CC BY
23
Вестник ПСТГУ
Серия V: Вопросы истории и теории христианского искусства. 2019. Вып. 35. С. 48-60 БОТ: 10.15382МшгУ201935.48-60
Петрозаводской государственной консерватории им. А. К. Глазунова
Никулина Елена Евгеньевна, канд. искусствоведения, ученый секретарь
Российская Федерация, 185031, г. Петрозаводск, Ленинградская, 16
ОКСГО: 0000-0002-8817-5563
Особенности влияния
ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВА
на иконопись Карелии ХУТТ—ХУТТТ веков
Е. Е. Никулина
Аннотация: Данная статья посвящена стилистическому анализу карельских икон ХУ11—ХУ111 вв., в частности устойчивым типологическим моделям, которые использовали местные изографы в течение длительного культурно-исторического периода. Иконы создавались мастерами крестьянского происхождения, поэтому сакральное пространство культового предмета ими воспринималось как территория, где можно реализовать свои художественные ориентиры или предпочтения. Последние аспекты были тесно связаны с влиянием декоративно-прикладного и народного искусства, представлявшие дохристианский базис культуры. Если учесть, что этносы, проживающие на территории Карелии и близких к ней областей с древних времен, были носителями языческой культуры, то проникновение архаических элементов в пространство иконы было вполне обоснованным и логичным. Развитие данной темы в научном аспекте напрямую зависело от музейных реставрационных открытий. Только в 2000-х гг. с увеличением числа раскрытых произведений вопрос о влиянии народного искусства на иконопись края актуализировался. В широком спектре типологических моделей выделились такие типы, как лепестковая розетка и ель. Выявление значительного круга произведений позволило автору утвердить мысль об устойчивом существовании таких моделей в иконописи края и дальнейшей реализации «индивидуальных творческих концепций» изографов.
Ключевые слова: иконопись Карелии, приемы письма, народное искусство, вышивка, роспись по дереву, типологические модели, лепестковый цветок, ель.
Актуальность темы определяется малой степенью ее изученности. Несмотря на большой объем научной и научно-популярной литературы, посвященной древней живописи Карелии, отдельные суждения не получили своего полноценного развития, в том числе и вопрос, связанный с влиянием народного искусства. Это обстоятельство определялось прежде всего незначительным количеством реставрационных открытий1. Тем не менее данный аспект уже в 1960-е гг. попал
1 Речь идет о коллекции икон Музея изобразительных искусств Республики Карелия. Музей был открыт в 1960 г. Собрание древней живописи активно формировалось в первые
в объектив внимания известных исследователей2, но в силу ограниченного количества эмпирического материала, большому корпусу нераскрытых памятников, он оказался невостребованным научным сообществом.
Не претендуя на максимальную полноту выводов и масштабные обобщения, опираясь исключительно на материал из собрания Музея изобразительных искусств Республики Карелия (далее МИИРК, РК), а также отдельные концепции, пунктирно обозначенные в трудах некоторых исследователей, но не получившие должного развития3, автор данной публикации ставит перед собой следующую задачу: на примере икон ХУ11—ХУШ вв., привезенных из различных районов Карелии, проанализировать единичные типологические модели в культовых памятниках и произведениях народного искусства, их семантику и формальные признаки.
Чтобы объективно оценить художественную ситуацию в Карелии в тот период, следует обратиться к весьма убедительным мыслям и высказываниям известного историка архитектуры В. П. Орфинского. В одной из своих публикаций исследователь говорил, что культура и искусство Древней Карелии формировались под сильным влиянием карелов и вепсов — малых северных народностей, издревле проживавших на территории края. Благодаря их жизнедеятельности в Карелии получила развитие особая версия христианско-языческого синкретизма — «славяно-финский симбиоз, во многом ориентированный на языческие приоритеты, в условиях соперничества Новгорода с Киевом массовому сознанию представлялся как своеобразный способ самовыражения и самоутверждения. В дальнейшем в процессе колонизации Севера русскими, сложные этнокультурные контакты "'варягов" с аборигенным населением способствовали формированию региональной общности, которую исследователи назвали северным вариантом "обрусевшего православия"»4. Доминирующая роль дохристианских представлений сохранялась в Карелии очень долго. Об этом в том числе свидетельствуют две грамоты митрополита Макария, написанные в 1534 и 1548 гг. Ивану Грозному. В одной из них, за 1534 г., говорится: «...в ваших местех
десятилетия работы музея. Именно в этот период осуществлялись многочисленные экспедиции по Карелии, в результате которых усилиями научных сотрудников и реставраторов были обнаружены уникальные памятники XV—XVII вв. Это обстоятельство привлекало внимание многих известных исследователей. Благодаря их подвижнической деятельности ранние памятники были отправлены на реставрацию в Государственный Русский музей и Третьяковскую галерею. Однако большая часть коллекции, в частности памятники XVII—XVIII вв., оказалась за границами интересов научного сообщества.
