CC BY
6
--
DOI 10.54770/20729316-2022-4-329
Н.С. Фролова (Москва)
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ТРАДИЦИОННОГО СУАХИЛИЙСКОГО ПОЭТИЧЕСКОГО ЖАНРА УТЕНДИ: ОТ ФОРМИРОВАНИЯ К ТРАНСФОРМАЦИИ
Аннотация. Поэтическую традицию на языке суахили можно назвать одной из древнейших в Тропической Африке. На протяжении столетий в суахилиязыч-ном регионе развивался традиционный поэтический жанр утенди. Историю его формирования и развития можно условно разделить на четыре этапа: 1) формирование и развитие жанра с опорой на инонациональные сюжеты, 2) адаптация традиционной формы к национальной специфике в XIX в., 3) попытка поэтов 40-70-х гг. ХХ в. приспособить жанр к реалиям национально-освободительной борьбы и 4) трансформация суахилийского поэтического канона и возникновение модернистской поэзии. При этом важно понимать, что на четвертом, современном, этапе жанр утенди перестает существовать в своем функционально-типологическом значении, а некоторые единичные попытки его возродить выглядят, скорее, исключением. Кроме того, на фоне стремительно развивающейся модернистской поэзии на суахили традиционный жанр начал служить источником лингвистического эксперимента, что привело к возникновению уникальной гибридной формы, содержащей признаки канона и новации. Эта форма, как пример сознательной трансформации канона в рамках формирования новой суахи-лийской поэтики, заслуживает пристального внимания со стороны исследователя и требует серьезной лингвистической подготовки. В статье рассматриваются основные этапы развития традиционного поэтического жанра утенди, его формально-стилевые признаки и эволюция жанра от формирования к трансформации как свидетельству распадения канона на примере наиболее значимых произведений, их преемственности и расхождений.
Ключевые слова: традиционная суахилийская литература; поэзия; тенди; адаптация; трансформация жанра.
N.S. Frolova (Moscow)
Specifics of Development of Traditional Swahili Poetic Genre Utendi: From the Formation to Transformation
Abstract. The Swahili poetic tradition can be called one of the oldest in Tropical Africa. Over the centuries, the main canonical poetic genre of utendi have been formed in the Swahili-speaking region. The history of its development can be conditionally divided into four stages: 1) the formation and development of the utendi genre based on foreign plots, 2) the adaptation of utendi form and style to national specifics in the 19th century, 3) an attempt by poets of the 1940-70s to adapt utendi genre to the context of national liberation struggle; and 4) the transformation of the Swahili poetic canon
and the emergence of modernist poetry. At the same time, it is important to understand that at the fourth, modern, stage, the utendi genre ceases to exist in its functional and typological meaning, and some isolated attempts to revive it look more like an exception. In addition, against the background of the rapidly developing modernist poetry in Swahili, the traditional genre began to serve as a source of linguistic experiment, which led to the emergence of a unique hybrid form containing signs of canon and innovation. This unique form, as an example of the conscious transformation of the canon in the framework of the formation of a new Swahili poetics, deserves close attention from the researcher and serious linguistic preparation. The article discusses the main stages of the development of classical poetry in the Swahili language, the formal and stylistic features of classical Swahili poetry and the evolution of its development on the example of the most significant works, cultural continuity and divergence.
Key words: traditional Swahili literature; poetry; tendi; adaptation; genre transformation.
Введение
Практически все исследователи традиционной поэзии на суахили выделяют два основных жанра: поэмы-тенди (tendi, ед.ч. utendi, утенди) и стихи-машаири (mashairi, ед.ч. shairi, шаири). Вслед за зарубежными исследователями отечественный литературовед-суахилист А.А. Жуков возводит оба жанра к народно-песенной традиции, обращая внимание на то, что такие стихи исполнялись напевно под музыкальное сопровождение. О песенной природе обоих жанров говорил и суахилийский литературовед Калута Амри Абеди (1924-1964) (Shairi au tenzi ni wimbo - «Шаири ли, утензи ли: и то, и другое - песня»), а также классик суахилийской литературы первой половины ХХ в. Шаабан Роберт (1909-1962) (Wimbo ni shairi dogo; shairi ni wimbo mkubwa na utenzi ni upeo wa shairi - «Песня - это маленькое шаири, шаири - это большая песня, а утензи - наивысшая форма шаири»). В данной статье мы рассмотрим эволюцию жанра утенди, как наиболее раннего из дошедших до наших дней.
