CC BY
11ЭКОНОМИКА
Научная статья
DOI: 10.31696/2227-5568-2021-02-032-042
ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННЫХ ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ АВСТРАЛИЙСКОГО СОЮЗА И КНР В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА
Артем Алексеевич Гарин a
a - Институт востоковедения РАН, Москва, Россия a - garinartyomalexeevich@gmail.com, ORCID: 0 0 0 0-0 003-4677-7221
Аннотация. Австралия успешно сочетает в себе уникальное геополитическое положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и экономический потенциал. При этом рост торговой зависимости Пятого континента от Китайской Народной Республики (КНР) с каждым годом всё больше сказывается на внешней политике Канберры. Факт обострения американо-китайских отношений также привел к напряженности Австралией и КНР. В 2020 г. разразилась пандемия COVID-19, повлекшая негативные последствия для мировой экономики, а между двумя государствами началась торговая война. В начале 2021 г. Китай также заявил о приостановке своего участия в Стратегическом экономическом диалоге с Австралией на неопределенный срок. Все вышеперечисленные события придают исследованиям торгово-экономических отношений Австралии и КНР большую практическую направленность, в том числе позволяют более конкретно выявить степень зависимости экономики Пятого континента от положения дел в Китае и градуса отношений с Пекином. В данной статье рассматриваются последствия приостановки Китайско-австралийского стратегического диалога, в частности дальнейшие перспективы соглашения о свободной торговле между двумя странами. Особое внимание уделено влиянию темпов экономического роста КНР на австралийскую экономику. Вместе с тем автор приводит описание торгово-экономических стратегий Австралии как средней державы с учетом ответной реакции Канберры на трансформацию региональной архитектуры в АТР. Положения и выводы, приведенных в данной статье, основаны на изучении работ ведущих международных исследователей, специализирующихся на вопросах внешней политики и экономики Австралии, а также китайско-австралийских отношениях. Ключевые слова: Австралия, КНР, торговля, экономика, COVID-19, средние державы, Азиатско-Тихоокеанский регион
ECONOMY
Original article
THE FEATURES OF MODERN SINO-AUSTRALIAN TRADE AND ECONOMIC RELATION IN THE CONTEXT OF CHANGING ASIA-PACIFIC
Artyom Garina
a - IOS RAS, Moscow, Russia
a - garinartyomalexeevich@gmail.com, ORCID: 0 0 0 0-0 003-4677-7221
Abstract: Australia successfully combines a unique geopolitical position in the Asia-Pacific, as well as economic potential. At the same time, the emerging trade dependence of the Fifth Continent on the People's Republic of China (PRC) is increasingly affecting Canberra's foreign policy year by
© Гарин А. А.
year. The aggravation of Sino-U.S. relations has also led to tension between Australia and China. In 2020, the world faced the COVID-19 pandemic, which caused negative impacts on the global economy, and trade tensions began between the two states. In early 2021 Beijng also suspended all activity under the China-Australia Strategic Economic Dialogue for an indefinite period. All these events give the research of trade and economic relations between Australia and the PRC a great practical focus, including allowing us to more specifically identify the degree of dependence of the economy of the Fifth Continent on the situation in China or the degree of Sino-Australian relation. This article examines the consequences of the suspension China-Australia Strategic Economic Dialogue, in particular, its impact on the future prospects for the Free Trade Agreement (FTA) between the two countries. Special attention is paid to the impact of China's economic growth rates on the Australian economy. At the same time, the author aggregates the trade and economic strategies of Australia as a middle power, considering Canberra's response to the transformation of the regional architecture in the Asia-Pacific. The provisions and conclusions presented in this article are based on the study of the works of leading international researchers specializing in foreign policy and economic issues of Australia, as well as Sino-Australian relations. Keywords: Australia, China, trade, economy, COVID-19, middle powers, Asia-Pacific
По мере обострения отношений между Соединенными Штатами и Китайской Народной Республикой (КНР), Австралия также претерпевает период турбулентности, в особенности во взаимодействии со своими главным торговым партнером на протяжении последних 14-ти лет — Китаем. Благодаря сотрудничеству с крупнейшей экономикой мира Австралия стала одним из ведущих экспортеров природных ресурсов, а также популярным туристическим и образовательным направлением. По итогам 2020 г. австралийско-китайский торговый оборот вновь продемонстрировал рост и составил 161 млрд долл. США1, однако тесные торгово-экономические связи уже не один год являются причиной дискуссий об экономической зависимости Пятого континента от КНР.