2 См.: Смирнова Э. С. Живопись Обонежья XIV—XVI веков. М.: Наука, 1967; Реформатская М. В. Северные письма. М.: Искусство, 1968; Ямщиков С. В., Попова М. В. Живопись древней Карелии: альбом. Петрозаводск: Карельское книжное издательство, 1966.
3 См.: Бусева-Давыдова И. Л. Народная икона: к определению предмета // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2011. № 9 (89). С. 6—20; Она же. Парадоксы народной иконы // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2012. № 9 (99). С. 6—13; Ершов В. П. Мои краснушки. Крестьянские иконы XVI—XX вв. Петрозаводск: Verso, 2010; Он же. Старообрядческая икона-примитив XVIII века «Архангел Михаил — воевода. Петрозаводск: КГПУ, 2008.
4 Орфинский В. П. Культовое зодчество Сегозерья // Деревня Юккогуба и ее округа: сб. статей / отв. ред. В. П. Орфинский. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2001. С. 95.
многие христиане... заблудили от истинныя христианскиа православныя веры: о церкве деи Божии и о церковном правиле не брегут, к церквам к божественному пению не ходят, и к вам деи, к отцам своим духовным, ко игуменом и попом, на покаянье не приходят, а молятца деи по скверным своим молбищам древесам и каменью, по действу диаволю...»5. Ко 2-й пол. XVII в. языческие обряды не только не были искоренены, но и продолжали активно внедряться в жизнь местным населением. Эта мысль была подтверждена раскопками Олонецкой крепости6, у стен которой были обнаружены захоронения людей с элементами традиционных местных обрядов7.
Описанные выше факторы заметно отразились в культуре и искусстве древней Карелии 2-й пол. XVII в. В целом наблюдался явный симбиоз художественных традиций с разным, подчас противоположным социальным и религиозным содержанием.
Во 2-й пол. XVII в. новые тенденции, связанные с эстетикой стиля барокко и книжной миниатюры, идущие из крупных мастерских Москвы, Каргополя, Тихвинского посада, Соловецкого монастыря, необычайно усложнили художественную картину мира. Несмотря на существенное различие стилистических приемов, именно в этот период искусство Карелии, прежде всего иконопись, обрело собственные черты. В немалой степени этому способствовали слабая диф-ференцированность творческого процесса, анонимность мастеров, размытые границы между профессиональным и народным искусством.
На Севере предметы утилитарного назначения и иконы, как правило, создавались одними и теми же мастерами. В Карелии, учитывая отсутствие крупных посадов и деревенский характер поселений, иконописное дело никаким образом не выделялось из общего реестра ремесел и считалось низкооплачиваемой работой «мелкой четы людишек»8. Неслучайно живописно-пластические приемы, проникающие в местную живопись уже в кон. XVI в., получили адекватное народному миропониманию выражение. Поэтому не удивителен тот факт, что многие формальные черты произведений народного творчества — вышивки, росписи и резьбы — нашли отражение в культовых произведениях.
В местной иконописи одной из наиболее повторяющихся моделей была лепестковая розетка. Ее активное внедрение в икону произошло в XVII в. с появлением большого количества житийных циклов, посвященных Святителю Ни-
5 Кочкуркина С. И., Спиридонов А. М., Джаксон Т. М. Письменные известия о карелах. Петрозаводск: Карелия, 1990. С. 60-64, 67-72.
6 В 1648 г. в связи с неизбежностью военных столкновений со шведами Олонецкий погост с окружавшими его селами, деревнями был «отписан на государя». Царь Алексей Михайлович решил, что «для береженья... от немецких людей» и для управления обширными землями, сюда, к древнему Рождественскому погосту, должен быть переведен из Оштинского стана административный центр Заонежских погостов и построена крепость. Весной 1649 г. воевода князь Федор Волконский и дьяк Степан Елагин по царскому указу направились в Олонец для поиска места, «в котором. для береженья. у воды пристойнее устроить город или острог» (Отписка воеводы Федора Волконского о построении Олонца // Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археологическою комиссией. СПб., 1848. Т. 3. С. 225).
7 Там же. С. 9-10.
8 Сербина К. Н. Очерки из социально-экономической истории русского города. Тихвинский посад в XУI-XУII вв. М.; Л.: Академия наук СССР, 1951. С. 153.
колаю, Параскеве Пятнице и Пророку Илье. Главным образом она появлялась в памятниках, ведущих свое происхождение из деревень Медвежьегорского района — центра Карелии.