Классические тенди имеют характерное построение: строфа-убети (ubeti, мн.ч. beti, бети) состоит из четырех строк-мистари (mistari, ед.ч. mstari, мстари), каждая из которых содержит восемь слогов-мизани (mi-zani), причем последние слоги трех первых строк одинаковы, образуют рифму вина (vina) типа aaab, последний слог четвертой строки кикомо (kikomo) отличается от них, вдобавок кикомо каждой строфы-убети должен быть одним и тем же:
Ni ye-ye a-lo-dhu-lu-^i Du-ni-a ku-i-mi-li-^i A-me-u-mba kwa ma-la-^i Vi-u-mbe vi-me-e-ne-ya
Yeye ni Mwenye uwe-zo Kwa kila uweleke-zo Kwake sifanyi ube-zo Ila namnyenyeke-ya
(М. Хатиб «Утензи об освобождении Занзибара»)
Так выглядит утенди, записанное латинской графикой. Арабской графикой (до XIX в.) тенди записывались иначе: строка включала четыре восьмисложных отрезка - випанде (vipande, ед.ч. kipande) с цезурой после первого, второго и третьего отрезков: «Bismillahi nabutadi / kwa inala Mu-hammadi / naandike auladi nyuma watakao kuya» (цит. по [Жуков 1997, 23]).
Бытование тенди имело, как правило, форму письменного текста. Целые библиотеки таких текстов хранились при дворах правителей суахи-лийских полисов и в домах состоятельных горожан. Имело место также и устное бытование - многие тенди исполняли народные бродячие певцы-маленга, но в сокращенном виде, так как величина тенди варьировалась от 300 до 1000 и более строф.
На протяжении столетий с момента возникновения жанр утенди развивался и трансформировался, и возможность проследить его эволюцию выявляет закономерности развития восточноафриканского общества.
Развитие жанра утенди: от заимствования иностранных сюжетов к национальной специфике
Авторы первых тенди опирались на инонацинальные (арабские, персидские) сюжеты. «Читатель, впервые сталкивающийся со старой (классической) литературой суахили, задается вопросами: почему в этих произведениях так немного говорится об Африке и так много - об Аравии, Сирии, Византии? Почему вместо ожидаемой нами изощренной фантазии и яркой "африканской" окраски мы находим в них тяжеловесную дидактику, длинные богословские и эсхатологические рассуждения, воинственный религиозный пафос?..», - писал известный советский суахилист Ю.К. Щеглов [Щеглов 1974, 6]. В ранних тенди почти ничто не напоминало об Африке. Их действие происходило в Аравии и касалось пророка, его подвигов, подвигов борцов за мусульманскую веру и т.п. Таковыми, например, были старейшие тенди: «Утенди о Хусейн ибн Али» (Utenzi wa Husein bin Ali) неизвестного автора, рассказывающее о внуке пророка Мухаммеда, «Утенди о Катирифу» (Utendi wa Katirifu). Известны также гимнографические тенди - «Ал-Хамзийя» (al-Hamziyah) поэта Айдаруса, восхваляющее мудрость пророка, этико-дидактические тенди о следовании догмам ислама («Ал-Инкишафи» Сеида Абдаллаха бин Насира, «Утенди об Иове», Utendi wa Ayubu, построенное на коранической притче) и т.п. Мы намеренно не указываем здесь даже приблизительные даты создания этих поэм по причине существующих расхождений в их датировке (см., в частности, работы А.А. Жукова). К примеру, утенди «ал-Хамзийя», признанная рядом ис-
следователей самой старой из сохранившихся поэм, датируется, как пишет Жуков, разными источниками по-своему - 1651/52, 1792/93 и 1841/42 гг. [Жуков 1997, 60-61]. В своей недавней монографии, посвященной разбору утенди «Хаудаджи», немецкая исследовательница Кларисса Вирке пишет: «... тенди записывались в манускриптах, и существуют данные о том, что они датируются по меньшей мере XVIII веком» [Vierke 2011, xiii].
Сформировавшись приблизительно к XVIII в., тенди благополучно продолжили свое существование и в последующие столетия, сохранив традиционную форму. Однако арабская основа сюжета исчезает, постепенно сменившись рассказами, связанными, например, с недавней историей африканского континента: «Утензи о захвате немцами Мримы» поэта Хемеда аль-Бухри (Utenzi wa vita vya wadachi kutamalaki Mrima, 1307 A.H., ок. 1895 г.), «Утенди о восстании маджи-маджи» Абдуллы Карима бин Джамалидини (Utendi wa maji-maji, ок. 1910 г.) и др. Поэты стремятся поведать о своей родной стране, и хотя просодия практически не меняется, изображаемый фон преображается кардинально - переложения арабо-му-сульманских произведений, каковыми были большинство первых дошедших до нас памятников старосуахилийской литературы, сменяются картинами подлинной восточноафриканской истории.
Стилистически же тенди на восточноафриканскую тематику остаются близки классическим образцам: эпитеты, приемы и целые мотивы перенимаются авторами последующих поколений.
