CC BY
80
Oehler J. 1914: 'Ieqotcolol // RE. 1583-1588.
Reger G. 1992: Private Property and Private Loans on Independent Delos (314-167 B.C.) // Phoenix. 4, 322-341.
Samons L. J. 2000: Empire of the Owl: Athenian Imperial Finance. Stuttgart.
Smith D. R. 1968: The Functions and Origins of Hieropoioi. Philadelphia. PhD.
Smith D. R. 1973: The Hieropoioi on Kos // Numen. 20. 1, 38-47.
Vial C. 1984: Delos independante (314-167 av. J.-C.). Etude d’une communaute civique et de ses institutions. Athenes; P.
Ziehen L. 1896: Die panathenaischen und eleusinischen ieporco^ // Rheinische Museum fur Philologie. 51, 211-225.
THE HIEROPOIOI IN ANCIENT GREECE
V S. Lenskaya
The paper deals with hieropoioi — officers in ancient Greek temples. They were members of temple administration elected for a year or some other period of time to organize certain events. They dealt with organization and financial affairs of the temples. The paper dwells upon membership and functions of Athenian hieropoioi, and focuses on hieropoioi peculiarities of Delos, Kos, and other islands.
Key words: Ancient Greece, priests, hieropoioi, sacrifice, temples, temple administration
© 2012
А. А. Клейменов ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ АРМИИ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО: НОЧНОЙ ИНЦИДЕНТ ПОД ГАЛИКАРНАССОМ 334 г. до н.э
В статье анализируются сведения античных авторов об осуществлении двумя подвыпившими молодыми солдатами из таксиса Пердикки самовольной ночной атаки при осаде Галикарнасса Александром Македонским осенью 334 г. до н. э. По мнению автора, эти сведения следует расценивать как достоверные. Являясь представителями македонской армии, для которой характерно развитое состязательное начало, бойцы устроили не санкционированное командованием соревнование в воинской удали. Причинами этих действий могут выступать злоупотребление алкоголем на фоне психогенного состояния и психологический климат в подразделении — ярко выраженное противостояние между молодыми солдатами и ветеранами Филиппа II.
Ключевые слова: Александр Македонский, Галикарнасс, военный менталитет, психогенное состояние
Клейменов Александр Анатольевич — доцент кафедры всеобщей истории и археологии Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого. E-mail: alek-klejmenov@ yandex.ru
Историко-антропологический подход давно и прочно занял свою нишу в инструментарии военного историка, однако по-настоящему широко его применяют лишь исследователи военных конфликтов Нового и Новейшего времени, в распоряжении которых есть большое количество мемуаров, дневников участников событий, разнообразные архивные документы, фото- и киноматериалы. Число работ, рассматривающих военные системы древности с позиций исторической антропологии, пока невелико1. Во многом это связано с узостью источниковой базы, имеющейся в распоряжении современного исследователя античного военного дела. Вместе с тем полноценное изучение военных конфликтов древности уже невозможно без разработки такой категории, как военный менталитет, включающей в себя весь комплекс свойственных представителям конкретного общества мыслительных, поведенческих, моральных установок, связанных с войной как с особой сферой человеческой деятельности2. Характеристика военного менталитета представителей древних обществ становится возможной лишь при рассмотрении под новым углом той информации из сочинений античных авторов, которая в большинстве случаев воспринимается специалистами как курьезная или незначительная. Сведения подобного рода обладают большой ценностью для выявления «окопной правды» вооруженных конфликтов древности, отношения представителей той или иной армии к происходившим событиям, моделей поведения, распространенных в военной среде.
Эпизод, на котором хотелось бы заострить внимание в данной статье, произошел осенью 334 г. до н. э., т. е. в самом начале Восточного похода Александра Македонского. Захват Галикарнасса был необходим продвигающемуся по Малой Азии завоевателю для установления контроля над побережьем Ионии. Галикар-насс являлся самым надежно защищенным городом на малоазийском побережье, укрепления которого состояли из общегородских стен и трех отдельных цитаде-лей3. Возглавил оборону Галикарнасса Мемнон Родосский, считавшийся в античной традиции лучшим полководцем Дария III4. Во время двухмесячных боев под стенами этого города, проходивших с переменным успехом при больших потерях с обеих сторон, и произошел инцидент, анализ которого позволяет по-новому взглянуть на психологию личного состава македонской армии.
Арриан, описав отбитую воинами Александра ночную вылазку осажденных, сообщает, что два македонских гоплита (8ш тыу Макббоуыу отсАьтаь) из таксиса Пердикки, выпивая вместе (а^а £u|imvovT6C аитоу), всячески превозносили себя и свои подвиги. Подогреваемые вином и честолюбием, они вооружились и полезли на стену акрополя со стороны Миласс, стремясь скорее блеснуть своей доблестью, чем ввязываться в опасную схватку с врагами. Защитники города увидели двух человек, безрассудно устремившихся на стену, и побежали на них. Македоняне убили тех, кто подошел близко, а в остановившихся дальше стали метать дротики. Однако на стороне противника было и численное превосходство, и выгодное расположение: галикарнассцы сбегали и бросали дротики сверху. Вскоре подоспел еще кое-кто из воинов Пердикки. Перед стеной завязалась жаркая
1 Махлаюк 2006, 18-23.
2 Сенявская 2000, 10-12.