В подтверждение вышесказанному заметно выделяются два житийных цикла из часовни Св. Николы д. Тамбицы — «Св. Никола Можайский» (ил. 1) и «Параскева Пятница»9. Возможно, они писались одним мастером, поскольку в них обнаружился ряд общих стилистических черт, в частности приглушенные красно-коричневые охры, скованный рисунок, использование одной и той же модели — «розетки» с округлыми лепестками. В первой иконе, в сцене перенесения мощей святого, розетка появляется на незаполненном деталями фоне клейма, а во второй — ею декорируется архитектурный «задник». В иконах «Огненное восхождение пророка Илии, с житием» из д. Кургеницы10, «Успение» из г. Олонец модель также появляется как архитектурный декор на окнах и стенах. В иконе «Огненное восхождение Пророка Илии, с житием» трон Ахава расписан
Ил. 1. Святой Николай Можайский, с житием. 1667г. Медвежьегорский р-н РК, д. Тамбицы. Музей изобразительных искусств РК. Фрагмент. Общий вид
9 Св. Николай Можайский, с житием. 1667 г. МИИРК, И-480. Вывезена из часовни Св. Николая д. Тамбицы Медвежьегорского р-на РК. Поступила в МИИРК в 1963 г. Раскрыта в 1950—1951 гг. Г. В. Жаренковым. Св. Параскева Пятница, с житием. 1660-1670-е гг. МИИРК, И-556. Вывезена из часовни Св. Николая д. Тамбицы Медвежьегорского р-на РК. Поступила в МИИРК в 1963 г. Раскрыта в 1973 г. в Государственном Русском музее (далее — ГРМ) Н. В. Перцевым.
10 Огненное восхождение Пророка Ильи, с житием. Вторая половина XVII в. МИИРК, И- 419. Вывезена из часовни Положения пояса Пресвятой Богородицы д. Кургеницы Медвежьегорского р-на РК в 1962 г. Раскрыта в 1973 г. в ГРМ Н. В. Перцевым.
четырехлепестковыми розетками11. Аналогичное использование мотива наблюдается в иконе из д. Суйсарь Прионежского района «Святой Никола, с житием» — это стол в сцене приведения в отчий дом отрока, спасенного Николой12. В одних иконах модель раскрашивается в красные и белые цвета — традиционный колористический тандем, характерный для северной вышивки, в других присутствует полихромная раскраска, ведущая свое происхождение от росписи деревянных предметов. Такой подход реализуется и в оформлении одежд святых. В частности, у пророка Давида оплечье далматика декорировано цветами, лепестки которых имеют два цвета — темно-синий и коричневый. В этот ряд примеров можно включить еще одну трактовку розетки, не ставшую в северной иконописи традицией, — это мандорла, основу которой составили вытянутые темно-синие, голубые лепестки. В данном случае единственным образцом, подтверждающим подобную трактовку, явилась икона XVI в. «Сошествие во ад» из д. Вирма Беломорского района13.
Выделяя области применения розетки в народном искусстве, следует отметить роспись и резьбу по дереву. В декоре северных прялок мотив розетки был одним из главных элементов. Основным способом ее исполнения являлась контурная или трехгранновыямчатая резьба. Внутренний рисунок такой розетки состоял из треугольников или вытянутых по вертикали ромбов, дополненных цветом. Розетка, выполненная в свободной кистевой манере, представляла более лаконичный рисунок в виде вытянутых овальных лепестков, соединенных в центре кругом. Она нередко раскрашивалась в два или несколько цветов. Часто лепестки дополнительно прорисовывались темным контуром или «закольцовывались» в круг, проходящий по верхним краям лепестков14. Наряду с классической формой розетки появлялись модели, дополненные различными элементами: елочкой, крестом, каплей, точкой. Примеры такого орнаментирования можно увидеть на лопастках прялок из Беломорского и Кемского районов (ил. 2)15. В вышивке розетка имела более конструктивную основу. Иконография таких мотивов не отличалась разнообразием, поскольку особенности техники шитья ограничивали возможности мастериц. Например, при использовании двустороннего шва строчкой, крестом, листья имели жесткие грани вытянутого по вертикали ромба. И только техника тамбурного шитья помогала достигать более текучих и плавных очертаний лепестков. В этом смысле интересными примерами являются образцы вышивок полотенец, привезенных из деревень Хашезеро
11 Успение. Вторая половина XVII в. МИИРК, И-1383. Вывезена в 1968 г. из краеведческого музея г. Олонца РК. Раскрыта в 1972 г. в ГРМ Н. В. Перцевым.
12 Икона-рама с клеймами жития Св. Николы. Конец XVII в. МИИРК, И-60/2. Вывезена из церкви Ильи Пророка д. Суйсарь Прионежского р-на РК. Раскрыта в 1964 г. Г. В. Жарен-ковым.
13 Успение. Рубеж XУ-XУI вв. МИИРК, И-466. Поступила в МИИРК из музея-заповедника «Кижи» в 1963 г. Раскрыта в 1950 г. в Государственной Третьяковской галерее И. А. Барановым.
