CC BY
35
С. И. Межерицкая
ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЕЛЕНИЯ СТИЛИСТИЧЕСКИХ ФИГУР В «СВЯЩЕННЫХ РЕЧАХ» ЭЛИЯ АРИСТИДА
Стилистические особенности разнообразных по тематике и жанру произведений крупнейшего греческого оратора II в. н. э. Элия Аристида, относящихся, главным образом, к эпидейктическому красноречию, довольно хорошо изучены и подробно описаны многими исследователями начиная с В. Шмида1. Однако помимо сочинений, еще в античности признанных образцами ораторского искусства,
Аристиду также принадлежат так называемые «Священные
-
гиозную автобиографию»2. На то, что это произведение написано простым стилем - в отличие от обычного торжественного стиля ораторских рекламаций Аристида, не
раз указывалось исследователями , тем не менее, детальное
-
1 Schmid W. Der Atticismus in seinen Hauptvertretern von Dionysios von Halicarnass bis auf den zweiten Philostratus. Stuttgart, 1889. Bd. 2. См. также: Amann J. Die Zeusrede des Ailios Aristeides. Stuttgart, 1931; Hoefler A. Der Sarapishymnus des Ailios Aristeides. Stuttgart und Berlin, 1935; Lenz F. W. Der Dionysoshymnos des Aristeides // Rivista di Cultura classica e medioevale, 1962. Fasc. 3. P. 153-166; Mensching E. Zu Aelius Aristides' 33. Rede // Mnemosyne, 1965. Bd. 18. S. 57-63; Oliver J. H. The civilizing power. A study of the Panathenaic discours of Aelius Aristides against the background of literature and cultural conflict. Philadelphia, 1968; The ruling power. A study of the Roman Empire in the second century after Christ through the Roman Oration of Aelius Aristides. Philadelphia, 1953; Rhodian oration ascribed to Aelius Aristides // The Classical Quarterly, 1990. Vol. 40. №. 2. P. 514-522; Humbel A. Ailios Aristeides, Klage über Eleusis (Oratio 22): Lesetext, Übersetzung und Kommentar. Wien, 1994.
2 Dodds E. R. Pagan and Christian in an age of anxiety. Cambr., 1965. P. 40.
3 Behr С. A. Aelius Aristides and The Sacred Tales. Amsterdam, 1968; Festugièr A. J. Sur les "Discours sacrés" d'Aelius Aristide // Revue des Études Grecqes, 1969; Discours sacrés. Paris, 1986. T. 82. P. 117-153; Nicosia S. Discorsi Sacri. Milano, 1984; Schröder H. O. Heilige Berichte. Heidelberg, 1986.
тальным творчеством Аристида до сих пор не было предпринято. Мы попытались рассмотреть основные стилистические фигуры, встречающиеся в «Священных речах», обозначить некоторые особенности их употребления, а также установить причины стилистического несоответствия этого произведения и других сочинений Аристида.
Несмотря на то, что по сравнению с ораторскими
декламациями в «Священных речах» Аристид использует
-
зволил выявить следующие стилистические фигуры.
Метафоры. В современной Аристиду риторической
-
ристик стиля, как ясность (аафтреьа) и чистота (ка0аротг|?) (Pseudo-Aristid. Rhet., p. 500, 11 ff. Sp.), краткость (ßpctxinris- Kai auvTO|JLta) (Ibid., p. 500, 24 ff. Sp.), а также сдержанность (KoXaatg) (Ibid., p. 501, 10 Sp.), и, наоборот, предписывались как способствующие тщательному и отделанному стилю (ётцёХеьа) (Ibid., p. 499, 11 Sp.), поэтому они широко употребляются в ораторских декламациях Аристида, написанных с известной тщательностью
(em^eXeta) (ср., например: XVII K, XXXIX Km XLIII K
-
нал художественных средств, употребляемых греческими
XVIII,
6 K и XXI, 21 K возникает образ гаваней, тоскующих по объятьям родного города (эта метафора часто встречается у трагиков, ср: Aesch. Prom. 1019; Ch., 586), в XLV, 150 D и XL VI, 300 D полемика уподобляется кулачному бою (часто можно встретить у аттических писателей и Плутарха) и т. д. В основном, метафоры в произведениях Аристида взяты из сферы театра, состязаний и палестры4, музыки и танца,
5 XLVI, 161 D; XXXVII, 475 D; XIII, 139 D; XLVI, 4 K; XXVI, 43 K ктХ.), в то время как метафор природы и материальных предметов во
4 Сравнения, заимствованные из агонистики и атлетики, очень частые у Демосфена, едва ли реже встречаются у Аристида.
