CC BY
612
УДК 930(47)«192»
Е.В. Никуленкова, И.А. Тропов
Освещение революционных событий 1917 года в России в советской историографии 20-х гг.
В статье характеризуется состояние исторической науки в СССР в 1920-х гг. и анализируются научные и публицистические работы того времени, касающиеся истории революционных событий 1917 года. Раскрыты проблематика работ и особенности теоретических подходов авторов к исследованию истории революции. Выявлено место и значение работ, вышедших в 1920-х гг., в отечественной историографии.
The article characterizes the state of historical science in the USSR in the 1920s and analyzes scientific and publicistic works of that time devoted to the history of the revolutionary events of 1917. The authors discusse the issues of the works and features of the theoretical approaches to the study of the revolution history. The place and value in the national historiography of the works published in the 1920s are found out.
Ключевые слова: историческое исследование, историография, Революция 1917 г.
Key words: historical research, historiography, The revolution of 1917.
События переломного для России семнадцатого года практически сразу привлекли внимание и политиков, и историков. Во многом это было связано с пониманием пришедшими к власти большевиками особой роли революции как одного из важнейших символов и источников их власти, а также с необходимостью обосновать закономерность данного исторического явления и показать прогрессивный характер свершавшихся в стране после Октября 1917 г. преобразований.
Повышенный интерес к указанной теме обусловливался также развернувшейся в СССР в 20-е гг. внутрипартийной борьбой, сопровождаемой многочисленными дискуссиями, участники которых нередко апеллировали к тем или иным аспектам революционной истории страны. Наибольшее значение в этом отношении имела статья Л.Д. Троцкого «Уроки Октября» (1924) [28] и последовавшие за ней критические выступления Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева, Н.К. Крупской, И. В. Сталина и др. партийных деятелей [10].
Несомненно, их труды невозможно отнести к научным произведениям, но всё же высказанные в них суждения заметно актуализировали изучение причин, движущих сил, характера и исторического
© Никуленкова Е.В., Тропов И.А., 2015
78
значения «пролетарской революции». Однако сам характер внутрипартийной политической борьбы исключал возможность объективного рассмотрения прошлого. Исторические факты использовались противоборствовавшими сторонами выборочно, в целях подкрепления собственных идейно-политических взглядов и дискредитации взглядов противников. Официальные трактовки революционного процесса в России, исходившие от сталинского большинства в руководстве ВКП(б), в дальнейшем на долгие годы стали во многом определять методологию и тематическую направленность научных исторических исследований [3; 23, с. 709-710, 722-726; 27, с. 13-15].
Впрочем, первое послереволюционное десятилетие было отмечено относительной свободой научного творчества, что проявилось в сосуществовании различных теоретико-методологических подходов к исследованию революционных событий 1917 г., например, позитивизма и эволюционизма, восходивших к трудам родоначальника социологии О. Конта и английского ученого Г. Спенсера, психологизма Дж.-С. Милля, Л. Гумпловича и др. Но довольно быстро «буржуазные» подходы вытеснялись как «антинаучные», а единственно верной теорией в стране был провозглашен марксизм. «Марксистская схема Октябрьской революции, - говорил в этой связи М.Н. Покровский, - может быть только одна: по этой схеме революция была проведена, по этой же схеме будет писаться ее история...» [20, с. 4]. Ясно, что при таком подходе альтернативным теориям и концепциям места в науке просто не оставалось. В 1920-е гг. были сделаны важные шаги по пути формирования новой, марксисткой исторической науки, однако этот процесс в указанный период еще не был полностью завершен.
