CC BY
315
УДК 159.922 + 159.923
М. С. Яницкий, А. В. Серый, О. А. Проконич
ОСОБЕННОСТИ ВРЕМЕННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ЛИЧНОСТИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РАЗЛИЧНЫХ ЦЕННОСТНЫХ ТИПОВ МАССОВОГО СОЗНАНИЯ
В статье рассматриваются различные подходы к изучению временной перспективы личности, обосновывается место и роль ценностно-смысловых ориентаций в ее структуре, излагаются результаты исследования временной перспективы у представителей отдельных ценностных типов.
Ключевые слова: ценности, ценностные типы, время, временная перспектива личности
M. S. Yanitskiy, A. V. Seriy, O. A. Prokonich
PECULIARITIES OF PERSONALITY TEMPORAL PERSPECTIVE AMONG REPRESENTATIVES OF DIFFERENT VALUE TYPES OF MASS CONSCIOUSNESS
The article covers various approaches to the study of temporal perspective of personality; it grounds the place and the part of value-semantic orientations in its structure and presents the results of temporal perspective research among the representatives of some value types.
Key words: values, value types, time, personality’s temporal perspective
Временная перспектива является существенным компонентом образа «Я» человека. Роль и значимость временной перспективы в процессе становления его личности неоднократно подчеркивалась исследователями различных психологических школ и направлений. Понять то, что называется смыслом жизни, невозможно независимо от чувства переживаемого времени, поскольку именно ощущение времени жизни позволяет говорить о наличии в ней смысла. Способность структурировать временные аспекты субъективной реальности указывает на целостность самой личности. Г. Эленберг характеризовал искажение чувства времени как естественный результат искажения смысла жизни [13].
Еще Н. А. Бернштейн указывал на невозможность исследования личности вне контекста его субъективного времени: «Эволюция взаимоотношений пространственных и временных синтезов с афферентными и эффек-торными системами соответственных уровней складывается существенно по-разному. На уровне С (уровень пространственного поля) они образуют объективированное внешнее поле для упорядоченной экстраекции чувственных восприятий. На уровне действий они создают предпосылки для смыслового упорядочения мира, помогая вычленению из него объекта для активных манипуляций. <...> Из эффек-торики вырастает таким путем субъективное
время; из времени — смысловое действование, из последнего на наиболее высоких уровнях поведение; наконец, верховный синтез поведения — личность или субъект» [2, с. 126].
На сегодняшний день существует множество подходов к изучению временной перспективы. Центром внимания одних из них является доминирование определенной временной ориентации, других — эмоциональная валентность прошлого или будущего, третьих — непрерывность между прошлым, настоящим и будущим и т. д.
Э. Эриксон в качестве одной из характеристик психосоциального кризиса выделял особое «диффузное» переживание времени, когда человек становится неспособен ориентироваться в своей жизни, в связной перспективе настоящего, прошлого и будущего [14]. По его мнению, период выхода из кризиса знаменуется напряженным переживанием времени, доверием себе в планировании будущего, желанием интенсивных вкладов в свою перспективу. Л. Лакманн описывает итог идентичности как временную структуру, представляющую собой синтез субъективного и биографического времени, переживаемых как основные смыслы в конструировании и реконструировании целостного хода жизни [17]. П. Вайн-рих определяет идентичность как целостность самосозидания, в которой то, как человек конструирует себя в настоящем, выражается
в преемственности между тем, как он конструировал себя в прошлом, каким он надеется стать в будущем [1]. С. Л. Рубинштейн отмечал, что «всякая временная локализация требует умения оперировать временной схемой или «системой координат», выходящей за пределы переживания» [9, с. 252].
Определяя временную перспективу как «целостность видения человеком своего психологического будущего и психологического прошлого в данное время», К. Левин подчеркивал, что поведение и психическое состояние человека нередко в большей степени зависит от его надежд и воспоминаний, чем от текущей ситуации «здесь и теперь». Во временной перспективе им выделялись зоны настоящего, ближайшего и отдаленного прошлого и будущего, а в пространственной перспективе — уровни реального и ирреального. В его пространственно-временной модели зона будущего личности (желания, страхи, мечты, планы, надежды) детерминирует поведение человека в настоящем и определяет границы его психологического поля в данный момент [6].
