CC BY
158
УДК 81:572 А. В. Шилина
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 2
от аромата к слову:
лексика со значением «приятный запах» в рамках концепции языковой картины мира
(на материале Английского, французского и итальянского языков)
Каждый естественный язык является отражением определенного способа восприятия и устройства мира. Совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных слов и выражений данного языка, складывается в систему взглядов и предписаний, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка [1].
Суть когнитивного подхода к языковым явлениям состоит в постулировании допущения, что языковые средства являются в конечном итоге отражением когнитивных структур. Когнитивный подход к исследованию семантики слова заключается в изучении самого значения слова, в которое входят не только признаки, необходимые и достаточные для идентификации обозначаемого, но и весь комплекс значений об обозначаемом, независимо от степени выраженности таких значений в языке. Такой комплексный подход к изучению лексического значения и его понятийного основания позволяет реконструировать концепт через его языковое выражение.
Наивные представления о мире складываются в определенную наивную картину мира языка и соответствующего народа. Исследования наивных представлений о мире могут раскрыть такие основы национального сознания, как менталитет народа и его национальное своеобразие. Как было отмечено В. Б. Касевичем, «языковые знания суть не что иное, как компонент наивной картины мира данного этноса, закодированный в самой системе языка, т. е. в его словаре и грамматике. Действительно, набор грамматических категорий, способ организации лексики отражают специфическое видение мира, присущее языковому коллективу» [2, с. 99].
Термин «языковая картина мира» принадлежит К. Ясперсу и сейчас используется в следующем значении: картина мира — система мировоззренческих знаний о мире, совокупность предметного содержания, которым обладает человек. Таким образом, картина мира сродни мировидению, мировосприятию человека [3].
В общей глобальной картине мира различают две ее разновидности: языковую картину мира и концептуальную картину мира. Как отмечает ряд исследователей, такое обособление проводится только в целях научного анализа, для определения той части картины мира, которая опосредована языковыми знаками [4-6].
В лингвистике часто используется понятие «концептуальная система», складывающаяся до языка и языком и организуемая в «концептуальную картину мира» [7]. Смыслы/значения (которые сейчас называют также концептами) — это единицы концептуальной системы в их отношении к языковым выражениям и информация о положении дел в мире. «Процесс познания человека, заключающийся в самом широком понимании этого слова в мире, является процессом образования смыслов, или концептов, об объектах познания, как процесс построения информации о них. Эта информация относительно актуального или возможного положения вещей в мире и есть то, что
© А. В. Шилина, 2012
мы называем „смыслом", или „концептом"». Исследование концептов, свойственных тому или иному языку, позволяет выявить инвариантные его значения [8, с. 3], а также прототипические значения, отраженные в самых типичных и частотных употреблениях инвариантов тех или иных концептов.
При этом ряд исследователей указывают на правомерность представления картины мира в форме концептуальной (логической) и языковой модели, так как процесс воспроизведения картины мира в сознании человека, по сути своей являясь единым и неделимым конструктом, «обычно представляется в виде чувственной и рациональной (логической) модели действительности» [9, с. 107-114].
Все, что существует во внешнем (материальном, физическом) мире в разном виде, обязательно проходит «внутреннюю обработку» посредством органов чувств. Любой из феноменов окружающего мира сначала воспринимается органами чувств (его либо видят, либо слышат, либо ощущают), затем он логически осмысливается, происходит его категоризация. Значимые с точки зрения носителя сознания отпечатки реальности, в том числе зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые и обонятельные образы — сенсибилии (термин Б. Рассела), воплощаясь в языке, становятся достоянием не только отдельного человека, но и национальной культуры [10].