Большую роль в организации исследований на основе марксистской методологии сыграла Комиссия по истории Октябрьской революции и коммунистической партии (Истпарт), которая была учреждена постановлением Совета народных комиссаров 21 сентября 1920 г. при Наркомате просвещения [25]. Комиссия должна была заниматься сбором, обработкой и изданием материалов по истории коммунистической партии и Октябрьской революции [14, с. 141; 15, с. 277-280]. С 1 декабря 1921 г. Истпарт перешел в ведение ЦК РКП(б) на правах его отдела. Истпарт сыграл большую роль в сборе документального материала и в разработке проблем истории коммунистической партии, рабочего и революционного движения, Октябрьской революции, систематизации собранных материалов и их публикации. Возглавлял Истпарт в 1920-е гг. М.С. Ольминский. В 1920-1923 гг. была создана широкая сеть ист-партов по всей стране. Местные бюро истпартов должны были собирать и хранить материалы по истории революционного движения
79
и коммунистической партии в своем районе, обрабатывать их и публиковать.
В исследовании Революции 1917 г. принимали активное участие различные учебные и научные центры. Так, в Институте красной профессуры на историческом отделении в 1925 г. был организован семинар по Октябрьской революции, которым руководил М.Н. Покровский. По тематике он был достаточно широким. Большое внимание уделялось обоснованию закономерности революции. Поэтому многие темы касались ее предпосылок: социальноэкономического и политического развития страны в условиях «империализма», рабочего и крестьянского движения как проявлений классовой борьбы [22. Д. 26. Л. 28-29]. Доклады, подготовленные в данном семинаре, были изданы отдельным двухтомником, в котором были опубликованы первые работы о событиях 1917 г. таких историков, как О.А. Лидак, М.С. Югов, Э.Б. Генкина и др. [17].
Практическим результатом работы местных истпартов стала публикация на протяжении 1920-х гг. целого ряда популярных очерков и хроник революционных событий 1917 г. Особенно много работ по истории местных органов власти появилось к десятилетнему юбилею Октябрьской революции. О специфике этой литературы советский историк М.Е. Найденов в 1957 г. говорил следующее: «Популярные очерки, принадлежавшие, как правило, перу участников или очевидцев революционных событий, имели крайне узкую источниковедческую базу. Мемуары, причем не только революционных деятелей, но и белогвардейцев, меньшевиков и других врагов революции, являлись для большинства тогдашних историков Октябрьской революции основным источником» [12, с. 284]. Полагаем, что данная оценка не вполне справедлива: она не учитывает довольно большого разнообразия качественного уровня выходившей в 20-е гг. исторической литературы. Наряду с работами, написанными на основе действительно небольшого круга источников [11; 26], выходили в свет довольно солидные труды, авторы которых широко привлекали не только мемуары, но и другие виды источников, в том числе, извлеченные из архивохранилищ [16; 29]. Думается, что и спустя многие десятилетия такого рода труды, насыщенные многочисленными фактами, не утратили своего научного значения.
При всем тематическом многообразии исторической литературы 1920-х гг., можно выделить несколько основных проблем, привлекавших особое внимание историков и публицистов.
Одной из важнейших исследовательских задач являлась характеристика причин, предпосылок и характера революционных событий 1917 г. При этом «февраль» и «октябрь» не только в этом отношении жестко противопоставлялись друг другу, но и недвусмысленно утверждалась идея о более высокой исторической зна-
80
чимости октябрьских событий над февральскими. В исторической литературе по Февральской революции часть исследователей, опираясь на оценки лидеров большевистской партии и государства, проводили мысль о противоречиях между помещиками и буржуазией как главной причине Февральской революции, об ухудшении положения трудящихся масс в условиях мировой войны, стихийности и буржуазно-демократическом характере Февральской революции, приведшей к власти в России буржуазию [7; 8; 4].
Особое значение имеют труды, в которых рассматривалась социально-политическая ситуация, сложившаяся в февральские дни 1917 г. в провинции. Например, Д.О. Заславский и В.А. Канторович впервые обратили внимание на имевшиеся различия среди губернаторского корпуса и полиции в отношении произошедшего в Петрограде переворота. Авторы показали, что не все представители царской администрации противодействовали установлению новой революционной власти на местах в конце февраля - начале марта 1917 г. Некоторые выказывали полную лояльность новому режиму. При этом Д.О. Заславский и В.А. Канторович явно недооценивали политическую активность местного населения. По их мнению, лишь «Петроград пережил революцию», а для остальной «России она пришла сверху» [5, с. 53-56].
