CC BY
12
001: 10.24412/2072-4098-2022-10253-64-70
Особенности темпорального применения норм о субсидиарной ответственности при банкротстве
Е.А. Порсюров
магистр кафедры гражданского права и процесса Вятского государственного университета (г. Киров) Е.П. Татаринова
доцент кафедры гражданского права и процесса Вятского государственного университета, кандидат юридических наук (г. Киров)
Елена Павловна Татаринова, [email protected]
Перманентное реформирование законодательства об ответственности лиц, контролирующих должника при банкротстве последнего, обусловливает необходимость правильного применения соответствующих норм во времени. Вместе с тем анализ практики применения норм о субсидиарной ответственности во времени показывает, что до сих пор идут споры и существуют правоприменительные ошибки. Актуализируется рассматриваемый вопрос и в связи с тем, что прогнозируется взрывной рост корпоративных банкротств (см. [1]), вызванный окончанием действия моратория на возбуждение соответствующей процедуры по заявлению кредиторов (см. [2]), а рассматриваемый нами правовой инструмент защиты прав кредиторов будет пользоваться особой популярностью при злоупотреблении корпоративной формой (подробнее см. [3, с. 86]) в отсутствие эффективности процедур банкротства (подробнее см. [4, с. 9]).
Рассмотрим подходы к применению норм о субсидиарной ответственности при банкротстве во времени и особенности их действия на примере института исковой давности и презумптивных приемов, используемых в главе 111.2 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве).
Первый подход заключается в том, что суды, буквально восприняв положения Фе-
дерального закона от 29 июля 2017 года № 266-ФЗ [6] (далее - Закон № 266-ФЗ), касающиеся перечня лиц, в отношении которых предполагается контроль над должником, момента начала отсчета периода контроля, новых презумпций вины (подробнее см. [7, с. 30]), стали применять все положения главы 111.2 Закона о банкротстве, как материально-правового, так и процессуально-правового характера, с обратной силой. Так, суд, разрешая вопрос о привлечении директора должника к ответственности, применил материальные и процессуальные нормы главы 111.2, а не статьи 10 Закона о банкротстве, несмотря на то, что фактические события для привлечения предполагаемого делинквента к ответственности произошли не только до вступления закона в силу, но и до 1 июля 2017 года (см. [8]). В другом деле кассационный суд отменил судебные акты нижестоящих судов в части отказа в привлечении акционера должника к субсидиарный ответственности: по мнению суда округа, со ссылкой на презумпцию наличия контроля, закрепленную в пункте 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве, мажоритарный акционер должен был в 2016 году обратиться в суд с заявлением о признании контролируемого им должника банкротом, но вместе с тем в 2016 году действовала редакция Закона о банкротстве, в которой не регламентировалась обязанность акционера как контролирующего должника лица
обращаться при наличии признаков банкротства с соответствующим заявлением [9]. Стоит также сказать, что такой подход хоть и не получил в настоящее время большого распространения продолжает встречаться в практике судов (см. [10]).
В обосновании рассматриваемого подхода указывается, что законодатель связывает действие закона во времени с датой подачи заявления, а не с периодом деятельности лица, привлекаемого к ответственности, в силу того, что Закон № 266-ФЗ лишь более подробно регулирует положения ответственности и не отягчает ее (см. [11]). По мнению А.Н. Мехневич и А.В. Оселедко, именно ретроактивное применение материальных и процессуальных норм является правильным, так как именно этот подход позволяет избежать неопределенности в вопросе, когда одна часть фактических отношений возникла до 1 июля 2017 года, а другая после указанной даты (см. [12, с. 156]).
Вместе с тем мы не можем согласиться ни с таким подходом к решению вопроса о действии материально-правовых норм во времени (применение процессуально-правовых норм обусловлено частью 4 статьи 3 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), ни с обосновывающими его позициями, так как представляется, что применение такого подхода является результатом юридико-техниче-ской неточности, которую допустил законодатель в таком выражении, как «рассмотрение заявлений». В связи с этим суды, ретроактивно применяющие материально-правовые и процессуально-правовые нормы субсидиарной ответственности при банкротстве, подходят к толкованию слова «рассмотрение» с формально-юридической точки зрения, при этом не учитывая возможность системного истолкования пункта 3 статьи 4 Закона № 266-ФЗ в связи с конституционным принципом невозможности ретроактивного применения норм закона с обратной силой, ухудшающих положение лиц, и правилами, предусмотренными ста-
тьей 4 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ). Что же касается мнений ученых-юристов, обосновывающих правильность применения материально-правовых норм с обратной силой, то в опровержение позиций ученых стоит возразить, во-первых, то, что некоторые нормы Закона № 266-ФЗ, как уже было отмечено, ухудшают положение лица, привлекаемого к ответственности, во-вторых, опасения по поводу сложностей применения Закона о банкротстве в разных редакциях применительно к фактическим отношениям, произошедшим в периоды действия соответствующих редакций закона, уже преодолены судебной практикой (см. [15]).