14 Вишневская В. М. Резьба и роспись по дереву мастеров Карелии. Петрозаводск: Карелия, 1981. С. 50.
15 Прялка. 2-я пол. XIX в. МИИРК, ПР-1078. Беломорский р-н РК, с. Нюхча-Куток; Прялка. Конец XIX в. МИИРК, ПР-1741. Кемский р-н, с. Шуерецкое.
Ил. 2. Поморская прялка. 2-я пол. XIXв. Кемскийр-н РК, с. Шуерецкое. Музей изобразительных искусств РК. Фрагмент. Общий вид.
Медвежьегорского и Шуньгский Бор Олонецкого районов16. Обрядовое назначение вышитых предметов сдерживало рукодельниц в творческой фантазии при выборе выразительных средств. Поэтому благодаря многократному повторению мотивов и регламентированным техническим приемам в вышивках, как, впрочем, и резьбе, сохранялась реликтовая пластика модели. В расписных предметах форма розетки и ее раскраска были более разнообразными.
Таким образом, художественно-пластическая трактовка розетки в декоре предметов крестьянского быта имела принципиальные отличия. В одних формах была заложена многовековая традиция их исполнения, в других — выражалась творческая свобода местных мастеров. Но именно последние модели, выполненные в свободной кистевой манере, становились объектом внимания изографов. Быть может, в этих пластичных формах разноцветных лепестков иконописцы видели воплощение идеи животворящих солнечных лучей и обильного произрастания цветов и трав на земле. Эта мысль как нельзя лучше связывалась с образами Николы, Параскевы Пятницы, Пророка Ильи, которые в провинциальном христианском сознании воспринимались как носители земной благодати. Кроме того, расписная розетка была неприхотлива по форме, поэтому изна-
16 Конец полотенца. Первая половина XX в. МИИРК, ПР-66. Олонецкий р-н РК, д. Ха-шезеро. Прялка. Вторая половина XIX в. МИИРК, ПР-1166. Беломорский р-н РК, д. Понь-гома.
чально не могла сколько-нибудь существенно нарушить канонические формы и общий смысл произведения.
Следующей наиболее распространенной моделью в карельской иконе является ель. Известный карельский религиовед В. П. Ершов отмечал древние корни почитания у германских, финно-угорских, славянских племен вечнозеленых деревьев как идеи вечной жизни и бессмертия17. Возможно, поэтому в карельской культуре сакрализация ели реализовывалась довольно часто.
В. П. Орфинский, анализируя конструкцию Троицкой часовни в деревне Юккогуба Медвежьегорского района, отмечал: «.на рубеже XIX—XX вв. праздновать "Стройччу" (Троицу) в деревне собиралось до 500 и более человек. Обычно праздновали два дня, а поскольку храм мог вместить только 10—12 человек, богослужение затягивалось надолго. Такое несоответствие вместимости храма количеству прихожан наводит на мысль, что Троицкая часовня изначально задумывалась не только как "дом для общественного богослужения", но и как некий символ, переключающий внимание верующих на кладбищенскую рощу, которая благодаря этому становилась ареной религиозного действа, объединявшей христианское богослужение с древнейшим культом предков — родителей»18. Ученым приводится еще один довод в пользу замены функций православных построек хвойным деревом. На острове Махошоари на крыльце Успенской церкви часто совершалось заклание баранов. После уничтожения церкви в 1950-х гг. «заветы» продолжали привозиться жителями из окрестных сел на остров, но уже местом преклонения была старая сосна с мощным корне-вищем19. Приведенные факты говорят о том, что образ хвойного дерева в сознании северного человека имел глубокую сакральную символику. Как полагает исследователь деревянного зодчества В. А. Крохин, основанием для этого было особое расположение ветвей деревьев, имеющих точные интервалы между убывающими ветвями, олицетворяющими идею роста. Низко растущие ветви создавали рощу, в которой легко можно было укрыться для совершения ритуального обряда20. Пирамидальная форма дерева напоминала двухскатную кровлю дома. Поэтому не случайно кладбища в Карелии располагались в еловых рощах. Могила на таком кладбище считалась надежным домом, скрытым от глаз постороннего.
Возможно, одной из областей заимствования этой модели в иконе была вышивка. Разнообразие древесных мотивов в карельской и вепсской вышивке было настолько велико, что с трудом поддавалось какой-либо классификации. Представление такого мотива на бордюрах полотенец, подолах рубах или сарафанов не ограничивалось только эстетическими функциями: «. вышивки
17 Ершов В. П. Ель — древо мертвых // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера: Материалы ГУ Международной научной конференции «Рябининские чтения-2003». Режим доступа к ст.: гуаЫшп-2003/102.Ыт1 (дата обращения 06.05.2019).