Период 2020-2021 гг. стал настоящим испытанием для австралийско-китайских отношений. В 2020 г. разразилась пандемия COVID-19, повлекшая негативные последствия для мировой экономики, а между двумя государствами началась торговая война. В ответ на инициированное Канберрой международное расследование, касающееся источника происхождения коронавирусной инфекции, равно как и на расследования Австралийской антидемпинговой комиссии в отношении китайского экспорта, а также «особое» отношение к китайским инвесторам, Пекин ввел ряд ограничений на импорт из Австралии угля, древесины, зерна, вина, морепродуктов и др.
В начале 2021 года, на фоне напряженности в двусторонних отношениях, Китай заявил о приостановке своего участия в Стратегическом экономическом диалоге2 с Австралией на неопределенный срок. Причиной приостановки стало аннулирование Канберрой меморандума
1 UN Comtrade Database. URL: https://comtrade.un.org/data/ (дата обращения: 25.08.2021)
2 Китайско-австралийский стратегический экономический диалог (China-Australia Strategic Economic Dialogue) — двусторонняя площадка, охватывающая экономическое и инвестиционное направления, а также вопросы укрепления экономических связей Австралии и КНР. Последний раунд прошел в сентябре 2017 г.
между австралийским штатом Виктория и КНР об участии в инициативе «Пояс и путь». Все вышеперечисленные события придают исследованиям торгово-экономических отношений Австралии и КНР большую практическую направленность, в том числе позволяют более конкретно выявить степень зависимости экономики Пятого континента от положения дел в Китае и градуса отношений с Пекином.
Во-первых, приостановка участия КНР в Стратегическом экономическом диалоге с Австралией вызвала опасения прессы, экспертных и правящих кругов, что под ударом может оказаться Китайско-австралийское соглашение о свободной торговле (China-Australia Free Trade Agreement, ChAFTA). Однако для подтверждения или опровержения этой гипотезы, необходимо выявить практическое влияние ChAFTA на торговые отношения двух стран.
Еще в 2003 г., в связи с быстрым ростом торговли между двумя государствами, Канберра и Пекин создали совместную исследовательскую группу, куда вошли Министерство торговли КНР и Министерство иностранных дел и торговли Австралии. В результате проведенной группой работы, в марте 2005 г. в свет вышел доклад «Australia — China Free Trade Agreement Joint Feasibility Study», который указал на главное препятствие развитию торговых отношений Австралии и КНР — тарифы,— а также показал наличие ряда преимуществ для заключения соглашения о свободной торговле (ССТ)3 Спустя десять лет переговоров, 17 июня 2015 г. стороны официально подписали это соглашение. Оно вступило в силу 20 декабря 2015 г. и стало первым ССТ Китая с крупной развитой экономикой.
При рассмотрении условий снижения торговых барьеров, стоит подчеркнуть, что ChAFTA обладает высокой степенью либерализации австралийско-китайской торговли. В рамках данного соглашения были ликвидированы пошлины более чем на 85% товаров, экспортируемых из Австралии в Китай (включая говядину, молочные продукты, вино и зерновые культуры), а также на 92% австралийского экспорта природных ресурсов и продукции обрабатывающей промышленности4. Ожидалось, что по мере реализации ChAFTA весь экспорт Китая в Австралию и 97% австралийского экспорта в КНР будут освобождены от пошлин.