3 Freely 2010, 60.
4 Гафуров, Цибукидис 1980, 126-127.
схватка, в ходе которой македоняне отбросили вышедшего за ворота неприятеля и чуть было не захватили город. Арриан сообщает, что стены в то время охранялись не очень строго, две башни и простенок между ними обрушились до основания, что могло открыть путь в город вступившему в бой войску. Третья башня была разбита и сразу бы рухнула при подкопе, однако галикарнассцы сумели вместо рухнувшей стены построить другую, кирпичную, в форме полумесяца (Arr. Anab. I. 21. 1-4).
Диодор частично подтверждает и дополняет эти сведения. Данный автор после рассказа о ночной вылазке осажденных указывает, что были разрушены до основания две башни и рухнули два простенка. Какие-то солдаты Пердикки, напившись (|1б0ист0бУТбс), ночью бездумно полезли на стены акрополя Галикарнасса. Мемнон и его помощники, понимая неопытность (тт|у а^бьрьау) атакующих, выступили с превосходящим по силе отрядом, отогнали врага, нанеся ему большие потери. Узнав о случившемся, многие македоняне пришли на помощь атакующим. Разгорелся жестокий бой, в итоге которого персы отступили и заперлись в городе. Александр вынужден был через глашатаев просить осажденных выдать для похорон тела соратников, павших за стенами. Мемнон, несмотря на возражения Эфиальта и Фрасибула, удовлетворил просьбу Александра (Diod. XVII. 25. 5).
Итак, перед нами два относительно подробных рассказа об одном и том же инциденте, произошедшем во время осады Галикарнасса. По мнению Р. Милнса, рассказ Птолемея о данных событиях, переданный Аррианом, мало достоверен, так как царь Египта пытался выставить своего врага Пердикку в неприглядном свете5. Этот вывод следует признать ошибочным, так как о «пьяной атаке» воинов из таксиса Пердикки сообщает не только Арриан, но и Диодор, один из авторов критического направления. Как справедливо отмечает У. Тарн, в данном случае Арриан и Диодор сходятся в описании фактических событий, но первый описывает их с точки зрения осаждающих, используя как источник сочинение Птолемея, а второй излагает с позиции осажденных, прибегая, как полагает исследователь, к утраченным «Мемуарам наемника»6. В литературе выдвигалось много аргументов как в поддержку, так и против концепции У. Тарна о наличии последнего первоисточника7, однако представляется очевидным, что в данном конкретном случае сведения Диодора восходят к источнику, превосходно информированному о решениях и действиях персидской стороны.
Могли ли оба античных автора приводить не соответствовавшие действительности сведения? По мнению В. Хеккеля, события в данном случае представлены в искаженном виде, так как древние историки, подчеркивая принадлежность участников «пьяной атаки» к таксису Пердикки, возлагали вину за инцидент на этого военачальника, а не на Александра8. С этим сложно согласиться, так как при анализе сообщения Диодора сложно заподозрить этого автора в наличии какого-либо желания выгородить Александра. Напомним, что заканчивая рассказ о последствиях ночной атаки, историк сообщает о направленной к осажденным просьбе Александра выдать тела павших. В греческой военной традиции просьба
5 Milns 1969, 63.
6 Tarn 1948, 73
7 Маринович 1993, 35-36.
8 Heckel 1992, 126."
выдать тела убитых соратников однозначно оценивалась как признание поражения в бою9. Диодор, использующий данные проперсидского источника и заостряющий внимание на формальном признаке поражения Александра, был далек от стремления переложить вину за случившееся с царя на одного из македонских командиров.
К. Навотка, признавая достоверность самого факта ночного сражения с участием пьяных воинов, считает неправдоподобными сведения античных авторов о начале рассматриваемого инцидента, предполагая, что бой разгорелся по инициативе осажденных, которые сделали вылазку, но были замечены пьяными македонянами, поднявшими тревогу10. В данном случае исследователь, необоснованно отметая данные обоих древних историков, не вполне корректно использует метод сравнительного анализа, проводя аналогии с предшествующими и последующими сражениями у стен Галикарнасса. Имеются в виду военные столкновения, которые были начаты по инициативе осажденных, пытавшихся посредством дерзких вылазок сорвать осадные работы македонской стороны.
Существуют более убедительные варианты реконструкции интересующих нас событий. По мнению Дж. Эшли, опирающегося преимущественно на сведения Арриана, два пьяных македонянина напали на противника со стороны Ми-ласской дороги, где обороняющиеся спешно возводили новую стену. Два воина были моментально убиты защитниками города, которые начали затем обстреливать осаждающих. И Пердикка, и Мемнон отправили подкрепления к стене. В разгоревшемся сражении македоняне одержали верх и вынудили противника отойти в город. Автор полагает, что Александр не в полной мере использовал преимущества, полученные в ходе незапланированного сражения на Миласской дороге, упустив возможность захватить городские стены, оставшиеся на некоторый срок без охраны11. А. Б. Босворт также считает сообщение о пьяных бойцах из полка Пердикки соответствующим действительности, указывая в качестве объекта их атаки разрушенный участок городской стены. Однако этот исследователь определяет завязавшийся бой как неудачный для македонской стороны, сумевшей лишь ценой больших потерь оттеснить обороняющихся в город и вынужденной впоследствии просить у противника разрешения забрать тела павших. Босворт замечает, что рассказ Арриана о данных событиях невнятен, так как данный античный автор сосредотачивается на македонских успехах и изображает осаду как череду легких побед12.