Доминирующее положение аудиовизуального восприятия в повседневной жизни человека неоднократно отмечалось исследователями. Так, например, во многих языках количество лексических единиц, обозначающих аудиовизуальные впечатления, значительно превосходит количество слов и фразеологических оборотов со значением ольфакторного и вкусового видов восприятия. Иммануил Кант определял вкус и обоняние следующим образом: «Вкус и обоняние в большей мере субъективные чувства, чем объективные; первый состоит в соприкосновении языка, глотки и неба с внешним предметом; второе [возникает] от втягивания посторонних испарений, смешанных с воздухом, причем само тело, испускающее эти испарения, может находиться на некотором расстоянии от органа. Оба чувства близки друг другу, и тот, у кого слабое обоняние, всегда имеет притупленный вкус» [11, с. 184-186].
Несмотря на относительно скромную роль обонятельного восприятия в жизни человека (по сравнению с аудиовизуальным), ольфакторное восприятие (обоняние) по праву можно назвать одним из самых интересных с точки зрения исследования видов восприятия. Как же можно обозначить действие, посредством которого мы чувствуем запахи? Нюхаем? Обоняем? Слышим запахи? — иногда можно встретить и такой термин, механически переносящий чувство слуха на чувство обоняния и тем самым свидетельствующий об их тесном взаимодействии. Обилие языковых средств выражения обонятельного восприятия как в русском, так и английском (to smell, to scent, to sniff etc.), французском (sentir, priser, flairer, odorer) и многих других языках, говорит о многоплановости и неоднозначности его определения. Не случайно известные писатели и поэты (Оскар Уайльд, Шарль Бодлер, Патрик Зюскинд, Жорис Карл Гюисманс, Марсель Пруст) в своем творчестве старались подобрать наиболее точные языковые средства выражения конкретных разновидностей запахов.
Обонятельные ощущения воздействуют на нас на физическом, психологическом и социальном уровнях. Однако в большинстве случаев мы вдыхаем окружающие ароматы, не сознавая в полной мере их значение в нашей жизни.
Наиболее часто человек описывает запах лишь через его соотношение с некой гедонистической нормой, что объясняет наше тяготение к приятным запахам и отвраще-
ние к неприятным. Ханс Риндисбахер, исследовавший моделирование мира в романе П. Зюскинда «Парфюмер», замечает: «В человеческой коммуникации мир запахов обладает биполярной структурой, и пространство между этими двумя полюсами практически пусто» [12, с. 583]. Парадокс подобной ситуации заключается в том, что человек способен различать и удерживать в памяти достаточно большое количество запахов, и эта его особенность сочетается с недостаточной дифференциацией при вербализации концепта «запах».
Наряду с этим, как отмечает ряд лингвистов (М. Н. Лапшина [13], К. Буассон [14] и др.), во многих языках понятие «неприятный запах» оформлено более подробно, нежели понятие «приятный запах», что свидетельствует о более пристальном внимании человека к негативным запахам. При этом нельзя недооценивать роль приятных запахов в жизни человека.
Приятный запах может спровоцировать глубокую эмоциональную реакцию. Запах, ассоциирующийся с положительными переживаниями, может вызвать прилив радости. При этом многие ольфакторные пристрастия основаны на эмоциональных ассоциациях и имеют сугубо субъективный характер. Об этом свидетельствуют результаты опросов и исследований, посвященных изучению особенностей ольфакторного восприятия. Так, например, Энтони Синнотт провел опрос 270 студентов и профессоров Монреальского университета Конкордия. Всех их попросили высказаться на тему о роли запахов в их жизни, и на вопрос о любимых запахах последовали самые разнообразные ответы: от предсказуемых: «запах свежескошенной травы», «роз», «хлеба домашней выпечки» — до самых неожиданных типа «запахи Монреальского Форума и Олимпийского стадиона», «запах потного тела», «псины», «бензина» [15].
Как известно, внешний мир представляется человеку через призму его культуры и языка как неотъемлемой части этой культуры [16]. При этом значимые с точки зрения носителя языка отпечатки реальности, в том числе обонятельные образы, воплощаясь в языке, становятся достоянием не только отдельного человека, но и национальной культуры. Эмоциональная аура запахов в значительной степени определяется социально-культурным контекстом, в частности такими параметрами, как ранние обонятельные впечатления, культурные традиции, гигиенические установки, религия и др. Так, например, результаты специальных исследований продемонстрировали довольно большой разброс национальных предпочтений по шкале «приятных запахов»: у немцев приятные ассоциации вызывают запахи свечей, чистых простыней, леса и трав, у японцев — предметы, связанные с ванной, цветы [17].