Учитывая тот факт, что Австралия является одним из крупнейших экспортеров угля, железной руды и сельскохозяйственных культур, а также важное значение данной группы товаров в торговле двух стран, автору видится необходимым проверить гипотезу, что ChAFTA существенно повлияло не только на интенсификацию австралийско-китайской торговли, но и на их торговлю с соседями по региону. Для подтверждения этого
3 Australia — China Free Trade Agreement Joint Feasibility Study, 2005 // Australian Government, Department of Foreign Affairs and Trade. URL: https://www.dfat.gov.au/sites/default/files/feasibility_full.pdf (дата обращения: 25.08.2021).
4 China-Australia Free Trade Agreement // Trade and Investment Queensland, Australian. URL: https:// www.tiq.qld.gov.au/download/business-interest/export/free-trade-agreements/China-Australia-Free-Trade-Agreement.pdf (дата обращения: 25.08.2021).
предположения автором используется подход американского экономиста Дж. Вайнера, впервые примененный в области изучения австралийско-китайской торговли углем учеными из Нанкинского аудиторского университета (Нанкин) и Центрального южного университета (Чанша)5. Согласно используемому подходу Дж. Вайнера, ССТ помогают устранить торговые барьеры и нарастить объемы двусторонней торговли (созидательный эффект), в то время как из-за новых преференций сокращается торговля с другими государствами (разрушительный эффект)6. В данном конкретном исследовании автором был расширен список товаров: помимо угля в него вошли железная руда, вино и мясо — одни из наиболее известных позиций экспорта Австралии в КНР.
Данные, приведенные в Таблице № 1, демонстрируют, что после подписания СИАБТА, основные позиции экспорта Австралии продемонстрировали средний рост на 142,78%. В период 2015-2019 гг. экспорт товаров из Австралии в КНР вырос с 61,012 млрд долл. до 102,995 млрд долл. (+68,8%), а импорт из Китая продемонстрировал рост на 23% (до 56,946 млрд долл.). Вместе с тем ССТ значительно расширило торговые возможности Австралии в области сельского хозяйства и имеет важное значение для проникновения австралийских сельскохозяйственных товаров на рынок КНР.
Таблица № 1
Экспорт Австралийского Союза в КНР с момента подписания СИАБТА, млрд долл. США
2015 г. 2019 г. Процент прироста
Железная руда 29,5 67,5 +128,81%
Уголь 4,85 9,36 +92,99%
Вино 0,285 0,797 +179,65%
Мясо 1,55 4,18 +169,68%
Источник: What does Australia export to China? (2019). Observatory of Economic Complexity (OEC). URL: https://oec.world/en/visualize/tree_map/hs92/export/aus/chn/show/2019/ (дата обращения: 25.08.2021).
Также необходимо рассмотреть аспекты, которые сказываются на других торговых партнерах Австралии. Например, если доля КНР в австралийском экспорте железной руды Австралии в 2015 г. составляла 79%, на Японию приходилось 11%, а на Республику Корея — 7,3%, то в 2019 г. доля КНР выросла на 2,7 %, а доли Японии и Кореи на снизились на 3,31 % и 0,87 % соответственно7. Аналогичная тенденция прослеживается и в экспорте угля: если в 2015 г. доля Китая в австралийском экспорте угля составила
5 Xiang, H., Kuang, Y., & Li, C. Impact of the China-Australia FTA on global coal production and trade / Journal of Policy Modeling. 2017. 39(1). P. 65-78. doi:10.1016/j.jpolmod.2017.01.001.