Подобная точка зрения высказывается и Ю. Минковски, отмечающего, что «настоящее» не является отражением определенного психофизиологического момента, т. е. конкретной единицей времени, необходимой для различения двух сенсомоторных стимуляций. Им выделяются следующие зоны переживаемого «настоящего», не сводимые к хронологическому времени:
- удаленное прошлое — зона устаревшего;
- среднее прошлое — зона сожаления;
- ближайшее прошлое — зона раскаяния;
- ближайшее будущее — зона ожиданий деятельности;
- среднее будущее — зона желаний и надежд;
- удаленное будущее — зона молитвы и этических действий [13].
Ж. Нюттен, рассматривая временную перспективу как мотивационное образование, акцентировал внимание на будущем времени, представляющем потребностно-мотивацион-ную сферу личности. Положив в основу его изучения взаимосвязь будущего времени и когнитивно переработанной мотивации, он определял временную перспективу как последовательность событий с определенными интервалами между ними, представленными
в сознании человека в конкретный момент времени. Ж. Нюттен выделяет следующие ее характеристики или параметры: протяженность, или глубина; насыщенность распределения объектов в различные периоды (прошлое и будущее); степень структурированности этих объектов; степень яркости и реалистичности восприятия субъектом объектов. Во временную перспективу, согласно автору, включаются планы, задачи, намерения и иерархия целей личности, представляющие ее мотива-ционно-потребностную сферу и учитывающие временной порядок ожидаемых событий. Временная перспектива задается локализированными во времени объектами, которые играют роль детерминант, регулирующих поведение [8].
Т. Коттл связывал «будущее» во временной перспективе со способностью личности действовать в настоящем, соотносить свои действия со сравнительно отдаленными будущими событиями. Описывая две основные временные концепции, интегрирующие временные переживания человека: линейную концепцию (переживание чистой длительности) и пространственную концепцию (переживание времени в трех измерениях, пересекающихся в индивидуальном сознании), Т. Коттл выделял временную ориентацию на прошлое, настоящее или будущее; временную интеграцию или дезинтеграцию, т. е. связь или отсутствие связи между прошлым, настоящим и будущим человека; восприятие течения времени; предвидение будущего человека, которое состоит из ожидания, планирования, фантазий и стремления предсказывать будущее [5].
Ф. Зимбардо и коллеги указывают на два аспекта отношения к прошлому: негативное (оно видится неприятным и вызывающим отвращение); положительное (прошлые опыт и времена видятся приятными, «через розовые очки», с ноткой ностальгии). Авторы также выделяют два аспекта отношения к настоящему: гедонистический — когда ценится наслаждение настоящим моментом, без сожаления о дальнейших последствиях поведения и совершенных поступков; фаталистический — когда люди верят в судьбу и подчиняются ей, полагая изменения невозможными. В отношении будущего отмечается только один аспект — общая ориентация на будущее, которая характеризуется наличием целей и планов, а также
поведением, направленным на их осуществление. Временная перспектива рассматривается, с одной стороны, как ситуационно-детерминированный, а с другой — как относительно стабильный процесс, т. е. как черта личности. Чрезмерная концентрация на одном из времен определяется культурными, образовательными, религиозными факторами, принадлежностью к социальному классу и др. Временная перспектива образует фундамент, на котором основываются многие другие процессы, например, достижение, постановка целей, рисковое поведение, поиск новых ощущений, различные зависимости, переживание вины и др. [12].
Ф. Зимбардо и Дж. Бойд также выделяют сбалансированную, гибкую временную перспективу, которая позволяет выбирать подходящую временную ориентацию для каждой конкретной ситуации. Такая временная ориентация является наиболее оптимальной для функционирования человека в обществе. По их мнению, профилем такой временной перспективы является следующий: высокий уровень временной перспективы «Позитивное прошлое»; умеренно высокий уровень временной перспективы «Будущее», умеренно высокий уровень временной перспективы «Гедонистическое настоящее»; низкий уровень временной перспективы «Негативное прошлое»; низкий уровень временной перспективы «Фаталистическое настоящее» [4].
