CC BY
16
ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВОЙ РЕАЛИЗАЦИИ СМЫСЛОВОГО ПОЛЯ «ВОСПОМИНАНИЯ» В РАССКАЗАХ ТАТЬЯНЫ ТОЛСТОЙ
Н.В. Савицкая
Ключевые слова: смысловое поле, воспоминание, индивидуализация, иллюзорность, непрочность,
временной блок.
Keywords: semantic area, reminiscences, individualization, illusorily, fragility, temporal block.
Анализ пространственно-временной организации рассказов Т. Толстой позволяет говорить о концептуализации в них сферы воспоминаний. Это является частной реализацией такой авторской особенности художественного времени, при которой происходит его индивидуализация, то есть пребывание определенного героя в его собственном времени, ход которого подчинен не общему космическому закону, а исключительно внутреннему маятнику души героя.
Смысловое поле «воспоминания» чрезвычайно актуально для многих героев произведений Т. Толстой. Оно становится настолько значимым, что прошлое заменяет ему настоящее и будущее и герой существует в этой иллюзорной парадигме, ежеминутно переживая в памяти то, что уже давно в реальности пережито. «Здесь совершенно равноправно могут сосуществовать и образы реальной действительности, и элементы прошлого опыта индивида, воспроизведенные в несколько искаженном виде с помощью механизмов памяти, а также самые разнообразные, чисто фантастические построения. Все эти элементы могут перемешиваться и сочетаться друг с другом самым причудливым образом» [Зобов, 1974, с. 21].
Компоненты поля «воспоминания» представлены в рассказах Т. Толстой разнообразно с помощью ключевых для их выражения и понимания знаков. Указаннное поле обладает рядом признаков, которые позволяют дифференцировать его в смысловой системе текстов Т. Толстой, и имеет некоторые черты, определяемые «действительностью, отраженной в сознании автора» [Болотнова, 1992, с. 14]. «В объективации данного поля ведущая роль принадлежит языку <...> как одному из важных компонентов речевой коммуникации [Болотнова, 1992, с. 16] между сознаниями автора и читателя. «Данные особенности определяются свойствами языковых средств» [Падучева, 1986, с. 121].
1. Ядро смыслового поля «воспоминания» в произведениях Т. Толстой составляют смыслы непрочности, зыбкости, иллюзорности. Они репрезентированы определенными языковыми средствами.
1.1. Сравнительными оборотами и лексемами, имеющими семантику сравнения: «Платье похожее, как у Сони» (Здесь и далее выделено нами - Н.С.) [Толстая, 2007, с. 5]; «Сморкаешься, сморкаешься без конца, как Соня» [Толстая, 2007, с. 5]; «... в голове остается только след голоса, бестелесного, как бы исходящего из черной пасти телефонной трубки» [Толстая, 2007, с. 5].
Языковые средства подчеркивают определенную связь прошлого с настоящим, выраженную избирательно, в виде отдельных слабых воспоминаний - «платье», «манера поведения». Общий поток воспоминаний, связанный с определенным человеком, с каждым днем все дальше уходит в прошлое, и в памяти людей, когда-то знавших его, остаются только отдельные фрагменты, по тем или иным причинам оказавшиеся важными, значимыми: «И Александра Эрнестовна, милая Шура, реальная, как мираж, плывет, улыбаясь, по дрожащему переулку за угол, на юг <...> плывет, тает и растворяется в горячем полдне» [Толстая, 2007, с. 64].
В данном случае сравнение выражено сочетанием слов, являющихся, по сути, оксюмороном. Существительное «мираж», употребленное в лексическом значении ‘обманчивое видение, нечто кажущееся, призрачное’, указывает на противоположность означенного феномена какой бы то ни было реальности. Этим сочетанием слов автор акцентирует существование особого пространства и времени воспоминаний, в котором бытуют герои рассказа «Милая Шура» - Александра Эрнестовна и ее возлюбленный Иван Николаевич.
1.2. Обилием глаголов и прилагательных с семантикой избирательности, остаточности, а также неуловимости и непрочности воспоминаний.
«Жил человек - и нет его. Только имя осталось - Соня» [Толстая, 2007, с. 5]. Глаголом в сочетании с модальной частицей «только», имеющей семантику выделения, ограничения, подчеркивается мимолетность и бренность человеческой жизни, после ухода из которой от уникальной, ценной самой по себе личности с ее мыслями, мечтами, намерениями и поступками остается - страшно подумать! - только имя. Но вместе с тем здесь утверждается и определенная значимость умершего человека для тех, кто был с ним знаком, ибо имя его осталось в их памяти.