6 Viner, J., The customs union issue. New York: Carnegie Endowment for International Peace, 1950. P. 115.
7 Ibid.
17%, доля Японии — 30%, а Кореи — 13%, то в 2019 г. доля Китая увеличилась на 1,2%, в то время как доля Японии снизилась на 5,4%, а Кореи — на 3,12%8. Соглашение о свободной торговле также оказало негативное влияние на позиции североамериканских и африканских государств в экспорте железной руды в Китай, в результате чего доля австралийской железной руды в импорте КНР выросла с 44% до 81,7% в 2015-2019 гг.9
Исходя из вышеизложенных фактов, можно заключить, что подписание Китайско-австралийского соглашения о свободной торговле оказало созидательный эффект на двусторонние торговые отношения государств, и в то же время создало относительно умеренный «эффект разрушения», снизив долю ряда государств как в экспорте Австралийского Союза, так и в импорте КНР. Особенно примечательно, что даже в условиях напряженности в двусторонних отношениях, китайская сторона снизила тарифные ставки на сухое молоко, козье мясо, апельсины, очищенный миндаль и средства по уходу за кожей, а также отменила импортную квоту на австралийскую шерсть в соответствии с условиями соглашения ChAFTA10. Соглашение о свободной торговле — это более ценный и практико-ориентированный вектор сотрудничества Австралии и КНР, нежели чем Стратегический экономический диалог. Приостановка участия в диалоге со стороны КНР—это, скорее, демонстративный ответный жест на аннулирование формального меморандума «Пояса и пути» между штатом Виктория и КНР, а также маркер готовности Пекина дать отпор выпадам Канберры.
Во-вторых, с развитием торговых отношений между Австралией и Китаем всё чаще возникали опасения, что довольно высокая степень взаимозависимости двух стран несет в себе чрезмерный риск для Пятого континента. Как показали события 2020 г., эта проблема тесно связана с пандемией COVID-19, а падение темпов экономического роста Китая может оказать негативное влияние на австралийскую экономику. Вероятные последствия данной проблемы ранее проанализировали ученые Международного валютного фонда (МВФ) А. Дицоли, Б. Хант и В. Мализ-жевски11 (2016 г.); П. Карам и Д. Муир (2018 г.)12, а также профессор Университета Западной Австралии Н. Гроневолд13 в 2018 г. Большую работу
8 Ibid.
9 Ibid.
10 Australia-PRC Trade and Investment Developments: A Timeline. Australia-China Relations Institute, University of Technology Sydney. URL: https://www.australiachinarelations.org/content/australia-prc-trade-and-investment-developments-timeline (дата обращения: 25.08.2021).
11 Dizioli, A., Hunt, L., Maliszewski, W., Spillovers from the Maturing of China's Economy, 2016 // International Monetary Fund (IMF) Working Papers. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WP/Issues/2016/12/31/ Spillovers-from-the-Maturing-of-Chinas-Economy-44381 (дата обращения: 25.01.2021).
12 Karam, P., Muir, D., Australia's Linkages with China: Prospects and Ramifications of China's Economic Transition, 2018 // International Monetary Fund (IMF) Working Papers. URL: https://www.imf.org/en/ Publications/WP/Issues/2018/05/22/Australia-s-Linkages-with-China-Prospects-and-Ramifications-of-China-s-Economic-Transition-45846.
13 Groenewold, N., China's 'New Normal': How will China's Growth Slowdown Affect Australia's Growth?: Australian and China's Growth Slowdown // Australian Economic Papers. 2018. № 57(6). P. 5.
по структурированию эти прогнозов также провели на базе Института по изучению австралийско-китайских отношений Сиднейского технологического университета (The Australia-China Relations Institute, University of Technology Sydney)14.
Согласно приведенным исследованиям, при падении ВВП КНР на один процентный пункт, ВВП Австралии должен был снизиться от 0,04% до 0,2% в краткосрочной перспективе и от 0,04% до 14% — в среднесрочной. Учитывая негативное влияние вспышки COVID-19 на мировую экономику, представляется уникальная возможность подтвердить или опровергнуть данные предположения на практике. По данным Национального статистического бюро КНР, в первом квартале темпы экономического роста КНР упали на -9,8%. Впервые с 1992 г. экономика Китая продемонстрировала спад. Примечательно, что экономика Австралии также с 1991 г. была довольно устойчива и избегала падения на протяжении последних 19 лет, но темпы экономического роста Австралии в первом квартале 2020 г. составили -0,3%15.
