CC BY
59
порядок из хаоса
Особенности проявлений порядка и хаоса в экономике
Природа - сложная эволюционирующая система, для которой характерны неравновесные состояния. При этом эволюция мировой системы по существу - череда этих состояний, возникающих в результате процессов самоорганизации. Последняя предполагает борьбу между силами, направленными на установление порядка, и силами, устремленными к хаосу, который и побеждает в замкнутой системе. В открытой же системе шансы порядка и хаоса становятся как минимум равными, а иногда даже кажется, что порядок побеждает. Но, справедливости ради, следует сказать, что понятия и порядка, и хаоса строго определены лишь с позиций физики, вернее -термодинамики, а значит, пользоваться этими определениями при принятии
решений можно ограниченно.
Вячеслав Соловьев,
замдиректора Центра исследований научно-технического потенциала и истории науки им. Г.М. Доброва НАН Украины, доктор экономических наук, профессор
Однако нынешняя система взаимодействия между человеком и природой уже не может рассматриваться как взаимоотношения между составляющими, влиянием которых друг на друга можно пренебречь. Утверждение В.И. Вернадского о тесном контакте между мыслящей и не мыслящей частями природы не только признано научным фактом, но и оказывает все большее влияние на принципы социально-экономической организации общества.
Проблема достижения порядка в природе на основе самоорганизации базируется на утверждении, что совокупности «пассивных» ее элементов могут приобретать свойство целенаправлен-
ных действий в результате кооперационных эффектов, обеспечивающих концентрацию энергии в локальном пространстве.
Мир все время меняется, и в этом изменении при желании можно увидеть определенную целенаправленность. И не только констатировать ее наличие, но и использовать данное явление при формировании организационной основы для принятия решений в интересах общества. Важным элементом должно быть стремление обеспечить совместную эволюцию природы и общества. Основная проблема при этом - понимание естественной целенаправленности социально-экономической эволюции человечества. Для этого, конечно, надо принять сколь-нибудь разумную гипотезу об уровне предопределенности основной цели общественного развития. В самом общем смысле здесь также можно отталкиваться от представлений о порядке и хаосе мироустройства.
Фактически дилемму порядка и хаоса можно считать отражением социально-психологических
дилемм - хотя бы таких, как добро и зло, знание и вера, рациональное и чувственное, которые на бытовом уровне часто отождествляются с понятиями «хорошо» и «плохо». Априори считается, что порядок - это хорошо, а хаос - это плохо. Но, как показывает общественная практика, данное утверждение справедливо (и то в определенной степени) только для весьма ограниченного локального пространства и сравнительно небольшого временного интервала. Следовательно, не все то, что «хорошо», действительно является таковым для всех. Аналогично и с представлением о том, что такое «плохо». Наверное, более конструктивно рассуждать только о тенденциях к хорошему или плохому.
Попробуем подойти с этих позиций к анализу механизмов, регулирующих инновационную деятельность.
В физике к объяснению причин рождения очагов упорядоченности в, казалось бы, хаотичном пространстве Вселенной пришли через представление об открытых системах. Поэтому, переходя к анализу порядка и хаоса в социальных системах, нельзя не вспомнить об идеях «открытого общества», которые появились и получили признание и распространение главным образом потому, что в середине XX в. привычные методы управления, основанные на представлениях о государстве как о полностью независимой и суверенной ячейке мирового сообщества, стали давать сбои. Это выразилось в глобальных военных конфликтах, обострении политической поляризации, углублении
тема номера
социальных противоречий, нарастании экологического неблагополучия. В таких условиях идеи влиятельнейшего философа ХХ столетия Карла Поппера оказались как нельзя кстати и ощутимо повлияли на общую стратегию социально-политического управления. Это нашло отражение в появлении многочисленных межгосударственных организаций, формировании новых экономических отношений между странами, смягчении пограничных режимов и многом другом. Наращивание процессов глобализации позволило развить идейную основу концепции открытого общества.
Анализируя возможность упорядочения социальных отношений в нем, мы неизбежно приходим к тезису, что путь к открытости предполагает возможность замкнутости. Причем последняя вовсе не означает безоговорочно отрицательного качества той или иной общественной системы.