Сложно отдать предпочтение одному из двух вариантов реконструкции исследуемого события. Как бы то ни было, сведения древних авторов следует признать достоверными. Обратим внимание на весьма любопытное замечание, имеющееся в сочинении Диодора. Речь идет об очевидной для Мемнона неопытности участников «пьяной атаки». Иными словами, защитники Галикарнасса имели дело с достаточно молодыми солдатами противника, что наталкивает на определенные выводы.
Античные авторы дают, казалось бы, противоречивую характеристику возрас-
9 Krentz 2002, 32-33; Lee 2006, 485.
10 Nawotka 2010, 141.
11 Ashley 1998, 207.
12 Bosworth 1988, 48.
та и опыта личного состава армии Александра. Юстин, говоря об армии, с которой македонский царь начал вторжение в Азию, сообщает, что Александр взял с собой не сильных юношей, не людей цветущего возраста, а ветеранов (veteranos), в основном уже отслуживших свой срок под командованием его отца и дядей. Можно было подумать, что это не воины, а отборные учителя военного дела (magistros militiae electos) (XI. 6. 4-5). Конечно, эпитомы Юстина следует оценивать как один из самых ненадежных источников13, однако в данном случае у нас есть все основания доверять этому автору, который, видимо, несколько утрируя, подчеркивает, что в армии Александра было большое количество опытных солдат. Имеющееся противоречие между сообщениями Диодора и Юстина исчезает при обращении к другому фрагменту сочинения первого автора. После описания в целом неудачной для македонян неуправляемой ночной атаки, греческий историк рассказывает о дерзкой вылазке осажденных, задуманной и осуществленной афинянином Эфиальтом, возглавившим отряд из двух тысяч отборных наемников. Как отмечает автор, в развернувшемся сражении перевес был уже на стороне осажденных, когда в бой вступили старики-македоняне (о! уар 'прбарйтатоь тйу Макб80уыу), ходившие в походы еще с Филиппом. Значительно превосходя воинским разумением и опытом молодых солдат, которые стали отступать, «старики-македоняне» с горечью упрекнули их в трусости, составили отряд и, став щитом к щиту, остановили противника (Diod. XVII. 27. 1-2). Курций Руф подтверждает информацию Диодора об активном участии македонских ветеранов в отражении вражеской атаки, вкладывая в уста Клита слова, согласно которым Александр, презирая воинов Филиппа, забывает о том, что если бы старик (senex) Атаррий не остановил молодых, бежавших из сражения, то македоняне сидели бы до сих пор под Галикарнассом (VIII. 1. 36).
Диодор отмечает, что упомянутые «старики-македоняне» были по своему возрасту освобождены от участия в бою (XVII. 27. 1). Сложно принять на веру данную информацию по целому ряду причин. Во-первых, маловероятно, что нон-комбатанты смогли бы быстро вооружиться, построиться в боевой порядок и отразить натиск противника. Во-вторых, вряд ли Александр стал бы брать с собой в азиатскую экспедицию македонян-ветеранов в качестве своеобразного «балласта». Раскрыть истинную картину происходившего позволяет приведенное все тем же Диодором описание диспозиции македонского войска. Греческий историк указывает, что Александр, узнав о вражеской вылазке, расположил впереди македонян, которые всегда сражались в первом ряду, сменой им служили отборные воины (тоис ётАбктоис), а в третьем ряду располагались отличившиеся своей исключительной храбростью (бтёроис тоис таьс ау8рауа0!а!С итсрауоутас) (XVII. 26. 4). В данном случае мы имеем дело с типичным для античной историографии риторическим преувеличением, из-за которого опытные бойцы второй и третьей линии, остановившие противника, превратились в стариков-нонкомба-тантов.
В пехоте македонской армии, осаждавшей Галикарнасс, были как опытные, закаленные в боях воины, так и новобранцы. Последние, видимо, вошли в состав войска накануне Восточного похода. Диодор отмечает, что Александр, придя к