Рисунок № 1
15 Темпы роста ВВП Австралийского Союза и КНР (2019-2020,%)
10 10,1
5 0 1,6 „ „ ' 0,6 1,5 0,5 1,3 0,5 15 0,6 -0,3 | 3,1 3,4 ■ 3,2 3,1 ■
1Q 2019 2Q2019 3Q2019 4Q2019 1Q2020 2Q 2020 3Q 2020 4Q 2020
-5
-10 -7 -9,8
-15 ■ Китай ■ Австралийский Союз
Источники: Chart Pack Australian Growth. Reserve Bank of Australia. URL: https://www.rba.gov.au/chart-pack/au-growth.html, Indicators. National Bureau of Statistics of China. URL: http://data.stats.gov.cn/ english/easyquery.htm?cn=B01 (дата обращения: 25.08.2021).
Как ожидали эксперты, последствия кризиса в Китае должны были стать сказаться на австралийской экономике. Учитывая используемые выше моделирования, наиболее точным оказался сценарий влияния кризиса в КНР на экономику Австралии, приведенный в исследовании профессора
14 Laurenceson, J., Zhou, M., Small Grey Rhinos: Understanding Australia's Economic Dependence on China // ACRI UTS. URL: https://www.australiachinarelations.org/content/small-grey-rhinos-understanding-australia%E2%80%99s-economic-dependence-china (дата обращения: 25.08.2021).
15 Australia GDP Annual Growth Rate Annual Data // Trading Economics. URL: https://tradingeconomics.com/ australia/gdp-growth-annual (дата обращения: 25.08.2021).
Университета Западной Австралии Н. Гроневолда: «непосредственным эффектом снижения темпов роста Китая на единицу будет снижение темпов роста Австралии примерно на 0,05 % в краткосрочной перспективе, но больший долгосрочный эффект порядка 0,15%»16. Так, исходя из показателей первого квартала 2020 г., ВВП Австралии составил -0,3%, что довольно близко к краткосрочному показателю прогноза (-0,49%). Однако в сложившейся ситуации пандемии велико влияние множества сопутствующих факторов, в том числе ограничительных мер, направленных на сдерживание распространения коронавируса. Каждое государство принимает самостоятельное решение о степени своей «открытости» для мира в период пандемии, поэтому меры противодействия коронавирусу также несут в себе элементы погрешности, затрудняющие дальнейший анализ взаимосвязи темпов роста ВВП Австралии и КНР. Однако факт остается фактом: последствия COVID-19 дали о себе знать. Более того, тотальная ориентация Австралии на экспорт железной руды в КНР выразилась в приостановке деятельности ряда австралийских промышленных предприятий на фоне падения спроса в КНР, что повлекло за собой рост безработицы в стране. Подобные случаи были в угольной, газовой и сельскохозяйственной сферах.
Наконец, условия двусторонней напряженности позволили выявить фактор, который можно рассматривать в качестве элемента обогащения экономических стратегий Канберры. Как известно, средние державы или державы среднего уровня (такие как Австралия, Канада, Япония и др.) используют различные инструменты для наращивания своего экономического влияния. Прежде всего, это стратегия хеджирования в области ССТ. С точки зрения средних держав, такого рода соглашения несут в себе как экономические выгоды, так и возможности завоевать доверие партнёров17, разрешив за их счет более широкий спектр внешнеполитических задач. Например, учитывая конкуренцию КНР и Соединенных Штатов в АТР, австралийская сторона прибегла к подписанию ССТ с обоими государствами не только в целях увеличения объемов торговли, но и во избежание ситуации, в которой ей придется выбирать между двумя крайностями18, чтобы сохранить благоприятные отношения с каждой из стран. Стратегия хеджирования в области ССТ также оправдана с точки зрения интеграции и большей сплоченности региональных рынков, которые уязвимы перед конкуренцией КНР и США. Более того, как показал пример американо-китайской и австралийско-китайской торговых войн 2019 и 2020 гг., конкуренция между акторами с большой долей вероятности будет включать скорее инструменты экономического
16 Groenewold, N., China's 'New Normal': How will China's Growth Slowdown Affect Australia's Growth?...P.2.
17 Solis, M., & Katada, S., Unlikely pivotal states in competitive free trade agreement diffusion: The effect of Japan's trans-pacific partnership participation on Asia-Pacific regional integration // New Political Economy. 2015. № 2. P. 18. doi:10.1080/13563467.2013.872612
18 Goh, E., Meeting the China challenge: The U. S. in Southeast Asian Regional Security Strategies, 2005 // East-West Center. URL: https://www.eastwestcenter.org/system/tdf/private/PS016.pdf?file= 1&type=node&id=32053 (дата обращения: 25.08.2021).
