CC BY
20УДК: 323; 329; 324 Наталья ТРАВКИНА
Особенности президентской кампании 2016 г. в США — случайная аномалия или предвестник турбулентности?
Аннотация. Президентская кампания 2016 г. радикально отличается от избирательных кампаний предыдущих лет. Решающим фактором стал нарастающий с 2011 г. кризис американской двухпартийной системы. Как результат — на политическую авансцену вышли преимущественно политические аутсайдеры, ранее не имевшие шансов на избрание на высшую государственную должность. Принципиально важную роль сыграла растущая политическая поляризация Америки, которая привела к формированию резко отличающихся друг от друга политических платформ Республиканской и Демократической партий. Эти тенденции сохранятся и в ближайшем будущем. Не исключено, что острый характер президентской кампании 2016 г. является прообразом будущих политических баталий с непредсказуемыми последствиями для политической системы страны.
Ключевые слова: «трампизм», «клинтонизм», аутсайдеры партийной системы, «революция Трампа», поляризация общества, электоральная база республиканцев, электоральная база демократов.
«Трампизм и Клинтонизм — политическое будущее США»
Весной 2016 г., в самый разгар первичных выборов и партийных собраний, известный американский историк, политолог и публицист М. Линд опубликовал в газете «Нью-Йорк Таймс» статью под броским заголовком «Трампизм и клинтонизм — политическое будущее США». Главный тезис гласил, что, вне зависимости от того, станут Д. Трамп и Х. Клинтон выдвиженцами от своих партий на пост президента США или нет, «одна вещь не вызывает никаких сомнений: трампизм представляет собой будущее Республиканской партии, а клинтонизм — будущее Демократической партии» [Lind, p. SR2].
Статья вызвала большой резонанс в американском политологическом сообществе. По заключению Линда, нынешняя президентская кампания и предстоящие в ноябре выборы в ретроспективном плане станут столь же знаковыми, как и президентские выборы 1968 г. (На рубеже 1960-х — 1970-х годов в Америке произошло окончательное разрушение «победоносной» политической коалиции, сформированной Ф. Рузвельтом в годы «нового курса» в 1930-е годы и во время Второй мировой войны и состоявшей
Сведения об авторе: Травкина Наталья Михайловна — руководитель Центра внутриполитических исследований Института США и Канады РАН, доктор политических наук; [email protected].
из профсоюзов, большей части рабочего класса, городской интеллигенции и демократов-южан.)
В последующие 40 лет сменявшие друг друга президенты-республиканцы и президенты-демократы опирались на подвижные, но во многих элементах идентичные массовые политические базы, основное различие между которыми носило социально-классовый и идеологический характер. Растущая дифференциация доходов и усиление неравенства в распределении богатств привели к тому, что основу базы демократов составили ориентированные на социальные государственные программы слои населения, в то время как ядром политической базы республиканцев стали американцы, усвоившие постулаты «свободного предпринимательства».
Рабочий класс раскололся: те его слои, которые по-прежнему были связаны с профсоюзным движением, сохранили верность демократам, в то время как заметно растущая часть неюнионизированных рабочих стала выступать на стороне республиканцев. Дифференциация в доходах средних слоев, экономической опорой которых все в большей степени становилось мелкое и среднее предпринимательство, также способствовала расколу этой социальной группы. Ее относительно бедная часть неизменно выражала симпатии демократам, в то время как экономически преуспевшие предприниматели поддерживали республиканцев с их философией «ограниченного государства». Наконец, ценностные расхождения привели к размежеванию американской интеллектуальной элиты. Для части интеллигенции, ориентирующейся на демократов, оказались привлекательны либеральные идеи; для интеллектуалов-республиканцев — социальный консерватизм и традиционные ценности американского общества.
Однако к началу президентской кампании 2016 г. в «политическом разломе» стали доминировать гендерно-расовые составляющие. Как отметил Линд, партийная идентичность по гендерно-расовому принципу, который пришел на смену социально-экономическому, не является чем-то принципиально новым. Еще в 1982 г. работа Национального комитета Демократической партии строилась на основе 7 официально признанных форумов: женщин, афроамериканцев, латиноамериканцев, американцев азиатского происхождения, сексуальных меньшинств, либералов и представителей бизнес-сообщества и профессионалов. Спустя 34 года они стали массовой политической базой кандидата демократов Хиллари Клинтон [Lind, p. SR2].
Соответственно, Республиканская партия все в большей степени стала выражать интересы белого большинства американского общества как стремительно формирующегося единого избирательного блока, для которого на второй план стали отходить размеры доходов и богатств. В этой связи Линд констатировал, что «еще задолго до того, как Д. Трамп заявил о своих президентских амбициях, экономические либертарианцы, переполнявшие ряды финансовых спонсоров Республиканской партии, республиканские «мозговые центры» и подконтрольные республиканцам СМИ стали стремительно сдавать свои позиции популистам. Оппозиция нелегальной иммиграции постепенно перестала быть периферийной проблемой, ассоциируемой в 1990-е годы с одинокой фигурой П. Бьюкенана, и стала центральной политической «лакмусовой бумажкой»,
которая четко отделила «подлинного республиканского консерватора» от республиканца «только по названию»» [Lind, p.SR2].
Американские социологические исследования показывают, что в настоящее время республиканцы имеют заметную поддержку среди белого большинства, главным образом среди мужчин, в то время как демократы пользуются доминирующей поддержкой женщин и этнических меньшинств. Соответствующие данные суммированы в таблице.