«А смеющаяся компания порхнула прочь и, поправ тугие законы пространства и времени, щебечет себе вновь в каком-нибудь недоступном закоулке мира и, может быть, покажется вновь на одном из поворотов пути...» [Толстая, 2007, с. 6].
Глаголы «порхнуть» и «показаться» связаны с семантикой быстрого, кратковременного появления и мгновенного перемещения, акцентируя смысл неуловимости воспоминаний, приходящих на память согласно недоступным рациональному пониманию законам. Выбор лексем указывает на эфемерность воспоминаний. Вместе с тем подчеркивается их парадоксальная самостоятельность, независимость от вспоминающего.
«Там, в Крыму, невидимый, но беспокойный, взад-вперед по пыльному перрону ходит Иван Николаевич, волнующийся, недоумевающий...» [Толстая, 2007, с. 62]. Указание точного места происходящего и употребление глагола «ходить» в настоящем времени делает для читателя возможным восприятие героя как живого, в то время как ему доподлинно известно, что Иван Николаевич давно умер. Но все же он (или его образ) где-то существует, возможно, в воспоминаниях его бывшей возлюбленной Александры Эрнестовны. Но «тысячи лет, тысячи дней, тысячи прозрачных непроницаемых занавесей» [Толстая, 2007, с. 59] разделили когда-то любивших друг друга людей, и теперь уже Александра Эрнестовна мало что помнит о нем. Поэтому существует он в неких условных времени и пространстве, о которых уже шла речь выше, -«там, по ту сторону пространства и времени» [Толстая, 2007, с. 59].
1.3. Употреблением форм глагола несовершенного вида и обилием наречий кратности: «Соня хорошо готовила. Так что это всегда поручалось ей» [Толстая, 2007, с. 6]; «Стало быть, Соня шила А как она сама одевалась? Безобразно! Под челюстью огромный висячий бант блузки торчит из твердых створок костюма, и рукава всегда слишком длинные...» [Толстая, 2007, с. 8].
Указанные лексико-грамматические особенности подчеркивают такой признак воспоминаний, как их избирательность, фиксацию в памяти только того, что неоднократно повторялось в прошлом, а поэтому произвело на человека впечатление и вызвало эмоциональный отклик. Кроме того, акцентируется относительность значения наречия «всегда», отсылающего к незыблемому постоянству, к вечности.
1.4. Неопределенными местоимениями, усиливающими ощущение нечеткости границ воспринимаемых объектов: Она носила «что-то синее, полосатое, до такой степени к ней не идущее!» [Толстая, 2007,с. 8]. В данном случае местоимением «что-то» заменяется название одежды, которое в силу определенных особенностей утрачено памятью. Значимым для повествователя является только цвет и некоторые эстетические характеристики одежды, все остальное либо не запомнилось, либо не является актуальным в данный момент, поэтому и обозначено с помощью неопределенного местоимения.
«Соня служила каким-то там научным хранителем, что ли» [Толстая, 2007, с. 9]. В приведенном фрагменте местоимения не только создают ощущение неясности, смутности воспоминаний, но и характеризуют отношение говорящего к вспоминаемому герою - определенное пренебрежение, легкое превосходство.
«Нет, я плохо помню. Какой-то стакан, какие-то письма, какая-то шутка» [Толстая, 2007, с. 10]. Троекратное повторение местоимения подчеркивает непрочность воспоминаний. Кроме того, в очередной раз автором ставится вопрос о переоценке системы человеческих ценностей. То, что когда-то было чрезвычайно важным и значимым для человека, теперь неизменно сопровождается характеристикой «какой-то».
«Знаете, что-то такое в воздухе было - обоим ясно» [Толстая, 2007, с. 53]; «Кто сейчас помнит какие-то детали?» [Толстая, 2007, с. 10]; «Год шел что-нибудь такое тридцать третий...» [Толстая, 2007, с. 11].
Неопределенные местоимения указывают на стирание в памяти человека конкретных деталей под грузом времени и сохранение их в виде чего-то неуловимого.
2. Обязательным компонентом смыслового поля «воспоминания» в рассказах Т. Толстой является смысл постоянства незримой связи прошлого и настоящего.
2.1. Данный смысл актуализируется на уровне коммуникативной организации текстов с помощью образа повествователя-медиатора, ведущего разговор о прошлом с неким собеседником. Именно повествователь является той фигурой, которая представляет собой воображаемый мост из прошлого в настоящее. Этой цели служит обилие обращений, вкрапленных в поток повествования в виде своеобразных перебивок, которые играют роль незримой связки между героями прошлого, и теми, кто существует в настоящем.