Резюмируя рассмотренные подходы к изучению временной перспективы личности следует отметить, что, несмотря на методологические расхождения в исследовании данного феномена, позиции авторов сходны в понимании прошлого, настоящего и будущего как структурного целого. Адекватное осмысление реальности в настоящем возможно при критическом осмыслении прошлого опыта и относительно индивидуальной цели (т. е. будущего). Таким образом, «настоящее» есть определенный акт осознания человеком его собственной деятельности и внутреннего побуждения к этой деятельности. В этой связи примечательна точка зрения П. Жане, указывающего, что «реальное настоящее для нас является действием, неким сложным состоянием, которое мы постигаем, несмотря на его сложность и продолжительность, одним актом сознания» [цит. по: 13, с. 215]. Именно в этом
акте сознания, происходящем «сейчас», человек переживает смысл своего «прошлого», являющегося для него опытом, обладающим определенной ценностью, и проецирует в «будущее» личные представления, ожидания и планы, которые выступают в качестве ценностных ориентиров деятельности в «настоящем». Несмотря на то, что факты «прошлого» уже пережиты, а «будущее» не имеет определенного интернализованного статуса, данные области остаются открытыми для сознания и являются регионами, образующими субъективную реальность индивидуума. Доступные индивидуальному сознанию элементы временных регионов имеют ценностный характер и, взаимодействуя друг с другом, образуют личностные смыслы «прошлого», «настоящего» и «будущего».
В силу ценностного характера отношения человека к ним все эти зоны переживаются по-разному. Жизнь человека ограничена временем и то, насколько она окажется насыщенной, каким содержанием человек наполнит свое существование, какие цели будут им поставлены и какие из них будут в большей или меньшей мере приоритетны, во многом определяется типом культуры и системой ценностных ориентаций личности. Отражая смысловую сторону направленности личности, ее внутреннюю, содержательную основу внешнего взаимодействия с различными явлениями объективной реальности, ценностная ориентация определяет характер дифференциации объектов действительности по их значимости для индивида. Следует отметить, ценностные системы личности и общества взаимосвязаны и взаимообусловлены. Ценностные ориентации личности связывают ее внутренний мир с окружающей социальной действительностью, с другой стороны, содержание системы ценностей различных общностей и общества в целом определяется соотношением в них носителей тех или иных индивидуальных систем ценностей. Соответственно, можно говорить о том, что индивидуальные ценностные системы выступают структурными элементами ценностной системы общества.
Разработанная нами собственная типология ценностных систем, основанная на концепции Р Инглхарта, предполагает существование трех самостоятельных социокультурных типов: ориентирующихся на ценности адаптации (стрем-
ление к физической и экономической безопасности), социализации (ориентация на принятые в данном обществе нормы и ценности) или индивидуализации (направленность на саморазвитие и самореализацию) [15]. Ранее нами было показано, что доминирование ценностей адаптации, социализации или индивидуализации в определенной степени отражает ориентацию человека на прошлое, настоящее или будущее соответственно. При этом фиксация человека на одном временном ло-кусе выполняет адаптационную функцию, а на двух — трех смысловых локусах — функцию развития, самореализации [11]. Похожие результаты были выявлены в исследовании Е. М. Вечкановой и Ю. Ю. Неяскиной при изучении особенностей временной перспективы личности различных типов переживания актуального смыслового состояния [3]. В этой связи закономерный интерес представляет исследование конкретных особенностей временной перспективы личности у представителей выделенных нами ценностных типов.
В исследовании, которое осуществлялось посредством интернет-тестирования, приняли участие 249 человек в возрасте от 18 до 30 лет обоего пола. В состав исследуемой группы были включены представители различных социокультурных общностей. В данном исследовании мы не стремились достичь репрезентативности выборки или же равной представленности социокультурных групп, социокультурная неоднородность респондентов имела целью обеспечить максимальное разнообразие культурно-ценностных типов.
Принадлежность к адаптирующемуся (А), социализирующемуся (С), индивидуализирующемуся (И) или промежуточному (П) ценностному типу определялась при помощи модифицированной нами методики Р. Инглхарта [16].
Для диагностики временной перспективы личности использовалась методика Ф. Зимбардо (Zimbardo F. Time Perspective Inventory — ZTPI), в модификации А. Сырцовой, Е. Т. Соколовой, О. В. Митиной [13], а также методика «Семантический дифференциал времени» (СДВ) Л. И. Вассермана, О. Н. Кузнецова, В. А. Таш-лыкова, М. Тейверлаур, К. Р. Червинской,
О. Ю. Щелковой [10].
