CC BY
40
Г.В. Кондаковым. Так, монографические исследования А.Л. Кошелевой и Н.М. Киндиковой, А.В. Киндиковой посвящены проблеме творческой индивидуальности в национальной поэзии, ее становлению и формированию, в том числе в произведениях Б. Укачина и М. Баинова (1; 2). Для хакасского и алтайского поэтов характерны общие темы, образы, проблемы, связь с народно-поэтическими традициями, сближение художественных систем и стилей. Но при всем этом сходстве можно увидеть, как каждый из них создает, пестует свою собственную, только ему присущую художественную манеру.
Литература
1. Кошелева А. Л. Хакасская поэзия 1920-1990 годов: типология и закономерности развития. Абакан: Изд-во Хакас. гос. ун-та им.Н.Ф. Катанова, 2001.
2. Киндикова А.В. Жанровое своеобразие и художественный мир произведений Б. Укачина: Дис. ... канд. филол. наук. Казань, 2003; Киндикова Н.М. Проблемы алтайской лирики (генезис, поэтика, искусство перевода). Горно-Алтайск, 2003.
Literature
1. Kosheleva A.L. Khakass poetry 1920-1990: typology and laws of development. Abakan: Publishing house the KhSU named by N.F. Katanova, 2001.
2. Mndikova A.V. Genre an originality and the art world of products of B.Ukachina: diss. of cand. of phyl. sciences. Kazan, 2003; Mndikova N.M. Problem of the Altay lyrics (genesis, poetics, art of translation). Gorno-Altaisk, 2003.
Чертыкова Анна Алексеевна, учитель русского языка и литературы Хакасской национальной гимназии-
интерната им. Н.Ф.Катанова, соискатель кафедры литературы Института филологии Хакасского госуниверситета
им. Н.Ф. Катанова
Адрес: 655017, Республика Хакасия, г. Абакан, ул. Торосова, д. 12, кв. 158.
Chertykova Anna Alekseevna , the teacher of Russian language and the literature of Khakass national secondary boarding school named N.F.Katanov, the competitor of faculty of the literature of Institute of philology of Khakass state university named by N.F.Katanov.
Address: 655017, Republic Khakassia, Abakan, Torosova str., 12-158
Tel: 8(3902)233893; 8-9232147931; e-mail: anna [email protected]
УДК 808.03
Л. Т. Идиатуллина
Особенности ритмической организации в переводах поэзии В. Маяковского
на татарский язык
Необходимость адекватной передачи ритма поэзии - не обедняя его звучания и не входя в противоречие с нормами родного языка - один из основных вопросов переводоведения. В статье излагаются результаты изучения передачи ритма стихотворений В.В. Маяковского на татарский язык.
L. T. Idiatullina
Peculiarities of Mayakovsky's poems rhythm organization
in their translations into Tatar language
The necessity of appropriate poetry's rhythm reproduction - without contradicting the sound form and the rules of native language - is one of the most important questions of translation's theory. The article discloses the main results of the scientific study of Mayakovsky's poetry rhythm reproduction in Tatar language.
Одним из сложных вопросов теории и практики перевода является воссоздание ритма подлинника. Теоретики перевода настаивают, как правило, на передаче при переводе ритма. «Поэт-переводчик, - пишет М.Л. Лозинский, - должен прежде всего стремиться воспроизвести ритм переводимых им стихов. Но воспроизведение ритма - задача, разрешимая лишь приблизительно, так же, как и воспроизведение остальных элементов поэзии. Каждый язык выработал свою просодию (приемы стихосложения) в зависимости от своего склада, от своих свойств, и она не может быть механически перенесена с одной языковой почвы на другую» (1, с.99).
М.Л. Лозинский, таким образом, обозначил общую задачу в переводе ритма оригинала, подчеркнул обязательность поисков ритмических соответствий между основными текстовыми единицами в переводческой практике. Однако эта верная в целом методологическая установка не
может оставаться общим местом. Она должна быть конкретизирована. И здесь возникают непростые вопросы, одним из основных является соотношение ритма и метра. Эта проблема, относительно легко соотносимая в языке, на котором написан подлинник, становится камнем преткновения при его переводе на другие языки. Переводить, сохраняя размер подлинника, или стремиться к подыскиванию ритмических эквивалентов на уровне прежде всего других ритмических показателей - это задача, которая становится особенно острой при реализации перевода в условиях неродственных языковых систем.
