CC BY
21
ОСОБЕННОСТИ СЕМАНТИКИ ЛЕКСЕМ «КУЛЬТУРА» И «ЗВЕРЬ»
В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ В.П. АСТАФЬЕВА
THE FEATURES OF THE SEMANTICS OF CULTURE AND BEAST LEXEMES IN THE LITERARY TEXTS OFV.P. ASTAFIEV
О.В. Аксенко
Художественная картина мира В. Астафьева, семантика лексем «культура» и «зверь» у В. Астафьева, лингвистический анализ художественного текста, образ автора, категория экспрессивности. В центре внимания автора статьи находятся тексто-образующие категории образа автора и экспрессивности, которые определяют языковые закономерности в организации художественного текста писателя В. Астафьева. Автор статьи предполагает, что экспрессивность обусловлена сугубо индивидуальной авторской картиной мира писателя. Делается вывод о том, что экспрессивность сем оказывается значимой для воплощения точки зрения автора в художественной картине мира. Рассматривается, как трансформируются узуальные значения лексем «культура», «зверь» в повествовании В. Астафьева, демонстрируется ненейтральное отношение автора к описываемому. Представляются особенности семантики лексем «культура» и «зверь» в художественных текстах В. Астафьева (на материале повествования в рассказах «Царь-рыба» и романа «Печальный детектив»).
Анализ художественного текста основан на современных методах лингвистического исследования. Представлен лингвостилистический анализ средств эстетического приращения смысла, охарактеризованы средства воплощения в художественном тексте языковой картины мира автора и его индивидуальной интенции.
O.V. Aksenko
The artistic worldview of V. Astafiev, the semantics of culture and animal lexemes of V. Astafiev, the linguistic analysis of the literary text, the author's image, category of expressivity. The author of the article focuses on such text-forming categories as the author's image and expressivity, which define the linguistic consisted patterns in the arrangement of Astafiev's literary text. The author of the article assumes that the expressivity is caused by an especially individual author's world-view of the writer. The author draws a conclusion that the expressivity of semes is significant for the embodiment of the author's point of view in the artistic worldview. The article examines how the usual meanings of culture and animal lexemes are transformed in V. Astafiev's narration, showing a nonneu-tral attitude of the author to the described. Besides, the article presents the features of the semantics of culture and animal lexemes in the literary texts of V. Astafiev (based on the narration material in the story Tsar Ryba and the novel Sad Detective Story). The analysis of the literary text is based on modern methods of linguistic research. The article presents a linguostylistic analysis of the means of the sense's aesthetic augmentation, characterizes the means of the embodiment of the author's worldview and his individual intention in the literary text.
Актуальный смысл слов «культура», «зверь», «тварь» в художественных текстах В. Астафьева дополняется и переосмысливается писателем, иллюстрируется демонстративно пренебрежительное отношение автора к современнику-зверю / выродку, который культурно отдыхает, разрушает, ворует, убивает.
Особенность реализации лексического значения слов в произведениях В.П. Астафьева состоит в том, что семантика языковых единиц,
которые используются автором для выражения эмоционально-оценочного отношения субъекта речи (повествователя, героя-повествователя, героя повествования), может трансформироваться в соответствии с авторской картиной мира.
В тексте осмысливаются значимые для любого человека ценности и понятия, важные для национального самосознания.
Так, лексическое значение слов «культура» и «культурно» в текстах В. Астафьева приобре-
тает яркую ироническую стилистическую окрашенность. В общеязыковом значении лексема «культура» стилистически не окрашена и ассоциируется носителем языка с такими положительными чертами, как образованность и интеллигентность.
Обратимся к словарным дефинициям лексем «культура» и «культурно».
КУЛЬТУРА. 1. «Совокупность достижений человеческого общества в производственной, общественной и духовной жизни». Материальная культура. Духовная культура. \ | «Совокупность таких достижений в определенную эпоху у какого-л. народа или класса общества». Социалистическая культура. \ \ Археол. «Общность археологических памятников определенной эпохи в развитии первобытного общества». Трипольская культура.
2. «Уровень, степень развития какой-л. отрасли хозяйственной или умственной деятельности». Культура земледелия. Культура речи. Борьба за высокую культуру труда.
3. «Наличие условий жизни, соответствующих потребностям просвещенного человека». Культура быта.