Анализ результатов по факторам ZTPI среди ценностных типов, выявленных с помощью модифицированной методики Р. Инглхарта (см. табл. 1), показал наличие общих, инвариантных характеристик временной перспективы: среди отнесенных ко всем ценностным типам самые высокие показатели обнаруживаются по фактору «Позитивное прошлое», самые низкие — по фактору «Фаталистическое настоящее». В то же время, были выявлены и значимые различия по целому ряду факторов. Характерной особенностью временной перспективы адаптирующегося ценностного типа являются сравнительно низкие значения по большинству факторов ZTPI, особенно отличающиеся по факторам «Негативное прошлое» и «Будущее», что свидетельствует об определенной обращенности в прошлое как к источнику положительного опыта и примеру для его воспроизводства в настоящем, т. е. о некотором консерватизме, а также о снижении целеустремленности и осмысленности своего будущего. Для ориентирующихся на ценности социализации, напротив, свойственны самые высокие показатели по всем факторам, за исключением «Негативного прошлого», в целом свидетельствующие о скорее положительной самооценке, некоторой неудовлетворенности своим нынешним положением и стремлением к получению удовольствия от своей жизни.
Таблица 1
Данные по факторам ZTPI у ценностных типов по методике Р. Инглхарта
Факторы ZTPI Ценностный тип Различия в парах при p < 0,05
А С И П
Негативное прошлое 2,34 2,81 2,89 2,85 А-С; А-И; А-П
Позитивное прошлое 3,51 3,78 3,69 3,57 А-С; С-П
Гедонистическое настоящее 3,16 3,41 3,28 3,04 А-С; С-П; И-П
Фаталистическое настоящее 2,69 2,71 2,64 2,68
Будущее 3,23 3,54 3,47 3,50 А-С
Представители индивидуализирующегося типа выделяются среди остальных самыми высокими значениями по фактору «Негативное прошлое» и самыми низкими — по фактору «Фаталистическое настоящее», что может быть интерпретировано как своего рода «эмансипация» от прошлого опыта, а также как стремление к смыслу, проявляющееся, по
В. Франклу, в ограничении потребности в удовольствиях, что, в целом, вполне соответствует общему портрету данного типа, характеризующемуся интернальностью и направленностью на личностный рост и развитие.
Отнесенные к промежуточному ценностному типу демонстрируют наименьшие показатели по фактору «Гедонистическое настоящее», что, вероятно, свидетельствует в пользу определенной фрустрации значимых потребностей.
По всем факторам СДВ во всех временных локусах у всех ценностных типов (табл. 2) были получены положительные значения. Также для всех ценностных типов характерна наибольшая средняя величина оценки будущего и наименьшая — оценки прошлого. При этом в оценке прошлого и будущего наблюдается и некоторая вариативность.
Таблица 2
Данные по факторам СДВ у ценностных типов по методике Р. Инглхарта
Факторы СДВ Ценностный тип Различия в парах
А С И П при p < 0,05
Настоящее
Активность времени 4,42 3,83 5,22 3,49
Эмоциональная окраска времени 6,92 8,07 7,16 7,44
Величина времени 5,38 7,32 6,76 6,79
Структура времени 3,23 5,05 3,33 4,37
Ощущаемость времени 6,19 5,23 4,51 5,51
Средняя величина оценки времени 5,23 5,90 5,40 5,52
Прошлое
Активность времени 0,31 1,67 3,07 1,43
Эмоциональная окраска времени 4,19 6,29 6,49 4,32
Величина времени 3,85 5,73 6,16 5,21
Структура времени -0,42 2,88 2,27 1,43 А-С
Ощущаемость времени 0,50 1,77 2,04 1,14
Средняя величина оценки времени 1,68 3,67 4,01 2,71 А-С; А-И
Будущее
Активность времени 1,38 2,42 3,67 2,37
Эмоциональная окраска времени 8,69 10,29 8,96 9,79
Величина времени 7,92 10,90 10,40 10,20 А-С
Структура времени 4,73 6,81 5,93 6,29
Ощущаемость времени 4,42 4,04 3,36 4,75
Средняя величина оценки времени 5,43 6,89 6,47 6,68
Примечание. А — адаптирующийся; С — социализирующийся; И — индивидуализирующийся; П — промежуточный.