В большинстве исторических работ 1920-х гг. Февральская революция характеризовалась как пролог революции социалистической, что побуждало авторов к рассмотрению внутренней политики Временного правительства [18], «классовой борьбы» в деревне и в городе [21; 9], а также истории формирования и деятельности различных органов политической власти в России весной-осенью 1917 г. [13; 18].
В работе Р. Арского «От Февраля к Октябрю» проводилась мысль о том, что передача власти советам рабочих и крестьян в октябре 1917 г. стала естественным продолжением и завершением революции, начатой в февральские дни. Советы автор характеризовал как органы, в которых воплощена диктатура пролетариата, необходимая для подавления сопротивления буржуазии и для того, чтобы «колеблющиеся элементы» подчинить «большинству населения, которое эту революцию проводит» [1, с. 116].
С.А. Пионтковский в одном из своих исторических очерков отметил возрастание роли столичных и провинциальных Советов после провала «корниловщины», указал на процесс их большевизации, а также на стихийный рост влияния большевиков в городских думах, профсоюзах и фабрично-заводских комитетах. Автором были проанализированы данные о перевыборах Петроградской, Московской и Царицынской городских дум в конце августа 1917 г., а также об изменении партийного состава Саратовского со-
81
вета к середине сентября 1917 г., приведших к укреплению позиций большевиков. Несомненной заслугой С.А. Пионтковского стало рассмотрение им, хотя далеко не в полном объеме, вопроса об эффективности деятельности Временного правительства и его местных представителей - губернских и уездных комиссаров. Автор подчеркнул, что ни предпринимаемые властью словесные увещания крестьян, ни создание особых комитетов по борьбе с анархией, ни, наконец, использование карательных отрядов оказались не в состоянии остановить рост крестьянского движения в стране и сползание к анархии. Органами, выражавшими интересы крестьян и придававшими организованность их стихийной борьбе за землю, он считал местные Советы крестьянских депутатов, исполнительные и земельные комитеты [18, с. 41-50, 56-58]. Вместе с этим
С.А. Пионтковский много внимания уделил стихийности и неорганизованности народных масс в революции, заявлял об отсутствии «организованных сил» в руках Московского Совета и ВРК 25-27 октября 1917 г. [18, с. 91].
К концу 1920-х гг. трактовка данных событий С.А. Пионтковским существенно изменилась. В книге, вышедшей в 1927 г., положения о стихийности и неорганизованности революционных масс вытесняются тезисом об «организованной силе» и «организационных указаниях» со стороны органов большевистской партии, направлявших революционное движение «в определенное планомерное русло» [19, с. 90].
С середины 1920-х гг. активизируется издание литературы, специально рассматривавшей роль РКП(б)-ВКП(б) и большевиков в революции [2; 24; 6]. Эти работы носили преимущественно описательный характер, их авторы сосредотачивали внимание на революционном движении народных низов и на борьбе большевиков за влияние в массах. При этом они лишь фрагментарно использовали источники для характеристики ситуации на местах. В то же самое время эти работы закладывали историографическую традицию доказательства ведущей роли партии большевиков в революционных событиях 1917 г.
Таким образом, вопреки устоявшемуся мнению о том, что в 1920-х гг. в отечественной исторической науке стали господствующими ленинские оценки революции, историографическая ситуация в указанный период не выглядит столь однозначной. Признавая очевидные тенденции формирования большевистской концепции истории революции, следует, тем не менее, подчеркнуть, что в 1920-е гг. существовал известный плюрализм научных подходов и оценок революционных событий и процессов. Еще вполне допустимыми (хотя и постепенно изживаемыми) были тезисы о преобладании стихийности в революции и в процессе создания революционных органов
82
власти, о слабости или даже отсутствии руководящего начала со стороны большевистской партии и т. п. И хотя выпускавшиеся в 1920-е гг. книги и статьи нередко имели публицистический характер, уделяя большое внимание не столько анализу, сколько апологетике «пролетарской революции» и нового политического порядка, всё же литература этого времени оставила заметный след в отечественной историографии, заложив самые первые основы научного исследования революционных событий 1917 г., а использованные авторами уникальные документы, подчас не сохранившиеся до наших дней, делают историческую литературу 1920-х гг. особенно значимой для современных исследователей.