4. «Просвещенность, образованность, начитанность» [MAC],
КУЛЬТУРНО. Нареч. к культурный (во 2 знач.). Культурно обслуживать покупателей [MAC],
В контекстах повествования В. Астафьева актуальный смысл слова «культура» дополняется и переосмысливается: Я глядел и дивовался: вот ведь выучился ж где-то культуре человек, а мы, из земли вышедшие, с земляным мурлом в ряды интеллигенции затесавшиеся, куда и на что годимся? Культурно покутить и то не хватает толку («Царь-рыба»),
Культура, сточки зрения писателя, - разрушительная сила (Как ни рыпайся, не устоишь против культуры, хуже чумы навалилась, окаянная!.. Что поделаш, культура насту-пат). Показательна лексическая сочетаемость: наступает, как правило, противник, враг, против которого нужно стоять [Словарь сочетаемости слов русского языка, 1983]. Культура пони-
мается как нечто враждебное, однозначно отрицательное, что-то такое, от чего нужно защищать и ограждать.
Окультуренный человек пользуется всеми достижениями человеческого общества в материальной, но не в духовной жизни. Такой человек умеет культурно отдыхать: пить культурно, глоточками вино, закусывая затяжкой дыма, доставлять красоток на лоно природы и культурно с ими отдыхать; стремится быть в центре культурной жизни, где ходят пароходы, самолеты летают, ревет бесплатно радио день и ночь, в клубе каждый вечер кино показывают, вино в магазинах хоть какое («Царь-рыба»), Часто описываются картины отдыха человека: люди подпаливали стога сена и радовались большому пламени, разбрасывали банки, тряпки, набивали стекла, сорили бумагой, обертками фольги, полиэтилена («Печальный детектив»).
Следует отметить, что в большинстве рассмотренных нами фрагментов текста используются экспрессивные единицы языка (дивовался - прост., устар. и обл.; с мурлом - прост, груб.; затесавшиеся - прост.; как ни рыпайся -прост.; ревёт радио - разг.) [MAC], Включение подобных лексем позволяет отразить эстетическое отношение автора к действительности и сформировать у читателя ненейтральное отношение к изображаемому. Обратим внимание также на то, как построен ряд однородных членов: доставлять-отдыхать; подпаливали-радовались-разбрасывали-набивали-сорили. Семантика каждого использованного глагола дополняется общим компонентом «низкий уровень проявления культуры»; «устранение, ухудшение, разрушение» [Русский семантический словарь, 1998]. Все, что относится к производственной сфере достижений человека, все, что меняет, разрушает, уничтожает природу, описывается автором с неодобрением, в некоторых случаях - с пренебрежением. Столько лет мечтал посидеть у костра в тайге, еще не тронутой, точнее сказать, не поувечен-ной человеком, так неужели этот редкий уже праздник продрыхать.
< ч
С m
о
ь
к Щ
w m н о
Рч <
о ^ о о
о я
2S
W
н S о
Рч
W
0
1
к %
о
W V S
ь
1-4
<с п
W
с
[237]
S
X
н
U
м
В подобных контекстах, конструируемых В. Астафьевым, степень экспрессивности усиливается за счет приращения смысла слов, иногда даже не имеющих общих компонентов в общеязыковых значениях, лексемы приобретают яркую пренебрежительную, во многом ироническую, стилистическую окрашенность: Все они работают, деньги получают на производстве, да норовят еще и от природы урвать, что возможно, выкусить с мясом кусок - валят бензопилой кедры, бьют круглый год соболя, увечат зверя и птицу... Мы истязали не только природу. но и себя, и не всегда по дурости, больше по нужде... («Царь-рыба»), Как ее, милую и могучую, измордовали, поувечили, изнахратили и изнасиловали доблестные строители коммунизма (из воспоминаний В. Астафьева о творческой истории книги в рассказах «Царь-рыба») [Астафьев, 1997, с. 430].
Жестокое, немилосердное, безжалостное отношение окультуренного человека ко всему живому усиливается благодаря лексическому значению использованных глаголов.
УВЕ'ЧИТЬ - «Наносить увечья; калечить». | | перен. «Портить, уродовать» [MAC],
ИСТЯЗАТЬ - «Подвергать жестоким мучениям, пыткам (физическим или нравственным); мучить, терзать» [MAC],
МОРДОВАТЬ - Прост. «Бить, мучить, истязать» [MAC],
ИЗНАСИЛОВАТЬ - 2. «Произвести насилие над кем-, чём-л., принудить к чему-л» [MAC],
Учитывая подчеркнуто ненейтральное отношение самого автора к понятию «культура», можно утверждать, что актуальный смысл слов, которые относятся к данному понятию, в художественных текстах дополняется, а в некоторых случаях и переосмысливается писателем.