Так, значение фактора «Структура времени» в отношении прошлого у представителей адаптирующегося типа значимо ниже, чем у респондентов социализирующегося и индивидуализирующегося типов, что может говорить
о меньшей упорядоченности и осмысленности представлений о прошлом при ориентации на ценности адаптации. В отношении будущего значение по фактору «Величина времени» у представителей адаптирующегося типа также
заметно ниже, что отражает их некоторую фрустрированность, относительно низкую смысловую наполненность будущего и сужение жизненной перспективы. В целом, адаптирующийся тип отличается самыми низкими величинами оценки прошлого, настоящего и будущего; социализирующийся тип — самыми высокими оценками своего настоящего и будущего; индивидуализирующийся — своего прошлого. Это, вероятно, отражает различия стратегии смыслового переживания жизненных соытий в зависимости от уровня развития ценностной системы, что подтверждается и результатами наших предыдущих исследований о значимости разных временных локу-сов смысла при смысловом переживании экст-
Библиографич
1. Антонова Н. В. Проблема личностной иден-
тичности в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопр. психологии. — 1996. — № 1. — С. 131-142.
2. Бернштейн Н. А. О построении движений. —
М.: Прогресс, 1947. — 242 с.
3. Вечканова Е. М., НеяскинаЮ. Ю. Особенности
временной перспективы личности при различных типах актуального смыслового состояния // Вестн. КРАУНЦ. Сер.: Гуманитар. науки. — 2011. — № 2 (18). — С. 167-178.
4. Зимбардо Ф., Бойд Дж. Парадокс времени: но-
вая психология времени, которая улучшит вашу жизнь. — СПб.: Речь, 2010. — 352 с.
5. Кроник А. А., Головаха Е. И. Психологичес-
кий возраст личности // Психол. журн. — 1983. — Т. 4. — № 5. — С. 57-65.
6. Мандрикова Е. Ю. Современные подходы к изу-
чению временной перспективы личности // Психол. журн. — 2008. — Т. 29. — № 4. —
С. 54-65.
7. Мажуль Л. А. Многоликость времени: психо-
логические и культурные аспекты // Мир психологии. — 2011. — № 23. — С. 16-30.
8. Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспек-
тива будущего. — М.: Смысл, 2004. — 608 с.
9. Рубинштейн С. Л. Основы общей психоло-
гии. — СПб.: Питер, 2000. — 712 с.
10. Семантический дифференциал времени как метод психологической диагностики личности при депрессивных расстройствах: пособие для психологов и врачей / Л. И. Вас-
ремальных ситуаций. Как нами было показано ранее, именно переосмысление прошлого при смысловом переживании экстремальной ситуации в наибольшей степени способствует совладанию — среди исследуемых, у которых наблюдалась динамика осмысления прошлого (неважно — положительная или отрицательная), диагностировалась в среднем значительно лучшая постстрессовая картина. Значительно менее выраженная тенденция наблюдалась по смысловому локусу настоящего, а в случае с осмыслением будущего наблюдалась даже обратная ситуация. При этом самому неблагоприятному варианту переживания соответствовало отсутствие любого переосмысления своего прошлого, настоящего и будущего [16].
еский список
серман, О. Н. Кузнецов, В. А. Ташлыков [и др.]. — СПб.: СПбНИПНИ им. В. М. Бехтерева, 2005. — 27 с.
11. Серый А. В., Семенова М. Б. Трансформация
системы личностных смыслов в ситуации вынужденной потери работы // Вестн. Кемеровского гос. ун-та. — 2010. — № 3 (43). — С. 106-110.
12. Сырцова А., Соколова Е. Т., Митина О. В. Ме-
тодика Ф. Зимбардо по временной перспективе // Психол. диагностика. — 2007. — № 1. — C. 85-105.
13. Элинберг Г. Клиническое введение в психиат-
рическую феноменологию и экзистенциальный анализ // Экзистенциальная психология: экзистенция. — М.: Апрель Пресс: Эксмо-Пресс, 2003. — С. 201-237.
14. Эриксон Э. Г. Детство и общество. — СПб.:
Ленато: АСТ, 1996. — 592 с.
15. Яницкий М. С. Ценностное измерение массо-
вого сознания. — Новосибирск: СО РАН, 2012. — 237 с.
16. Яницкий М. С., Иванов М. С., Утюганов А. А.
Изменение осмысленности прошлого, настоящего и будущего как механизм переживания экстремальных ситуаций // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке (г. Хабаровск). — 2012. — № 2 (34). —
С. 124-130.
17. Luckmann Th. Remarks on personal identity:
Inner, Social and Historical Time // Identity: personal and sociocultural / ed. A. Jacobcon-Widding. — Uppsala, 1983.