Таблица 1
Гендерно-этническая поддержка Республиканской и Демократической партий США, %
гендерно-этнические группы Поддерживают или считают себя сторонниками демократической партии Поддерживают или считают себя сторонниками республиканской партии различие
Белые 40 49 - 9
Белые мужчины 33 54 - 21
Латиноамериканцы 56 26 + 30
Афроамериканцы 80 11 + 69
Американцы азиатского происхождения 65 23 + 42
Еврейская диаспора 61 31 + 30
Женщины 52 36 + 16
источник: PewResearchCenter. A Deep Dive into Party Affiliation: Sharp Differences by Race, Gender, Generation, Education. April 7, 2015. PP. 1,2. - people-press.org/2015/04/07/a-deep-dive-into-party-affiliation/
Постепенному замещению социально-экономических критериев формирования партийной системы США на гендерно-расовые способствовал и кризис американской политической системы, который шел по нарастающей примерно после промежуточных выборов 2010 г. В результате этих выборов республиканцы получили устойчивый контроль над Палатой представителей Конгресса США, а после промежуточных выборов 2014 г. — и контроль над Сенатом, что, по сути, парализовало нормальный механизм функционирования Вашингтона.
Кризисные проявления и их последствия
Расхожая версия истории эволюции американской политической системы гласит, что с приходом в 1933 г. демократической администрации Ф. Рузвельта центр принятия политических решений окончательно переместился из финансовой столицы Америки, олицетворяемой Нью-Йорком и его Уолл-стритом, в Вашингтон — сосредоточение федеральной бюрократии и символ американской государственности. Практически это означало, что на высшую государственную должность стали претендовать только политики, имеющие самое непосредственное отношение к государственной службе, к партийному истеблишменту. В круг таких лиц попали шедшие на переизбрание президенты, вице-президенты, сенаторы и конгрессмены, губернаторы штатов.
В новое и новейшее время это стало обыденным и привычным. Не только американская политическая элита, но и рядовые избиратели не могли себе представить, что на пост президента страны станет претендовать аутсайдер — человек вне системы, «с улицы». Более того, все политически честолюбивые люди в США, когда-либо помышлявшие о том, чтобы стать президентом, считали само собой разумеющимся, что для избрания на эту должность они должны «пройти обкатку» партийной машиной и получить навыки в должности губернатора штата, члена конгресса, наконец, вице-президента страны. Без преувеличения можно сказать, что вплоть до президентской кампании 2016 г. борьба претендентов на высшую государственную должность была состязанием опыта и знаний, приобретенных на низших ступенях американской государственной машины1.
1 В 1960 г. в поединке за Белый дом сошлись сенатор-демократ Дж. Кеннеди и республиканец, вице-президент Р. Никсон. Отец Дж. Кеннеди — Джозеф Кеннеди, мечтавший, чтобы его сын в конечном итоге стал президентом, направил его по классическому карьерному пути: в 1946 г. Дж. Кеннеди избирается в Палату представителей, в 1952 г. — сенатором. Карьера Р. Никсона была до известной степени схожей: в 1946 г. он становится членом Палаты представителей, в 1950 г. — сенатором, в 1952 г. избирается вице-президентом США. После убийства Дж. Кеннеди в 1963 г. президентом становится Л. Джонсон, избранный в 1960 г. вице-президентом, профессиональный политик «до мозга костей». В 1936 г. он избирается в Палату представителей, в 1948 г. — сенатором. Таким образом, вплоть до избрания вице-президентом он в течение 24 лет был бессменным членом Конгресса США. В 1964 г. Джонсон уверенно победил республиканца Б. Голдуотера, который до этого 12 лет был сенатором.
В 1968 г. на «открытых выборах» Р. Никсон, который, естественно, апеллировал к своему восьмилетнему опыту работы вице-президентом США, победил демократа, вице-президента с 1965 г. Г. Хэмфри, который с 1948 по 1964 г. был бессменным членом Сената США. В 1972 г. Р. Никсону противостоял сенатор-демократ Дж. Макговерн, политическая карьера которого началась в 1956 г., когда он был избран конгрессменом. На момент участия в президентских выборах Дж. Макговерн был сенатором с 12-летним стажем. Уотергейтский скандал 19731974 гг., приведший к отставке Р. Никсона, вынес на вершину политической власти Дж. Форда, который до этого на протяжении 25 лет был членом Палаты представителей, занимая там с 1965 г. пост лидера республиканского меньшинства.
Выборы 1976 г. расширили привычный круг политиков, принимавших участие в президентских гонках на заключительном этапе. Президент Форд проиграл выборы Дж. Картеру, который до этого на протяжении 6 лет был губернатором шт. Джорджия и считался довольно успешным «управляющим». В 1980 г. ситуация повторилась — правда, на этот раз президент Картер проиграл выборы Р. Рейгану, который на протяжении 8 лет, то есть два срока подряд (с 1967 по 1975 г.), был губернатором одного из крупнейших американских штатов — Калифорнии. Соперник Рейгана на президентских выборах 1984 г. У. Мондейл был вице-президентом у Картера, а ранее, на протяжении 12 лет (начиная с 1964 г.), — сенатором.
На «открытых выборах» 1988 г. вице-президенту Дж. Бушу, который бессменно находился на этом посту с 1981 г., противостоял губернатор с восьмилетним стажем М. Дукакис. То, что не удалось сделать Дукакису в 1988 г., с успехом выполнил в 1992 г. У. Клинтон — молодой губернатор шт. Арканзас, находившийся на этой должности более 10 лет. А в 1996 г. он победил Р. Доула, который на протяжении 27 лет был сенатором.
В XXI в. успех вначале сопутствовал губернатору шт. Техас Дж. Бушу-мл.: в 2000 г. он победил вице-президента А. Гора, в 2004 г. — сенатора с 20-летним стажем Дж. Керри.