Перечислим контексты, в которых проявляются возможности лексической сочетаемости слова «культура», конструируемые писателем В. Астафьевым. Контекстов употребления немного, но каждый демонстрирует неодобрительное, ироничное, во многом пренебрежительное отношение автора. В одном случае авторская интенция не эксплицирована или эксплицирова-
на формально: культурно отдыхать, городская культура, Дом культуры, парк культуры и отдыха, Дворцы культуры, культурное светило («Печальный детектив»); культурные достижения, культурно отдыхать, пить культурно (глоточками вино), труженица местной культуры, центр культурной жизни, культурный досуг, тратить культурно (деньги), культурные слова. В каждом подобном контексте лексическое значение слова «культура» переосмысливается, ведь для авторской картины мира все, что связано с понятием культуры, - ан-типриродно. Кроме того, истязание человеком земли, природы разрушает и самого человека. Строительство самолетов, гидростанций, водохранилищ и др. приближают человека, по мнению В. Астафьева, к гибельному краю.
Лексемы «культура» и «природа» являются контекстуальными антонимами в повествовании В. Астафьева. Небезразличный автор осмысляет причину того, почему человек перестает чувствовать себя частью природы, почему разрушает природу, получая при этом удовольствие. Не случайно писатель изображает браконьеров в «Царь-рыбе», милиционеров и преступников в «Печальном детективе». Эти герои находятся на границе между злом и добром. Рассуждая о том, что сейчас против зла поворачивается сила, которую доброй тоже не назовешь, писатель делает вывод об особенностях человеческого самосознания и русского национального характера: Ницше и Достоевский почти достали до гнилой утробы человечишки. до того места, где преет, зреет, набирается вони и отращивает клыки спрятавшийся под покровом тонкой человеческой кожи и модных одежд самый жуткий. сам себя пожирающий зверь. А на Руси Великой зверь в человеческом облике бывает не просто зверем, но звериной. В контексте о «звере» автор не случайно использует суффикс -ин-, подчеркивая его безжалостность.
В. Астафьев также делает вывод и о том, что безудержный азарт, привычка разрушать все вокруг себя - типичная особенность современника. Именно поэтому отношение автора к человеку настороженное, недоверчивое, подчас пре-
небрежительное: Что она, кровь-то, с человеком делает! Оттого и страшусь, когда люди распоясываются в стрельбе, пусть даже по зверю, по птице, и мимоходом, играючи, проливают кровь. Не ведают они, что, перестав бояться крови, не почитая ее, горячую, живую, сами для себя незаметно переступают ту роковую черту, за которой кончается человек и из дальних, наполненных пещерной жутью времен выставляется и глядит, не моргая, низколобое, клыкастое мурло первобытного дикаря. В данном контексте слово «мурло» используется по отношению к первобытному человеку. Как ни больно автору это осознавать, но человек убивает в себе человека сам, своими руками, своими «культурными» достижениями, своим превосходством над природой. Отношение писателя к человеку демонстративно-ненейтрально, потому что человек, уверенный в превосходстве на природой, - это зверина: И замер обреченно сохатый - так отвратительно, так страшно пахнущий зверь никого и ничего щадить не способен: ни леса, ни животных, ни себя. Ни скрыться от него, ни отмолиться от него, ни отбиться... Утратилось в нем чувство благородства, дух дружбы и справедливости к природе, ожирело все в нем от уверенности в умственном превосходстве над нею. В данном контексте даже дикий зверь очеловечивается.
Сибирская природа в повествовании В. Астафьева сурова, даже жестока, но ее законы справедливы. Законы нравственности и законы природы неразрывно связаны. Человек, который разрушает красоту природы, предает самого себя. Борьба человека с природой всегда завершается трагически. Тот, кто безжалостен к природе, жесток по отношению к человеку. Эта мысль выражается писателем на каждом уровне организации текста, и прежде всего на лексическом.