воздействия, нежели применение своих наступательных и оборонных возможностей. К тому же, ССТ позволяет средним державам «прыгнуть выше головы» и дает шанс утвердиться в качестве одного из ключевых торговых узлов путем развития торговых связей. Наряду с со стратегией хеджирования следует выделить стратегию ухаживания, которая предполагает собой не только поддержание Австралией стабильной гуманитарной обстановки в южной части Тихого океана и повышение своего статуса, но и меры по привлечению развивающихся островных государств в свою орбиту путем предоставления им различного рода помощи (преимущественно грантов). Для для оказания официальной помощи в целях развития в региональных и глобальных масштабах средние державы должны обладать достаточными материальными ресурсами19, чему Австралия соответствует в полной мере.
Однако в данной работе автор сосредоточил внимание на актуальных особенностях торгово-экономических отношений Австралии и КНР, ввиду чего уделит особое внимание трансформации восприятия Канберрой торговых войн. Безусловно, в данной ситуации стоит начать с торговой войны между США и КНР, которая стала одним из наиболее ответственных испытаний для австралийско-китайских торговых отношений. Изначально, в июне 2019 г. в рамках саммита «Группы двадцати» (G20) новоизбранный премьер-министр Австралии Скотт Моррисон выступил с решительной поддержкой торговых претензий США к Китаю, заявив о несправедливости принудительной передачи технологий и невозможности оправдания кражи интеллектуальной собственности. Вероятно, подобную риторику австралийского премьер-министра можно объяснить его стремлением подтвердить приверженность Австралии к альянсу с США. Как отметил экс-советник К. Радда Эндрю Чарлтон, в ходе торговой войны Австралия сталкивается с «очень серьезной» угрозой, так как подчеркивает слабые стороны австралийской экономики, а также протекает на фоне замедления её экономического роста20. Уже в сентябре 2019 г. австралийская сторона смягчила свою риторику, а министр финансов Австралии призвал Соединенные Штаты пойти на компромисс в торговой войне с КНР21, хотя данный сценарий кажется довольно маловероятным в контексте нынешней конкуренции между США и Китаем. Последствия торговой войны и первая торговая сделка между США и КНР, подписанная 1S января 2020 г., также несет в себе некоторый негативный эффект для Канберры. Для выполнения условий сделки Китаю непременно пришлось бы нарастить импорт из США на 200 млрд долл. Минус
19 Jordaan, E., The Concept of a Middle Power in International Relations: Distinguishing between Emerging and Traditional Middle Powers // Politikon: South African Journal of Political Studies. — № 30(1). P. 174. doi:10.1080/0258934032000147282
20 US-China trade wars a 'serious' threat to Australian economy, 2019 // ABC News. URL: https://www.abc. net.au/news/2019-08-07/economist-andrew-charlton-warning-australian-harm-amid-trade-war/11387192 (дата обращения: 25.08.2021).
21 Australia joins coalition of nations urging end to US-China trade war // The Guardian. URL: https://www. theguardian.com/world/2019/sep/23/australia-joins-coalition-of-nations-urging-end-to-us-china-trade-war (дата обращения: 25.08.2021).
для австралийской стороны заключается в том, что для выполнения этих условий КНР может переориентировать закупки из ряда стран, в том числе и из Австралии, за счет сельскохозяйственной продукции, газа или сферы услуг.