См. об этом: Boulanger A. Aelius Aristides et la sophistique dans la province d'Asie au IIe siècle de notre ère. Paris, 1923. P. 414-415.
всех его произведениях едва ли найдется больше десятка (ср.: XVIII, 6 K; XI, 21 K; XVIII, 9 K; XXVI, 94 K; XLIII, 13
K; XLIV, 12-13 K ктХ.). Более многочисленные и интерес-
циента Асклепия, дает медицина (ср.: XIII, 166 D; XXVI, 98 K; XXIII, 31-32 K ктХ.). В «Священных речах», написанных сжатым стилем фрахйтг|д), метафоры встречаются всего несколько раз: el vat yap той рейцатод tovtov тад тгг|уад avcj, тоЬд 8е ктртоиройд тойтоид ovk eiSevai тоид
¿Хетоид 7] ХРЛ Tpeveiv («Ведь источник этого потока [гноя]
-
XLVII, 63-64 K земледелия и садоводства; ттараттёцттошьу ev тф тыу ф'ьХыу
XLIX, 49
K
ои Tt тгои otet ттерад тоито ехещ о 8' ёух^Р'^оу exei ш |idXr|g («Бог же как-то не думает положить этому какой-нибудь конец, но держит за пазухой кинжал» L, 102-103 K).
--
ствуются Аристидом из классической литературы, при этом иногда даже указывается их источник, как, например,
в XXVI, 7 K, где воспроизводится известное гомеровское
-
тыми (ср.: XIII, 166 D; XXVI, 98 K; XXIII, 31-32 K ктХ.). В
-
мендуются риторической теорией для простого стиля (афеХекх) (Pseudo-Aristid. Rhet., p. 552, 13 ff. Sp.), используются довольно часто. Но почти все они неразвернутые, например: о крицод... Stehet коа ттроаеттттеу тоад ттХеироад ыаттер ßeXog («Мороз пробирал насквозь и впивался в бока, словно стрела» XLVIII, 75-76 K); паута ¿TreTrfiyet, коа о icpowog euÖug оптефихето ev оштф коа oioy крштаХХои Ttg ошХод f|y («Все замерзло, и поток в нем тотчас охладился и стал, словно какая-то ледяная трубка» Ibid., 79 K); ¿ттеХацттеу ev ты катаутькри то'ьхф aeXotg сЗаттер е£ f|Xtou («сияние вспыхнуло на противоположной стене, как от солнца» Ibid., 23 K - о появлении Телесфора) □ ктХ. Развернутых сравнений в «Священных
речах» значительно меньше. Мы обнаружили только единичные случаи: £&6к£1 yap |ioi ттараттХтрьоу elvai (Затер cfcv e'i ôià ттаутод tov neXâyovç ЪфаХод 8ie£eXQ(bv йт1 f|vayKaCô|Jir|V àfroSiSovai Xôyov, Trôaoïç tlctl toIç Trâai poGioiç £V£Ti>xov kœï Troiaç tivoç tt|Ç 0аХаттг|д ттар1 бкаатоу œùtûv £7T£ipo)|j.r|V kœï tl то aû£ov fjv («Ибо мне казалось, что [это] подобно тому, как если бы, побывав во всех [уголках] моря, я затем был вынужден давать отчет о том, со сколькими разнообразными волнами я встретился, и каким таким я узнал море в случае каждой из них, и что [меня] спасало» XLVII, 2-3 K); едеi yàp àvaaTf|vai K£K£VTpcj|i£vov e'iç Xôyouç Kai 7Tap£aK£uaa|i£vov£K vuktoç, (Затер отау à0Xr|Tf|ç 7rpoyu|Jivdar|Tai та ècoGiva («Ибо нужно было подняться [посреди ночи], побужденному к составлению речей и упражнявшемуся ночью, как бывает, когда атлет заранее с утра тренируется» L, 26 K); ётгеьО' ol Оерспгеътш, ттроа£1атт|К£1|1£У, шатер отау о Traiàv â8r|Tai («Затем мы, служители [бога], встали рядом, как бывает, когда исполняется пеан» Ibid., 50 K).