Другой подход, основанный на системном толковании норм права, заключается в том, что реатроактивно необходимо применять только те нормы главы 111.2 Закона о банкротстве, которые имеют процессуально-правовой характер, в то время как материально-правовые нормы следует применять в редакции, ранее действовавшей на момент вменяемых контролирующему должника лицу действий. Так, например, апелляционная инстанция подтвердила позицию суда первой инстанции в части необходимости применения материально-правовых норм статьи 10 Закона о банкротстве в соответствующей редакции, так как спорные правоотношения имели место в 20132015 годах (см. [16]). Такой подход согласуется не только с формальными элементами права, но и с позицией Конституционного Суда Российской Федерация в части применения материальных норм права во времени - придание обратной силы является прерогативой законодателя, который, реализуя свое право на придание ретроактивности норме, должен учитывать специфику общественных отношений; изменение в какой-либо сфере жизнедеятельности не может быть реализовано в противоречие статье 4 ГК РФ (см. [17]). Кроме того, суды, использующие в своей деятельности рассматриваемый подход, активно ссылаются на пункт 2 информационного письма
Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27 апреля 2010 года № 137 [18], так как в этом разъяснении высшего суда содержится правовая позиция, ориентирующая суды на неприменение материально-правовых норм ретроактивно.
Кроме того, следует отметить, что такой подход согласуется со сложившимися позициями в доктрине. Так, М.Н. Фаттахов, считает, что ретроактивное применение материально-правовых норм о субсидиарной ответственности недопустимо, несмотря ни на какие временные соображения публичного характера, получившие одобрение большинства (см. [19, с. 174]). Приходя к аналогичному выводу в части применения норм главы III.2 Закона о банкротстве во времени, Д.Х. Глоов и Н.А. Покрышкин указывают на необходимость правильного разграничения указанных норм на материальные и процессуальные, что также является дискуссионным вопросом (см. [20, с. 66]).
Вместе с тем в судебной практике также получил распространение подход, в котором суды применяют ретроактивно только процессуальные нормы, в то время как действие с обратной силой материально-правовых норм главы III.2 Закона о банкротстве допускается только в случаях, когда процессуальные нормы либо улучшают положение лиц, либо относятся к ранее выработанным и сложившимся подходам в судебной практике рассмотрения соответствующих споров. Реализовывается такой подход посредством соотношения норм настоящей и предыдущей редакций с содержательной позиции. Так, суд, сравнив статью 10 Закона о банкротстве в ранее действовавшей редакции и статью 61.11 Закона о банкротстве, приходит к выводу о том, что с содержательной стороны сравниваемых презумпций они совпадают (см. [21]).
По нашему мнению, такой подход допустим только в части возможности ссылаться на материально-правовые нормы, которые либо имеют интерпретационный (не меняющий, а уточняющий суть прежних правил) характер положений статьи 10 За-
кона о банкротстве в редакции, соотносящейся со временем наступления фактических правоотношений, либо совпадают по содержанию, при этом с дополнительным указанием на необходимость применения к спорным правоотношениям положений Закона о банкротстве в соответствующей редакции (см. [22]), либо являются кристаллизированными отражениями подходов в судебной практике. В части же использования норм главы 111.2 Закона о банкротстве, которые улучшают положение лиц, стоит сказать о недопустимости такого подхода, потому что, во-первых, распространение обратной силы относится к прерогативе законодателя, который не использовал такую возможность в пункте 3 статьи 4 Закона № 266-ФЗ, не указав на ретроактивность положений субсидиарной ответственности при банкротстве, во-вторых, в результате применения закона с обратной силой возможно возникновение правовых последствий, которые будут выгодны для одной стороны, но в то же время невыгоды для другой, что недопустимо между юридически равными субъектами.