Список литературы
1. Арский Р. От Февраля к Октябрю. - Л., 1925.
2. Батурлин Н.Н. Борьба за Советы как органы пролетарской диктатуры. -Л., 1925.
3. Бонч-Бруевич В.Д. На боевых постах Февральской и Октябрьской революций. - М., 1930.
4. Бочаров Ю. Февральская революция 1917 г. - М., 1927.
5. Заславский Д.О., Канторович В.А. Хроника Февральской революции. -Т. 1. - Пг., 1924.
6. История ВКП(б) / под общ. ред. Ем. Ярославского. - Т. 4. - М., 1930.
7. Кин Д.Я. Война и Февральская революция. - М., 1924.
8. Кривошеина Е.Н. Февральская революция. - М.-Л., 1926.
9. Лидак О.А. Июльские события 1917 г. // Историк-марксист. - 1927. -Т. 4. - С. 3-32.
10. Ленинизм или троцкизм: сб. ст. и докл. - Кременчуг, 1925.
11. Материалы по истории революционного движения / под ред. В.Т. Илларионова. - Т. 1-4. - Н.-Новгород, 1920-1922.
12. Найденов М.Е. Великая Октябрьская социалистическая революция в освещении советской (русской) исторической литературы // Из истории Великой Октябрьской социалистической революции: сб. ст. / ред колл.: М.И. Стишов и др. - М., 1957. - С. 259-314.
13. Нечаев И. Л. От Февраля к Октябрю // Октябрьская революция в Нижегородской губернии. - Н.-Новгород, 1927.
14. Никуленкова Е.В. Истпарт // БРЭ. - М., 2008. - Т. 12.
15. Никуленкова Е.В. Образование и деятельность Комиссии по истории Октябрьской революции и коммунистической партии (Истпарта) в 1920-е гг. // Х11 Царскосельские чт. «Становление российской государственности на современном этапе». - Т. 1. - СПб., 2008. - С. 277-280.
16. Октябрь в Тверской губернии / сост. П.А. Кочетков. - Тверь, 1927.
17. Очерки по истории Октябрьской революции. Работы исторического семинария Института красной профессуры / под ред. М.Н. Покровского. - Т. 2. -М., Л., 1927.
18. Пионтковский С. А. Октябрьская революция в России, ее предпосылки и ход: популярно-ист. оч. - М.-Пг., 1923.
19. Пионтковский С.А. Октябрь 1917 года. - М.-Л., 1927.
20. Покровский М.Н. Октябрьская революция в изображениях современников // Историк-марксист. - 1927. - Т. 5.
83
21. Покровский М.Н. Очерки по истории революционного движения в России в XIX и ХХ веках. - М., 1924.
22. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 147. Оп. 1.
23. Рубинштейн Н.Л. Русская историография / под ред. А.Ю. Дворниченко, Ю.В. Кривошеева, М.В. Мандрик. - СПб., 2008.
24. Серебрянский З. От керенщины к пролетарской диктатуре: Очерки по истории 1917 г. - М.-Л., 1928.
25. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. - 27 сент. - 1920. - № 80.
26. Сорокин А. Из истории семнадцатого года в Туле. - Тула, 1925.
27. Тропов И. А. Революция и провинция: Местная власть в России (февраль-октябрь 1917 г.). - СПб., 2011.
28. Троцкий Л.Д. Уроки Октября (С прил. критич. материалов 1924 г.). - Л.,
1991.
29. Шаханов Н. 1917-й год во Владимирской губернии. Хроника событий. -Владимир, 1927.
84