18 Орфинский В. П. Культовое зодчество Сегозерья. С. 92—93.
19 Там же. С. 94.
20 Крохин В. А. Язычество, христианство и старообрядчество в древнерусском зодчестве // Кижский вестник: сб. статей / под. ред. И. В. Мельникова, В. П. Кузнецова. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. № 12. С. 253.
с мотивами деревьев в старину у карел. были отголосками древних, дохристианских, представлений, связанных с почитанием лесной растительности, особенно хвойных деревьев»21. Если в вышивках мотив ели считался традиционным, то появление мотива в росписях было исключением. Один из таких примеров встречается на лопастке прялки из д. Пеньгисельга Олонецкого района22. В данном случае мастер ориентировался на вышивку. Об этом свидетельствует форма дерева с четкой конструктивной основой, состоящей из вертикального ствола и «прикрепленных» к нему диагональных ветвей, дополнительно вписанных в треугольник (ил. 3).
В северной иконе «елка» — явление позднее, но вполне самостоятельное. Сюжеты, в которых использовался мотив ели, в основном посвящались Николе и Параскеве Пятнице. Ель трактовалась как конкретное дерево, с характерными морфологическими признаками — стелящимися ветвями. В других иконах происходили более существенные изменения. Так, Мамврийский дуб в «Троице» из церкви Воскресения и Пророка Ильи из д. Типиницы Медвежьегорского района23 уступил место новому образу, который был своего рода ориентиром в пространстве представлений северного человека. Из того же иконостаса: в иконе «Преображение»24 горы были заменены елками, на верхние части которых изограф буквально поставил фигуры Моисея, Иисуса Христа и Ильи Пророка. Икона «Рождество Христово»25 также окрасилась личностным чувством мастера: действо развернулось на фоне ельника, верхнюю часть композиции организовали две
21 Косменко А. П. Карельское народное искусство. Петрозаводск: Карелия, 1977. С. 8.
22 Прялка. Вторая половина XIX в. Неизвестный автор. МИИРК, ПР-1475. Олонецкий р-н, д. Пеньгисельга.
23 Двухрядная икона: верхний ряд — Пророк Захария, поясной; нижний ряд — Троица Ветхозаветная. 1660—1670-е гг. МИИРК, И-623. Вывезена из церкви Вознесения и Пророка Ильи д. Типиницы Медвежьегорского р-на РК. Раскрыта в 1985 г. в ин-те Спецпроектрестав-рация М. В. Казновым.
24 Двухрядная икона: верхний ряд — Пророк Иеремия, нижний ряд — Преображение. 1660—1670-е гг. МИИРК, И-695. Вывезена из церкви Вознесения и Пророка Ильи с. Типиницы Медвежьегорского р-на РК. Раскрыта в 1986 г. в ин-те Спецпроектреставрация М. В. Каз-новым.
25 Двухрядная икона: верхний ряд — Пророк Аввакум, нижний ряд — Рождество Христово. Вторая половина XVII в. МИИРК, И-487. Вывезена из церкви Вознесения и Пророка Ильи с. Типиницы Медвежьегорского р-на РК. Поступила в 1963 г. Раскрыта в 1964 г. в ВЦНИЛКР Г. В. Жаренковым.
Ил. 3. Прялка. 2-я пол. XIXв. Олонецкий р-н РК, д. Пеньгисельга. Музей изобразительных искусств РК. Фрагмент. Общий вид
макушки деревьев с расходящимися к нижним регистрам ветвями. Лишенные, на первый взгляд, каких-либо существенных деталей, они больше напоминают иллюстрацию повседневной жизни крестьянина или охотника-промысловика.
Не менее примечательны иконы «Богоявление» из деревень Виданы и Суй-сарь Прионежского района26. Иисус Христос представлен во весь рост, обнаженным на фоне реки Иордан. По сторонам от фигуры Христа слева изображен Иоанн Предтеча, справа — три ангела, соответственно расположенные на правом и левом берегах реки. Форма берегов — это соединение горок-лещадей и растительных мотивов. Растительные мотивы на иконе из д. Виданы напоминают стелющиеся ветви с активными пробелами, напоминающие еловые ветви с иголочками. На иконе из д. Суйсарь левый берег трактуется как фрагмент большой ели, вторая половина которой скрыта за фигурой Иоанна Предтечи. Следует отметить еще одну икону — «Воскрешение Лазаря» из д. Вирма Беломорского района (ил. 4)27. Вход в пещеру, на фоне которого изображается Лазарь, также имеет форму ели, но более схематичную.
