CC BY
28
ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА, ЭКОНОМИКА УРАЛА И ЗАУРАЛЬЯ 12-13 ноября 2015 г. С. 64-67
УДК 39:908
ОСОБЕННОСТИ ЖИЗНИ ЖИТЕЛЕЙ СЕВЕРА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ (ПО ВОСПОМИНАНИЯМ Е. ФЕЛИНСКОЙ)
П. В. Большаник
В основу данной работы положены фондовые материалы, информация из дневников Е. Фелинской, отбывавшей ссылку на территории г. Берёзов за участие в национально-освободительном движении и исследования профессора В.П. Грицкевича [1].
Местом ссылки руководительнице «Женского союза» Е. Фелинской определили уездный городок Тобольской губернии - Берёзов (ныне Берёзово) [2]. Территория уезда охватывала земли от Северного Ледовитого океана до севера нынешней Омской области, захватывая территории современных Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов. Обитали в уезде коренные жители лесного Приобья ханты и манси, а к северу от них - кочевые оленеводы - ненцы.
Целый месяц добиралась Е. Фелинская до Тобольска, откуда ее отправили лодкой по Иртышу и Оби в Берёзов. Для этого пришлось проплыть тысячу семьсот верст по воде на север.
Вокруг Берёзова на огромном расстоянии не было ни одного села, все поездки и перевозки осуществлялись летом по воде, а зимой на санях. Поселили Еву у местного казака Козлова.
Чтобы скрасить свое пребывание в ссылке, женщина вела дневник [3]. Туда она заносила наблюдения за людьми и природой. Дневник этот до сих пор не был использован в отечественной литературе.
Из дневника Е. Фелицкой можно узнать, что свое название Берёзов получил от хантыйского селения Сумчут-Вож (Берёзовый город), на месте которого первопроходцы построили острог.
Автор дневника описывает суровый местный климат и агроклиматические условия местности. Здесь росли репа и редька, но капуста вырастала только в лист, кочанов не давала. Картофель сажали не многочисленные жители, так как к ней еще не привыкли, и не было районированных сортов.
Незадолго до приезда Е. Фелинской в Берёзов местный купец Нижегородцев с успехом засевал зерном выкорчеванные участки тайги и получал урожаи. Но берёзовчане вытаптывали посевы, опасаясь, что при успехе дела их из сословья казаков переведут в государственные крестьяне и заставят засевать пашни и сдавать казне зерно.
Е. Фелинскую интересовала смена погодных явлений: «Вчера только топили печь, сегодня же чрезмерно горячо. Вчера еще земля была серой, деревья нагими, сегодня трава зазеленела, на деревьях начали распускаться почки, зацвела черемуха. Едва можно поверить, что восемь часов, которые мы проспали, совершили такую перемену. Куда только девалась зима?».
В те два месяца, которые составляли здесь жаркое лето, улицы городка становились настоящей топью. Тогда переходить из дома в дом можно только по дощатым подмосткам. Неисчислимые комариные тучи затрудняли жизнь в Берёзове летом. От насекомых не помогали ни волосяные сетки, ни перчатки. Гулять по окрестностям было невозможно.
Е. Фелинская познакомилась с местными казаками - жителями Берёзова. Это были переселенцы с Днепра, Дона и Белоруссии. Несли казаки необременительную службу: охраняли «присутственные места» - немногочисленные административные учреждения. Свободного времени было достаточно, чтобы вести натуральное хозяйство и торговать с коренным населением. Летом ловили рыбу, нанимая для этого подсобных рабочих - хантов, и плавали вниз по Оби для меновой торговли с ненцами.
Чтобы предохранить жилье от сырости, его устраивали в верхнем этаже дома, а нижний оставляли для кухонь и кладовых.