Нельзя сказать, что в научной литературе по данной проблеме существует единая точка зрения. Лозинский, к примеру, добивался в своих переводах метрических соответствий, достигая в этом известных успехов. Эквиметрия на всех уровнях перевода рассматривается им как важная цель перевода и в его теоретических работах. Большая часть переводчиков стоят на позиции передачи общего ритма, интонации подлинника с достаточно свободными отклонениями от его метра. Вот что пишет в связи с этим Г. Гачечиладзе: «Стихосложение по своей природе особенно тесно связано с природой национального языка... Источник стихотворного ритма в языке народа, в его живой разговорной речи. Все это, наряду с другими специфическими элементами, придает стихосложению каждого народа ярко национальный характер. И потому уже в общих основах стихосложения заметны различия, вытекающие из особенностей самого языка, и поэтому при переводе легче передать ритм поэтического подлинника, чем его метр, который в силу различия языков гораздо труднее, а зачастую невозможно воспроизвести на другом языке... И поэтому при поэтическом переводе необходимо воссоздавать отношение между ритмом и интонацией, а не размер оригинала» (2, с.219).
На подобной же позиции стоит и И. Левый: «Если мы не хотим изменить соотношение между формой стихов и их содержанием, следует исходить не из формальной схемы (метр), а из ее конкретной звуковой реализации (ритм, темп и пр.), поскольку она тесно связана с содержанием. В тех случаях, когда конкретная форма в языке перевода несет другие звуковые, а тем самым и семантические и эмоциональные качества, чем в исходном языке, правильнее будет переводить не «размером подлинника», а «ритмом подлинника» (3, с.254).
Еще более радикальной точки зрения придерживается Г. Орагвелидзе, рассматривающий переводы произведений Маяковского на французский язык: «В вопросе перевоплощения поэзии одного народа в ткань поэзии другого языка стихотворная форма создается переводчиком не на основании формальных данных (метрической категории, количества слогов), а с учетом более широкого прицела, того конечного результата, которого добивался автор оригинала» (4, с.9). Ритм в переводе отделяется от родного слова, осваивая и подчиняя себе новую языковую среду, поэтому «переводчик должен следовать не мелодии самого слова, а ритмической интонации самого содержания, должен соблюдать не формальный ритмический рисунок (одинаковый подсчет слогов и т.д.), а внутреннее ритмическое устремление поэта» (4, с.9).
Нам представляется, что Г. Орагвелидзе упрощает решение проблемы. Метрика оригинала, количество слогов в строке и другие «формальные», как он считает, показатели оригинала содержательны. И не считаться с ними, полагаясь при переводе только на поиски общих аналогий, - это значит вести дело к утрате многих элементов в своеобразии оригинала. Чисто ассоциативный перевод, при котором конкретная поэтика оригинала игнорируется, ведет к тому, что читатель перестает чувствовать «чужой текст», перестает воспринимать иначе, чем его собственные эстетические ценности.
При анализе и оценке переводов ритмики Маяковского на татарский язык мы будем исходить из более сложной методологической установки. Все структурные элементы поэтики оригинала (включая метр, число слогов в строке, рифму и др.) должны переводиться в той степени, в какой это позволяют делать язык перевода, поэтические традиции и новации литературы, в которую вливается перевод. К примеру, игнорирование тоники Маяковского при переводах на татарский язык привело бы к обеднению содержания его произведений. Ритмические эксперименты должны совершаться и в переводе. Иначе перевод, отвлеченный от конкретных ритмических форм оригинала и ориентированный на переводы из «чистого» содержания, окажется в лучшем случае так называемым «вольным переводом», уводящим читателя от реального содержания переводимого произведения.
Русский и татарский стих относятся к разным системам, хотя это различие не является абсолютным. Так, силлабика, которая составляет основу татарского стиха, была характерна и для
русской поэзии вплоть до XVIII в., а в татарской поэзии (особенно в ХХ в.) наблюдаются тенденции, отступающие от чистой силлабики и в определенной степени сближающие ее с русским силлабо-тоническим и тоническим стихом. Однако различия в системах русского и татарского стихосложения оказывали решающее влияние на поэтику переводов Маяковского. «Интонационно-ритмический строй разных языков неодинаков» (5, с.81). И различие в ритмико-интонационном строе речи порождает различие в системах стихосложения.