Антитеза. В пятидесяти двух речах (I-LII D) Аристида
XXIX K
-
зу подкрепляет парономасия или парисоза (ср.: XIII, 172 D;
188 D; XXVI, 21 K ктХ ). Что же касается «Священных ре-
---
сией. Приведем следующие примеры: 0£ф [xev Kaï |iaXa
pgSia yvûvai, ctvGpamcp 8è f| vû Xaßeiv f| eùôeiÇaoOaL Xôyoj
-
ватить ли разумом, или выразить в речи совсем нелегко» XLVIII, 49-50 K); toûto |jl£v cbç та tov xP^TOS" ÄX£v, TOÛTO be (bç râuôoOeu («С одной стороны - те [болезни], что были
Ibid.,
56 K); трофт|У аттороу p,ev KaTéxeLV, avopou 8е è[ieiv («не-
XLVIII, 57
K)
антитезы форм активного и пассивного залога - орау и ораадш (Ы, 6-7 К).
Гипербола и оксюморон. Излюбленными приемами софистического красноречия были оксюморон и гипербола6, которые обнаруживают стремление софистов удивлять и поражать слушателей. Правильно употребленная
-
дать речи силу (афо8ротг|д) (Рзеиёо-АпзШ. ЯЬеи р. 494, 25 Й. Бр.)'. В произведениях Аристида мы находим много примеров оксюморона8 (ср.: XIII, 159 Б; ХЬУ1, 100; 125; 180 Б; XVII, 2 К; XXXIV, 441 Б; XXV, 29 К; XXXIII, 25 К
ктХ.). Не менее часто в ораторских декламациях Аристида
-
мен классической эпохи описание нашествия Ксеркса (XIII, 210 Б; XLVI, 241 Б; XXIII, 43 К), рассуждение о могуществе риторики (XLV, 52; 139 Б; XLVI, 182 Б) и т. д. В «Священных речах» гипербола и оксюморон встречается
нечасто. В основном все случаи употребления гиперболы
-
ский топос, когда автор говорит о невозможности выразить словами все величие темы, которую он берется осветить, например: кой ¿у сЛаткл то1д коиро!? ёкаата оштйу, а|11)0г|та ау е!т| Хеуеьу («и в какое время произошло каждое [купание] из них, пожалуй, будет невозможно выразить словами» XLVIII, 80 К); апераитои аи еьг) Хеуеьу («пожалуй, придется говорить бесконечно» L, 38 К); кой ой8ё рт|та ьаыд е'ь? аттаутад, йате астцеусо |101 фаут^уои та аи|л|ЗоХа
6 Особенно гиперболами изобилуют речи Скопелиана и Полемона. См.: A. Boulanger. Op. cit. P. 422.
7 О том, тао древние относились к этой фигуре с осторожностью, осо з-навая опасность чрезмерного преувеличения, свидетельствует пассаж из анонимного трактата «О возвышенном» (Пер! Ьфouç, 38, 2), где автор, рассматривая виды и функцию гиперболы, говорит, что она утверждает невозможное, то есть то, чего не может быть на самом деле, и
рекомендует ее главным образом для комедии; избыток гипербол у
-
метрий Фалерский (De eloquentia, 124-127).
8 В. Шмид приводит более 40 примеров оксюморона из речей Аристида. См.: Op. cit. S. 281-283.