Авторская интенция может быть выражена также при помощи экспрессивных лексем с яркой оценочной коннотацией: культурно-массовый разгул, портить культуру, тупеть от наук и городской культуры, взбеситься от культуры, мучать культурой, толкач местной культуры («Печальный детектив»); культурно покутить,
выучиться культуре («Царь-рыба»), В данной группе контекстов лексическое значение слова «культура» также переосмысливается и не равно общеязыковому. Это значение можно условно сформулировать как «совокупность достижений человеческого общества, ведущая к гибели этого общества». Окультуренный человек опасен, лишен связи с родной землей. Очень часто писатель называет такого человека зверем.
ЗВЕРЬ, -я, -и, мн. -е»й, -я»м, -я»ми, м. - 2. перен. «Жестокий, свирепый, беспощадный человек. Истязатель» [Русский семантический словарь, 1998].
ЗВЕРИНЫЙ - 2. «Жестокий, свирепый» [MAC],
ЗВЕРСКИЙ - 2. «Жестокий, свирепый, дикий» [MAC],
ОЗВЕРЕТЬ - 1. «Стать жестоким и беспощадным, уподобиться зверю» [MAC],
До того дострелялись осенесь, пана, что озверели, верис - нет, озверели! («Царь-рыба»), Такой мальчик! Кудрявый мальчик! А он его, зверюга, головой об стену... Взревел модник и бросился сверху на жертву лохматым зверем... Ну, энти мужики! Ну звери и звери! («Печальный детектив»). Такой человек не знает границ, становится без меры азартным и жестоким, теряет самообладание.
Для В. Астафьева характерно совмещение точек зрения героя-повествователя и героя повествования. Во многом этот диалог возможен благодаря трансформации узуального значения слова. Экспрессема «человек-зверь» - яркое этому подтверждение. Актуальный смысл слова «зверь» дополняется, значение перестает быть только переносным: в любом человеке есть зверь, зверина - это тот, кто делает зло. Контекстуальные созначения слова «зверь» отражают настороженное отношение автора к человеку, даже к ребенку: Но ребятишки - зверята чуткие, рот мальчишки переполнился томительной слюной от зверушечьего нетерпения скорее хватить пищу, захлебнуться обжигающим варевом, откусить кус хлебушка... («Царь-рыба»), Авторская метафора формирует экспрессему, которая проявляется в художе-
<С
ч
с m
о
ь
к
щ
w m н о
Рч <
о ^ о о
о я
2S
W
н S о
Рч
W
0
1
к %
о
W V S
ь
1-4
<с п
W
с
[239]
S
X
н
U
м
ственной картине мира писателя и ключевым компонентом которой становится сема «зверь», общая для лиц и животных.
Поэтому не случайно в конкретных текстах оказывается возможной замена понятий «человек» на «выродок»: А кто рожден для милиции, для воинского дела? Не будь зла в миру и людей, его производящих, ни те, ни другие не понадобились бы. <...> Однако выродок ворует, убивает, мухлюет, и против зла поворачивается сила, которую доброй тоже не назовешь («Печальный детектив»). Хотя такая возможность обусловлена лексическим значением слова «выродок», показательно, что автор не хочет называть человеком того, кто ворует, убивает, мухлюет и т.п.
ВЫ'РОДОК, -дка, м. -2. «Человек, к-рый выделяется среди других своими крайне отрицательными, отталкивающими качествами» (разг. пренебр., также бран.) [Русский семантический словарь, 1998].
В слове как осложненном знаке отражается картина мира В. Астафьева. Приведем пример, иллюстрирующий демонстративно-пренебрежительное отношение автора к человеку / зверю / выродку, любящему культурные достижения, отказавшегося от своей «земли» и поэтому разрушающего природу и себя: Он с презрительной усмешкой на устах долижет мороженое, культурно отдохнет <...> и <...> зарежет еще кого-нибудь («Печальный детектив»), И наоборот, автор сочувствует людям, из земли вышедшим, с земляным мурлом. В данном и подобных контекстах просторечность лексической единицы (МУРЛО1, -а', ср. (прост, груб.). «Безобразное лицо, морда» [Русский семантический словарь, 1998]) нейтрализуется. Все, что связано с землей, оценивается однозначно положительно.
Показательно, что повествование в рассказах «Царь-рыба» начинается со стихотворных цитат поэтов Н. Рубцова и X. Шепли: А) Молчал, задумавшись, и я, Привычным взглядом созерцая Зловещий праздник бытия, Смятенный вид родного края.