Сравним, к примеру, описание сильного и храброго Сулеймана, сына мусульманского полководца, в посвященном событиям VII в. «Утенди об Ираклии»:
katika siyo unasi Pana mwanangwa mutesi kivumishi cha farasi unga mwamba wakulia
mudara ye wa kukinga mutayi kweta upanga
среди них
есть благородный воин
копыта коня его
гремят словно огромные камни
ладно сидит в седле меч его так и сверкает (цит. по [Жуков 1997, 87]),
и портрет суахилийского героя-воина Бушири бин Салима аль-Харти (ок. 1850-89) в «Утенди о захвате немцами Мримы», написанной по сле-
дам недавней истории колонизации Германией Восточной Африки:
mna mtu akigamba ushujaa kama simba na kuzidi namiria
<...>
ni shujaa maarufu rohoye ahina khofu mjapokuwa alufu hakhofu kuwangilia
нашелся один храбрый как лев сильней леопарда
<...>
бесстрашием известный душа его не ведает страха пусть хоть тысяча вас не побоится к вам выйти (цит. по [Жуков 1997, 185]).
Подобное унаследование литературных «формул» характерно для традиционной суахилийской литературы с небольшими, но явно обращающими на себя внимание вариациями по мере ее «продвижения вперед». Храбрый и сильный герой, достойный соперник в утенди с заимствованным сюжетом и коварный захватчик в произведении на местную тематику: если в первом утенди сподвижникам Аллаха удалось одолеть неверных с огромным преимуществом - идет описание масштабной кровавой баталии с многими тысячами погибших неверных варуму (от Mrumi, Mruma (мн.ч. Warumi, Waruma) - римлянин (суахили)), отправившихся в ад:
vumbi yiu likiuka mutetemo ukaondoka pasi mwenyi kuzunguka au nyuma kurejea
ili mishindo ya panga miwili ikitindanga wasina kicho na shanga sahaba zake rasua.
na idadi ya warumu zikwi zitano fahamu nyumbani ya jahannamu wakaenda kutimikia
Новый филологический вестник. 2022. №4(63). --
когда смолк боевой клич не возникло колебаний ни у кого отступить назад повернуть
только звон мечей тела разящих
не ведали ни страха, ни сомнения сподвижники пророка...
а число убитых варумов пять тысяч, понимаешь. в ад попали без промедления (цит. по [Жуков 1997, 83]),
то во втором правоверные суахилийцы, жители Мримы были разбиты вашензи (нечестивыми, варварами; от mshenzi (мн.ч. washenzi) - дикарь, варвар (суахили)) в не менее кровавом сражении и сами вынуждены были бежать:
risasi tukilemezwa wengine watufukuza па псЫ kuifingiza kama mawingu ya
mizinga ikashtadi kutitima kama radi na kupigwa tukazidi hapo tulipokimbia
Под градом пуль они гнали нас из родной земли словно ветер грозовые тучи
пушки все сильней грохотали как гром без счета разили нас бегущих
(цит. по [Жуков 1997, 187]).
Несмотря на знакомую просодию, выразившуюся в восьмисложных випанде, рифме вина типа аааб, с неизменно повторяющимся кикомо, нельзя не заметить глубоко личностное отношение автора «Утенди о за-
хвате немцами Мримы» Хемеда Абдаллы аль-Бухри, непосредственного очевидца описываемых событий (захват произошел в 1891 г., что следует из полного названия поэмы, написанной примерно в 1895 г. [Жуков 1997, 180]). Замена полулегендарных героев далеких неведомых стран локальными и современными несомненно оживляла произведение, упоминание местных наименований (Pangani, Bagamoyo, Tanga, Mombasa), сугубо африканских реалий и образов (лев, зарамо - наименование восточноафри-канского этноса) придавало поэме больше реалистичности, историчности, не могло не заставить сопереживать читателя - поэма аль-Бухри по сути являет собой один из первых образцов гражданской поэзии, проникнутой пафосом национально-освободительной борьбы. Поднятие национального самосознания, на фоне которого начали выделяться подлинные национальные герои (Мквава, Бушири), нашло отражение во многих произведениях (в том числе безымянных авторов) того времени, посвященных вооруженной борьбе с германскими колонизаторами, наивысшей точкой которой стало легендарное восстание маджи-маджи (1905-1906 гг.), события которого легли в основу не одного восточноафриканского художественного произведения.
Героическому восстанию деревенских жителей, жестоко подавленному колониальными войсками, посвящено немало работ, поэтому, не останавливаясь подробно на самой истории, хочется обратить особое внимание на абсолютно африканский образ, который просто невозможно было не романтизировать и в прозе, и в поэзии: жители внутренних районов Германской Восточной Африки, доведенные до отчаяния произволом чужеземцев, поверили местному знахарю, рассказавшему о возможности превращать пули европейцев в воду. И если в 1910 г. автор «Утенди о восстании маджи-маджи» Абдулла Карим бин Джамалидини осуждает восставших, практически высмеивая невежество и глупость поверивших в волшебные силы маджи-воды, то спустя несколько десятков лет в творчестве адепта модернистской поэзии Э. Кзилахаби легендарный знахарь-проповедник во времена восстания маджи-маджи Кинджекетиле Нгвале наряду с героем «Утензи о захвате немцами Мримы» - лидером повстанцев Бушири бин Салимом или Мквавой, вождем народа хехе, восставшего против германской администрации в 1890-е гг., описывается как подлинный национальный герой:
Ninaanza na Bushiri, liyeongoza maasi, Mkwawa wetu mahiri, Mhehe mwenye makasi, Ки^ейН tumkiri, na maji yake halisi.