Когда необходимо принимать безотлагательное политическое решение в сложной или даже критической ситуации, рассчитать конструкцию новой машины, траекторию движения космического корабля, определить реальные запасы энергии и ресурсов, оценить финансовый риск конкретного инвестиционного проекта, удобнее и эффективнее пользоваться замкнутой моделью предметной области. Она предполагает возможность полного или достаточно полного
контроля всех внешних воздействий. Если решения в сходных ситуациях приходится принимать вновь и вновь, то замкнутая модель предметной области становится все более эффективной, поскольку начинает работать принцип аналогий (абдукции). Но со временем структура предметной области принятия решений усложняется, ее границы контакта с остальным миром расширяются, изменяются целевые установки лиц, их принимающих. Вот тогда-то вспоминают об открытой модели предметной области. Она мало приемлема для принятия срочных решений и выполнения достоверных расчетов и используется скорее для того, чтобы выяснить ограничения применимости хорошо отработанных замкнутых моделей и модифицировать их с учетом новых условий и задач применения. Здесь практически неприменим принцип абдукции, а начинают работать принципы индукции и дедукции, требующие не только накопления информации, но и рождения новых знаний. Открытая модель также не вечна. Выполнив свою модифицирующую роль, она отправляется «на полку» до востребования. Итак, замкнутая - это модель «на каждый день» и «для всех», а открытая - это модель «переосмысления ситуации» и «для избранных». Именно вторая всегда помогает найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации и позволяет настроить замкнутую модель на новые параметры, критерии и установки. Причем это касается не только социумов и присущих им политических, экономических, демографических коллизий, но и естественнонаучной и технико-технологической сферы. Открытая модель - это создание условий для синергизма процессов и событий. Благодаря ей тот, кто принимает решения, обогащается новыми знаниями о воз-
можных траекториях развития событий, учась у природы.
Таким образом, проповедуя идеи и принципы открытого общества, следует все-таки определиться, насколько его идеи конструктивны в смысле использования в качестве «утилитарного» управленческого принципа в конкретной ситуации.
Но наличие принципиальной возможности «вкусить плодов» от идеи открытого общества - еще не реальная возможность насладиться этим процессом. Как свидетельствует мировой опыт, в переходный период любое государство вынуждено формировать свою социально-экономическую политику исходя из существующих традиций, фактически сложившейся структуры производства и состояния экономики. В то же время государство должно стремиться к созданию такой социально-экономической среды, которая содействовала бы благоприятным для развития рыночных отношений социально-экономическим преобразованиям. Однако само по себе совершенствование рыночных отношений - не самоцель, а лишь способ продвижения к конкурентоспособному типу экономики. Для государства, в конце концов, не важно, что превалирует в отношениях между субъектами производства: рынок или централизованное планирование. Главное - это достижение конкурентоспособности продукции на межгосударственном уровне.
Если попытаться применить приведенные рассуждения при формировании методологии перехода на инновационный путь развития экономики стран СНГ, то следует учитывать территориальную, отраслевую и структурную неоднородность научно-технологического потенциала этих государств, сложность и неоднозначность как экономического, так и политического их взаимодействия с зарубежными странами. В результате на различных временных промежутках приходится использовать разные модели инновационного развития.
К примеру, приемлема для начального периода экономического реформирова-
порядок из хаоса
ния экономики Украины модель эффективного использования локальной концентрации инновационного потенциала. Она позволяет учесть, что инновационное развитие на Украине начинается не с нулевого уровня. Определенные территории и предприятия характеризуются концентрацией научного, образовательного, производственного, финансового потенциалов, объединенных единым процессом технологического развития. Государству остается внести определенное организующее начало. Как результат согласованного действия разнообразных инновационных факторов здесь возникает сеть прогрессивных экономических взаимосвязей с очень высокой степенью децентрализации и самоорганизации. В качестве субъектов здесь могут выступать научно-технологические парки, технополисы, территориальные и отраслевые научно-технические центры и т.п. Наиболее перспективны для развития этой модели территории с высокой концентрацией научно-исследовательских организаций и вузов и такие технологические направления, как создание новых материалов, сварочное производство, производство средств электронной техники, биотехнологии и т.д.