В 2008 г. на «открытых выборах» сошлись сенатор с 20-летним стажем Дж. Маккейн и молодой сенатор Б. Обама. Приход в Белый дом в самый разгар мирового финансового кризиса сенатора со скромным четырехлетним стажем, очевидного аутсайдера партийного механизма демократов [См. Травкина, 2008], возможно, явился важным политическим прецедентом, объясняющим аномалию 2016 г. Этот прецедент имел продолжение на следующих выборах: в 2012 г. республиканцы выдвигают соперником Обамы М. Ромни, который до этого был губернатором шт. Массачусетс всего один срок — с 2003 по 2007 г.
Системные политики служили гарантией сохранения политического курса, который приобрел в США надпартийный характер, что давало основание говорить о вашингтонском консенсусе.
Ситуация в Вашингтоне радикально изменилась после промежуточных выборов 2010 г. Демократы, которые в 2008-2010 гг. достаточно прочно контролировали обе ветви власти, потеряли возможность проводить через Конгресс какие-либо масштабные реформы и преобразования. По сути, законотворческий процесс на капитолийском холме застопорился. Если с 1999 по 2010 г., в период работы конгрессов 106-111 созывов, в среднем за два года принималось 463 закона, то в 201 1-2016 гг., в течение работы конгрессов 112-114 созывов, этот показатель сократился до 266, в 1,8 раза1. В конгрессе 111 созыва (2009-2010 гг.) демократам удалось провести три важнейших законопроекта: закон об американском возрождении и реинвестициях (февраль 2009 г.), в рамках которого в экономику США было «влито» примерно 840 млрд долл., позволивших вывести ее из самого глубокого экономического кризиса после Второй мировой войны; закон о доступном медицинском страховании и защите прав пациентов (март 2010 г.), который впервые в американской истории ввел систему доступного медицинского страхования практически для всех слоев населения; наконец, закон Фрэнка-Додда о реформе Уолл-стрита и защите потребителей (июль 2010 г.), предусматривающий самые масштабные в новейшей истории США меры по регулированию финансового сектора американской экономики. А в последние 5 лет принимаемые законы носили в основном малозначительный и технический характер.
Реформаторская деятельность в Конгрессе практически полностью прекратилась, а постепенно устанавливавшие свой контроль над высшим законодательным органом США республиканцы сосредоточили все усилия на критике реформаторских начинаний демократов, эффективно блокируя новые инициативы, исходившие в том числе и от Белого дома. В США возникла ситуация «дисфункционального Вашингтона». Прежде всего это вылилось в развал бюджетного процесса. Достаточно указать, что в период с 2011 по 2017 фин. г. Конгресс США всего один раз — в 2016 фин. г. — принял проект бюджета на очередной финансовый год в установленные сроки и с соблюдением законодательно установленных процедур [A Budget...].
1 Рассчитано по: Library of Congress. Congress.gov. Public Laws. — congress.gov/public-laws/114th-congress.
Именно полный развал бюджетного процесса привел, по заключению председателя Бюджетного комитета Сената М. Энзи, к тому, что в настоящее время только 30% федеральных расходов ежегодно рассматриваются и утверждаются американскими законодателями, а 70%, или порядка 3 трлн долл., бесконтрольно расходуется в «автопилотном режиме», в результате чего долг федерального правительства перевалил за 19 трлн долл. [ABudget...] По оценке Главного контрольно-финансового управления, (ГКФУ) Конгресса США, в 201 1-2015 фин. гг. по линии федерального бюджета были необоснованно выплачены (а в ряде случаев и просто разворованы) около 710 млрд долл., а ежегодный недобор налоговых поступлений в казну федерального правительства в среднем составил за этот период 385 млрд долл. [U.S. GAO.., p. 19, 26]
«Дисфункциональность» Вашингтона в беспрецедентной форме проявилась в указах президента Обамы об иммиграционной реформе от 20 ноября 2014 г., которые, по сути, явились нарушением Конституции США. То, что серьезная реформа, затрагивающая интересы большинства американцев, стала проводиться указами президента, минуя принятую для таких масштабных мероприятий законодательную практику, объясняется прежде всего несовершенством американского политического процесса в условиях разделенного правления. Принадлежащие к разным партиям президент и большинство законодателей практически блокируют законотворчество друг друга, в деятельности высшего руководства страны наступает паралич.
Эта ситуация усугубляется, когда на вершине президентской власти оказывается в известной степени случайная для партийной элиты фигура. Ведущую роль в данном случае сыграл «фактор Обамы», политика которого привела к резкой идеологической поляризации двух системообразующих партий.
Смысл указов, регулирующих статус примерно 1 1 млн незаконных иммигрантов, сводился к фактической легализации проживания (отложенной депортации) детей и подростков в возрасте до 18 лет, незаконно проникших в США со своими родителями или рожденных на американской территории после прибытия родителей. С этой целью были расширены сфера охвата и финансирование программы под названием «Отложенная депортация для въехавших детей», созданной еще в 2012 г. по линии Министерства внутренней безопасности.