Начну с Бушири, что стал во главе повстанцев, С храброго Мквавы, правителя смелых хехе, Кинджекетиле с его живою водою. [Kezilahabi 1974, 51-52]
Следующий, третий этап в развитии суахилийской поэзии начинается в 1940-50-е гг. Две основные тенденции этого периода: 1) попытки поэтов (в первую очередь, классика суахилийской литературы ХХ в. Шаабана Роберта, 1909-1962) приспособить традиционный поэтический жанр к современной действительности и 2) практически полный отказ от религиозной составляющей. Тематикой их произведений становятся актуальные для Африки и всего мира политические события - например, Вторая мировая война («Утенди о борьбе за свободу» Шаабана Роберта, 1942). Эту тенденцию активно продолжают многие поэты 1960-70-х гг., пришедшие в суахилийскую литературу незадолго до получения странами Восточной Африки независимости. Эти поэты неукоснительно сохраняли жесткую традиционную форму, менялись только темы стихов: «Утенди о Революционной партии» Эваристо Махимби (Utendi wa CCM, 1967); «Утенди о революции на Занзибаре» Мухаммеда Хатиба (Utenzi wa ukombozi wa Zanzibar, 1975); «Утенди о Республике Танзания» Рамазани Мваруки (Utendi wa Jamhuri ya Tanzania, 1976) и т.п. Авторы этих поэм соблюдают не только законы традиционного стихосложения - восьмисложный размер, рифму-вина, кикомо, - но и пользуются для характеристики своих героев (например, политических деятелей), хорошо известным и опробованным в старосуахилийской литературе набором метафор и образов. Так, основатель государства Танзании Джулиус Ньерере называется «бесстрашным львом, жемчужиной Африки», Революционная партия Танзании - «бесценным сокровищем, дороже рубинов и злата» и т.п.
Что касается религии, эта тема в целом не «монтировалась» с социально-политической проблематикой произведений, мотив борьбы правоверных с вашензи или варуму терял актуальность, превращаясь в эдакий функциональный рудимент в том смысле, в каком он играл наиглавнейшую роль в произведениях, описанных выше. Особенно это стало заметно в произведениях времен внедрения в независимой Танзании политики африканского социализма уджамаа в 1960-1970-е гг. Трудно не согласиться в этом вопросе с М.Д. Громовым, который в своей монографии «Современная литература на языке суахили» пишет: «.. .апология какой-либо религии противоречила политике уджамаа, ориентированной, при отсутствии видимого антиклерикализма, на сознательное затушевывание религиозных различий. в русле поклонения единому абстрактному высшему началу - Мунгу» [Громов 2004, 136]. Добавим лишь, что религия в этих произведениях подменялась идеологией, что в целом характерно для социалистической и коммунистической литературы. При этом нельзя не отметить не только формальное, но и стилистическое сходство этих произведений с суахилийской классикой, в которых, как пишет далее Громов, «место полулегендарных персонажей исламской истории. занимают политические деятели, место полумифических битв за веру - реальные эпизоды недавнего прошлого» [Громов 2004, 136]. Действительно, набор изобразительно-выразительных средств, описывающих новых героев эпитетов и многие мотивы (например, зачин и концовка, выполненные в тра-
диционном ключе) во многом совпадают с теми, что подарила нам классическая суахилийская литература.
Можно сказать, что если авторами описанных выше первого и второго этапов развития суахилийской поэзии были представители восточноафри-канской купеческой знати, то авторами второго поколения были прежде всего политические активисты, борцы за независимость восточноафри-канских регионов от гнета колониализма или сочувствующие национально-освободительному движению, захлестнувшему всю Восточную Африку.
Этико-дидактические тенди: преемственность и новаторство
Помимо батально-эпических тенди в классической суахилийской литературе процветало и дидактико-просветительское направление, выразившееся в постулатах о том, что надлежит или не надлежит делать последователям ислама.