Кроме этого, имеет смысл обратить внимание на модель региональных приоритетов инновационного развития. Это позволяет с самого начала включить местные власти и ресурсы в процесс экономических преобразований. На данном уровне имеются, однако, свои особенности, касающиеся прежде всего процедуры разработки, утверждения и выполнения региональных инновационных программ. Этапу их разработки должно предшествовать определение региональных приоритетов, которые не должны противоречить государственным. Этапу утверждения должна предшествовать конкретизация ожидаемых результатов, описание проектов, ориентированных на конкретных исполнителей. При этом необходимо использовать современные методы экспертизы предложений, а если предполагается, что
исполнители проектов будут получать льготы и бюджетную поддержку, желательно провести лицензирование видов инновационной деятельности. Для того чтобы обеспечить этап выполнения региональных инновационных программ, следует иметь четкое представление об источниках финансирования проектов, осознавать, что определенная нагрузка должна лечь и на региональный бюджет. Очевидно, необходимы специальный орган управления, контролирующий выполнение программ, и система мониторинга.
Следующим шагом к экономической открытости общества в контексте инновационного развития может стать реализация модели централизованного управления инвестиционной деятельностью в инновационной сфере. Она становится актуальной, если планируется выход отечественной продукции на мировой рынок. При этом инновационные структуры обязательно проходят период активного развития и завоевания внутреннего рынка. Акцент делается на использовании передовых технологий, позволяющих выпускать более дешевые и качественные по сравнению с зарубежными аналогами товары. Основная цель правительства состоит в содействии наращиванию научно-технического потенциала до стандартов международной рыночной экономики.
Следующий шаг, завершающий путь к экономической открытости, - модель международного сотрудничества в инновационной сфере. Для стран Содружества ее целесообразно реализовы-вать в два этапа. Вначале естественно стремление к формированию единого инновационного пространства СНГ В основу должно быть положено научно-техническое сотрудничество между предприятиями и организациями стран СНГ на основе общих программ, коммерческих заказов на научно-техническую продукцию, взаимовыгодного обмена научно-технической информацией и т.п. Учитывая исторически сложившиеся тесные научно-технические и экономические связи
между бывшими республиками СССР, выгодно восстановить большинство из них на новой основе. К реализации второго этапа, который ориентирован на активное участие страны в международном научно-техническом сообществе и широкий обмен научными результатами и новыми технологиями, имеет смысл переходить лишь со временем. Данная модель предусматривает радикальное повышение качества отечественного научного потенциала и стремление к взаимовыгодному сотрудничеству с государствами различной политической ориентации и разным уровнем экономического развития. Наличие в странах с переходной экономикой определенной базы международного сотрудничества в рамках СНГ позволит им увереннее чувствовать себя в широкой международной кооперации.
Очевидно, что экономическая открытость повлечет за собой и открытость социальную. Карл Поппер считал, что социальное или социально-политическое сопровождение перехода к открытому обществу должно включать в себя укрепление свободы и вытекающей из нее ответственности, мир во всем мире, борьбу с бедностью и демографическим взрывом, обучение ненасилию. Выполнение данных условий гарантирует социальную стабильность, которая представляет собой устойчивое состояние социальной системы, позволяющее ей эффективно функционировать и развиваться в условиях внешних и внутренних воздействий, сохраняя свою структуру и основные качественные параметры.