Реакция республиканских законодателей оказалась остро негативной. Понимая бесперспективность процесса импичмента президента, для отрешения от власти которого требовалось две трети голосов Сената, они прибегли к тактике судебных запретов на реализацию положений указов Белого дома. Власти 27 штатов — практически все без исключения республиканцы — обратились с коллективным судебным иском в Техасский федеральный суд в г. Браунсвилле о признании незаконными программ «Отложенная депортация для въехавших детей» и «Отложенная депортация для родителей граждан США и лиц, находящихся в США на законном основании» и приостановке их реализации. 16 февраля 2015 г. федеральный судья Техасского суда вынес решение, согласно которому действие этих программ было приостановлено
Администрация Обамы без промедления обратилась в Апелляционный суд 5 судебного округа в г. Новый Орлеан, который 9 ноября 2015 г. в соотношении голосов 2:1 отклонил апелляцию федерального правительства и оставил в силе решение Техасского федерального суда, по существу запретив реализацию программ, инициированных администрацией Обамы. После этого администрация Обамы обратилась в Верховный суд США, который 23 июня 2016 г. своим решением в соотношении голосов 4:4 оставил решение Техасского суда без изменений [UnitedStates v. Texas.].
Встав на путь грубейшего нарушения американского законодательства в ноябре
2014 г., администрация пошла дальше, и по форме и по существу игнорируя решения судебных органов США. По линии Министерства внутренней безопасности были изданы специальные циркуляры и памятки, которые предписывали правоохранительным органам «либерально» относиться к незаконным иммигрантам и косвенным образом способствовать легализации их пребывания на территории США. При этом администрация действовала исключительно изобретательно, заявив, что в бюджете Министерства внутренней безопасности нет средств на реализацию запретов судебных инстанций. Судебные решения строились на том, что нелегальные иммигранты должны «отлавливаться и депортироваться» из США, и именно это направление деятельности Министерства внутренней безопасности оказалось лишенным необходимого финансирования. В итоге, согласно данным официальной статистики Службы гражданства и иммиграции США, в 2015 фин. г. только по линии программы «Отложенная депортация для въехавших детей» в США было легализовано пребывание порядка 450 тыс. человек [U.S. Citizenship.].
Ситуация с легализацией незаконных иммигрантов не только характеризует весьма противоречивый политический процесс в Вашингтоне, но и позволяет понять позицию кандидата на пост президента от республиканцев Д. Трампа по вопросу иммиграции.
Другой пример «дисфункциональности», на этот раз из сферы внешней политики. При заключении в 2015 г. важного международного договора — сделки по иранской ядерной программе, официально вошедшей в исторические анналы как «Совместный всеобъемлющий план действий», — администрация, вместо обычной процедуры представления Сенату на ратификацию международного соглашения и его одобрения 2/3 (67) голосов, прибегла к беспрецедентной правовой уловке. В начале 2015 г. в Конгрессе был разработан и принят, а 22 мая 2015 г. подписан президентом закон о рассмотрении соглашения об иранской ядерной программе. Согласно положениям этого закона, Сенат получил право в течение 60 дней со дня представления «Совместного всеобъемлющего плана действий» рассмотреть подписанный текст международного договора и принять резолюцию о его утверждении или не утверждении, то есть фактически ратифицировать или не ратифицировать его. Поскольку подписанное 10 июля
2015 г. соглашение было представлено в Сенат 19 июля, то крайним сроком для принятия соответствующей резолюции стало 17 сентября. Республиканцы выработали резолюцию о неодобрении достигнутого соглашения по иранской ядерной программе. Согласно процедурному регламенту Сената, для постановки этой резолюции на голосование на пленарном заседании требовались голоса 60 сенаторов. Поскольку соотно-
шение сил в Сенате было 55 республиканцев против 45 демократов, резолюция провалилась. В результате важнейший международный договор, имеющий принципиальное значение как для мировой, так и для американской национальной безопасности, вступил в силу только благодаря тому, что по состоянию на 17 сентября демократам удалось набрать чуть больше 40 голосов и заблокировать республиканскую резолюцию, опираясь исключительно на хитросплетения внутреннего регламента работы Сената США! [Congressional.., p. 26]
Таким образом, договор вступил в силу, минуя установленную Конституцией страны процедуру его ратификации 2/3 состава Сената США и даже более того — в разрез с мнением большинства сенаторов, правда, представлявшим исключительно Республиканскую партию США. Эти примеры позволяют говорить, что налицо глубокий системный кризис государственного управления. Прямым политическим результатом этого кризиса и явилась президентская кампания 2016 г.
Негативизм и критика Вашингтона
К началу избирательной кампании 2016 г. правящей партии, по сути, нечего было предъявить американским избирателям. Белый дом делал упор преимущественно на три показателя: достаточно анемичные темпы экономического роста, создание новых рабочих мест на протяжении последних пяти-шести лет и соответствующее сокращение безработицы. С 2010 г. по середину 2016 г. в частном секторе американской экономики было создано 15 млн новых рабочих мест, безработица по сравнению с рекордным показателем 2009 г. сократилась вдвое — с 10,0% до 4,9% [The Employment...].
Американская экономика находилась на подъеме на протяжении 7 лет подряд. Однако в течение 2010-2015 гг. среднегодовые темпы роста реального ВВП составили всего 2,2%. Внушало определенную тревогу и то обстоятельство, что в течение последних трех кварталов произошло замедление темпов экономического роста — примерно в два раза по отношению к базовому тренду 2010-2015 гг. В IV кв. 2015 г. темпы роста реального ВВП составили 0,9%, в I кв. 2016 г. замедлились до 0,8%, во II кв. 2016 г. несколько возросли — до 1,2% [Advance.].
В таких условиях находившаяся у руля Демократическая партия отошла от традиции выборов последних десятилетий: вместо вполне логичной кандидатуры вице-президента Дж. Байдена демократы уже весной 2015 г. консолидировано выдвигают Х. Клинтон, которая покинула администрацию в феврале 2013 г., пробыв 4 года в должности государственного секретаря США. Поскольку в ее предвыборной кампании активно участвовала вся ее семья — и муж, бывший президент У. Клинтон, и их дочь Челси, — акцентировались не столько успехи 8 лет пребывания у власти демократа Обамы, сколько ностальгия по успешным 1990-м годам: Клинтоны знают магический секрет процветания Америки!