13 Ellis 1994, 16.
власти, постоянно устраивал воинам смотры и маневры, что сделало войско дисциплинированным (XVII. 2. 3). Очевидно, данные мероприятия были направлены, прежде всего, на подготовку молодых воинов, недавно влившихся в состав армии. О наличии молодых солдат в войске Александра в начале Восточного похода свидетельствуют и данные Арриана, согласно которому царь накануне первой зимовки в Азии отправил на побывку к женам в Македонию воинов, женившихся перед самим походом (Anab. I. 24, 1; 29. 4). По предположению А. К. Нефедки-на, молодые воины составляли примерно четвертую часть от общего количества македонских пехотинцев14. Ветераны и новобранцы служили вместе в каждом из таксисов пехоты, что являлось закономерным следствием территориальноплеменного принципа комплектования македонской армии. Как известно, наименования таксисов были связаны с названием тех областей Македонии, откуда происходил личный состав. Диодор, описывая диспозицию македонской армии в битве при Гавгамелах, упоминает о том, что Кен командовал войском элимиотов (rqy ’ЕХіційтіу) Пердикка — таксисом линкестов и орестов (rqy тйу ’OpeaTuy гаї Л^кт^тму Ta£iy), под начальством Полиперхонта были тимфеи (^TU^aLuy) (XVII. 37. 2). В случае прибытия в армию пополнений пехотинцы-новобранцы не образовали отдельных соединений, а вливались в состав уже имеющихся таксисов. Так, согласно сообщению Арриана, Александр, встретив в Сузах пополнение, приведенное из Македонии Аминтой, назначил всадников в конницу гетай-ров, а пехотинцев (touc ne^oue) распределил между таксисами (Tate Ta^eai) по племенам (raTa 60уг|) (Anab. III. 16. 10-11). В условиях подобного принципа распределения пополнений в одном таксисе оказывались и опытные ветераны, и «зеленые» новобранцы. Интересующий нас таксис Пердикки, два солдата из которого в пьяном виде полезли на стены акрополя Галикарнасса, был укомплектован линкестами и орестами. Происхождение самого Пердикки, сына Оронта, связывают с царским домом Орестиды13. Известно, что оресты, жители горных районов на границе Македонии и Эпира, в более раннее время причислялись не к македонским, а к эпирским племенам16. Видимо, окончательное включение их земель в состав Македонии произошло лишь в период правления Филиппа II17. Линкесты, также служившие в составе таксиса, в предшествующее время более остальных македонских племен были подвержены сепаратистским настроениям и неоднократно при поддержке иллирийцев и пеонов боролись с правителями Нижней Македонии^. Таксис орестов и линкестов был создан, судя по всему, еще при Филиппе II, объединившем в один мобилизационный округ две исторические области Македонии19. По предположению Н. Хаммонда, все таксисы из Верхней Македонии были сформированы уже к 332 г. до н. э.20 Несмотря на то, что сам Пердикка занял должность командира таксиса только после воцарения Александра, будучи до этого одним из телохранителей Филиппа21, не вызывает сомнений
14 Нефедкин 2007, 62.
13 Heckel 1992, 123; Tarn 1933, 462; Шофман 1976, 332.
16 Вершинин 19S7, 17S.
17 Greenwalt 2010, 2S2.
15 Шофман 1960, 113-114.
19 Rzepka 200S, 33.
20 Hammond 197S, 131.
21 Heckel 1992, 124.
тот факт, что в составе подчиненного ему подразделения были опытные воины, участвовавшие в военных кампаниях предшествующего времени.
Возникает закономерный вопрос: если в составе подразделений македонской пехоты вообще, и в таксисе Пердикки в частности были как молодые бойцы, так и видевшие много сражений ветераны, откуда Мемнон, если верить сообщению Диодора, знал, что во время ночного боя имеет дело с малоопытным противником? Вероятнее всего, наемный военачальник Дария III не знал наверняка о неопытности врага, однако, как человек весьма компетентный в военном деле, смог сделать вывод об участвовавших в ночной атаке воинах, либо исходя из общего контекста происходящего (умудренные в боях ветераны не стали бы поступать столь опрометчиво, бросаясь в практически самоубийственную авантюру), либо посредством наблюдения за действиями македонян в бою. Во всяком случае, греческие военачальники того времени, как предполагают, могли с помощью простого наблюдения за противником оценить уровень его подготовки22.
Постараемся определить мотивы, подвигнувшие двух молодых македонян совершить самовольную ночную атаку вражеских позиций. Напомним, что, согласно имеющимся данным, они ночью выпивали и превозносили себя и свои подвиги, а затем полезли на стены акрополя, желая блеснуть доблестью. Учитывая характер сложившейся обстановки, можно заключить, что воины стремились продемонстрировать свою храбрость прежде всего друг другу. Иными словами, от хвастовства они перешли к действиям и устроили своеобразное состязание в воинской удали.
Непосредственно перед исследуемым инцидентом два молодых пехотинца из элитного таксиса должны были участвовать в отражении дерзкой ночной вылазки осажденных. Ожесточенное сражение с противником является нелегким испытанием для психики молодого человека. В этом отношении войны эпохи Александра, судя по всему, мало отличалась от вооруженных конфликтов Новейшего времени. Исследования современных военных психологов показывают, что 8090 % бойцов постоянно испытывают страх во время боя23. Вряд ли в IV в. до н. э. дело обстояло иначе. Находясь в крайне непростом психологическом состоянии, два македонских солдата начали употреблять алкоголь, который наиболее часто в истории войн использовался для борьбы с тяжелыми формами психического напряжения, связанного с переживанием страха24. Употребление вина было обычным делом в армии Александра и, насколько позволяют судить данные письменной традиции, македонские солдаты имели доступ к вину даже при дефиците прочих, по-настоящему жизненно необходимых продуктов (Curt. VII. 4. 23; 5. 7). Обильные возлияния были частью бытовой культуры македонян, имевших среди греков репутацию пьяниц, употребляющих неразбавленное вино в неумеренном количестве, что считалось характерной чертой «варварского» образа жизни25. Как известно, при воздействии алкоголя на измененную «почву» (психопатические отклонения, последствия ранее перенесенных заболеваний и травм) простое алкогольное опьянение может пойти по параноидальному варианту, который ха-
22 Коннолли 2000, 42.
23 Агрелль 1970, 248.
24 Мисюра 1995.