Казалось бы, инициированная США торговая война была неодобрительно воспринята австралийской стороной. Согласно постулатам о поведении средних держав на мировой арене, им выгодно полагаться на мировой экономический порядок, основанный на правилах и многосторонней системе, которая обеспечивает экономическое процветание и безопасность, что особенно верно в условиях трансформации региональной архитектуры в АТР. Но Австралия, вопреки всем ожиданиям, не только развязала торговую войну против Пекина, но и прибегла к более выраженным инструментам формирования регионального баланса, которые до этого использовались преимущественно в области обороны. В этом контексте особый интерес вызывает новая Инициатива по обеспечению устойчивости производственно-сбытовых цепочек (Supply Chain Resilience Initiative, SCRI), выдвинутая Индией, Японией и Австралией, которая направлена на создание альтернативных глобальных цепочек поставок в попытке повысить устойчивость и уменьшить экономическую зависимость от Китая. Вместе с тем австралийская сторона активизировала направление инфраструктурной дипломатии, присоединившись к странам Запада и Японии в деле противостояния китайской инициативе «Пояс и путь»22. Фактически, сторонники Индо-Тихоокеанской концепции предложили платформу для расширения двусторонней торговли и инвестиций, а также позволить обеим странам сотрудничать в разработке эффективной будущей геоэкономической стратегии.
Последствия вспышки COVID-19 придают исследованиям австралийско-китайских большую практическую направленность. Экономики Австралии и Китая на протяжении почти трех десятков лет демонстрировали довольно устойчивый характер, равно как и беспрецедентный (для Пятого континента) уровень двустороннего взаимовыгодного сотрудничества. Однако, глобальных кризис оказал прямое влияние на торгово-экономические отношения двух стран, а также обострил политические противоречия. Вне всякого сомнения, Австралия переживает один из наиболее трудных периодов за всю историю своих отношений с Китаем. Трудно не согласиться с рассуждениями Кевина Хассета, экс-советника по экономике при администрации Д. Трампа: «уровень роста торгово-экономических связей Австралии и КНР станет одним из ключевых маркеров восстановления мировой экономики»23. Стоит лишь добавить, что состояние австралийско-китайских отношений уже на сегодняшний день является маркером потенциального
22 Подробнее см.: Quad Infrastructure Diplomacy: An Attempt to Resist the Belt and Road Initiative // The International Affairs. URL: https://en.interaffairs.ru/article/quad-infrastructure-diplomacy-an-attempt-to-resist-the-belt-and-road-initiative/
23 Economic diplomacy: Rising risks and missing links in a pandemic // The Interpreter URL: https://www. lowyinstitute.org/the-interpreter/economic-diplomacy-rising-risks-and-missing-links-pandemic (дата обращения: 25.08.2021).
обострения или снижения напряженности в Азиатско-Тихоокеанском регионе, причем как в оборонных, так и экономических вопросах.
Литература / References
1. Australia — China Free Trade Agreement Joint Feasibility Study, 2005 // Australian Government, Department of Foreign Affairs and Trade. URL: https://www.dfat.gov.au/sites/default/files/feasibility_full.pdf (дата обращения: 25.08.2021).
2. Australia GDP Annual Growth Rate Annual Data // Trading Economics. URL: https://tradingeconomics.com/australia/gdp-growth-annual (дата обращения: 25.08.2021).
3. Australia joins coalition of nations urging end to US-China trade war, 2019 // The Guardian. URL: https://www.theguardian.com/world/2019/sep/23/ australia-joins-coalition-of-nations-urging-end-to-us-china-trade-war (дата обращения: 25.08.2021).
4. Chart Pack Australian Growth // Reserve Bank of Australia. URL: https://www. rba.gov.au/chart-pack/au-growth.html (дата обращения: 25.08.2021).
5. China-Australia Free Trade Agreement // Trade and Investment Queensland, Australian. URL: https://www.tiq.qld.gov.au/download/business-interest/ export/free-trade-agreements/China-Australia-Free-Trade-Agreement.pdf (дата обращения: 25.08.2021).