Наиболее ранними произведениями философски-религиозного, наставительного содержания были все те же арабские переложения, только уже не батально-героических, а нравоучительных текстов этико-дидак-тической направленности, среди которых выделяются упомянутые выше «Хамзийя» Айдаруса и поэма «Аль-Инкишафи», трактующие догматы ислама, образ жизни правоверных с целью научить читателя определенным правилам поведения и сохранить это знание для будущих поколений (см.: [Жуков 1997, 101-103]). Одним из наиболее ярких подлинно авторских примеров классической литературы подобного толка более позднего периода стала знаменитая поэма Мваны Купоны (Utendi wa Mwana Киропа), написанная в середине XIX в. представительницей суахилийской знати, женой известного зажиточного политического деятеля из Сиу (современная Кения) в наставление своей дочери: о том, как «уважать чтимых и знатных людей», «сторониться глупых и неотесанных», быть веселой и жизнерадостной, а в замужестве - опрятной и покладистой. Поэма выдержана в форме классической утенди. Вот как выглядят третья и четвертая строфы-бети традиционного зачина:
№оо тЬее иу1М па wino па qaratasi тоуот тпа hadithi nimependa kukwambia.
Kwisakwe kutakarabu
BismiИahi киШЬи
umtae т habibu
т sahabaze pamoya.
[Utendi wa Mwana Кирош 1917, 151]
Взяв перо и тетрадь рядом с матерью сядь и потрудись записать Мои заветные мысли.
Восславим прежде всего
Бога с Пророком его
Ибо нет ничего
Прежде славы Господней.
(Здесь и далее перевод поэмы А. Эппеля)
В этом необычайно популярном и сегодня произведении интересным образом переплетены нормы традиционной общественной морали и морали мусульманской.
Wala sinene indiani
sifunue shiraani
mato angalia
tini na uso utie haya
[Utendi wa Mwana Kupona, 1917, 157]
Знай: сплетни и оговор В гостях заводить позор Держи опущенным взор И будешь выглядеть скромной.
В исследовании 2013 г. «Тематический анализ утенди Мваны Купоны: суахили-исламская перспектива» восточноафриканские исследователи из Найробийского университета Тимамми Райя и Амри Салех сравнивают содержание поэмы с сурами Корана, убедительно доказывая неразрывную связь суахилийской традиции и догматов мусульманской веры, среди которых немалое место занимают правила поведения женщины в обществе, в том числе обществе мужа [Timammi Rayya, Swaleh Amiri 2013].
В 12-й убети, то есть в начале произведения (всего в утенди 102 стро-фы-убети) героиня напоминает о необходимости читать священные тексты:
La kwanda kamata dini faradhi usiikhini na suna ikimkini ni wajibu kuitia...
[Utendi wa Mwana Kupona 1917, 153]
Во-первых, в вере тверда Будь моя дочка всегда,
Не забывай никогда Сунну, фарадх и ваджибу...
К концу поэмы рассказчица традиционно призывает Господа не оставить ее дитя, завершается утенди классической концовкой, характерной для ранних образцов старосуахилийской литератур. Поэтесса начинает наставления с восхваления Аллаха и приветствий Пророку. В русле сугубо религиозного взгляда на бренность человеческого бытия выглядит шестая убети поэмы:
Mwanadamu si kitu na ulimwengu si wetu walau hakuna mtu ambao atasalia.
[Utendi wa Mwana Kupona 1917, 151]
Адамовы дети - прах. Мир не в наших руках И не бывало в веках, Человека, живущего вечно.
Сравним с фрагментом из этико-дидактической утенди более раннего периода «Аль-Инкишафи» с похожим посылом:
huu ulimwengu uutakao emale ni lipi upendeyao? hauna dawamu hudumu nao ukimilikishwa wautendaye?
Этот мир, что ты так любишь
Что привлекает в нем тебя?
Не вечен он, и ты не вечен в нем
Что бы ты сделал с ним, будь он тебе подвластен?
Типична для традиционной суахилийской поэмы и концовка утенди Мваны Купоны:
Na sababu ya kutunga si shairi si malenga nina kijana muinga napenda kumuusia.
[Utendi wa Mwana Kupona 1917, 165]
Есть причина, что слагаю сие Не поэт ведь я, не маленга,
Есть дитя у меня неразумное Ее хочу научить.
Сравним с одной из последних строф со схожим посылом из более раннего «Утензи об Ираклии»:
si shairi si malenga siyui sana kutunga illa fumo wa yunga mwenye nti kunambia
я не поэт не маленга искусством слагать не владею это правитель Пате страны далекой поведал (цит. по [Жуков 1997, 74]).
Поэма Мваны Купоны убедительно демонстрирует преемственность суахилийской жанровой поэтики. При этом следование традиции отнюдь не означает закоснелость жанра утенди, некую, возможно, кажущуюся статичность образов, мотивов и формул. Напротив, даже отбросив гендер-ную принадлежность автора, очевидно, что уже тот факт, что в отличие от ранних примеров этико-дидактических поэм, нравственно-этические установки которых вращалась исключительно вокруг догм ислама, наставления Мваны Купоны выдержаны в духе синкретизма мусульманских догм и норм и правил поведения в традиционном восточноафриканском обществе. То, что Мвана Купона и ее дочь - представительницы восточ-ноафриканского общества, не вызывает у читателя никаких сомнений. Именно эта, подчеркнуто национальная черта, еще ярче проявится в тенди политико-социальной направленности, о чем было сказано выше. Неизменно важной для понимания специфики произведения представляется и фигура автора - поэтессы, представительницы суахилийской знати и супруги суахилийского шейха.