[toü ' АакХтупгог)] («и нельзя произнести теми же словами, какими говорят обо всех вещах, что мне, радующемуся, были явлены знаки [от Асклепия]» XLIX, 48 K). Также нам встретились в «Священных речах» два случая гиперболы, основанной на цитатах: 'tis- кеу еке!уа ттаута уе |И)0г|асато ката0уг|тйу avQpcomov;' [Odyss. 3, 113-114]; ой yap ттеутаете^ oü8' екаете? oik арке!, äXX' oik еХаттоуыу taojs" еат1 хроуыу Л 8tf|yr|ats" "Л ev oaots- та ттрауцата eyiyveio («кто из смертных людей в самом деле, пожалуй, расскажет все это?» Ибо ни пяти лет, ни шести лет [для этого] не достаточно, но в равной степени рассказ требует времени не меньшего, чем то, в продолжение которого вершились дела» XLVIII, 58-59 K); ка! ойкет' еутаШа то тог) 'Ojiripov ттрооОтцоы ovS' 'et |iot 8ека |iey yXüaaat, 8ека 8е атоцат' eley'
[Iliad., 2, 489]. iitKpoy уар toüto ye. aXX' oü8' ay et ттааау ште pßaXot|ir|y тг|У ev ayGpomots- 8i)ya|ity те ка1 фыут|у Kat уусоц^у, ok ay ттоте oüS'eyyus- айтйу аф^о(.|1Г|У («И я уже здесь не добавлю произнесенного Гомером и не скажу: «Если бы у меня было десять языков, десять же ртов!», - ибо этого поистине недостаточно. Но если даже,
пожалуй, я превзойду и все человеческие возможности, и
-
ям бога - С. М)» XLVII, 1-2 K). Очень редко в «Священ'
-
ное, я не вижу» XLVIII, 23 K).
Парономасия. В ораторских декламациях Аристид часто использует парономасию - фигуру речи, представляющую собой игру со словами, основанную на минимальных фонетических различиях, с одной стороны, и на различии в значении - с другой9. Наиболее распространенный вид парономасии, заключающийся в сопоставлении слов, имеющих какой-либо общий элемент10 (ср.: XXXVIII, 14 K;
9 См.: Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. 3. Aufl. Stuttgart, 1990. S. 322 ff.
10 См. Об этом подробнее: Schmid. W. Op. cit. S. 273-280; Boulanger A. Op. cit. P. 420-421; о парономасии как характерном для Аристида
XIII, 186 D; XLVI, 233 D; XXX, 10 K; XXVI, 6-7 K; XLIV, 16 K ктХ.), в «Священных речах» встречается всего 10 раз: 6 8ё ойте ávévevaev ойте enéuevaeu («Он же и не кивнул, и не покачал головой» XLVII, 71 K); eptojv 8' Öepiicov viToßoÄrj те ка1 wepißoÄr] («я же накрылся и укутался теплой
шерстью» XLIX, 18 K); кса 8tá toútojv áviévai 8elv ка1
-
LI, 6 K);
(«оглушительный крик и присутствующих и попутчиков» XLVIII, 21-22 K) ктХ.
Употребление простого слова и композита с общим для обоих элементом (ср.: XLIII, 26 K; XIII, 107 D; XLV, 14; 54 D; XIII, 141 D; XLVI, 246 D ктХ.) в «Священных речах» встречается не чаще, чем первый. Нам встретились только несколько случаев: uwiaauiv öaot кса |itKpóv ti Tcov трете pojv loaoiv («Те сознают [это], кто хоть малую часть наших [страданий] знает» Ibid., 37 K); тоута та каХХьстта ка\, тф асЬцать ках тт| (pépeiu... ттаута
TavavTÍa toútois- ётфереш («все наилучшее и в тело, и в душу проникали... все противоположное этим чувствам
Ibid., 73 K);
éTTavióvTi Gúetv тф 0еф («по моему обыкновению, и отправляясь [в путь], и возвращаясь, приносить жертвы богу» LI, 7-8 K), а та^е tcoXús- и ттоХХакьд (XLIX, 48 K), aXXog и aXXoÖev (XLVII, 4 K; L, 101 K), aXXog и aXXoae (XLIX, 2 K), (XLVIII, 25 K) .
-
реблении различных форм одного и того же слова, слов,
-
-
ношения одного и того же слова (ср.: XLIII, 19 K; XLVI, 15 K XXXVII, 2 K; XLVI, 171 D; XLVI, 9 K; XLV, 14 K; XXVI,
94-93 K -
-
ры: TÜv Xóyojv f¡Kovaauhv f¡Kovaa ттара тт|? 0ео£> («Они ус-
XLVIII, 41 K);
приеме см. также: Jones C. P. Rhodian oration ascribed to Aelius Aristides // The Classical Quarterly. 1990. Vol. 40. № 2. P. 517.