6. Dizioli, A., Hunt, L., Maliszewski, W., Spillovers from the Maturing of China's Economy, 2016 // International Monetary Fund (IMF) Working Papers. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WP/Issues/2016/12/31/Spillovers-from-the-Maturing-of-Chinas-Economy-44381 (дата обращения: 25.08.2021).
7. Economic diplomacy: Rising risks and missing links in a pandemic // The Interpreter URL: https://www.lowyinstitute.org/the-interpreter/economic-diplomacy-rising-risks-and-missing-links-pandemic (дата обращения: 25.08.2021).
8. Goh, E., Meeting the China challenge: The U. S. in Southeast Asian Regional Security Strategies, 2005 // East-West Center. URL: https://www.eastwestcenter. org/system/tdf/private/PS016.pdf?file=1&type=node&id=32053 (дата обращения: 25.08.2021).
9. Groenewold, N., China's 'New Normal': How will China's Growth Slowdown Affect Australia's Growth?: Australian and China's Growth Slowdown // Australian Economic Papers. 2018. № 57(6). P. 1-11
10. Indicators // National Bureau of Statistics of China. URL: http://data.stats.gov. cn/english/easyquery.htm?cn=B01 (дата обращения: 25.08.2021).
11. Jordaan, E., The Concept of a Middle Power in International Relations: Distinguishing between Emerging and Traditional Middle Powers // Politikon: South African Journal of Political Studies.— № 30(1). P. 165-181. doi:10.1080/0258934032000147282
12. Karam,P., Muir, D., Australia's Linkageswith China: Prospects andRamifications of China's Economic Transition, 2018 // International Monetary Fund (IMF) Working Papers. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WP/Issues/2018/05/22/ Australia-s-Linkages-with-China-Prospects-and-Ramifications-of-China-s-Economic-Transition-45846 (дата обращения: 25.08.2021).
13. Laurenceson,J.,Zhou,M.,SmallGreyRhinos:UnderstandingAustralia'sEconomic Dependence on China // ACRI UTS. URL: https://www.australiachinarelations.org/ content/small-grey-rhinos-understanding-australia%E2%80%99s-economic-dependence-china (дата обращения: 25.08.2021).
14. Observatory of Economic Complexity (OEC). URL: https://oec.world/en/ visualize/tree_map/hs92/export/aus/chn/show/2019/ (accessed: 25.08.2021).
15. Quad Infrastructure Diplomacy: An Attempt to Resist the Belt and Road Initiative // The International Affairs. URL: https://en.interaffairs.ru/article/ quad-infrastructure-diplomacy-an-attempt-to-resist-the-belt-and-road-initiative/ (дата обращения: 25.08.2021).
16. Solis, M., & Katada, S., Unlikely pivotal states in competitive free trade agreement diffusion: The effect of Japan's trans-pacific partnership participation on Asia-Pacific regional integration // New Political Economy. 2015. № 2. P. 155-177. doi:10.1080/13563467.2013.872612
17. UN Comtrade Database. URL: https://comtrade.un.org/data/ (дата обращения 25.08.2021)
18. US-China trade wars a 'serious' threat to Australian economy, 2019 // ABC News. URL: https://www.abc.net.au/news/2019-08-07/economist-andrew-charlton-warning-australian-harm-amid-trade-war/11387192 (дата обращения: 25.08.2021).
19. Viner, J., The customs union issue. New York: Carnegie Endowment for International Peace, 1950. 221 p.
20. Xiang, H., Kuang, Y., & Li, C. Impact of the China-Australia FTA on global coal production and trade. Journal of Policy Modeling, 2017, 39(1). Р. 65-78. doi:10.1016/j.jpolmod.2017.01.001.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ / INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Гарин Артем Алексеевич - лаборант-ис- Garin Artyom - Research Assistant, Center
следователь Центра изучения Юго-Вос- for Southeast Asia, Australia and Oceania,
точной Азии, Австралии и Океании IOS RAS, Moscow, Russia. ИВ РАН, Москва, Россия.