Возникает вопрос: насколько уместно рассматривать «ель» в контексте влияния народного искусства? Совершенно очевидно, что данный мотив в иконе
Ил. 4. Воскрешение Лазаря. 2-я пол. XVII в. Беломорский р-н РК, с. Вирма. Музей изобразительных искусств РК. Фрагмент. Общий вид
26 Богоявление. Первая половина XVIII в. МИИРК, И-1538. Вывезена из часовни д. Виданы Пряжинского р-на РК. Раскрыта в 2012 г. в МИИРК А. И. Байером; Богоявление. Конец XVII в. МИИРК, И-62. Вывезена в 1962 г. из церкви Пророка Ильи д. Суйсарь Прионежского р-на РК. Раскрыта в 1984 г. в МИИРК И. Н. Куспак.
27 Воскрешение Лазаря. Вторая половина XVII в. МИИРК, И-1128. Вывезена в 1964 г. из церкви Петра и Павла с. Вирма Беломорского р-на РК. Раскрыта в 1973 г. в ГРМ Н. В. Пер-цевым.
имеет природоподражательный характер и связывается больше с реалиями крестьянской жизни. Тем не менее особая сакральная функция растения определила области его обязательного появления (вышивка, роспись, резьба), что для изографа послужило наиболее вероятной отправной точкой в реализации темы. Следует отметить, что сложение образа ели в карельской иконе не ограничивалось влиянием искусства вышивки, все последующие ассоциации имели социокультурный опыт, носителем которого являлся человек крестьянского происхождения.
Подводя краткие итоги, нужно еще раз отметить, что в формировании своеобразных черт иконописи Карелии значительную роль сыграло народное искусство, фундамент которого составили языческие верования народов, проживавших на территории Карелии. Несмотря на то что в XУII—XУШ вв. развитие посадской культуры существенно обогатило новыми «городскими» элементами и мотивами древнюю основу изобразительного языка обрядовых вещей местного населения, в декоре вышивок и резных предметов южных, средних карел и вепсов все же сохранились архаические формы. Последнее обуславливалось особенностями жизненного уклада малых этнических групп. Подобная архаика появилась задолго до христианства и воплощала целый комплекс верований древних славян. По мнению исследователя В. П. Даркевич, с упрочением новой религии произошел постепенный процесс трансформации языческих идеограмм, и они получили новое содержание28. Кроме того, автор данного труда счел необходимым взять за основу те научные разработки, в которых исследователи реконструировали основные черты искусства народов, в том числе проживавших на территории Карелии, и доказали древнейшие корни происхождения многих орнаментальных приемов, воплотившихся в предметах крестьянского быта XIX — нач. XX в.29 Таким образом, в иконописи Карелии, благодаря проникновению в нее элементов народного искусства, сформировалась питательная почва для сложения новых типов образности, которая в местном искусстве иконописания обрела характер сложившейся традиции. Предложенные к рассмотрению модели розетки и ели проиллюстрировали лишь малую часть заимствований. В процессе стилистического анализа карельской иконописи XVII— XVШ вв. обнаружился широкий спектр наиболее повторяющихся типологических моделей, позволивший выявить новые области исследования культового искусства Карелии30.
28 Даркевич В. П. Символы небесных светил в орнаменте Древней Руси // Советская археология. 1960. № 4. С. 67.
29 См.: Вишневская В. М. Резьба и роспись по дереву мастеров Карелии. Петрозаводск: Карелия, 1981; Даркевич В. П. Указ. соч. С. 56-68; Косменко А. П. Карельское народное искусство; Крохин В. А. Язычество, христианство и старообрядчество в древнерусском зодчестве; Цодикович В. К. Семантика иконы Александра Ошевенского конца XVI в. каргопольских писем // Памятники культуры. Новые открытия 2001: Письменность. Искусство. Археология: Ежегодник / ред. и автор предисл. Б. В. Раушенбах и др. 2002. № 25. С. 195-200.
30 См.: Бусева-Давыдова И. Л. Народная икона: к определению предмета; Она же. Парадоксы народной иконы; Ершов В. П. Мои краснушки. Крестьянские иконы XУГ—XX вв.; Он же. Старообрядческая икона-примитив XVШ века «Архангел Михаил — воевода.; Платонов В. Г. Местный ряд иконостаса часовни Успения Пресвятой Богородицы в деревне Васи-
Список литературы
Бусева-Давыдова И. Л. Народная икона: к определению предмета // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2011. № 9 (89). С. 6—20.
Бусева-Давыдова И. Л. Парадоксы народной иконы // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2012. № 9 (99). С. 6—13.
Вишневская В. М. Резьба и роспись по дереву мастеров Карелии. Петрозаводск: Карелия, 1981.
Даркевич В. П. Символы небесных светил в орнаменте Древней Руси // Советская археология. 1960. № 4. С. 56-68.
Ершов В. П. Ель — древо мертвых // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера: Материалы IV Международной научной конференции «Рябининские чтения — 2003». Режим доступа к ст.: ryabinin-2003/102.html (дата обращения 06.05.2019).