Показательно, что президент Обама, активно включившийся в предвыборную кампанию Х. Клинтон в начале июля 2016 г., не сказал ничего существенного о ее достижени-
ях на протяжении 12 лет политической карьеры — в качестве сенатора от шт. Нью-Йорк и на посту госсекретаря. В своем выступлении на съезде Демократической партии 28 июля 2016 г. он превознес ее человеческие качества: «в нынешней гонке есть только один кандидат, который верит в светлое американское будущее и который посвятил всю свою жизнь этому будущему: мать и бабушка, которая отдаст все силы, чтобы помочь развитию детей, лидер с реальными планами, чтобы преодолеть все стоящие на ее пути преграды и пробиться через все невидимые потолки, стоящие на пути женщин и меньшинств, и таким образом расширить круг возможностей для каждого американца». Все деяния Х. Клинтон за 12 лет общественной карьеры в речи Обамы свелись к тому, что «в ней все еще жива память о каждом американце, с которыми она встречалась, с теми, кто потерял близких и любимых в трагических событиях 11 сентября; вот почему она, как сенатор от Нью-Йорка, боролась за выделение средств для помощи пожарным, медикам и полицейским, за восстановление города, и вот почему она, будучи госсекретарем и сидя в ситуационной комнате Белого дома, решительно высказалась в пользу операции, которая позволила ликвидировать бен-Ладена» [Office.].
Возможно, этим более чем скромным «списком достижений» объясняется один очень интересный факт. Будучи единственным кандидатом от «партии власти» на выборах 2016 г., на этапе первичных выборов и партийных собраний Х. Клинтон заручилась поддержкой почти 16,9 млн человек, или 55,2% избирателей, принявших участие в выборах претендента от Демократической партии [Democratic Convention.]. А за 8 лет до этого, в ходе первичных выборов и партийных собраний в кампании 2008 г., которые Х. Клинтон проиграла Б. Обаме, она сумела набрать более 18 млн голосов! [2008 Democratic .]
Единственным соперником Х. Клинтон стал абсолютный «политический маргинал», престарелый сенатор от шт. Вермонт Б. Сандерс, который не побоялся назвать себя «демократическим социалистом». Тем самым он бросил вызов руководству Демократической партии в лице и Х. Клинтон, и Б. Обамы. Свое участие в первичных выборах Б. Сандерс, формально даже не являющийся членом Демократической партии, построил на лозунге «политической революции». Внимательное изучение инициатив сенатора Сандерса показывает, что он действительно предлагал план социального переустройства США, который в последний раз в другом формате выдвигался на президентских выборах 1948 г. социалистом Г. Уоллесом.
План Сандерса предусматривал масштабное перераспределение доходов и богатств от богатейших слоев американского общества в пользу беднейших слоев и американского среднего класса. Результатом этого должны были стать система бесплатного высшего образования, оплачиваемый 12-недельный отпуск, система всеобщего медицинского обслуживания, резкое расширение пенсионного обеспечения и вспомоществования для беднейших слоев населения, масштабные программы развития инфраструктуры, что позволит создать 13 млн новых рабочих мест, план занятости 1 млн молодых американцев. Для реализации преобразований социалистического толка Сандерс предложил перераспределить в казну федерального правительства 1 трлн долл. в течение 5 лет за счет введения офшорного налога на прибыли транснациональ-
ных корпораций, 75 млрд долл. в год за счет введения налога на прибыли Уолл-стрита, 5,5 млрд долл. в течение двух лет за счет закрытия налоговых лазеек для крупнейших американских корпораций, увеличение отчислений в фонды социального страхования для предпринимателей на 1,4 трлн долл. в год и ряд других мер по увеличению налогообложения и закрытию налоговых лазеек для наиболее состоятельных слоев американского общества [How Bernie...]. По сути, все эти предложения были навеяны неэффективностью и половинчатостью социально-экономической политики, которую проводила последние 8 лет администрация Обамы.
Оппозиционные американские политики и политические партии на протяжении многих десятилетий не отваживались выдвигать предложения столь радикальных социальных преобразований, понимая всю их политическую самоубийственность. Планы социального переустройства американского общества, выдвинутые Сандерсом, поддержали 13,2 млн человек, или 43,1% всех избирателей, участвовавших в первичных выборах и партийных собраниях кандидата на пост президента от Демократической партии [DemocraticConvention...]. На декларативном уровне большая часть предложений Сандерса была включена в утвержденную на партийном съезде программу, охарактеризованную как «самая прогрессивная предвыборная платформа» за всю историю Демократической партии [Heuvel]. Тем самым демократы создали прецедент колоссального значения для будущих президентских кампаний.
Из дюжины претендентов на президентскую должность от Республиканской партии реальными кандидатами после первой серии первичных выборов и партийных собраний, помимо Д. Трампа, стали трое: сенатор от Техаса Т. Круз, сенатор от Флориды М. Рубио и губернатор шт. Огайо Дж. Кейсик. Т. Круз получил поддержку 7,8 млн республиканских избирателей, или 25,1% принявших участие в первичных выборах и партийных собраниях, Дж. Кейсик — 4,3 млн голосов (13,8%) и М. Рубио — 3,5 млн голосов (11,3%) [RepublicanConvention...].
Итоги первичных выборов и партийных собраний у республиканцев отразили фундаментальную особенность президентской кампании 2016 г.: чем сильнее кандидат критиковал Вашингтон и руководство Республиканской партии (партийный истеблишмент) и чем меньше у него было заслуг и положительного опыта работы в системе органов государственной власти, тем в большей степени он мог рассчитывать на поддержку однопартийцев.