«А как она сама одевалась? Безобразно, друзья мои, безобразно!» [Толстая, 2007, с. 8].
Структура высказываний подобного типа дает основания предположить, что говорящий обращается к невидимым для читателя собеседникам, которым, собственно, и рассказывает эту историю. С той же степенью вероятности можно утверждать, что непосредственным адресатом обращения выступает сам читатель. «Образ читателя присутствует в сознании автора на разных этапах порождения текста, определяя коммуникативную стратегию» [Болотнова, 1992, с. 3]. Этому в немалой степени способствует предлагаемая Т. Толстой диалогичная форма коммуникации, при которой читатель становится собеседником.
«Ну вообразите себе: голова как у лошади Пржевальского...» [Толстая, 2007, с. 8]; «Потом вот эту, знаете ли, требуху... » [Толстая, 2007, с. 9]; «А он вот как только посмотрит и ни-че-го не говорит! Ну, вы понимаете?» [Толстая, 2007, с. 53]; «Да за пятьдесят лет почти никого в живых не осталось, что вы!» [Толстая, 2007, с. 10].
Организацию двунаправленной коммуникации обеспечивают формы повелительного наклонения глагола («вообразите»), содержащие побуждение собеседника к действию, а также вопросительные
предложения, предполагающие прямой ответ. Таким образом, связи прошлого с настоящим служит своеобразная «диалоговая» манера повествования.
2.2. Выражению вышеупомянутой связи служат лексические единицы, представляющие два условных временных блока «тогда» - «теперь».
«Должно быть, добавили и отчество, но теперь оно уже безнадежно утрачено» [Толстая, 2007,
с. 7].
В приведенном высказывании временной блок «тогда» выражен глаголом прошедшего времени «добавили», а блок «теперь» представлен одноименным наречием. Кроме того, в приведенном высказывании присутствует пара контекстуальных антонимов, служащих смысловой реализации тесной связи блоков: «добавили» (то есть когда-то отчество было) - «утрачено» (теперь, в настоящем времени его нет). Появившийся вопрос, кем именно утрачено отчество героини, «вытягивает на поверхность» образ повествователя-медиатора, в памяти которого, вероятно, отчество существовало, а теперь «безнадежно утрачено» [Толстая, 2007, с. 7].
«Но и зима позади для Александры Эрнестовны - где же она теперь?» [Толстая, 2007, с. 55].
В цитируемом фрагменте изображается бесконечность жизненного пути героини, для которой, несмотря на наступление зимы (метафора старости, а, следовательно, приближающейся смерти), продолжается движение в условное время и пространство, где уже нет земного бытия, а существуют только воспоминания.
«Этот ли мышиный хвостик шестьдесят лет назад черным павлиньим хвостом окутывал плечи?» [Толстая, 2007, с. 55]. Временной блок «тогда» обозначен здесь предельно четко и связан с недолговечной влюбленностью героини, когда она была молода и ослепительно красива. Контраст между временными блоками усиливается с помощью контекстуальных антонимов, называющих женскую прическу: «черный павлиний хвост» (тогда) - «мышиный хвостик» (теперь). Лексические единицы-наименования прически создают бинарную оппозицию прошлого и настоящего как времени расцвета, молодости, красоты и заката, старости, уродливости.
«Куда обращены ее мокнущие бесцветные глаза? В этих ли глазах утонул - раз и навсегда -настойчивый, но небогатый Иван Николаевич?» [Толстая, 2007, с. 55]. Высказывание продолжает сопоставление старости и молодости, означенных прилагательным «бесцветные (глаза)» и глаголом «утонул». То, что в молодости являлось пленительным, полным очарования и покоряло сердца людей, теперь потеряло цвет и поражено болезнью. Через изменение облика глаз (зеркала не только души, но и возраста) вновь акцентируется общефилософский смысл всепоглощающего времени, под жерновами которого безжалостно перемалываются красота, здоровье и молодость.
Таким образом, смысловой состав поля «воспоминания» в рассказах Т. Толстой предельно широк и разнообразен. Особенности данного поля состоят в преобладании смыслов иллюзорности, смутности, неясности, избирательности, фрагментарности, связи прошлого с настоящим, выраженные в виде бинарной оппозиции «тогда» / «теперь». Актуальные для автора смысловые узлы выражаются с помощью определенных языковых средств, придающих текстам особый колорит.
Литература
Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. Томск,
1992.
Зобов Р.А., Мостепаненко А.М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М., 1974.
Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. М., 1986.
Толстая Т.Н. Ночь. М., 2007.