Представленные воззрения на темпоральное применение норм о субсидиарной ответственности при банкротстве представляется необходимым рассмотреть сквозь призму функционирования презумптивных приемов и института исковой давности как правовых средств, имеющих дискуссионную юридическую природу в части отнесения последних либо к материальным, либо к процессуальным правовых образованиям.
Разграничивая материальные и процессуальные аспекты в правовой природе пре-зумптивных приемов, используемых с целью преодоления характерной для такой категории споров недостаточности доказательств на стороне заявителя (см. [23, с. 154]), стоит сказать, что, несмотря на то, что правовые средства, в основании которых лежит предположение о существовании того или иного факта, который считается истинным пока не будет доказано иное, в первую очередь относятся к вопросу о бремени доказывания,
а значит, имеют процессуально-правовую природу, их все-таки необходимо относить к институтам материального права, так как фактурная сторона соответствующих приемов связана с самими основаниями для привлечения к ответственности. Как справедливо отмечает Е.Д. Суворов, широкая система презумпций главы 111.2 Закона о банкротстве сформулирована так, что их опровержение может представлять значительные трудности или даже стать невозможным, а значит, является материально-правовым приемом, вводящим уточненные основания для субсидиарной ответственности (см. [24, с. 187]). Отсюда используемые презумпции, коль скоро имеют материально-правовой характер, должны подчиняться правилу о невозможности их применения с обратной силой к отношениям, возникшим до вступления в силу Закона № 266-ФЗ.
Такие выводы (как о природе презумпций, используемых при привлечении к субсидиарной ответственности при банкротстве, так и о невозможности ретроактивного применения последних) подтверждаются судебной практикой. Так, суд, установив необходимость применения закона о банкротстве в предыдущей редакции в силу того, что обстоятельства, с которыми связаны требования, произошли в марте и мае 2017 года, указывает, что, несмотря на то, что отношения лиц, контролирующих должника, и кредиторов оформлены в виде презумпции, они все-таки рассматриваются как нормы материального права, что обусловливает невозможность их применения с обратной силой, иначе участники гражданского оборота были бы лишены правовой определенности (см. [25]). Однако иногда указывают на возможность применения презумпций с обратной силой, основываясь на правовой позиции судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, согласно которой высшая инстанция по одному из дел применила презумптивный прием к отношениям, возникшим до введения Закона № 266-ФЗ
(см. [26]). Вместе с тем, как представляется, в этом случае отсутствуют нарушения пункта 1 статьи 4 ГК РФ, поскольку используемая судом презумпция непередачи руководителем арбитражному управляющему финансовой и иной документации должника как ранее действовала, так и действует в настоящее время.
Что касается института исковой давности, то представляется, что последний имеет материально-правовую природу (подробнее см. [27]). Отсюда, соответственно, к действиям или бездействиям, являющимся основанием для привлечения к субсидиарной ответственности при банкротстве и возникшим до введения Закона № 266-ФЗ, должны применяться формальные положения права в редакции, действовавшей на момент их осуществления. Вместе с тем относительно применении исковой давности к отношениям, возникшим до введения Закона № 134-ФЗ [28], то есть когда субъективный срок исковой давности составлял 3 года, а объективный был неопределен, отмечается неоднородность судебной практики, вызванная правовой позицией постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по делу № 219/12 [29], в которой суд скорректировал практику применения рассматриваемого института, справедливо основываясь, как представляется, на римском правиле «для неспособного к защите давность не течет», указав на необходимость исчислять срок давности не ранее даты завершения реализации имущества предприятия и окончательного формирования конкурсной массы. В связи с этим одни суды рассматривают такую правовой позицию как правообразующую и применяют ее, если вменяемое предполагаемому деликвенту действие либо совершено до вступления в силу Закона № 134-ФЗ (см. [30]), либо даже после вступления в силу этого закона. Другие суды придерживаются диаметрально противоположного подхода и не применяют правовую позицию Президиума Высшего Арбитражного Суда Россий-
ской Федерации (см., например, [31]), что, по нашему мнению, является правильным, поскольку с введением в действие Закона № 134-ФЗ отпала необходимость указания точного размера ответственности и отсутствует механизм приостановления рассмотрения заявления о привлечении к субсидиарной ответственности, с которыми надзорная инстанция связывала введение такой позиции. В связи с этим удлинение срока исковой давности представляется с политико-правовых начал необоснованным, на что неоднократно обращал внимание Конституционный Суд Российской Федерации (см. [17]). Поскольку нарушаются правовая определенность гражданского оборота и правовые ожидания ответчика, следовательно, правовая позиция высшего суда больше не может считаться правооб-разующей применительно к отношениям, возникшим после вступления в силу Закона № 134-ФЗ.