Основными типами татарского стихосложения являются силлабика и аруз. Х.Р. Курбатов пишет: «Стих в татарском языке знает две метрические системы: силлабику и аруз. Аруз -метрическая система, применявшаяся в древней и старой татарской письменной поэзии. К концу 20-х гг. XX в. аруз исчезает из татарской поэзии как система стихосложения, но элементы его остались в татарской поэзии как вспомогательные средства для достижения большей благозвучности стиха» (6, с.76, 78).
Силлабика - это типичная для тюркских языков система стихосложения. Она свойственна и некоторым западноевропейским языкам (французскому, итальянскому, испанскому, польскому). В татарском языке словесное ударение, как и в этих европейских языках, имеет свое фиксированное место и по силе меньше отличается от неударных слогов, чем в языках иной фонетической структуры. Однако конкретная поэтическая практика выходит за пределы силлабики. Так, на рубеже XIX и XX вв. в татарской поэзии появляется свободный стих. Достаточно широкое распространение он получил в середине 1940-х гг., хотя встречался и раньше (7, с.55). Без сомнения, переводчики произведений Маяковского в полной мере осознавали всю содержательную важность формы его произведений.
Ритм стиха Маяковского представляет собой сложное целое, основанное на особенностях русского языка. Его механическое перенесение на другой язык невозможно. Необходимость адекватной передачи ритма поэта, не обедняя его звучания и не входя в противоречие с нормами родного языка, заставляла переводчиков искать другие пути, переводить средствами своего национального стихосложения, используя специфические возможности татарского языка. Так, А. Файзи по этому поводу писал: «Форма поэзии Маяковского органично слита с ее содержанием. Выделение им слов в отдельные строки - это не формальный, а смысловой момент. Но слова эти сохранят свою силу только тогда, когда они строфически будут близко совпадать с оригиналом. Для такого совпадения надо найти адекватный оригиналу ритмический строй перевода. Здесь у переводчиков начинаются расхождения. Один берет для перевода размер оригинала. Но тогда этот непривычный для татарского стиха размер трудно воспринимается читателем. А ведь форма не должна мешать восприятию, наоборот, она должна помогать ему. Как же быть? Другой переводчик отбрасывает свободную интонационную форму оригинала и пользуется типичным для современного татарского стихосложения 19-сложным размером. Перевод воспринимается читателем, но форма расходится с оригиналом. Кроме того, эта форма сильно ограничивает переводчика» (8, с.122, 130).
Уже первый переводчик стихотворений Маяковского А. Кутуй старается перевести произведения поэта на татарский язык, сохранив их форму. Сделанный им перевод стихотворения «Левый марш» (9, с.85-86) не только полностью совпадает с оригиналом, но и повторяет, правда, с небольшими отклонениями, построчное деление оригинала.
Разворачивайтесь в марше!
Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы!
Ваше
слово,
товарищ маузер.
Эйлэнегез марш белж! Разворачивайтесь в марше!
Суз даулары бетсен хэзер. Словесные распри пусть кончатся теперь. Ораторлар, тын булыгыз! Ораторы, будьте тише!
Сезнец Ваше
суз, слово,
иптэш маузер.
товарищ маузер.
Именно этот первый перевод Маяковского продемонстрировал возможность передачи на татарском языке существенных сторон поэтики Маяковского. А. Кутуй, один из татарских по-
этов-экспериментаторов, тонко прочувствовал маршевую музыкальность стихотворения Маяковского, интонационные перепады в нем, положение отдельных слов в строке и связи между ними. Он добивается эквилинеарности, т.е. равности строк оригинала и перевода, хотя фонетические, морфологические и синтаксические особенности татарского языка являются при этом серьезным препятствием.