В первой половине XX в. стабильность рассматривалась как процесс установления соответствия между модернизацией социальных функций и изменением структуры общества, включая его институты. Это позволило соединить статические и динамические методы исследования социальных систем. Экономику в этот период представляли как открытую систему, которая, стремясь к равновесию,
тема номера
для ГОСУДАРСТВА НЕ ВАЖНО, ЧТО ПРЕВАЛИРУЕТ В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ СУБЪЕКТАМИ ПРОИЗВОДСТВА: РЫНОК ИЛИ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ. ГЛАВНОЕ - ЭТО ДОСТИЖЕНИЕ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ ПРОДУКЦИИ НА МЕЖГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ
принципиально не может его достичь. Это позволило рассматривать в качестве источников существования и развития социальных систем не только внутренние ресурсы, но и потоки вещества, информации и энергии, которые поступают из внешнего мира. Внутренние ресурсы позиционируются здесь как средство обеспечения взаимного обмена входов и выходов как между элементами системы (подсистемами), так и между ее окружением. При этом стабильность фактически рассматривается как процесс. Для этого периода характерно заимствование некоторых идей, которые раскрывают процесс стабилизации, у классической механики(Толкотт Парсонс). К числу таких заимствований относятся, в частности, принцип инерции (процесс действия будет продолжаться до тех пор, пока противоположно направленные мотивирующие силы не задержат или не отклонят его); принцип внутренней реакции (если в системе имеет место изменение направления действия, она стремиться воспрепятствовать этому с помощью внутренних изменений, которые сравнимы по мотивационной силе, но противоположны по направлению); принцип реакции на внешние усилия (любое изменение скорости процесса действия прямо пропорционально величине мотивационного усилия). Данные три «закона стабильности» очень напоминают три закона ньютоновской механики.
В такой интерпретации условия достижения социальной стабильности сводятся к обеспечению устойчивости институционального комплекса,
который должен характеризоваться стабильностью нормативных стандартов, симметрией между склонностью к действию и определенными социальными ожиданиями, одинаковым и неискаженным определением всеми субъектами социальных отношений «ситуации».
В середине XX в., особенно во второй его половине, идея социального равновесия стала рассматриваться как несовершенная и даже ошибочная. Рассматривая как основную движущую силу социальной стабильности не нормы и ценности, а интересы, не порядок, а отсутствие согласованности и конфликты, социологи пришли к выводу о позитивной и творческой, а не разрушающей функции конфликта в обществе. Насилие, разногласия, отклонения могут быть при определенных условиях основой интеграции системы, инструментом формирования, стандартизации и поддержки социальной структуры. К этому периоду относится появление термина «креативное разрушение», которым Йозеф Шумпетер определил процессы трансформации, сопровождающие радикальные инновации. Оказывается, что жизнь, используя инновации, борется с конфликтами ради обеспечения стабильности и одновременно эти конфликты постоянно воспроизводит. Особенно выразительно это направление проблем социальной стабильности рассматривается в синергетике. Устойчивость и равновесие вообще оцениваются здесь как возможный тупик эволюции (И. Пригожин). В то
же время неустойчивость может выступать условием стабильного и динамического развития (Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов).
Нововведения, направленные в большинстве своем на решение конкретных технологических, а иногда и социальных проблем, с неизбежностью выступают источником нестабильности в ближайшем ареале их использования. Это связано с тем, что реализация главной целевой функции инноваций - повышения производительности труда - непосредственно ведет к сокращению рабочих мест, а значит, к повышению социальной напряженности. Кроме того, важно заметить, что инновационная продукция часто ведет себя на отраслевых рынках непредсказуемо, может существенно менять отношения между производителями и потребителями на смежных рынках, а не на том рынке, где действует «источник» этой продукции. Некоторые инновации могут способствовать появлению абсолютно новых отраслевых рынков. Однако все перечисленные проблемы, которые на первый взгляд ухудшают условия стабильного социального развития, носят сугубо локальный характер. Что же касается проблем взаимодействия с окружающим миром, то, повышая информационное разнообразие производственных и организационных систем конкретных территорий, инновации способствуют более эффективному взаимодействию этих территорий с внешним миром.
Ориентация большинства стран на инновационное развитие привела к тому, что философами, социологами и экономистами изменчивость технологических и организационных систем рассматривается как важный фактор экономического роста. Казалось бы, инновации должны стать сердцевиной государственной политики большинства развитых стран в плане обеспечения социальной стабильности. Однако властные структуры, которые фактически отвечают за социальную стабильность, продолжают рассматривать ее как статический
порядок из хаоса
процесс и не спешат сбалансировать социальные и технологические изменения в пространстве и во времени. В результате одним из нарастающих противоречий между антимонопольной политикой, которая концентрирует отношение власти к рынку, и современной экономической теорией, которая определяет практику формирования приоритетов взаимодействия хозяйствующих субъектов на отраслевых рынках, является неоднозначность трактовки влияния инновационных факторов на конкурентные отношения между субъектами хозяйствования, которые и определяют, по общему мнению, эффективность экономического развития. При этом базой формализации алгоритмов антимонопольного регулирования до сих пор является модель так называемой совершенной конкуренции, которую разработали в 1920-х гг., когда рынок стал рассматриваться как институциональная основа внутреннего хаоса.