В случае совпадения ольфакторных ассоциаций у представителей разных культур можно гворить о схожести интерпретации ощущений в этих культурах, обусловленной особенностями национального склада. Целью настоящего исследования было сравнить особенности восприятия ароматов («ольфакторные впечатления») представителей английской, французской и итальянской культур.
В ходе исследования лексемы со значением «приятный запах» в трех рассматриваемых языках были разделены на три группы соответственно. В каждой группе лексемы ольфакторного восприятия подразделяются на подгруппы в зависимости от частереч-ной принадлежности:
Английский язык:
a) существительные — aroma, fragrance, perfume, scent;
b) прилагательные и причастия — perfumed, aromatic, fragrant, odoriferous, odorous, sweet-smelling, sweet-scented;
c) глаголы — to scent, а также: to aromatize, to odorize, to perfume
французский язык:
a) существительные — fragrance, parfum, arome, fumet;
b) прилагательные и причастия — odorant, odoriférant, embaumé, aromatique, aromatisant, parfumé
c) глаголы — embaumer, а также: aromatiser, parfumer;
итальянский язык:
a) cуществительные — aroma, fragranza, olezzo, profumo;
b) прилагательные и причастия — profumato, odoroso, olezzante, fragrante, aromatico;
c) глаголы — olezzare, fragrare, а также: profumare, aromatizzare.
Анализ лексики со значением «приятный запах» в английском, французском и итальянском языках показывает, что в трех рассматриваемых языках присутствует достаточное количество лексем, описывающих проявления приятного запаха. При этом можно отметить, что в английском и французском языках существует всего по одному глаголу со значением «издавать приятный запах, благоухать»: to scent и emhau-mer соответственно.
Остальные же глаголы обладают семантикой «душить, придавать чему-то или кому-то приятный запах, ароматизировать»: англ. to aromatize, to odorize, to perfume; франц. aromatiser, parfumer. В итальянском языке глаголов со значением «издавать приятный запах, благоухать» два: olezzare и fragrare.
Значение «приятно пахнуть, издавать приятный запах, источать аромат» в английском и французском языках также может быть выражено при помощи составного именного сказуемого:
англ. — to smell sweet/fine франц. — sentir bon.
Особый интерес при анализе ольфакторной лексики представляют единицы, относящиеся к фразеологическому фонду, так как языковая картина мира у представителей разных культур может как совпадать, так и отличаться. Последнее находит отражение в различии обонятельных ассоциаций, положенных в основу фразеологических единиц.
Обращаясь к анализу лексики, описывающей проявление приятного запаха, можно отметить, что в английской, французской и итальянской картинах мира хороший запах ассоциируется с праведностью, святостью, бессмертием: англ. odour of sanctity; франц. odeur de sainteté, итал. odore di santità (essere in odore di santità, morire in odore di santità), что переводится на русский язык как «благоухание, аромат праведности». Таким образом, в рассматриваемых языках существуют аналогичные идиоматические выражения, в основе которых лежит перенос значения «хороший запах — положительная оценка, хорошая репутация». В английском и французском языках также есть фразеологические единицы с компонентом odour/odeur, не имеющие аналогов в ита-
льянском. Так, например, англоязычное выражение to be in good odour with smb (to be in smb's good graces) не имеет прямых аналогов в итальянском языке. Оно может быть переведено на итальянский язык описательно (со снятием образности): avere una buona reputazione (иметь хорошую репутацию). Вариантом перевода этого словосочетания на французский язык является идиома être en bonne odeur, в основе которой лежит тот же образ, что и в английском языке.