Жили березовчане зажиточно. На меновой торговле с хантами и ненцами они хорошо зарабатывали, приобретая на одном обмене минимум четыреста процентов. На протяжении года такой обмен осуществлялся несколько раз. Жители тундры и тайги отдавали меха и
_П.В. Большаник. ОСОБЕННОСТИ ЖИЗНИ ЖИТЕЛЕЙ СЕВЕРА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ...
шкуры за муку, ножи, топоры, свечки, табак, бусы, медные бляхи для украшений, ситец и сукно. Рыбы и шкур зверя у казаков было много. К тому же они держали коров, а зерно им привозили по Оби и ее притокам с юга Сибири.
По наблюдениям Е. Фелинской, жителей города не изнурял непосильный, чрезмерный труд, но и не расслабляло пустопорожнее времяпрепровождение, как их земляков в Европейской части страны.
Автор дневника хвалила домовитость местных женщин. При заключении брака у русских жителей Берёзова не было обычая давать за невестой приданое. Е. Фелинской нравилось благожелательность и гостеприимство березовчан, их честность. Краж в городе не было, коров и лошадей на лето свободно выпускали на выпас, никто не посягал на чужую собственность. Когда одна ссыльная монашка подняла с земли и спрятала упавший с чужих плеч платок, ее ославили на весь город и запретили посещать церкви (их в Берёзове было две).
Много места в дневнике Е. Фелинской уделено жизни коренных жителей края. По ее наблюдению не только хантыйские женщины, но и мужчины заплетали волосы в косы и носили на шее бусы. Одевались ханты в длинные рубашки из оленьих шкур, шерстью внутрь. Такие рубашки назывались «мальца». Поверх них носили «парку» - длинную, неразрезанную спереди одежду с капюшоном. Капюшон делали из головы оленя, сохраняли уши зверя, что делало одетого в парку человека похожим на оленя. С паркой соединялись рукавицы.
В морозы поверх парки одевали третью такую же одежду - «гусь». Обувью служили чулки из шкуры с ног оленя или «чижи». На чижи натягивали сапоги, поднимавшиеся выше колен - «пимы», которые ремешками привязывались к поясу. Сходную одежду и обувь носили ненцы, которые время от времени приезжали в Берёзов. Коренные сибиряки были одеты намного добротнее и теплее крестьянства из Европейской части России.
В праздник ханты надевали цветные и белые сорочки с черным воротом, расшитым разноцветными бусами и бляшками, и обували сапоги из цветного сукна. Попы крестили местных жителей. Но те сохраняли дохристианские религиозные верования и использовали полученные от священников медные кресты для украшения одежды. Женщины носили нарядные юбки, расшитые понизу галуном, и цветные кафтаны. Лица замужних женщин прикрывала завеса из платка, поскольку свекру и старшему брату мужа не полагалось видеть его. Ханты татуировали свои тела.
Летом аборигены жили в чумах из бересты. Внутри на землю настилались шкуры оленей, а в углу ставилась посуда из бересты.
Е. Фелинская побывала и в зимнем жилище хантов - деревянном домике, до половины вкопанном в землю. Деревянную крышу утепляла наложенная сверху земля. Через крышу проходил дымоход. Свет попадал в домик через отверстие и полуприкрытые двери. В углу тлел огонь, дым которого отпугивал комаров. Над очагом висел железный котел. В нем варилась обычная пища аборигенов - похлебка из рыбы, заправленная мукой.
У стен размещались отесанные бревна, покрытые шкурами. На них хозяева и гости дома сидели и спали. В одном углу стояли ящики со скарбом хозяев, а в другом - берестяные ведерца, черпаки, чашки и ложки.
Отличная приспособленность хантов, манси и ненцев к условиям севера была настолько очевидной, что березовчане охотно перенимали от них наиболее рациональные обычаи, часто носили одежду и обувь по образцу коренных жителей. Хантыйским влиянием можно объяснить и то, что на зиму в Берёзове рамы окон затягивались прозрачной рыбьей кожей, которая обладала меньшей теплопроводностью по сравнению со стеклом. Перенимался опыт и в таких средствах передвижения как езда на оленях, запряженных в нарты и использование упряжных собак для перевозки.