25 O’Brien 1994, 6.
рактеризуется появлением стремления одержать верх в соперничестве26. В современной военной психологии отмечается, что в боевой обстановке под влиянием устрашающих факторов, длительного психического напряжения и физического утомления часто возникают психогенные состояния как патологическая реакция на психические травмы и неблагоприятные ситуации27. В частности, в период Великой Отечественной войны около 15 % от общего числа военнослужащих, нуждавшихся в психиатрической помощи, составляли лица в психогенно-реактивном состоянии, при том что 68,8 % военнослужащих той же категории нуждались в лечении в связи с контузией28. В ряде случаев психогения является одним из факторов, приводящих к атипичным формам алкогольного опьянения, в том числе и параноидальной29. Как мы видим, чтобы злоупотребление алкоголем на фоне психогении как последствия боевого стресса послужило единственной причиной самоубийственного соперничества, должны были сойтись сразу несколько факторов. Возможность этого является незначительной, но вполне реальной, однако представляется, что в интересующем нас эпизоде роковую роль сыграло не злоупотребление алкоголем как таковое.
Любопытно, что во многом схожий с интересующим нас событием эпизод относится уже к римской военной истории и датируется зимой 54 г. до н. э. Как пишет Цезарь, в легионе Квинта Цицерона были два храбрых центуриона — Тит Пулион и Луций Ворен, которые из года в год боролись за повышение, соревнуясь друг с другом. Когда лагерь легиона был осажден галлами, Пулион предложил Ворену окончательно решить давний спор и, выйдя из укрепления, бросился на врагов там, где наблюдалось их скопление. Ворен, опасаясь общественного осуждения, бросился следом. Цезарь указывает, что отважные центурионы-соперники в бою поддерживали и выручали друг друга. Убив немало неприятелей, оба со славой вернулись в лагерь (Caes. B. Gall. V. 44). Определение мотивов поведения этих двух отчаянных бойцов не вызывает больших сложностей. Конечно, большую роль сыграло развитое в римской армии состязательное начало, подогреваемое желанием не уронить воинскую честь, проявить доблесть и получить награду30. В данном конкретном случае у состязания был вполне весомый повод. Получение звания старшего центуриона легиона (primus pilus) было желанной кульминацией блестящей и долгой карьеры римского солдата31. Оба центуриона, занимая достаточно высокие должности, претендовали на звание primus pilus и, чтобы улучшить свою репутацию, совершили храбрый, но малоэффективный с военной точки зрения поступок32. Вореном, помимо желания получить высокую должность, двигало стремление защитить свою честь, ответив на публично брошенный вызов33.
В македонской армии времен Александра также присутствовал развитый дух состязательности между отдельными бойцами и целыми подразделениями, ино-
26 Альтшулер 2010, 26.
27 Мисюра 1995.
28 Лобастов, Спивак 1985, 8.
29 Альтшулер 2010, 27.
30 Махлаюк 2006, 313.
31 Rancov 2007, 40.
32 Southern 2006, 304
33 Yavetz 1974, 47.
гда приводивший к конфликтам, но с другой стороны, служивший дополнительным стимулом для личного состава при решении боевых задач, в связи с чем конструктивное соперничество в армейской среде поддерживалось командованием34. Большое значение для солдат имел статус их подразделения. К категории элитных частей фаланги относились укомплектованные жителями верхнемакедонских земель таксисы, из которых особо выделяются два, возглавляемые Кеном и Пердик-кой. Для обозначения первого из них Арриан использовал особый термин, назвав подразделение Кена при описании осады Тира aa06Taipoi (Arr. Anab., II, 23, 2). Несмотря на разнообразные варианты перевода термина aa06Taipoi, исследователи сходятся в том, что так обозначались происходившие из Верхней Македонии таксисы сариссоносцев, занимавшие во время масштабных сражений престижное положение на правом фланге войска. Эти подразделения обладали статусом пешей царской гвардии и были экипированы легче обычных ne^Taipoi33. Как обоснованно доказывает Э. Энсон, к aa06Taipoi наряду с полком Кена относился и таксис Пердикки, участвовавший в выполнении особо ответственных боевых заданий во время Балканской кампании Александра и в ходе Восточного похода36. Исходя из имеющихся в нашем распоряжении данных, можно уверенно утверждать, что бойцы из этого элитного подразделения с гордостью относились к своему статусу, а такие понятия как воинская честь и доблесть значили для них много, о чем свидетельствует не только случай при осаде Галикарнасса. Арриан, описывая битву при Иссе, сообщает, что после разрыва центра македонского строя разгорелся яростный бой между эллинскими наемниками Дария и македонянами, старавшимися не посрамить славу фаланги (т^у 8o£ay т^с фaXayyoc), о непобедимости которой все время кричали (Anab. II. 10. б). Насколько мы знаем из диспозиции македонской армии, оставленной нам все тем же автором, центр был сформирован из таксисов под командованием Аминты, Птолемея, Мелеагра, Пер-дикки и Кена (Anab. II. 10. 3-4). Именно они и подразумеваются под «фалангой», славу которой превозносили и в бою старались сохранить.