£Ti \iev Trpoaiojv тф ттотацф tov Xttttov ôpû Xov^évov, Xov/ievov 8è |iou 7rapf|v ô Убыкород («еще подходя к реке, вижу купающуюся лошадь. А когда купался я, [ко мне] п о-дошел служитель храма» Ibid, 49 K); ëSeï 8è тторегЮбУта
Trpôç ràç Trriyàç Tàç Qep/iàç tû |ièv вер^со ï)8aTi |if| xpfja9aL
-
рячей водой я не пользовался» Ibid., 50 K) ктХ.
-
ся в употреблении сходных по звучанию слов, значение которых обыгрывается, (ср.: XXXVII, 3 K; XLVI, 35 K;
XLII, 2 K; XVIII, 5 K; XXX, 22 K ктХ.), в «Священных pe-
дущий: dXXa koù äXka ттоХХа («но и многое другое» Ibid., 15 K); ка[ |ioi то ï)8ojp аут' d'AArjç dXéaç f\pKeoev («и вода заменила мне любое другое тепло» Ibid., 74 K);
'
узнал во время самого принесения жертвы» XLIX, 45-46 K); âépaç rai àarépaç ка! та Toiatrra ffriâTO («он искал
LI, 20
K)
можно встретить игру со значением слов, одно из которых является именем собственным (ср.: XLIII, 23 K; XXVI, 8 K;
XLVI, 194 D; XXXVIII, 7 K ктХ.). «Священные речи» нам
-
-
ления слова "асоттрьа" с производным от того же глагола женским именем 2ojgi|ji£vt| (LI, 24 K).
-
гической фигуре (figura etymologica), достаточно распространенной в произведениях Аристида (ср.: XXXV, 451 D; XXIII, 46 K
àmaTÎav àrnaT£Îv (XLVII, 54 K), àp|Jioviav ap|i0££G0ai (XLVIII, 28 K), атрофтр aтрефеьи (Ibid., 40-41 K), 8iaÎTav 8iaiTâv (XLIX, 6 K), vôaov vooelv (L, 1 K), ë£o8ov è^iévai (Ibid.), ф{£iv фщеовai (Ibid., 11 K), '¿X^iv бХкеабаь (Ibid., 17 K), èmSoaiv £rn8i8ôvai (Ibid., 27 K), фьХотьц'ьау (LI, 30 K) .
Пословицы и поговорки. Пословицы и поговорки (-
ламациях11 Аристида, особенно в XIII D, XXVI K, XXIX-XXXIX D, XXIX K, XLV D и XLVI D речах, и относящиеся в риторической теории к элементам сладостного стиля (у\ик1)тт|д) (Pseudo-Aristid. Rhet., p. 499, 21 Sp.), в «Священных речах» очень редки. Мы обнаружили в них всего 4 поговорки (уууй|лт): ттеьрыцеуфйецеХу ой к атттрта,
dW' f|v ка! paylg ауть трисицьа? («и [ничто] не мешало ос-
ря"» XLIX, 1 K); то 8' f|y dpa ойк ' A|ia\0etag керад (но это [лечение] не было, таким образом, "рогом Амалфеи" (Ibid., 9-10 K; то ттаутеХйд айтоахебХыд те ка! ек той раатои ттеттоьтрбаь ка! оаоу аитф фаош («было сделано совершенно "на скорую руку", "без малейшего труда" и, как говорят, "само собой"» L, 44 K); aW' fj то тг|д 7rapot|Jitag... epetg, f| Totat)TT|y ХРЛ ya|iety f] |if| ya|iely («Но в самом деле скажешь, как в пословице: "Следует ли на ней жениться или не жениться?"» Ibid., 65 K).
--
ских украшений в ораторских декламациях Аристида12 (ср.,
XXVIII K, XLV D XLVI D речах», малочисленны. Нам встретились четыре цитаты из Гомера (Iliad. II 489; XI 813; Odyss. III 113-114; XIX, 547.) -XLVII, 1 K; XLVIII, 39; 58 K; XLVIII, 18 K); одна цитата из Еврипида (Phoen., 3) - XLVII, 22 K; аллюзия на Платона (Symp., 223)13 - XLVII, 60 K; одна цитата из Аристофана14 - XLVII, 16-17 K; и, наконец, одна цитата из Эсхила (Sept. c. Th., 1) - L, 89 K.