Ярче всего это проявилось в случае с Т. Крузом, избранным в Сенат США в 2012 г. Едва обосновавшись на Капитолийском холме, он тут же выказал свои президентские амбиции, построив деятельность на обещаниях демонтажа всего наследия администрации Обамы, главным образом системы всеобщего медицинского страхования. В ноябре 2014 г. в одной из речей он прямо обвинил Б. Обаму в том, что тот «пытается разрушить Конституцию США».
1 Все остальные (помимо Д. Трампа), участвовавшие в первичных выборах, включая Б. Карсона, Дж. Буша и К. Кристи, получили в общей сложности 5% голосов республиканских избирателей.
Аналогичную критиканскую позицию занял и М. Рубио, избранный в Сенат в 2010 г. Он также практически ничем не отметился на поприще законотворчества. Рубио провалился на первичных выборах 15 марта 2016 г. в своем родном штате Флорида, где набрал всего 27% голосов флоридских республиканцев и проиграл Д. Трампу, набравшему 45,7% [RepublicanConvention...Florida.]. Избиратели штата вынесли М. Рубио своеобразный вотум недоверия и поставили, возможно, крест на его дальнейшей политической карьере.
Дж. Кейсик оказался единственным республиканцем «старой формации», выдвинувшим свою кандидатуру по итогам длительной политической карьеры. В 2010 г. он избирается губернатором одного из крупнейших американских штатов — Огайо, в 2014 г. уверенно переизбирается на второй срок. До этого он на протяжении 18 лет (в 1982-2000 гг.) был конгрессменом от штата, в 1995-2000 гг. занимал пост председателя влиятельного Бюджетного комитета Палаты представителей. С его именем связано проведение двух важных реформ 1990-х годов: изменение системы государственного вспомоществования (1996) и принятие закона о сбалансированном бюджете (1997).
Но апофеозом такой тенденции — выдвигать на высшую государственную должность «человека с улицы», аутсайдера партийной структуры, — безусловно, стала фигура Д. Трампа. Он заручился поддержкой 14,0 млн избирателей, что составило 45% голосов республиканцев, принявших участие в выборах [Republican Convention.]. Для сравнения можно вспомнить, что на этапе первичных выборов и партийных собраний Дж. Маккейн в 2008 г. набрал только 9,9 млн голосов республиканских избирателей [2008 Republican.], а М. Ромни в 2012 г. — 10,0 млн голосов [Republican Convention...].
В целом явка избирателей Республиканской партии на первичные выборы в 2016 г. была рекордной за всю историю ведения соответствующей статистики и составила около 15% официально зарегистрированных избирателей (в период 1980-2012 гг. средний показатель явки едва дотягивает до 10%) [Turnout.].
Про кампанию нью-йоркского миллиардера, которая проходила под лозунгом «революция Трампа», можно сказать: пришел, увидел, победил [Подробнее: Травкина, 2016]. Это был поход против всего руководства Республиканской партии, в результате чего от поддержки Трампа открыто отмежевалось семейство Бушей, в том числе два президента-республиканца — Дж. Буш-старший и Дж. Буш-младший, а также два республиканских кандидата на президентских выборах 2008 и 2012 г. — Дж. Маккейн и М. Ромни. Такой ситуации в истории Республиканской партии не было никогда. Без преувеличения можно сказать, что у республиканцев победил претендент, который дальше всех отстоял и от Вашингтона, и от государственной машины США. Феномен Трампа нельзя понять без учета одного принципиального факта: с конца 2015 г. степень доверия американской общественности к федеральному правительству устойчиво держалась на историческом минимуме (если рассматривать период после 1960 г.), упав ниже 20% [Thedemographic.].
Рост поляризации американского общества
Параллельно с нарастанием конфронтационных тенденций по линии Белый дом — Конгресс и кризисных явлений двухпартийной системы, в США полным ходом шла идейно-политическая поляризация консервативного и либерального спектров американского общества. На консервативном фланге заметно усиливали свои позиции правоконсервативные фундаменталисты, олицетворяемые Чайной партией и Чайным движением, на либеральном фланге резко возросло влияние леворадикальных сил, открыто называвших себя социалистами. Согласно данным социологических опросов, в течение 10 лет — с 2004 по 2014 г. — доля последовательных консерваторов среди республиканцев выросла с 70 до 92%, а доля последовательно настроенных либералов в Демократической партии — с 68 до 94% [Thedemographic...].
Размежевание между убежденными консерваторами и идеологически ангажированными либералами стало носить все в большей степени возрастной характер. Пожилые американцы по мере старения становились «убежденными консерваторами», а молодое поколение «по определению» являлось носителем либеральных и даже «революционных» идей. В этой связи можно отметить, что если в 2000 г. половина избирателей в возрасте 65 лет и старше и половина избирателей в возрасте от 18 до 29 лет голосовали за кандидата в президенты от Демократической партии, то спустя 12 лет, на президентских выборах 2012 г., за Обаму голосовало уже 60% избирателей в возрасте от 18 до 29 лет и только 44% — в возрасте 65 лет и старше [The demographic.].