Суммируя изложенное, следует отметить, что складывающаяся судебная практика характеризуется неоднородностью в применении формальных положений, регламентирующих ответственность контролирующих должника лиц при банкротстве последнего во времени, которая может быть преодолена, по нашему мнению, посредством абстрактных разъяснений с казуистическими разбором идентифицируемых или неидентифицируемых модельных дел, формулируемых Верховным Судом Российской Федерации, в которых он выразил бы правовую позицию, в соответствии с которой ретроактивно должны применяться только процессуально-правовые нормы главы 111.2 Закона о банкротстве, а материально-правовые нормы - в редакции, ранее действовавшей на момент вменяемых контролирующему должника лицу действий (подробнее см. [32, с. 144]).
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Банкротство в каждый дом. иЯЬ: https:// www.kommersant.ru/doc/4642312 (дата обращения: 25.07.2021).
2. О продлении срока действия моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлению кредиторов в отношении отдельных должников : постановление Правительства Российской Федерации от 1 октября 2020 года № 1587. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
3. Старцева И. М., Татаринова Е. П. Защита прав предпринимателей при автоматическом расторжении договора: теория и практика // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2020. № 10 (229). С. 78-81
4. Разумов И. В. Институт банкротства экономически неэффективен // Закон. 2020. № 9. С. 8-20.
5. О несостоятельности (банкротстве) : Федеральный закон от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
6. О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях : Федеральный закон от 29 июля 201 7 года № 266-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
7. Миннуллина К. А, Татаринова Е. П. Прокредиторский подход к институту банкротства в российском праве: преимущества и недостатки // Юридический мир. 2021. № 7. С. 29-32.
8. Постановление второго арбитражного апелляционного суда от 11 июля 2018 года по делу № А28-7150/2016-283. URL: https:// kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
9. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13 марта 2019 года по делу № 40-185485/2016. URL: https://kad. arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
10. Определение Арбитражного суда Кировской области от 30 декабря 2020 года по делу № А28-11536/2013-572. URL: https:// kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
11. Обратная сила субсидиарной ответственности. URL: https://zakon.ru/blog/ 2019/02/28/obratnaya_sila_subsidiarnoj_otve stvennosti (дата обращения: 25.07.2021).
12. Михневич А. В., Оселедко А. Н. Понятие контролирующих должника лиц в процедуре банкротства // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2018. №10-2. С. 151-159.
13. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон от 24 июля 2002 года № 95-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
14. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) : Федеральный закон от 30 ноября 1994 года № 51-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
15. Определение Арбитражного суда Красноярского края от 2 декабря 2019 года по делу № А33-3821 -2/2018. URL: https:// kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
16. Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 15.01.2021 по делу № А29-10924/2019. URL: https://kad. arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
17. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 февраля 2016 года № 3-П. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
18. О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» : информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27 апреля 2010 года № 137. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
19. Фаттахов М. Н. К вопросу о действии Федерального закона от 29.07.2019 № 266-ФЗ во времени // Вестник экономического правосудия. 2018. № 4. С. 173-176.
20. Глоов Д. Х., Покрышкин Н. А. Спор о привлечении лица к субсидиарной ответственности. Как суды применяют редакции закона // Арбитражная практика. 2019. № 9. С. 64-69.
21. Определение Арбитражного суда города Москвы от 23 декабря 2020 года
по делу № А40-314940/18-44-398 «Б». URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
22. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 16 июля 2019 года № 305-ЭС19-3742. URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
23. Абрамов С. И. Роль правовых презумпций в контексте реформирования института имущественной ответственности при банкротстве // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 11. С. 52-63.
24. Суворов Е. Д. Субсидиарная ответственность по обязательствам несостоятельного должника. М. : Статут, 2020. 206 с.