На самом деле, как показывает практика, страны с развитой рыночной экономикой имеют разные системы рыночных институтов, функционирование которых мало соответствует принципу совершенной конкуренции. При этом каждая из таких систем складывалась под влиянием культуры и истории той или иной страны, поэтому при институциональном заимствовании появляется опасность возникновения конфликтов между укоренившимися и внедряемыми нормами.
Не исключено, что организационной инновацией, которая в состоянии
решить эту проблему, могли бы стать так называемые кластеры, которые, кстати, позволяют экономике развиваться за рамками конкуренции по факторным издержкам. Следует отметить, что кластеры являются эффективным средством обеспечения социальной стабильности на региональном уровне. В понимании профессора Гарвардской бизнес-школы Майкла Портера, это «группа географически соседствующих взаимосвязанных компаний и связанных с ними организаций, действующих в определенной сфере, характеризующихся общностью деятельности и взаимодополняющих друг друга». Важно, что они возникают стихийно, самостоятельно «подстраиваются» как под вызовы, приходящие извне, так и под реально действующие национальные институциональные системы управления. Исходя из этого, кластеры по своей природе не требуют для своего создания усилий со стороны властных структур. В то же время государство заинтересовано в появлении кластеров как корпоративных хозяйствующих структур, содействующих повышению конкурентоспособности экономики. Поэтому понятно стремление правительств высокоразвитых стран содействовать их появлению и развитию.
Принимая во внимание, что инновация в большинстве случаев действует локально, то есть вносит изменения в производственный процесс конкретного предприятия или, в лучшем случае, конкретной отрасли, технологическая
сопряженность производств отдельных «разноукладных» предприятий, входящих в кластер, с большой вероятностью будет нарушена, и такая структура, скорее всего, прекратит свое существование. Отсюда напрашивается вывод о том, что в условиях инвестиционно-инновационной модели экономического роста, во-первых, важно выявлять кластеры, в которые входят предприятия, использующие наиболее передовые технологические уклады, а, во-вторых, активизация инновационной деятельности на определенной территории, несомненно, будет содействовать разрушению низкоукладных и возникновению высокоукладных кластеров. И первое, и второе, конечно же, будет содействовать социальной стабильности на территории региона или государства.
Завершая краткий анализ взаимоотношений упорядоченного и хаотичного в любой социально-экономической системе, еще раз обратим внимание на то, социальная стабильность в современном мире неразрывно связана с инновационной деятельностью, которая по своей природе обеспечивает самоорганизацию любого экономического агента. В связи с этим система управления экономическим развитием должна в первую очередь акцентировать внимание именно на те институциональные и структурные особенности экономических систем, которые позволяют выстраивать отношения между государством и первичными экономическими агентами не на основе реализации запланированных заранее взаимных обязательств, а, скорее, на основе самоорганизации субъектов хозяйственной деятельности. И поэтому, формируя экономическую политику, государство не должно игнорировать указанную способность к самоорганизации, а всячески стимулировать проявление такой способности или, по крайней мере, не препятствовать ей. Несоблюдение такого подхода с неизбежностью ведет к тому, что прогресс в экономике государства будет упущен и социальная стабильность в современном ее понимании нарушена.
КЛАСТЕРЫ ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ НЕ ТРЕБУЮТ ДЛЯ СВОЕГО СОЗДАНИЯ УСИЛИЙ СО СТОРОНЫ ВЛАСТНЫ1Х СТРУКТУР. В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ГОСУДАРСТВО ЗАИНТЕРЕСОВАНО В ПОЯВЛЕНИИ КЛАСТЕРОВ КАК КОРПОРАТИВНЫХ ХОЗЯЙСТВУЮЩИХ СТРУКТУР, СОДЕЙСТВУЮЩИХ ПОВЫШЕНИЮ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ ЭКОНОМИКИ