Растущая идейно-политическая поляризация привела к синдрому «не моего президента»: глава государства все в меньшей степени становился «президентом всех американцев», его поддерживали только сторонники его собственной партии. Так, если в период президентства демократа У. Клинтона разрыв в показателях одобрения его деятельности сторонниками разных партий равнялся 53% (поддержка 80% демократов и 27% республиканцев), то в годы правления президента-республиканца Дж. Буша-мл. он вырос до 58% (поддержка 80% республиканцев и 23% демократов), а президента-демократа Обаму стабильно поддерживали 81% демократов и лишь 14% республиканцев. В целом при Обаме разрыв увеличился до рекордных 67%, чего не фиксировалось в США со времен президентства республиканца Д. Эйзенхауэра, который имел рекордную за весь послевоенный период степень поддержки у демократов — 49% и величину разрыва, равную 39%, что является примером минимального разрыва в поддержке сторонниками собственной и оппозиционной партий. В результате он вошел а американскую историю как надпартийный президент.
Ситуация поляризующейся политической жизни в полной мере дает о себе знать в ходе предвыборной кампании 2016 г. В частности, согласно проведенным социологическим опросам, последовательные сторонники Д. Трампа, как правило, не имеют друзей и знакомых среди последовательных приверженцев Х. Клинтон, и наоборот. Так, 31% лиц, поддерживающих Трампа, не имеют близких друзей и знакомых среди лиц, поддерживающих Клинтон, а среди лиц, поддерживающих Клинтон, соответствующий процент еще выше и составляет около половины (47%) избирателей-демократов [Few
Clinton.., p. 1]. Среди сторонников Трампа только 4% имеют близких знакомых или тесно общаются со сторонниками Клинтон, а среди сторонников Клинтон таких, кто тесно общается с республиканцами, поддерживающими Трампа, еще меньше — всего 2%.
В условиях растущей поляризации снижается интенсивность обсуждения важных социально-экономических и политических проблем, стоящих перед обществом. Позиции Демократической и Республиканской партий по центральным социально-экономическим и политическим вопросам все больше кристаллизуются, и поэтому их обсуждение с приверженцами противоположной точки зрения становится бессмысленным и контрпродуктивным. В результате на первую позицию выдвигаются дебаты и обсуждение личностных качеств и характеристик основных кандидатов. Согласно опросам, почти две трети избирателей (59% против 32%) предпочитают обсуждать ход текущей президентской кампании через призму личностей кандидатов, а не их позиций по ключевым проблемам внутренней и внешней политики [Few Clinton.., p. 7]. Отсюда становится понятным, почему президентская кампания 2016 г. оказалась построенной на череде непрекращающихся скандалов вокруг основных претендентов на Белый дом.
Избирательные кампании, таким образом, становятся все более «грязными», истеричными и скандальными. И это происходит в ситуации, когда американские социологи отмечают прогрессирующее нарастание озабоченности американского электората в отношении исхода выборов. В частности, в период президентской кампании 2000 г. только 50% опрошенных утвердительно ответили на вопрос: «Имеет ли принципиальное значение, кто победит на данных выборах?» Эта доля заметно возросла на президентских выборах 2008 и 2012 г. (до 63%). В ходе президентской кампании 2016 г. личность потенциального победителя для дальнейшей эволюции американского общества является определяющей для 74% опрошенных [2016Campaign.., p. 11].
Д. Трамп versus Х. Клинтон: прижатые к партийным базам
Сформировавшийся в США в течение последних двух-трех десятилетий базовый алгоритм победы на президентских выборах был сравнительно прост. Кандидат, получивший более или менее твердую поддержку своей партии, боролся за то, чтобы в максимальной степени склонить на свою сторону голоса так называемых независимых избирателей и постараться нейтрализовать негативное восприятие своей кандидатуры сторонниками оппозиционной партии. Причем ключевой в избирательном процессе была фигура выдвиженца на пост вице-президента, как раз и рассчитанная на поддержку независимых избирателей.
Примерно 10 лет назад в США начали складываться устойчивые основные группы избирателей. В настоящее время с Демократической партией себя ассоциирует 32% зарегистрированных американских избирателей, с Республиканской партией — 23%, к независимым себя относят 39% избирателей [A Deep Dive.., p. 4]. По сравнению с началом 1 990-х годов поддержка Республиканской партии уменьшилась примерно на 5%, демократы в целом сохранили свои позиции на уровне поддержки 1/3 избирателей, а независимые избиратели увеличили вес и влияние, оттянув на себя голоса ре-
спубликанского электората. В ситуации, когда независимым избирателям предлагали определить свои симпатии относительно двух партий. демократы в целом могли рассчитывать на поддержку и симпатии 48% американских избирателей, а республиканцы — только на голоса 39% избирателей [ADeep Dive.., p. 4].
В ходе президентской кампании 2016 г. Трамп в значительной степени расколол Республиканскую партию. На съезде партии Т. Круз открыто не поддержал кандидатуру Трампа и предложил своим сторонникам голосовать «по совести». Открыто не поддержали Трампа также Рубио и Кейсик. Поэтому перед Трампом встала задача прежде всего консолидации своей собственной партии. Именно с этой целью он выбрал кандидатом на роль вице-президента консервативного губернатора шт. Индиана М. Пенса, сторонника Чайного движения, который на первичных выборах поддержал кандидатуру Т. Круза.
В Демократической партии роль раскольника сыграл Б. Сандерс. И хотя на съезде партии он активно поддержал кандидатуру Х. Клинтон и призвал отдать за нее голоса своих сторонников, опросы общественного мнения, проведенные после съезда, показали, что примерно 30% участников «революции Сандерса» по-прежнему не поддерживают Х. Клинтон [Enten]. Этим и объясняется выбор Клинтон в качестве своего вице-президента сенатора от шт. Вирджиния Т. Кейна, который считается либералом, способным привлечь голоса колеблющейся части электората Демократической партии. Фактически оба кандидата предпочли не рисковать и иметь «электоральную синицу» в руках, нежели поставить на «рулеточного журавля» в небе.