Как правило, внешние проявления состязательного начала в римской и македонской армии (соревнование в доблести между отдельными бойцами и подразделениями, защита «чести полка» и т. д.) имели вполне рациональные причины и были связаны с санкционированными командованием боевыми столкновениями. Под Галикарнассом, напротив, имело место самовольно организованное и не имеющее каких-либо рациональных причин состязание в доблести между двумя бойцами. Ближайшим аналогом «пьяной атаки» является описанный авторами критического направления любопытный случай, произошедший в ходе индийской кампании Александра. Диодор и Курций Руф, сходясь в мельчайших деталях (видимо, благодаря использованию данных Клитарха), сообщают, что на устроенном Александром пиру охмелевший македонянин Корраг вызвал на поединок известного атлета афинянина Диоксиппа. Грек принял вызов, и на другой день состоялся поединок, в ходе которого Диоксипп сумел одержать верх над Коррагом. Поверженный на землю македонский боец остался жив, но, как отмечают авторы, царь оказался недоволен результатом единоборства. Вскоре македоняне, вознена-
34 Махлаюк 2006, 30S-309; Фор 200S, S7-SS.
33 Anson 2010, S2; Heckel 1992, 291-292; Bosworth 1973, 247-249; Rzepka 200S, 41-42.
36 Anson 2010, S3.
видевшие Диоксиппа, обвинили его в краже золотой чаши, пропавшей на царском пиру. Греческий атлет не вынес позора и покончил с собой, оставив перед смертью адресованное Александру письмо, в котором сообщал о своей невиновности (Diod. XVII. 100-101; Curt. IX. 7. 16-26).
Итак, в данном случае после алкогольного возлияния произошло открытое проявление деструктивного воинского соперничества, инициатором которого выступил македонянин Корраг. Катализатором послужило присутствовавшее в македонской армии противостояние между македонянами и эллинами. Оно принимало активную форму и в предшествующее время. В частности, согласно данным Кур -ция Руфа, еще в период правления Филиппа вспыхнула распря (seditione) между македонскими солдатами и греческими наемниками. Сам царь получил ранение среди всеобщей свалки и сохранил жизнь благодаря тому, что его, лежащего на земле и притворившегося мертвым, защищал Александр (VIII. 1. 24). Если мотив действий Коррага, вызвавшего грека Диоксиппа на поединок, более или менее ясен, то причины, из-за которых товарищи по оружию, происходившие, судя по всему, из одного верхнемакедонского племени, устроили соревнование в доблести и бросились в самоубийственную атаку на вражеские позиции, выявить гораздо сложнее.
Два молодых македонянина были участниками затяжного противостояния, имевшего, в отличие от конфликта между Коррагом и Диоксиппом, не этническую, а «возрастную» почву. Речь идет о противостоянии между ветеранами Филиппа и новобранцами Александра. Первые имели за плечами славное военное прошлое, обладали богатым боевым опытом, позволявшим им в ряде случаев вносить решающий вклад в победу над врагом. Вторые уже успели поучаствовать в некоторых сражениях и боевых операциях, но не могли сравниться с ветеранами в опыте и достижениях, о чем заслуженные солдаты неоднократно им напоминали. Для македонского военного менталитета вообще было свойственно пренебрежительное отношение к юношам, вошедшим в возраст воина, но еще не проявившим себя на военном поприще. Как замечает Аристотель в своей знаменитой «Политике», в старину у македонян был обычай, согласно которому человек, не убивший ни одного врага, обязан был подпоясываться недоуздком (VII. 2. 6). Конечно, на момент начала полководческой деятельности Александра этот обычай остался в прошлом, однако, как мы уже видели, ветераны по-прежнему относились к молодым воинам с известной долей презрения. Последние стали членами сообщества, в котором воинская честь значила весьма много, но при этом они были вынуждены постоянно сталкиваться с высказываниями о своей неполноценности. Два молодых товарища по оружию, являвшиеся представителями элитного таксиса, испытывали серьезный психологический прессинг, так как были поставлены перед необходимостью постоянно доказывать свою отвагу и воинское мастерство придирчивым ветеранам, составлявшим большинство их однополчан. Перебрав вина, эти сорвиголовы пошли в отчаянную атаку на стены Галикарнасса, доказывая свою доблесть друг другу. Как представляется, в данном случае на фоне злоупотребления алкоголем и стресса, вызванного интенсивным участием в боевых действиях, сработал хорошо известный современным психологам механизм переноса, при котором происходит подмена одного объекта чувств другим, более безопасным, и человек может испытывать чувство соперничества по отношению
к кому-либо, хотя на самом деле оно вызвано совершенно другим лицом37. При сопоставлении имеющихся на сегодняшний момент сведений о военном деле древних народов Балканского полуострова обнаруживается, что неслучайным был и выбор времени проведения этого своеобразного соревнования в доблести молодых и нетрезвых воинов, которые, в отличие от тех же Пулиона и Ворена, устроили соревнование в темное время суток, когда их ратные подвиги были не так заметны.
Сведения о ночных атаках, проведенных греческими войсками в классическую эпоху, достаточно редки и неоднозначны. Ночной бой (уиктоцах!а) не был для греков явлением полностью неведомым, однако они осуществляли активные боевые действия в темное время суток лишь в случае крайней необходимости, когда не было надежды достичь успеха с помощью привычных тактических приемов. Возможно, следует принять аргументацию Дж. Ройсмана, который объясняет этот факт невозможностью организовать и провести полномасштабное полевое сражение в ночное время из-за трудностей с распознаванием своих и чужих38.