Например, татарский синтаксис - более регламентированное явление, чем синтаксис русского языка. Слова в татарском языке тяготеют к определенному месту в предложении, и, соответственно, инверсии в поэтическом языке встречаются реже. Этим обстоятельством можно объяснить то, почему А. Кутуй в переводе отступает от некоторых инверсий Маяковского, что ведет к изменениям в роли рифмы. Так, зарифмованные Маяковским слова «кляузе», «ораторы», «загоним», «на рейде» и некоторые другие не оказались таковыми в переводном тексте. Их содержательность снижена.
Нам представляется, что поэтический синтаксис Маяковского в силу и объективных, и субъективных обстоятельств оказался недостаточно эквивалентно переданным. Объективные причины этого, связанные с особенностями татарского языка, были отмечены выше. Но и сам переводчик, с нашей точки зрения, не проявил возможной смелости в языковом экспериментировании. В целом перевод А. Кутуем «Левого марша» был очень важным опытом и примером поисков соответствий между тоникой Маяковского и теми новациями в татарском стихосложении, которые наблюдались в 1920-е гг. Переводчик продемонстрировал тонические возможности татарского стиха, возможности модернизации последнего. Мелодика перевода А. Кутуя звучит во многом иначе, чем мелодика силлабического стиха. Она построена на гармонии, возникающей в результате контрастов, интонационных сдвигов и особых повторов. Однако тип перевода, предлагаемый А. Кутуем, не стал каноном для последующих переводчиков Маяковского. Его переводческие приемы нашли свою реализацию в ходе перевода небольшого произведения русского поэта, относительно простого и доступного по содержанию и своей риторике иноязычному писателю.
Механически переносить достижения А. Кутуя на перевод значительных по объему произведений Маяковского было невозможно. Татарский читатель, воспитанный в основном на опыте силлабики, не был в состоянии перейти в область тонических поисков, ведущихся в больших переводных текстах, которые требуют большей сосредоточенности и гармоничного мировосприятия. Поэтому в практике переводов Маяковского параллельно с линией, предложенной Кутуем, существовала и другая, в которой силлабические традиции оказывались во многом определяющими.
Часть переводчиков (А. Файзи, А. Исхак) использовали для перевода стихов Маяковского татарский силлабический стих. Однако при этом перед переводчиками встает немало проблем. Например, в переводах А. Файзи, выполненных силлабическим стихом, деление на подстрочия условно: оно рассчитано на то, чтобы повторить поэтику Маяковского формально. Маяковский же, «разбивая ступенчатым построением стих на «подстрочия», подчеркивал значение интонации, с которой должно читаться стихотворение. Он придавал ей огромное значение» (5). Вот перевод А. Файзи поэмы «Владимир Ильич Ленин» (10, с.73):
Если бы
выставить в музее плачущего большевика, весь день бы
в музее
торчали
ротозеи.
Бер музейга эгэр
Если в какой-нибудь музей елаучы
плачущего
большевикны
большевика
куйсац карарга,
выставить
квне буе
весь день
ачык авызлар ротозеи карап торыр иде ацарга.
смотрели бы на него.
Перевод А. Файзи, в целом силлабический, не передает и такую особенность стиха Маяковского, как полиметричность. Если Маяковский в пределах одного стихотворения может пере-
ходить от одного типа стихосложения к другому, сохраняя в то же время ритмическое единство, то в переводе данная особенность не отражена.
Однако одним из основных был вопрос о более традиционном звучании стихов Маяковского, переведенных силлабическими размерами, по сравнению с подлинниками. Нетрадиционность - одна из основных характеристик произведений Маяковского, и потеря этого свойства - один из главных минусов подобного перевода.
С. Баттал выступал против давления силлабики при переводах Маяковского на татарский язык. В рецензии на сборник стихов Маяковского на татарском языке «Шигырьлэр» («Стихотворения») (1941) С. Баттал резко критикует использование для перевода произведений русского поэта силлабической системы стихосложения. Он утверждает, что образы, выраженные в стихотворении Маяковского, не вмещаются в традиционные силлабические размеры, поэтому их приходится давать в дополнительных строках. «А это, - пишет С. Баттал, - противоречит самим принципам стихосложения Маяковского, который всегда стремится выразить мысль одной, цельной фразой» (11). С. Баттал предлагает переводить и сам переводит стихи Маяковского свободным стихом. Свободным стихом им переведена поэма «Владимир Ильич Ленин» (12, с. 116).