Немало в дневниках Е. Фелинская уделяет вопросам духовной культуры хантов: их свадебным обрядом, верованиям, шаманству, культу медведя и другим. Охотник шел на медведя с одним ножом. Убив зверя в единоборстве и освежевав его, хант просил у погибшего медведя прощения за свою «дерзость». Медвежьи лапы он помещал в жилище рядом с до-
Формирование покикукьуурного пространства урака и Зауралья: история, теория, практика
машними божками и поклонялся им. У хантов существовала группа Пор, считавшая своим предком медведя.
Был распространен обычай выкупа за невесту, который платил ее семье жених. Но это было больше обрядом, проявлением уважения к невесте, чем экономической сделкой. Хотя богатые родители невесты и брали этот калым, но одновременно снабжали дочь оленями и мехами в виде приданого.
Е. Фелинская отметила богатство народного творчества у коренных жителей лесов. Она записала две хантыйские сказки, а однажды попросила исполнить танец в ее доме. Танец представлял собой пантомимическое изображение охоты.
Исключительную честность хантов, манси и ненцев Е. Фелинская отмечает неоднократно: «Они неспособны обмануть ни для какой личной выгоды. Они уплачивают долги и обязательства с аккуратностью, тем более достойной уважения, что кочевая жизнь дала бы возможность избежать любых поисков. Эта же честность руководит ими при уплате податей или дани мехами... Только неудачная охота бывает причиной недоимок, недобросовестность же никогда. Эти племена не знают уловок и уплачивают подати при первой возможности».
Честь аборигенов проявлялась и при меновой торговле с русскими купцами. Охотники добросовестно выполняли обязательства, ни за какие деньги не отдавали другим то, что обещали своим кредиторам. Только смерть должника и его семьи могла оставить кредитора неудовлетворенным. Но если оставался в живых хотя бы один родич должника, он рано или поздно отдавал долг.
Автор дневника отмечала, что ханты не признают принятой в Европе иерархии: «Они уважают своего начальника, если он дельный, но это - дань, основанная на уважении, а не привилегия».
Е. Фелинской рассказывали, что за несколько лет до того, как она появилась в Сибири, на ярмарку, которую устраивали каждый год в устье Оби, в селении Обдорск (ныне Салехард), приехал тобольский губернатор. Многие ханты и ненцы пришли в дом, в котором тот остановился, «чтобы повидать такое редкое явление». Некоторые аборигены, устав стоять, уселись на полу. Сопровождавшие губернатора чиновники принялись расталкивать усевшихся, поясняя им, что в его присутствии нельзя сидеть.
- Разве это мешает ему? - спросили ханты, - мы же не отнимает у него места. Если у него тоже устанут ноги, есть еще место, где он может сесть.
Е. Фелинская описывает массовое выступление ненцев и хантов под руководством Вау-ли Пиеттомина (Вавлё Ненянге), свидетельницей которого она была. «За два или три года до 1840 г. Ненец по имени Вауль, лидер своей ватаги, когда она голодала, совершал вместе с ней вооруженные набеги на другие ватаги, накладывал на них контрибуции в виде оленей и съестных припасов, допускал насилия и грабежи. Вауль, однако не был простым разбойником. Местные жители признавали за ним определенную власть, и вскоре уверенность в нем, уважение к его силе и энергии собрали вокруг него значительное число сторонников. Одни нуждались в его покровительстве, другие присоединялись к нему из боязни преследования».
Противники Ваули во главе с насильником и пьяницей И. Тайшиным помогали властям схватить его и увести на суд в Берёзов. Борца против несправедливости сослали в Сургут), но Ваули бежал из ссылки. Несколько сот семейств кочевников снова стали собираться под его руководством. Ваули повел борьбу против обдорского заседателя - второстепенного члена земской полиции, пьяницы и вымогателя, который вершил дела в Обдорске и прилежащей тундре. Ваули потребовал смещения с должности заседателя и князька.