Николай Рубцов
Б) Если мы будем себя вести как следует, то мы, растения и животные, будем существовать в течение миллиардов лет, потому что на солнце есть большие запасы топлива и его расход прекрасно регулируется.
Халдор Шепли
Смысловой центр второго эпиграфа - личное местоимение «мы»: Если мы будем себя вести как следует, то мы, растения и животные, будем / существовать в течение миллиардов лет. Мир изначально неконфликтен, потому что расход топлива на солнце прекрасно регулируется. Глагол употреблен в действительном залоге, реализуется узуальное значение слова, конструкция «Если..., то..., потому что...» на синтаксическом уровне имитирует детское языковое сознание, которое моделируется в эпиграфе. Субъект повествования отождествляет себя с растениями и животными: используется модель включения («я» - это и целое, и часть целого). «Я» - это точка зрения и взрослого (первый эпиграф), и ребенка (во втором эпиграфе отражена наивная картина мира). Получается, что «я» - это и гармоничное целое, и часть гармоничного целого (природы).
Закономерно то, что мир людей сравнивается В. Астафьевым с миром животных: Держится песец, как и всякая живая тварь, там, где еда («Царь-рыба») - в данном фрагменте под словом «тварь» подразумевается «всякое живое существо», «тварь Богова» (Кто его, зверя, знает, ребята, тварь Богова... - «Царь-рыба»),
Значение лексемы «тварь» (как и всякая живая тварь; отпусти эту тварь на волю; но что она может вспоминать, эта холодная водяная тварь?; уползает, бежит всякая живая тварь, спасаясь от гнуса («Царь-рыба»), Урна-тварь злопамятная, мстительная («Печальный детектив»)) эстетизируется в текстах В. Астафьева. Переосмысление значения слова «тварь» оказывается возможным за счет ассоциативной параллели «тварь» // «живое существо вообще» [MAC]: Не зря сказывается: женщина - тварь Божья, за нее и суд, и кара особые («Царь-рыба»), - именно авторская интен-
ция формирует актуальный смысл слова, который трансформируется в соответствии с авторской картиной мира. Вульгарность бранного слова в контекстах, конструируемых В. Астафьевым, нейтрализуется благодаря тому, что в ассоциативном поле этого слова большим коммуникативным потенциалом обладает значение нейтральное, хоть и с пометой старинное значение «живое существо вообще». Лексемы «тварь» и «выродок», близкие по значению в русском языке, оказываются контекстуальными антонимами в повествовании писателя (ср. общеязыковые значения: ТВАРЬ, -и, ж.- 2. «Недостойный, подлый, злобный человек» (прост, презр., также груб. бран.). ВЫ'РОДОК, -дка, м. - 2. «Человек, к-рый выделяется среди других своими крайне отрицательными, отталкивающими качествами» (разг. пренебр., также бран.) [Русский семантический словарь, 1998]). Обобщая, можно сделать вывод о том, что узуальные значения лексем «культура», «зверь» в повествовании В. Астафьева трансформируются, демонстрируя ненейтральное отношение автора к описываемому. Экспрессивность обусловлена сугубо индивидуальной авторской картиной мира писателя. Актуальный смысл слов «культура», «зверь»,
«тварь» в художественных текстах В. Астафьева дополняется и переосмысливается писателем, иллюстрируя демонстративно пренебрежительное отношение автора к современнику - зверю / выродку, который культурно отдыхает, разрушает, ворует, убивает. Таким образом, экспрессивность сем оказывается значимой для воплощения точки зрения автора.
Библиографический список
1. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. URL: http://www. frol96.narod.ru/library/astafiev/astafiev.htm] (дата обращения: 05.09.2015 - 04.05.2016).
2. Русский семантический словарь: толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений в 6 т. / под общ. ред. Н.Ю. Шведовой: в 6 т. М.: РАН. Ин-т рус. яз., 1998-2007.
3. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 4-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 1999 (МАС).
4. Словарь сочетаемости слов русского языка / Институт русского языка им. A.C. Пушкина; под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. 2-е изд., испр. М.: Русский язык, 1983. 688 с.
<С
а
ч
с m
о
ь
к Щ
w m н о
Рч <
о ^ о о
О Й
Ei
W
н S о
Рч
W
0
1
к %
о
W V S
ь
1-4
<с п
W
с
S
X
Н U
м