Основной довод противников использования свободного стиха - это малое внимание к рифме. Однако, по замечанию X.?. Курбатова, «употребление и неупотребление рифмы в свободном стихе зависит от национальной поэтической традиции... свободные стихи могут быть и с рифмой, и без рифмы» (6, с.103). В переводах С. Баттала (кроме вышеназванной поэмы «Владимир Ильич Ленин», он перевел стихотворения «Блэк энд уайт», «Кемп «Нит гедайге», пятую и шестую части поэмы «Хорошо!») рифма присутствует.
В дальнейшем многие переводчики продолжали искать свои пути наилучшего воссоздания ритма произведений Маяковского на татарском языке. Одним из талантливых переводчиков произведений Маяковского на татарский язык был Э. Давыдов. Литературовед X.Р. Курбатов, много занимавшийся исследованиями переводов произведений русских авторов на татарский язык, говорит, что стихотворения Маяковского переведены Давыдовым полусвободным стихом. «Э. Давыдов, - пишет X.Р. Курбатов, - продолжает в своем творчестве традиции X. Так-таша и Маяковского. И особенность ритмики Давыдова в том, что у него свободный стих свободен лишь в определенной степени: стих Давыдова развивается по сравнению со стихом Так-таша не в сторону еще большего "освобождения", а к полусвободному строению, занимающему серединное положение между классическими и свободными стихами. Этот полусвободный стих очень удобен для перевода стихотворений Маяковского. Стихотворения Маяковского из сборника его избранных произведений 1949 г.: "Домой", 'Весенний вопрос", "Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру", "Казань", "Рассказ Xренова о Кузнецк-строе и о людях Кузнецка", "Товарищу Нетте - пароходу и человеку" переведены именно таким полусвободным стихом» (13, с.103).
Термин «полусвободный стих», употребленный Курбатовым по отношению к поэзии Давыдова и переводам поэзии Маяковского, не получил, однако, дальнейшего развития. И мы не находим ни в последующих работах самого Курбатова, ни в трудах других исследователей, ни в словарях литературоведческих терминов анализа или упоминания этого термина. Рассмотрение правомерности использования этого понятия и анализ теоретических основ его существования не входят в рамки данной работы. Мы лишь упоминаем о данных теоретических выкладках известного исследователя татарской литературы по отношению к переводам поэзии Маяковского.
С начала 1950-х гг. возникает и другой взгляд на передачу ритма поэзии Маяковского. Многие поэты начинают говорить о воспроизведении поэтических размеров оригинала и необходимости перевода с опорой на интонационный ритм оригинала. Подобным образом переводил произведения Маяковского А. Файзи. «Мы начали с последовательного использования татарского 19-сложника, а затем подошли и к воспроизведению в переводе поэтических размеров оригинала», - пишет Файзи. - Разумеется, в процессе дальнейшей работы над переводами Маяковского на татарский язык 19-сложный размер будет вытеснен интонационным ритмом оригинала. Я, в начале горячий сторонник 19-сложного размера, переведший ряд стихов Маяковского этим размером, сейчас уже обращаюсь к форме оригинала и "Разговор с фининспектором", "Послание пролетарским поэтам" и другие стихи перевел сообразно форме оригинала» (8). Приведем пример из перевода А. Файзи стихотворения «Разговор с фининспектором о поэзии» (14, с.35):
Гражданин фининспектор!
Гражданин фининспектор!
Гражданин фининспектор!
Простите за беспокойство.
Кичерегез борчыган вчен.
Простите за беспокойство.
Спасибо...
Рэхмэт...
Спасибо...
не тревожьтесь...
мэ шэкатьлэнмэгез... не тревожьтесь.
басып та торырмын...
я постою.
я постою...
Таким образом, развитие форм ритмической организации стиха Маяковского при переводе на татарский язык представляет собой динамический процесс, развивающийся как хронологически, так и путем вовлечения новых форм ритмической организации в татарское стихосложение, применение синкретических методов. Развитие ритмической организации стиха в переводах - это сложный процесс преодоления конфликта, который возникает в процессе перевода поэзии, когда переводчик должен передать художественное произведение средствами другого языка, выразить мысль, не изменяя ее внешнему и внутреннему эстетическому оформлению. Татарские переводчики шли по пути поиска диалектики между формой и содержанием, руководствуясь при этом пониманием того, что перевод поэзии требует восстановления исходного содержания и формирования его языкового выражения, достижения определенной функциональной эквивалентности текста перевода тексту подлинника.