«Общее отвращение, которое возбудил к себе заседатель, вечно пьяный и несправедливый, привели к тому, что угроза (аборигены не будут платить ясак, пока не будут смещены заседатель и князек) возымели результаты. И хотя березовский капитан-исправник, как обычно приехал в Обдорск получать ясак, внесено было только небольшое его количество».
Приближалась традиционная ярмарка в Обдорске, на которую собирались оленеводы с низовьев Оби, с полуострова Ямал и Гыдан. Ваули с отрядом в несколько сот ненецких семей расположился на расстоянии в день дороги до Обдорска. И власти не знали примет ли он
_П.В. Большаник. ОСОБЕННОСТИ ЖИЗНИ ЖИТЕЛЕЙ СЕВЕРА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ...
участие в ярмарке или будет наступать на Обдорск и Берёзов. «Не только по Обдорску, но и по Берёзову распространился большой страх». Среди богатых березовчан ходили слухи, будто Ваули будет мстить им за то, что его держали в тюрьме и судили в уездном городке. Одни говорили, что Ваули поддерживает триста семейств, другие - что пятьсот, третьи - что тысяча вооруженных семей, готовых на все. Березовская полиция приказала каждому жителю вооружиться, а по ночам усилить охрану домов. Ночную стражу удвоили. «Таких военных предосторожностей не помнил никто из живущих».
Спустя полтора месяца Е. Фелинская описала в дневнике, как власти расправились с восставшими. Оказывается, исправник распустил слухи, будто император помиловал Ваули и назначил его на наследственную должность старшины. Но вождь движения, догадываясь об измене или предчувствуя ее, держался осторожно и не приближался к Обдорску. «Увидев, что Ваули не попадает в сети распространившихся слухов, обдорский купец Николай Неча-евский, договорившись с исправником, предложил свое посредничество». Купец из Березова, состоял в давних торговых отношениях с Ваули, оба гостили друг у друга, не раз вместе ездили по ненецким кочевьям.
H. Нечаевский поехал к Ваули, повторил провокационные слухи, удивился, что тот не спешит в Обдорск и добавил, что исправник ожидает прибытия вождя кочевников, чтобы публично огласить извинение и вручить высочайший респект и подарки [3].
Ваули поверил лживому купцу, но сказал, что не поедет в Обдорск, пока не снимут с должности заседателя и князька. Его заверили, что эти условия будут выполнены.
Когда в намеченный день он прибыл в окрестности города, его и четырех сторонников обманом схватили и отослали под стражей в Березов, а затем в губернский центр Тобольск.
Рассказ о Ваули публиковался автором четыре раза [4, 5, 6, 7].
Благодаря дневнику Е. Фелинской о восстании жителей тундры узнали в Европе раньше, чем в России. В 1852-1854 гг. отрывки из ее сочинения вышли в Лондоне на английском языке.
Дневники Е. Фелинской ценны не только описанием восстания народов Севера, но и интересными этнографическими и фольклорными записями.
Литература
I. Грицкевич В.П. От Немана к берегам Тихого океана. Минск: Полымя, 1986. - С. 190-202.
2. ГАОмО, ф.3, оп.13, д.18079, 18080, 18111.
3. Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberii, pobytu w Berezowie I Saratowie spisane, T.1. Wil.: 1852. - 348 s.
4. Felinska E. Dziennik. - Athenaeum, 1846, t.3, S.227-235.
5. Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberii, pobytu w Berezowie. - Ibidem, 1849, t.6, S.155-173.
6. Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberii, pobytu w Berezowie. - Odbitka z «Athenaeum». Wil., 1850.
7. Felinska E. Revelations of Siberia by a banished lady. Translated by K. Lach-Szyrma. Ed. 1, L., 1852.