25. Определение Арбитражного суда Свердловской области от 20 января 2021 года № Ф09-1 766/201 8 по делу № А60-23097/2017. URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
26. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 30 сентября 2019 года № 305-ЭС19-10079 по делу № А41-87043/2015. URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
27. Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153-208 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. А. Г. Карапетов. М. : М-Логос. 2018. 943 с.
28. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям : Федеральный закон от 28 июня 2013 года № 134-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
29. Постановление Президиума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 7 июня 2012 года № 219/12 по делу № А21-10191/2005. URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
30. Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 17 января 2018 года № Ф08-10597/2017 по делу № А01-1761/2015. URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
31. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 24 марта 2020 года № Ф09-1545/20 по делу № А76-43914/2018. URL: https://kad.arbitr.ru (дата обращения: 25.07.2021).
32. Егоров А. В. Исковая давность по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности при банкротстве // Вестник гражданского права. 2018. № 4. С. 132-153.
* * *
Единый ВСТУПИЛИ В СИЛУ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ
ресурс ОГРАНИЧЕНИЯ НА ПЕРЕПЛАТУ ИПОТЕКИ
застройщиков Федеральный закон 329-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О потребительском кредите (займе)» предусматривает, что полная стоимость кредита (ПСК) по новым ипотечным договорам, заключенным начиная с 3 июля этого года, не может превышать среднерыночную более чем на треть.
Поправки в закон «О потребительском кредите» распространяют на ипотеку те же нормы по защите прав заемщиков, которые уже доказали свою эффективность в необеспеченном потребительском кредитовании. ПСК включает не только проценты по кредиту, но и любые другие связанные с ним платежи заемщика, например, страховку и иные дополнительные услуги -пояснили в пресс-службе Банка России. По словам руководителя Службы по защите прав потребителей и обеспечению доступности финансовых услуг ЦБ Михаила Мамуты, ограничение ПСК позволяет сбалансировать интересы кредитора и заемщика и защитить человека от чрезмерной долговой нагрузки. «Сейчас для финансового рынка важнее сохранить платежеспособность клиентов, а не компенсировать за их счет свои издержки», - подчеркнул Мамута.
Напомним, что, согласно инструкции ЦБ, в полную стоимость ипотечного кредита включаются:
а) платежи, связанные с оформлением и выполнением условий договора:
• платежи по погашению суммы основного долга по кредиту;
• платежи по уплате процентов по кредиту;
• сборы (комиссии) за рассмотрение заявки по кредиту (оформление кредитного договора);
• комиссии за выдачу кредита;
• комиссия за открытие, ведение (обслуживание) счетов заемщика (если их открытие и ведение обусловлено заключением кредитного договора);
• комиссии за расчетное и операционное обслуживание;
• комиссии за выпуск и годовое обслуживание кредитных и дебетовых карт
б) платежи, вытекающие из условий договора:
• оценка предмета ипотеки;
• страхование жизни, предмета ипотеки, страхование ответственности клиента или залогового имущества;
• расходы на нотариальное оформление сделки;
• расходы на оформление сделки в Росреестре.
Таким, образом, приняв федеральный закон Э29-ФЗ, предусматривающий, что ПСК по новым ипотечным договорам (заключенным, начиная с 3 июля этого года) не может превышать среднерыночную более чем на треть, власти формально не учли просьбу банкиров не вводить такую меру в III квартале текущего года. Как ранее информировал портал ЕРЗ.РФ, представители Ассоциации банков России (АБР) выступили с соответствующей инициативой перед Правительством РФ. Их не устроили опубликованные регулятором в мае текущего года среднерыночное и предельное значения ПСК по ипотеке, которые должны были начать действовать с 3 июля этого года:
• 10,74% и 14,32% - для ипотеки на покупку недвижимости или рефинансирование задолженности;
• 12,3% и 16,4% - для ипотеки на приобретение земельного участка или строительство жилого дома.
По мнению представителей АБР, такие значения лишают банки правовой возможности делать наценку на свои ипотечные продукты с целью обеспечить их окупаемость. Впрочем, опасения банкиров возникли тогда, когда ключевая ставка ЦБ была еще на уровне 11%. Сегодня она составляет 9,5% и не исключает дальнейшего понижения, поэтому, весьма вероятно, что инициатива АБР уже утратила свою актуальность.
Информация предоставлена сайтом «Единый ресурс застройщиков» https://erzrf.ru
QEP3