Со временем фигура суахилийского автора начинает проявляться все четче, и если в случае с поэтами первого поколения авторство вызывало вопросы, а фигура автора могла затеняться переводчиком или пересказчиком (как, например, в случае с известнейшим утенди «Сказание о Ли-онго Фумо» или упомянутым «Утенди о Хусейн ибн Али» неизвестного автора) - более важным представляется сказанное, то позднее, на втором и последующих этапах развития суахилийской поэзии автор с его специфической манерой письма выходят на передний план.
Современность и трансформация традиционного суахилийского стиха
В 1970-е гг. на суахилийской поэтической арене появляется группа молодых авторов, почувствовавших необходимость писать по-новому, причем не только в области формы. С их именами связано начало четвертого этапа в истории суахилийской поэзии, который продолжается по сей день. В настоящее время в суахилийской поэзии можно выделить три основных направления: 1) одни авторы пытаются сохранить традиционную форму; 2) представители второго направления выступают за развенчание старых норм и создание новой, модернистской поэзии; 3) третья группа авторов идет по пути постепенной модернизации, обновления традиционной поэзии, не отказываясь, тем не менее, полностью от канонического стихосложения.
Важно отметить, что после оглушительного успеха адаптации традиционных жанров к современной действительности в 1950-70-е гг., жанр тенди - крупной формы канонической версификации с его характерными формальными признаками - практически исчезает из репертуара суахи-лийских поэтов-традиционалистов, в то время как более поздний жанр городской литературы машаири продолжает жить и по сей день.
Жанр тенди продолжает интересовать, пожалуй, лишь исследователей, использующих восьмисложный размер в целях демонстрации лингвистического эксперимента или языкового упражнения, при этом специфика жанровых тематики и стилистики оказываются утрачены, хотя и в текущем столетии в местных газетах можно найти присланные читателями сочинения в жанре тенди. В случае с профессиональными поэтами показательным представляется творчество танзанийцев Теобальда Мвунги и Саида Ахмеда Мохамеда, использующих в своем творчестве как традиционную, так и модернистскую, лишенную каких бы то ни было признаков канона, форму.
Так, стихотворение модерниста Мвунги «Поэзия земли» (Shairi la ud-ongoni) из сборника «Сладкая горечь» (Chungu tamu, 1985) имеет все признаки утенди: автор сохраняет не только восьмисложный размер строфы, но и вина и отличный от нее кикомо (который, однако, не повторяется в данном стихотворении, как, впрочем, это часто бывает в поэзии традиционалистов ХХ в.):
8 слогов
'Me-ni-tu-nu-ku sha-i-ri, Mi-mi na-o-na fa-ha-ri, Sha-i-ri ta-mu na shwa-ri, O-fi-si-ni 'ka-li-ku-ta...
Shairi hili mwana-na, Linanikamata sa-na,
Новый филологический вестник. 2022. №4(63). --
Lasema mambo ya ja-na, Kwa sifa na shangili-o. [Mvungi 1985, 36]
Заметим, что Мвунги использует форму не только жанра высокой поэзии утенди, но и более позднего городского жанра машаири, что не было характерно для классической суахилийской поэзии. Для ряда поэтов второй половины ХХ в. это обычное явление. Более того, Мвунги также пишет удачную стилизацию под народную притчу «Удав и наседка» (Chatu na Kuku) в форме утенди, где использует фольклорную стилистику: напевность, музыкальность стиха, специфика ритма, присущего сказовой манере (характеризующейся, в частности, использованием в отдельных случаях форманта -ka- в инфиксальной позиции) выдержаны на протяжении всего повествования.
Яркий пример трансформации суахилийского поэтического канона демонстрирует известный занзибарский писатель и литературовед Саид Ахмед Мохамед (р. 1947). В отличие от Мвунги, который преимущественно копирует традиционную форму (там, где решает ее использовать), Моха-мед прибегает к ее «препарированию».
Так, в сборнике «Полнота жизни» (Kina cha Maisha, 1984) в стихотворении «Этот цвет!!» (Rangi hii!!) Мохамед трансформирует традиционный стих, сохраняя восьмислоговый размер с одинаковыми последними слогами в первой и третьей строках. Вторая же и четвертая строки - трехсложные повторы, не имеющие, кажется, ничего общего с классической формой старосуахилийской поэзии; более того, не сохраняется четырехстрочная строфа. Кроме того, налицо явный эксперимент с графикой стиха: разрыв строки, дважды повторяющийся рефрен, равномерно переходящий из одной строфы в другую, обыгрывание слов "ni" ("да") и "si" ("нет"):
Hata iwe nywele zao katu hawajichunuwi si mno
Pia yawe macho yao katu hawajiponfuwi si mno
Mno ni rangi ya mwili
Ah, sasa n'metambua tatizo sio la rangi ni mno
Tatizo ya hayo kuwa yalopita miaka mingi ni mno
Mno si rangi ya mwili.