Ершов В. П. Мои краснушки. Крестьянские иконы XVI-XX вв. Петрозаводск: Verso, 2010.
Ершов В. П. Старообрядческая икона-примитив XVIII века «Архангел Михаил — воевода». Петрозаводск: КГПУ, 2008.
Косменко А. П. Карельское народное искусство. Петрозаводск: Карелия, 1977.
Кочкуркина С. И., Спиридонов А. М., Джаксон Т. М. Письменные известия о карелах. Петрозаводск: Карелия, 1990.
Крохин В. А. Язычество, христианство и старообрядчество в древнерусском зодчестве // Кижский вестник: сборник статей / под. ред. И. В. Мельникова, В. П. Кузнецова. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. № 12. C. 232-275.
Орфинский В. П. Культовое зодчество Сегозерья // Деревня Юккогуба и ее округа: сборник статей / отв. ред. В. П. Орфинский. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2001. С. 91-126.
Отписка воеводы Фёдора Волконского о построении Олонца // Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археологическою комиссией. СПб., 1848. Т. 3. С. 225.
Сербина К. Н. Очерки из социально-экономической истории русского города. Тихвинский посад в XVI-XVII вв. М.; Л.: Академия наук СССР, 1951.
Смирнова Э. С. Живопись Обонежья XIV-XVI веков. М.: Наука, 1967.
Платонов В. Г. Местный ряд иконостаса часовни Успения Пресвятой Богородицы в деревне Васильево на острове Кижи и некоторые вопросы развития иконописи Заонежья конца XVII — начала XVIII века // Кижский вестник: сб. статей / под. ред. И. В. Мельникова, В. П. Кузнецова. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. № 12. C. 179-187.
Пуцко В. Г. Храмовая икона Преображенской церкви Кижского погоста // Там же. C. 188-200.
Реформатская М. В. Северные письма. М.: Искусство, 1968.
Цодикович В. К. Семантика иконы Александра Ошевенского конца XVI в. каргопольских писем // Памятники культуры. Новые открытия 2001: Письменность. Искусство. Археология: Ежегодник / ред. и автор предисл. Б. В. Раушенбах и др. 2002. № 25. С. 195-200.
Ямщиков С. В., Попова М. В. Живопись древней Карелии: альбом. Петрозаводск: Карельское книжное издательство, 1966.
льево на острове Кижи и некоторые вопросы развития иконописи Заонежья конца XVII — начала XVIII века // Кижский вестник: сб. статей / под. ред. И. В. Мельникова, В. П. Кузнецова. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2009. №12. С. 179-187; Пуцко В. Г. Храмовая икона Преображенской церкви Кижского погоста // Там же. С. 188-200; Цодикович В. К. Семантика иконы Александра Ошевенского конца XVI в. каргопольских писем.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia V: Voprosy istorii i teorii khristianskogo iskusstva.
Elena Nikulina, Candidate of Sciences in Art Criticism, Petrozavodsk State Conservatory, 16 Leningradskaya Str., Petrozavodsk, 185031, Russian Federation [email protected]
2019. Vol. 35. P. 48-60
DOI: 10.15382/sturV201935.48-60
ORCID: 0000-0002-8817-5563
Specific Features of the Influence of Decorative and Applied Arts on Icon-Painting in Karelia of the 17th and 18th Centuries
Abstract: This article gives an analysis of the style of Karelian icons of the 17th and 18th centuries and, in particular, of the fixed typological patterns that were used by local painters during a long cultural and historical period. The icons were created by painters of peasantly origin, because of which they perceived the sacral space of the object of cult as a territory where they could implement their artistic standards and preferences. The latter aspects were closely related to the influence of decorative and applied arts and of folk culture that represented its pre-Christian foundation. If one takes into account the fact that the ethnic groups having lived in Karelia and the adjacent regions since ancient times, were bearers of pagan culture, one can see that the penetration of archaic elements into the space of the icon was quite understandable. The scientific study of this topic directly depended on discoveries of museum restoration. The question about the influence of folk art on the icon-painting of the region became topical in the 2000s, with the increase in discoveries of new artefacts. Among the wide range of typological patterns such types as the petal rosette and fir-tree were distinguished. Identifying a significant circle of items allowed the author of the article to support the claim about a steady existence of such patterns in the icon-painting of the region and in the subsequent implementation of individual creative conceptions of the painters.
Keywords: Karelian icon-painting, techniques of icon-painting, folk art, embroidery, painting on wood, typological patterns, petal flower, fir-tree.
Buseva-Davydova I. (2011) "Narodnaia ikona: k opredeleniiu predmeta" [Folk Icon: Towards the Definition of the Artefact]. Antikvariat. Predmety iskusstva i kollektsionirovaniia, 9 (89), pp. 6-20 (in Russian).