11 Шмид приводит более 70 примеров пословиц и поговорок из речей Аристида. См.: Op. cit. S. 263-266.
12 См. Об этом: Schmid. W. Op. cit. S. 295-299.
13
Aúiceiov, аиоУ1фа(1еуоушспте'р аХХоте rip óXi]v ipépav 8штр1Регу, ral о{)тш81атр1фаута dç èauépav o'lkol агаисшестЭса?"
14 Аристид цитирует место из не сохранившейся комедии "Те.тамиссийць" ^^^^^^eîç или Т<:Х<:|1Т]ста%). Фрагменты см.: Po-etae comici graeci. Ed. R. Kassel et C. Austin. Berolini et Novi Ebraci, 1984. Vol. 3. 2. Aristophanes. Testemonia et fragmenta. P. 269-275.
Риторические вопросы, особенно в негативной форме (т1д oi), ттйд ой), бесчисленные в ораторских декламациях Аристида и, согласно риторической теории, придающие изложению ясность (аафтуичаа) (Hermogenes. De ideis. P. 284, 75 etc), a также торжественность (аерл>6тт|д) (Pseudo-
Aristid. Rhet. P. 464, 16 etc. Sp.), в «Священных речах»
-
торический топос о неспособности автора осветить ту или
иную тему, например: кос! та атто tovtov tI§ av ¿v8et£aa0at
-
жет описать?» XLVIII, 22 K); Tis" аубршттшу таита у'
-
мом деле об этом рассказать?» Ibid., 33 K); ка! тг|У раато)УГ|У тг|У irepl тг|У iroatv f| öaov &vv\aev т! Tis" av Xeyot;
tIs- кеу ёкйуа ттаута ye [ii)0f|aatTO ката0уг|тсоу ;
это, пожалуй, сможет пересказать?» Ibid., 58 K) ктХ.
--
15
-
),
(Pseudo-Aristid. Rhet., p. 547, 9 ff. Sp.), обнаруживается в следующих пассажах: «oüöeis" "qv ocms" ощ opüv т)татеи»
XLVIII, 71
K), «ойк avat[j.(jjTt» («не без крови» XLIX, 1 K); «irnaKoir aeaÖat кш ёкшу ка1 акшу, [laXXov Be ovSenore акомъ («Я буду слушаться и по доброй воле, и против воли, скорее же - никогда против воли» Ibid., 9 K), «ovk афащд 'ЕХХтрtv» («небезызвестный эллинам» L, 45 K); «ovk äuev 8at[j.ovtoi)
LI, 21 K) .
Плеоназм, заключающийся в «избытке терминов, придающих выражению наибольшую силу»16, и частый в
III, 28 D ),
встретился нам всего несколько раз, например:
XLVIII, 43-44
K); т] voaos" г|акт|0г| ка! ашеакеиаабг! («болезнь была уго-
15 См.: LausbergН.Ор. cit. S. 304if.
16 Lausberg H. Op. cit. S. 933.
тована и обеспечена» Ibid., 70 K); ейкоХыд те ка! pa8tcjg («легко и без труда» Ibid., 32 K) ктХ.
Также несколько раз употребляется фигура умолчания, называемая паралейпсис: аХХ' ооа \iev Gi)|jißoXot 8п%шртоу xojPlc5" eoToj («но то, насколько толкования [снов] были ошибочны, пусть останется в стороне» XLVIII, 73 K); -
lieXXoijaris- ттроеХттеу ка! ттарециОтрато о Geög ттарьтци («когда же с Зосимом случилось несчастье, - ибо что бог предсказал, когда оно [только] предстояло, и как [меня] утешал, - это я пропускаю...» XLIX, 47 K) ктХ.
Фигура уточнения, или correctio, с оборотом цаХХоу 8е, насчитывающаяся в сочинениях Аристида 79 раз, в «Священных речах» нам встретилась только 5 раз, например: аттаута тоОтоу тоу хроуоу avTÖg f]y о аф£ыу... |лаХХоу 8е ка! vvv ашод eoTiv о аф£ыу («в течение всего того времени он [Асклепий] сам спасал [меня], а точнее, и до сих
XLVIII, 37 K); 8taTptßoyTt тоте ev 2|njpvxi, |iaXXoy 8е ev тф ттро Tf|g
ттоХеыд х^Р^Ф. 90стаl ßotiy («бог приказывает мне, проводя-
нести в жертву корову» XLIX, 39 K) ктХ.