Даже если волосы как сажа не важно
Если в глазах темнота
не беда
Я понял
Дело в цвете тела... дело не в цвете
вот что важно Эта проблема с нами
с нами навеки
вот в чем беда Дело не в цвете тела.
[Mohamed 1984, 35-36]
Внимательный читатель может заметить, что Мохамед занимается здесь трансформацией традиционного стиха: строфа условно состоит из пяти строк, пятая, а затем десятая строки почти дословно повторяются, формант «И» выполняет в стихотворении роль кикомо. Эту особенность формального приема Мохамеда можно увидеть и в других его произведениях.
В стихотворении «Где граница?» (и wapi траЫ?) также чувствуется присутствие канона, отдаленное напоминание о традиции. Стихотворение, на первый взгляд, по форме сугубо современное, не имеющее ничего общего с нормами традиционной поэзии. Однако вглядевшись в стихотворение повнимательней, нетрудно обнаружить отдельные элементы канона, так как само стихотворение напоминает некую не то «отрезанную» от шаири часть, не то смешение двух основных традиционных суахилийских поэтических форм - тенди и машаири, так что рефрен «где граница?» становится похожим на второй кипанде строки (первый как будто нарочно утрачен, не случайно рефрен начинается со строчной буквы), который повторялся в смежных строфах классического шаири - отсюда необычность структуры строфы, состоящей из двух строк с нетрадиционным размером:
Названную специфическую черту поэзии Мохамеда, которую также можно обозначить как эксперимент с традиционной поэзией, повсеместно встречаем в сборнике «Взгляд изнутри» (ЛЛо 1а ndani, 2002). Любопытно стихотворение «Спор» (Ые^):
Ba-i-na ya ku-o-na na ku-to-o-na
u wapi mpaka? Ba-i-na la ma-a-na la li-so ma-a-na u wapi mpaka?
Между видеть и не видеть где граница?
Между чепухой и смыслом где граница? [Mohamed 1984, 34]
Sendi, sirudi sendi Tendi, baidi tendi
nimekita kwa hamasa kwa mbali ninazipasa
Fundi, shahidi fundi naviwiza vyao visa!
[Mohamed 2002, 116]
Здесь поэт словно упражняется в демонстрации различных вариаций традиционной рифмы или же сам хочет преподать урок традиционного стихосложения читателю. Это стихотворение-конструктор, одну из многочисленных разновидностей утенди - форму суахилийского стихосложения укавафи, основу которого составляет своеобразный столбец: в классическом укавафи их три. Однако здесь Мохамед к традиционному ука-вафи добавляет еще один столбец, каждая строка которого представляет собой классический восьмисложный кипанде, словом, автор «препарирует» традиционное стихотворение и, навсегда усвоив законы его построения, изобретает нечто новое. Повторимся, что в случае с трансформацией традиционного стиха Мохамедом говорить об использовании конкретной жанровой формы не вполне корректно. Если модернист Мвунги в своем обращении к традиции совершенно точно использует форму утенди, то Мохамед в своих экспериментах с традиционным суахилийским стихом занимается, скорее, своеобразным жанровым синтезом.
Стихи Мвунги и Мохамеда - отнюдь не единичные примеры «заигрывания» с традицией. Такой академический, исследовательский подход к собственно творчеству во многом объясняется тем, что суахилийские поэты (что в целом характерно для африканской писательской интеллигенции) - это зачастую литературоведы и лингвисты, исследователи фольклора, преподаватели языка и литературы. Их интерес к формальному аспекту творчества представляется закономерным в контексте профессионального исследовательского взгляда на литературное произведение.
Интерес к традиционной поэзии подкрепляется интересом исследователей, которые предпочитают изыскивать и изучать старинные памятники суахилийской литературы, свидетельством чего являются монографии нового поколения исследователей современной литературы на языке суахили (см., например: [Kanadaror, Ogechi, Vierke 2017].