Литература
1. Лозинский М.Л. Искусство стихотворного перевода // Перевод - средство взаимного сближения народов. М.: Прогресс, 1987.
2. Гачечиладзе Г. Художественный перевод и литературные взаимосвязи. М.: Советский писатель, 1980.
3. Левый И. Искусство перевода. М.: Прогресс, 1974.
4. Орагвелидзе Г. Ритм и рифма Маяковского при переводе на французский язык: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тбилиси, 1964.
5. Холшевников В.Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение. М.: Издательский центр «Академия», 2002.
6. Курбатов Х.Р. Ритмика татарского стиха. Казань, 2005.
7. Хатипов Ф.М. Теория литературы (на тат. яз.). Казань: Юлдаш, 2002.
8. Файзи А. Школа мастерства // Дружба народов. 1950. №2.
9. Маяковский В.В. Левый марш (на тат. яз.) / пер. А.Кутуй // Новый декламатор. М.,1925.
10. Маяковский В.В. Стихотворения (на тат. яз.) / пер. А. Исхак, А. Кутуй, А. Файзи. Казань: Татгосиздат, 1941.
11. Баттал С. Маяковский на татарском языке (на тат. яз.) // Кызыл Татарстан. 1941. 12 июня.
12. Маяковский В.В. Владимир Ильич Ленин (на тат. яз.) / пер. С. Баттал. Казань: Татгосиздат, 1947.
13. Курбатов Х.Р. Стихотворный ритм в татарском языке (на тат.яз) // Совет эдэбияты. 1955. № 8.
14. Маяковский В.В. Стихотворения (на тат. яз.) / пер. А. Файзи, А. Исхак. Казань: Татгосиздат, 1952.
Literature
1. Lozinskiy M.L. The art of poetic translation // Translation - the mean to draw nations closer. Moskow: Progress, 1987.
2. Gachechiladze G. Literary translation and literary interrelations. Moskow: Soviet writer, 1980.
3. Leviy I. The art of translation. Moskow: Progress, 1974.
4. Oragvelidze G. Rhythm and Rhyfme of Mayakovsky in French translations: the summary of doctoral thesis. Tbillisi, 1964.
5. Kholshevnikov V.E. The basics of poetry studies. Russian poetry. Moskow: Publishing House "Academy", 2002.
6. Kurbatov Kh.R. Rhythm of Tatar poetry. Kazan, 2005.
7. Khatipov F.M. The theory of literature (in Tatar language). Kazan: Yuldash, 2002.
8. Fayzi A. The school of mastery // The international friendship. 1950. № 2.
9. Mayakovsky V.V. Left marsh (in Tatar language) / transl. A. Kutuy // The new declamatory. Moskow, 1925.
10. Mayakovsky V.V. Poems (in Tatar language) / transl. A. Fayzi, A. Iskhak. Kazan: Tatgosizdat, 1941.
11. Battal S. Mayakovsky in Tatar language // Red Tatarstan. 1941. 12 June.
12. Mayakovsky V.V. Vladimir Iliyich (in Tatar language) / transl. S. Battal. Kazan: Tatgosizdat, 1947.
13. Kurbatov Kh.R. The poetic rhythm in Tatar language (in Tatar language) // Совет эдэбияты. 1955. № 8.
14. Mayakovsky V.V. Poems (in Tatar language) / transl. A. Fayzi, A. Iskhak. Kazan: Tatgosizdat, 1952.
Идиатуллина Лейсан Тагировна, аспирант кафедры сопоставительной филологии и межкультурной коммуникации филологического факультета Казанского госуниверситета им. В.И. Ульянова-Ленина
Адрес: 420107 Республика Татарстан, Казань, ул. Эсперанто, д. 60A, кв. 32
Idiatullina Leysan Tagirovna, post-graduate student of the Department of comparative philology and intercultural communication of the Kazan State University
Address: 420107, Republic Tatarstan, Kazan, Esperanto str., 60A-32
Tel.: 89503116548, 89503252598. E-mail: [email protected]