-
стида 59 раз, из них 20 раз - в XLVI D, в «Священных ре-
ставляет собой заключительную часть фразы, подводящую итог длинному предшествующему рассуждению17, например: «оиты ттад f|y ттрод тф 0еф» («вот что со мной про-
XLVIII, 23 K); «
Trpoppriaeojg Tf|g ттер! тыу етйу... ойтыд eaxev» («таким вот
-
Ibid., 45 K) . Незначительное количество присутствующих в «Священных речах» фигур речи, рекомендуемых риторами для
)
стилей, равно как и использование в нем специфических фигур, традиционно считавшихся элементами простого
17 Lausberg H. Op. cit..S. 878.
стиля (афеХеьа), например, литоты, сравнений и т. д., можно было бы объяснить стремлением Аристида следовать предписаниями современных ему риторических теорий18. И это было бы справедливо, если бы речь шла о сочинении, предназначенном для публичного произнесения: выбор стиля в таком случае не мог быть произвольным, так как он в первую очередь отражал степень мастерства и искусства оратора. Однако, согласно сведениям, сообщаемым самим Аристидом об истории создания «Священных речей» (XLVIII, 2-4 К), это сочинение возникло на основе его мно -голетних записей, сделанных по повелению Аскпепия и
касавшихся истории болезни их автора19. Очевидно, что
-
ным образом, религиозными мотивами. Заметная простота
-
18 Такое объяснение стилистическому своеобразию «Священных речей» дает А. Буланже. В частности, он обнаруживает у Аристида «четыре различных стиля: стиль декламаций - политических речей или речей, приуроченных к той или иной церемонии, стиль гимнов к богам, очень похожий на предыдущий, далее, стиль монодий, наконец, стиль «Священных речей»» (См.: Boulanger A. Op. cit. P. 447). Если перевести это заключение на язык античной теории стилей, то можно сказать, что в эпидейктических речах и прозаических гимнах Аристид использует торжественный стиль, в речах, написанных в азианической манере, -сладостный сталь, наконец, в «Священных речах» - простой стиль (см.: См.: Античные теории языка и стиля. СПб., 1996. С. 164, 170, 192, 208-209, 211-216,218-220 и т. д.)
19 Как почитатель культа Асклепия, Аристид был хорошо знаком с сущо
-
вать свои сны, а также с обычаем исцеленных посвящать в храм по обету
надписи, содержащие истории успешного лечения их болезней. Например,
-
видений: см. Reitzenstein R. Hellenistische Wundererzählungen. 2 Aufl. Stuttgart, 1963. S. 64. Помимо 1фата Эпидавра, содержащих истории болезней, записанных жрецами в IV в. до н. э., мы имеем две посвятительные
-
санные Асклепием больным (См. Halbherr F. Iscrizioni cretesi. Museo Italiano di antichita classica. Vol. III. Firenze, 1890. P. 721-724), а также рассказ о лечении Тиберия Клавдия Севера из Синопа (Epid., I. G., IV, 956). А. Бу-(Op. cit. P
Аристида посвятительную надпись в храме Асклепия в Эпидавре некоего Апелласа. современника и соотечественника Аристида.
чи» с памятниками храмовой ареталогии, заставляет предположить, что это сочинение не предназначалось для пуб-
-
гу ближайших друзей и соратников Аристида. Поэтому
-
-
стида исключительно стремлением оратора следовать тем или иным риторическим предписаниям, характерным для
простого стиля (афеХеьа), значило бы приписать их автору
-
рактерные для «Священных речей». На наш взгляд, стиль
«Священных речей» следует рассматривать, скорее, как
-
ложенного в их основу, в результате чего первоначальные
записи Аристида подверглись позднейшим добавлениям и
-
-
ские фигуры, например, метафоры, антитеза, парономасия
-
-
ческие вопросы и др., вполне можно объяснить влиянием
блестящей риторической выучки и профессиональными
-
влиять на стиль этого произведения.