Если для греков классического периода проведение атаки в ночное время были редким явлением, то совсем иная картина возникает при взгляде на военное искусство других соседей македонян — фракийцев. К сожалению, античные свидетельства об их военном искусстве весьма скудны, однако содержат относительно большое количество любопытных примеров боевых операций, проведенных в темное время суток. Так, по сведениям Геродота, во время греко-персидских войн фракийцы из племени бригов ночью атаковали лагерь Мардония, причинив персам значительный урон в живой силе (VI. 45). Этот эпизод становиться еще более любопытным, если учесть, что античные авторы прямо называют фракийцев из племени бригов жителями Македонии, часть которых затем переселилась в Малую Азию и стала фригийцами (Herod. VI. 45; VII. 73; Strab. VII. 295. 327). Ксенофонт сообщает, что репутация наиболее опасных противников в ночном бою принадлежала фракийцам из племени финов (Anab. VII. 2. 22). Весьма примечательно одно из свидетельств Полиэна, сообщающего, что фракийцы имели обыкновение нападать на расположение противника ночью, непосредственно перед этим напившись (II. 2. 6). Даже отрывочные и зачастую противоречивые сведения греческих авторов заставляют согласиться с выводом К. Веббера о том, что ночные атаки были любимым тактическим приемом фракийцев39. Как обоснованно утверждает А. К. Нефедкин, максимально близки по облику военного дела к фракийцам и иллирийцам были представители верхнемакедонских племен40. Молодые воины из таксиса Пердикки, принадлежавшие к племенам орестов или линекстов, были носителями не столько эллинского, сколько северобалканского «варварского» военного менталитета, в соответствии с которым неожиданная ночная атака на расположение противника была вполне приемлемым способом проявления воинской удали. Это, кстати, не вступало в противоречие с военной практикой Филиппа II и Александра III. Видимо, с помощью обманного маневра и внезапной ночной атаки Филипп сумел разбить десятитысячный корпус наемников в Гравийском гор-
37 Кравченко 2011, 365.
38 Roisman 1993, 59.
39 Webber 2001, 42.
40 Нефедкин 2007, 31.
ном проходе накануне битвы при Херонее41. Еще до отбытия в Азию Александр с помощью неожиданного ночного нападения на вражеский лагерь разгромил иллирийцев под Пелионом, причем в данной операции был задействован все тот же таксис Пердикки (Лгг. АпаЬ. I. 6. 9-11).
Подводя итог вышеизложенному, следует констатировать, что информацию античных авторов об осуществлении двумя подвыпившими молодыми македонскими солдатами из таксиса Пердикки самовольной ночной атаки на вражеские позиции при осаде Галикарнасса необходимо признать достоверной. Будучи представителями македонской армии, для которой характерно развитое состязательное начало, бойцы устроили не санкционированное командованием деструктивное соревнование в воинской удали. Причиной подобных действий вполне может быть злоупотребление алкоголем на фоне психогенного состояния, вызванного участием в ожесточенных сражениях под Галикарнассом, однако более вероятно, что на поведение молодых солдат повлиял психологический климат в их подразделении — ярко выраженное противостояние между новобранцами, вошедшими в состав таксиса уже после воцарения Александра, и ветеранами, участниками военных походов времен Филиппа II. Само состязание проводилось в формате ночной атаки благодаря особенностям северобалканского военного менталитета того времени и под воздействием воспоминаний об успешном завершении ночных нападений на противника в ходе предшествующих военных операций македонской армии. Иными словами, особая психологическая атмосфера в армии великого завоевателя, заставлявшая солдат прилагать максимальные усилия для выполнения поставленной командованием боевой задачи и являвшаяся важной составляющей громких побед Александра, в данном случае послужила причиной неуправляемых и самоубийственных действий молодых воинов.
ЛИТЕРАТУРА
Агрелль Я. 1970: Стресс: его военные следствия — психологические аспекты проблемы // Эмоциональный стресс / Л. Леви (ред.). Л., 248-254.
Альтшулер В. Б. 2010: Алкоголизм. М.
Вершинин Л. Р. 1987: Государство молоссов и территориальная консолидация античного Эпира // ВДИ. 1, 169-183.
Гафуров Б. Г., Цибукидис Д. И. 1980: Александр Македонский и Восток. М.
Грин П. 2005: Александр Македонский. Царь четырех сторон света / Пер. с англ. Л. А. Игоревского. М.
Коннолли П. 2000: Греция и Рим. Энциклопедия военной истории/ Пер. с англ. С. Ло-пухой, А. Хромовой. М.
Кравченко А. И. 2011: Общая психология. М.
Лобастов О. С., СпивакЛ. И. 1985: Организация психоневрологической помощи во время Великой Отечественной войны // Советская психиатрия в годы Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов / А. М. Шерешевский (ред.). Л., 7-14.
Маринович Л. П. 1993: Греки и Александр Македонский (К проблеме кризиса полиса). М.
Махлаюк А. В. 2006: Солдаты римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность. СПб.
41 Ashley 1998, 152; Worthington 2008, 146; Грин 2005, 55.
Мисюра В. Ф. 1995: Психологическая реабилитация военнослужащих. [Электронный ресурс] — Режим доступа: http://www.psychological.ru/default.aspx?p= 57&0a1= 950&0o1= 0&0s1=0.
Нефедкин А. К. 2007: Конница эпохи эллинизма: дисс... докт. ист. наук. Ставрополь.
Сенявская Е. С. 2000: Теоретические проблемы военной антропологии: историкопсихологический аспект // Homo belli — человек войны в микроистории и истории повседневности: Россия и Европа XVIII-XX веков. Н. Новгород, 10-27.