Заключение
История старейшего, одного из ключевых жанров суахилийской литературы - утенди - это, с одной стороны, история развития традиционной поэзии, а с другой - история многостадиальной трансформации и адаптации традиционного стиха: от переложений заимствованных сюжетов через адаптацию заимствованной формы к собственной истории и современной действительности в период осознания авторами своей национальной идентичности, к финальной трансформации, знаменующей распадение суахилийского поэтического канона, с одной стороны, и возросший интерес к традиционной поэтике со стороны научного сообщества, с другой. Каждый из этих этапов знаменован специфическими опознавательными чертами, важнейшими из которых становится внедрение сугубо восточ-
ноафриканской «повестки» в сюжеты поэм тенди в XIX в. и замена религиозной составляющей на идеологическую в тенди первой половины ХХ в., которая в свою очередь во второй половине века сменилась на вне-идеологическую, что было обусловлено все большим включением вос-точноафриканских авторов в общемировой литературный процесс. Этап же трансформации, демонстрирующей всплеск интереса к канонической суахилийской поэтике на лингвистическом уровне, представляется во многом обусловленным «усталостью» от длительного модернистского эксперимента в суахилийской литературе, начавшегося в середине 1970-х гг. Не менее важным стало то, что на каждом из этих значимых в историко-культурном отношении этапов традиция и канон проявляются за счет уникальной фигуры автора, особенно ярко заметной именно на этапе адаптации формально-стилистической составляющей к сугубо суахилийской действительности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Громов М.Д. Современная литература на языке суахили. М.: ИМЛИ РАН, 2004. 318 с.
2. Жуков А.А. Суахили: язык и литература. СПб.: Издательство СПбГУ, 1997. 348 с.
3. Щеглов Ю.К. Литература на языке суахили // Современные литературы Африки. Восточная и Южная Африка. М.: Наука, 1974. С. 6-39.
4. Kezilahabi E. Kichomi. Dar es Salaam: Heinemann, 1974. 72 p.
5. Kandagor M., Ogechi N.O., Vierke C. Lugha na fasihi katika karne ya ishirini na moja: kwa heshima ya marehemu Profesa Naoma Luchera Shitemi. Eldoret, Eldoret, Kenya: Moi University Press, 2017. 418 p.
6. Mohamed S.A. Kina cha maisha. Nairobi: Longman Kenya Ltd., 1984. 64 p.
7. Mohamed S.A. Jicho la ndani. Nairobi: Longhorn Publishers, 2002. 176 p.
8. Mvungi T. Chungu tamu. Dar es Salaam: Tanzania Publishing House, 1985. 59 p.
9. Timami Rayya, Swaleh Amiri. A Thematic Analysis of Utendi wa Mwana Kupona: A Swahili/Islamic Perspective // Journal of Education and Practice. 2013. Vol. 4. No. 28. 2013. P. 8-15.
10. Utendi wa Mwana Kupona // Alice Werner. The Utendi of Mwana Kupona. Reprinted from the Harvard African Studies. Vol. 1. Cambridge, 1917. P. 147-181.
11. Vierke K. On the Poetics of the Utendi: A Critical Edition of the Nineteenth-Century Swahili Poem "Utendi wa Haudaji" together with a Stylistic Analysis. Zürich: Lit Verlag, 2011. 728 p.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Timami Rayya, Swaleh Amiri. A Thematic Analysis of Utendi wa Mwana Kupona: A Swahili/Islamic Perspective. Journal of Education and Practice, 2013, vol. 4, no. 28, pp. 8-15. (In English).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Shcheglov Yu.K. Literatura na yazyke suakhili [Literature in Swahili]. Sovre-mennyye literatury Afriki. Vostochnaya i Yuzhnaya Afrika [Modern African Literatures. East and South Africa]. Moscow, Nauka Publ., 1974, pp. 6-39. (In Russian).
(Monographs)
3. Gromov M.D. Sovremennaya literatura na yazyke suakhili [Modern Swahili literature]. Moscow, IWL RAS Publ., 2004, 320 p. (In Russian).
4. Kandagor M., Ogechi N.O., Vierke C. Lugha na fasihi katika karne ya ishirini na moja: kwa heshima ya marehemu Profesa Naoma Luchera Shitemi [Language and Literature in the 21st Century: in Memory of the Deceased Professor Naoma Luchera Shitemi]. Eldoret, Kenya, Moi University Press, 2017. 418 p. (In Swahili).
5. Vierke K. On the Poetics of the Utendi: A Critical Edition of the Nineteenth-Century Swahili Poem "Utendi wa Haudaji" together with a Stylistic Analysis. Zürich, Lit Verlag, 2011. 728 p. (In English).
6. Zhukov A.A. Suakhili: yazyk i literature [Swahili: Language and Literature]. St. Petersburg, St. Petersburg University Publ., 1997, 348 p. (In Russian).
Фролова Наталья Сергеевна, Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН.
Кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литератур стран Азии и Африки. Научные интересы: литературы Тропической и Южной Африки на национальных языках, литературы Африки на языках суахили и английском.
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-7322-2478
Natalia S. Frolova, A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences.
Candidate of Philology. Senior Researcher at the Department of Asian and African Literatures. Research interests: literatures of Tropical and South Africa in the African languages, African literature in English and Swahili.
E-mail: [email protected]
ORCID ID: 0000-0002-7322-2478
