаленной перспективе (см. 6, с. 9).
Существенное отставание отечественного бизнеса от развитых стран проявляется и в том, что в России по сути дела пока не ставятся в практической плоскости вопросы социально ответственного инвестирования -СОИ (socially responsible investing), хотя в развитых странах СОИ активно используется с 70-х годов прошлого века и по данным на 2007 г. социально ответственные инвестиции составили 2,71 трлн. долл. в США и более 1,5 трлн. долл. в ЕС или примерно 10% от всех активов, размещенных на рынках (см. 8). Согласно концепции СОИ, социально ответственные инвестиции -это вложения в компании, соблюдающие законодательство, заботящиеся об охране окружающей среды, выпускающие безопасную, а тем более полезную 102
для здоровья продукцию и соблюдающие права человека во всех регионах своего присутствия. К сожалению, пока в России инвестиции осуществляются лишь на основании одного критерия - доходности. И пока инвестиции в предприятия, производящие табачную и алкогольную продукцию или наносящие урон окружающей среде, дают наибольший доход, инвесторы будут вкладывать средства именно туда, порой не заботясь о социальных последствиях этих вложений.
Если подвести итоги всему вышесказанному, обобщив имеющийся эмпирический материл, то можно сделать осторожный вывод, что российский бизнес все-таки понемногу продвигается по пути социальной ответственности. В настоящее время в различного рода печатных и электронных изданиях собрана информация о примерно двух тысячах крупных, средних и малых российских предприятиях, стремящихся вести социально ответственный бизнес. Эта информация содержится, в частности, в трех изданиях фирмы «Интелбридж», о которых уже шла речь, и в справочниках, подготовленных РСПП (см. 10), ТППРФ (см. 9).
Мировой опыт подсказывает, что это объективный исторический тренд, и чем большее число предпринимателей осознает его детерминированность потребностями современного социально-экономического развития, тем будет лучше и для общества, и для самого бизнеса.
Осенью 2008 г. в условиях всемирного финансово-экономического кризиса начался третий этап в истории социальной ответственности российского бизнеса. Кризис является серьезным тестом как на зрелость, так и на социальную ответственность отечественных предпринимателей. И от того, насколько успешно бизнес пройдет этот тест, в немалой степени будет зависеть и то, насколько быстро и с какими потерями страна сможет его преодолеть, и то, сохранится ли в России социально-экономическая стабильность или она вступит на путь социальных потрясений.
Литература
1. Антонец О. Совесть «homo economicus» //www.finansmag.ru, 11.08.2008.
2. Зенькович Н.А. Путинская энциклопедия. - М., 2006.
3. Кто есть кто в российском бизнесе, вып. 1: Российские предприниматели: Лицом к миру. - М., 2003.
4. Кто есть кто в российском бизнесе, вып. 2: Бизнес и общество. - М., 2005.
5. Кто есть кто в российском бизнесе, вып. 3: Лидеры бизнеса России. - М., 2008.
6. Обзор по результатам апробации стандарта ТПП РФ «Социальная отчетность предприятий и организаций» и его использовании субъектами малого предпринимательства в России. - М., 2007.
7. Предпринимательский потенциал российского общества: Промежуточный отчет за 2007 г. ГУ-ВШЭ. - М., 2007.
8. Собственность и бизнес в жизни и восприятии россиян. - М., 2006.
К СОЦИАЛЬНОЙ ответственности? РОССИЯ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА
9. Социально ответственный бизнес России. Опыт лучших компаний. - Санкт-Петербург, 2007.
10. Социальный портрет бизнеса: Путеводитель по социальным программам российского бизнеса. - М., 2004.
11. «Финансист», № 6, 12-18 февраля 2007.
12. Чепуренко А.Ю. Малое предпринимательство в социальном контексте. - М., 2004.
13. Чепуренко А.Ю. Социология предпринимательства. - М., 2007.