Buseva-Davydova I. (2012) "Paradoksy narodnoi ikony" [The Paradoxes of a Folk Icon].
Antikvariat. Predmety iskusstva i kollektsionirovaniia, 9 (99), pp. 6-13 (in Russian). Vishnevskaia V. (1981) Rez'ba i rospis'po derevu masterov Karelii [Wood Carving in Karelia].
Petrozavodsk (in Russian). Darkevich V. (1960) "Simvoly nebesnykh svetil v ornamente Drevnei Rusi" [Symbols of Heavenly Bodies in the Ornament of Ancient Rus']. Sovetskaia arkheologiia, 4, pp. 56-68 (in Russian).
E. Nikulina
References
Ershov V. (2008) Staroobriadcheskaia ikona—primitivXVIIIveka «Arkhangel Mikhail — voevoda» [The Primitive Old-Rite Icon "Archangel Michael the Archistrategos"]. Petrozavodsk (in Russian).
Ershov V. (2010) Moi krasnushki. Krest'ianskie ikony XVI—XXvv. [My "Krasnushki" (Little Nice Red Things). Peasants' Icons of the 16th — 20th Centuries]. Petrozavodsk (in Russian).
Ershov V. El' — drevo mertvykh [Fir-Tree is the Tree of the Dead], available at http://kizhi.karelia. ru/library/ryabinin-2003/102.html (03.09.2019; in Russian).
Iamshchikov S., Popova M. (1966) Zhivopis' drevnei Karelii: al'bom [Art of Ancient Karelia: an Album]. Petrozavodsk (in Russian).
Kochkurkina S., Spiridonov A., Dzhakson T. (1990) Pis'mennye izvestiia o karelakh [Written Sources about the Karelians]. Petrozavodsk (in Russian).
Kosmenko A. (1977) Karelskoe narodnoe iskusstvo [Karelian Folk Art]. Petrozavodsk (in Russian).
Krokhin V. (2009) "Iazychestvo, khristianstvo i staroobriadchestvo v drevnerusskom zodchestve" [Paganism, Christianity, and Old-Rite Faith in Ancient Russian Architecture], in I. Mel'nikov, V. P. Kuznetsov (eds.) Kizhskii vestnik: sbornik statei, 12, pp. 232—275 (in Russian).
Orfinskii V. (2001) "Kul'tovoe zodchestvo Segozer'ia" [Sacral Architecture of Segozerye], in V. Orfinskii (ed.) Derevnia Iukkoguba i ee okruga: sbornik statei [The Village of Iukkoguba and its Environs: a Collection of Articles]. Petrozavodsk, pp. 91—126 (in Russian).
Serbina K. (1951) Ocherki iz sotsial'no-ekonomicheskoi istorii russkogo goroda. Tikhvinskiiposad v XVI—XVIIvv. [Studies in Social and Economic History of the Russian City. Tikhvinsky Posad in the 16th and 17th Centuries]. Moscow; Leningrad (in Russian).
Smirnova E. (1967) Zhivopis' Obonezh 'ia XIV — XVIvekov [Painting of Obonezhye of the 14th — 16th Centuries]. Moscow (in Russian).
Platonov V. (2009) "Mestnyi riad ikonostasa chasovni Uspeniia presviatoi Bogoroditsy v derevne Vasil'evo na ostrove «Kizhi» i nekotorye voprosy razvitiia ikonopisi Zaonezh'ia kontsa XVII — nachala XVIII veka" [Iconostasis of the Shrine of Dormition of Mary in the Village Vasilyevo on the island of Kizhi and Some Questions of Development of Icon-Painting of Zaonezhye of the 17th — Early 18th Centuries], in I. Mel'nikov, V.P. Kuznetsov (eds.) Kizhskii vestnik: sbornik statei, 12, pp. 179—187 (in Russian).
Putsko V. (2009) "Khramovaia ikona Preobrazhenskoi tserkvi Kizhskogo pogosta" [Church Icon of the Tranfiguration Church of Kizhsky Pogost], in I. Mel'nikov, V.P. Kuznetsov (eds.) Kizhskii vestnik: sbornik statei, 12, pp. 188—200 (in Russian).
Reformatskaia M. (1968) Severnyepis'ma [Northern Letters]. Moscow (in Russian).
Tsodikovich V. (2002) "Semantika ikony Aleksandra Oshevenskogo XVI v. kargopol'skikh pisem" [Semantics of the Icon by Alexander Oshevensky of the 16th Century], in B. Raushenbakh (ed.) Pamiatnikikul'tury. Novyeotkrytiia2001:Pis'mennost'. Iskusstvo. Arkheologiia:Ezhegodnik [Monuments of Culture. New Discoveries 2001: Written Sources. Art. Archaeology], 25. Moscow, pp. 195—200 (in Russian).