Во французской культуре понятие благочестия и праведности ассоциируется с ароматом бальзама: sentir comme baume. В англоязычной культуре подобное сравнение встречается редко. В итальянском языке сравнение sentire come balsamo возможно. Для всех трех языков характерно сравнение приятного аромата с благоуханием розы: to smell like a rose, sentir la rose, profumare come una rosa.
Для англоязычной, как и для русскоязычной культур характерно восприятие запаха ладана как символа святости, праведности, средства отпугивания нечистой силы: рус. бояться как черт ладана, бежать как черт от ладана; англ. like the devil flees incense. Однако для франкоязычной картины мира подобная ассоциация не характерна. Во французском языке существует фразеологизм prendre la poudre d'escampette с тем же значением.
В итальянском языке, как и в английском, восприятие запаха ладана связано с положительной оценкой, одобрением: L'incenso in testa piace a tutti (дословный перевод: «Ладан в голове нравится всем»). Восприятие запаха ладана как символа святости в итальянской языковой картине мира также находит отражение в пословице Ai santi vecchi non gli si dà più incenso, что в переводе на английский язык означает One no longer lights candles to old saints, то есть «прежним святым (людям, которые раньше считались примером для подражания) больше не ставят свечей». В контексте данной пословицы прослеживается ассоциативная связь между лексемами santi vecchi и incenso. Связь такого рода присутствует и в пословице Scegli l'incenso secondo il santo (дословный перевод на русский язык: «Выбирай благовоние в зависимости от святого»). Таким образом, восприятие запаха ладана (благовоний) как символа святости является общим для итальянской и английской языковых картин мира.
На основе анализа лексем ольфакторного восприятия, вербализующих концепт «приятный запах» в английском, французском и итальянском языках, можно сделать вывод о схожести восприятия ароматов представителями этих культур и, следовательно, о схожести выбора наиболее типичных прототипов одного и того же понятия. Об этом свидетельствуют совпадения образов и ассоциаций, лежащих в основе фразеологических единиц.
Зафиксированное в рассматриваемых языках знание об ольфакторных свойствах предметов внешнего мира позволяет говорить о существовании англоязычной, франкоязычной и италоязычной ольфакторных картин мира. Фрагмент языковой картины мира, воссозданный по лексемам с семой «приятный запах», обладает национальной спецификой и имеет национально-культурологическую значимость.
Литература
1. Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. 544 с.
2. Касевич В. Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М.: Наука, 1990. С. 99.
3. Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990. 104 с.
4. Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. 355 с.
5. Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.
6. Телия В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Языки русской культуры, 1996. С. 173-204.
7. Павиленис Р. Й. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. 286 с.
8. Langacker R. Concepts, Image and Symbol: the Cognitive basis of Grammar. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1991. 395 p.
9. Брутян Г.Л. Язык и картина мира // НДВШФН. 1973. № 1. С. 107-114.
10. Григорьева О. Н. Цвет и запах власти. Лексика чувственного восприятия в публицистическом и художественном текстах. М.: Наука, 2004. 248 с.
11. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб.: Наука, 1999. 472 с.
12. Риндисбахер Х. Д. От запаха к слову: моделирование значений в романе Патрика Зюскин-да «Парфюмер» // Ароматы и запахи в культуре: в 2 кн. / сост. О. Б. Вайнштейн. М.: Новое литературное обозрение, 2003. Кн. 2. С. 579-608.
13. Лапшина М. Н. Запахи в языке // Studio. 2004. № 1. С. 41-45.
14. Boisson C. La dénomination des odeurs: variations et régularités linguistiques // Intellectica. 1997. № 2 (№ 24). P. 29-49.
15. Synott A. Roses, Coffee, and Lovers: the Meanings of Smell // Compendium of Olfactory Research, 1982-1994 / ed. by G. Avery. Dubuque, IA: Kendall/Hunt Publishing Company, 1995. P. 117-128.
16. Пименова М. В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. 262 с.
17. Ароматы и запахи в культуре: в 2 кн. / сост. О. Б. Вайнштейн. М.: Новое литературное обозрение, 2003. Кн. 1. 608 с.
Статья поступила в редакцию 16 апреля 2012 г.