Фор П. 2008: Повседневная жизнь армии Александра Македонского / Пер. с франц. Т. А. Левиной. М.
Шофман А. С. 1976: Восточная политика Александра Македонского. Казань.
Шофман А. С. 1960: История античной Македонии. Ч. I. Казань.
Anson E. A. 2010: The Asthetairoi: Macedonia’s Hoplites // Philip II and Alexander the Great. Father and Son, Lives and Afterlives / E. Carney, D. Ogden (eds.). Oxford, 81-90.
Ashley J. R. 1998: The Macedonian Empire: The Era of Warfare under Philip II and Alexander the Great, 359-323 BC. Jefferson.
Bosworth A.B. 1973: AX0ETAIPOI // CQ. Vol. 23. 2, 245-253.
Bosworth A.B. 1988: Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great. Cambridge.
Ellis W. M. 1994: Ptolemy of Egypt. L.; New York.
Freely J. 2010: Children of Achilles. The Greeks in Asia Minor since the Days of Troy. L.; New York.
Greenwalt W. S. 2010: Macedonia, Illyria and Epirus // A Companion to Ancient Macedonia / J. Roisman, I. Worthington (eds.). Oxford, 279-305.
Hammond N. G. L. 1978: A Cavalry Unit in the Army of Antigonus Monophthalmus: Asthippoi // CQ. N.S. Vol. 28. 1, 128-135
Heckel W. 1992: The marshals of Alexander’s empire. L.; New York.
Krentz P. 2002: Fighting by the Rules The Invention of the Hoplite Agon // Hesperia.71, 23-39
Lee J. W. 2006: Warfare in the Classical Age // A Companion to the Classical Greek World / K. H. Kinzl (eds.). Oxford, 480-508.
Milns R. D. 1969: Alexander the Great. New York.
Nawotka K. 2010: Alexander the Great. Cambridge.
O’Brien J. 1994: Alexander the Great: The Invisible Enemy. L.; New York.
Rancov B. 2007: Military forces // The Cambridge history of Greek and Roman Warfare. Vol. II / P. Sabin, H. Van Wees, M. Whitby (eds.). Cambridge, 30-75.
Roisman J. 1993: The general Demosthenes and his use of military surprise (Historia Einzelschriften №78). Stuttgart.
Rzepka J. 2008: The Units of Alexander’s Army and the District Divisions of Late Argead Macedonia // GRBS. 48, 39-56.
Southern P 2006: The Roman Army: A Social and Institutional History. Oxford.
Tarn W. W. 1948: Alexander the Great. Vol. 2. Cambridge.
Tarn W. W. 1933: The heritage of Alexander // The Cambridge Ancient History. Vol. VI / J. B. Bury, S. A. Cook, F. E. Adcock (eds.). Cambridge, 461-504.
Webber C. 2001: The Thracians 700 BC — AD 46. Oxford.
Worthington J. 2008: Philip II of Macedonia. New Haven; L.
Yavetz Z. 1974: Existimatio, fama and the Ides of March // Harvard Studies in Classical Philology. 78, 35-65.
PSYCHOLOGY OF ALEXANDER THE GREAT ARMY REPRESENTATIVES (by the Example of Night Incident Outside Halicarnassus in 334 B.C.)
F F. Kleimenov
The paper presents the analysis of ancient authors’ information concerning two drunken young soldiers from Perdikkas taxis who carried out an unauthorized night attack under the siege of Halicarnassus by Alexander of Macedonia in the fall of 334 B.C. The author of the paper considers this information trustworthy. As members of Macedonian army whose characteristic feature was competitiveness the soldiers staged an unauthorized bravery contest. Actions of the kind could be drought forth by alcohol abuse against the psychogenetic background, and by the psychological climate in the military unit, namely, the confrontation between young soldiers and veterans of Philip II.
Key words: Alexander the Great, Halicarnassus, military mentality, psychogenic state
© 2012
С. В. Смирнов, А. И. Юрин ЭПИСТАТЫ В ГОСУДАРСТВАХ АНТИГОНИДОВ И СЕЛЕВКИДОВ
Проблема организации института эпистатов является важнейшей в системе взаимоотношений центральной и локальной властей в эллинистический период. В данной статье рассматриваются функции эпистатов у Антигонидов и Селевкидов. Проанализировав свидетельства литературных, эпиграфических и клинописных источников, авторы приходят к выводу, что в обоих государствах эпистаты имели некоторые схожие черты. Однако абсолютные параллели все же не прослеживаются, что может объясниться различными историческими условиями, в которых происходило формирование отношений между царской властью и полисами.
Ключевые слова: эпистаты, эллинизм, Антигониды, Селевкиды, царская власть
Эпистаты — один из важнейших политических элементов в системе эллинистической государственности. Изучение этого института является ключевым для понимания взаимоотношений между царской властью и полисом. Несмотря на то, что он уже не раз становился объектом специальных исследований, тем не менее, его значение остается не до конца очевидным. В данной работе авторами рассматривается роль и функции царских эпистатов в контексте государственного устройства двух крупнейших эллинистических держав: Македонии Антигонидов и Сирии Селевкидов.
Смирнов Святослав Викторович — кандидат исторических наук, научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. E-mail: SmirnovSV3@yandex.com
Юрин Алексей Игоревич — аспирант исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail: alexisyrin@mail.ru