Таким образом, в отличие от предыдущих президентских кампаний XXI в., независимые избиратели оказались брошенными на произвол политической Фортуны. Это делает исход президентских выборов достаточно труднопредсказуемым, зависимым от политической и экономической конъюнктуры, которая будет складываться в самый канун выборов к началу ноября. На их исход могут также повлиять и случайные факторы — например, очередной скандал, который разразится вокруг Х. Клинтон или Д. Трампа.
Затрудняет предсказание исхода президентских выборов и быстро меняющаяся электоральная база американского общества, в котором все большую роль играют ген-дерно-этнические факторы. Вполне возможно, что в политической системе США будет и дальше происходить ослабление двух «осевых» партий — Демократической и Республиканской, а влияние станут наращивать третьи партии или независимые кандидаты, которые будут строить избирательную стратегию на основе широких электоральных коалиций, а не на узкопартийной идеологии традиционных групп.
Литература:
Травкина Н.М. Выборы 2008: время внесистемных политиков. Джон Маккейн: «операция
преемник» — американская специфика; Барак Обама: новые времена, новые лидеры //
США*Канада — экономика, политика, культура. 2008. № 9. С. 3-36.
Травкина Н.М. Президентская кампания 2016 года как отражение эволюционных особенностей политической системы США // Россия и Америка в ХХ1 веке. 2016. Вып. 1. URL: rusus. ru/?act=read&id=487 (date of access: 22.08.2016) 2008 Democratic Popular Vote // RealClearPolitics. URL: realclearpolitics.com/epolls/2008/presi-
dent/democratic_vote_count.html (date of access: 22.08.2016) 2008 Republican Popular Vote // RealClearPolitics. Election 2008. URL: realclearpolitics.com/ep-
olls/2008/president/republican_vote_count.html (date of access: 22.08.2016) 2016 Campaign: Strong Interest, Widespread Dissatisfaction // PewResearchCenter. July 07, 2016. URL: people-press.org/2016/07/07/2016-campaign-strong-interest-widespread-dissatisfac-tion/ (date of access: 22.08.2016) A Budget That Matters // United States Senate Commiittee on Budget. Enzi M. Wanted. 05.11.16. URL: budget.senate.gov/chairman/newsroom/oped/wanted-a-budget-that-matters (date of access: 22.08.2016)
A Deep Dive into Party Affiliation: Sharp Differences by Race, Gender, Generation, Education // PewResearchCenter. April 7, 2015. URL: people-press.org/2015/04/07/a-deep-dive-into-party-affiliation/ (date of access: 22.08.2016) Advance Estimate of Gross Domestic Product for the Second Quarter of 2016 // The White House. July 29, 2016. URL:whitehouse.gov/blog/2016/07/29/advance-estimate-gross-domestic-prod-uct-second-quarter-2016 (date of access: 22.08.2016) Congressional Research Service. Iran Nuclear Agreement. May 31, 2016. - Mode of access: fas.org/
sgp/crs/nuke/R43333.pdf (date of access: 22.08.2016) Democratic Convention. The Green Papers. 2016 Presidential Primaries, Caucuses, and
Conventions. - Mode of access: thegreenpapers.com/P16/D (date of access: 22.08.2016) Enten H. About A Third Of Bernie Sanders's Supporters Still Aren't Backing Hillary Clinton // FiveThirtyEight. August 8, 2016. URL: fivethirtyeight.com/features/about-a-third-of-bernie-sanders-supporters-still-arent-backing-hillary-clinton/ (date of access: 22.08.2016) Few Clinton or Tramp Supporters Have Close Friends in the Other Camp // PewResearchCenter. August 3, 2016. URL: people-press.org/2016/08/03/few-clinton-or-trump-supporters-have-close-friends-in-the-other-camp.pdf (date of access: 22.08.2016) Heuvel K. The most progressive Democratic platform ever // The Washington Post. July 12, 2016. URL: washingtonpost.com/opinions/the-most-progressive-democratic-platform-ever/2016/07/12/82525ab0-479b-11 e6-bdb9-701687974517_story.html (date of access: 22.08.2016)
How Bernie pays for his proposals // Bernie 2016. URL: berniesanders.com/issues/how-bernie-
pays-for-his-proposals/ (date of access: 22.08.2016) Lind M. Trumpism and Clintonism Are the Future // The New York Times. April 17. 2016. p. Office of the Press Secretary. Remarks by the President at the Democratic National Convention. Wells Fargo Center. Philadelphia, Pennsylvania // The White House. July 28, 2016. URL: whitehouse. gov/the-press-office/2016/07/28/remarks-president-democratic-national-convention (date of access: 22.08.2016)
Remarks by the President at the Democratic National Convention. Wells Fargo Center. Philadelphia, Pennsylvania //The White House. July28, 2016. URL:whitehouse.gov/the-press-office/2016/07/28/ remarks-president-democratic-national-convention (date of access: 22.08.2016) Republican Convention. The Green Papers. 2012 Presidential Primaries, Caucuses, and Conventions. - Mode of access: thegreenpapers.com/P12/R (date of access: 22.08.2016)
HATAflbfl OCOEEHHOCTM nPE3MflEHTCK0M KAMnAHMM 2016 r. B CWA —
TPABKMHA CflyHAMHAfl AHOMAflMfl MAM nPEflBECTHMK TyPEyflEHTHOCTM? | 34
Republican Convention. The Green Papers. 2016 Presidential Primaries, Caucuses, and Conventions. Florida Republican. Presidential Nominating Process. Primary. - Mode of access: thegreenpapers. com/P16/FL-R (date of access: 22.08.2016) The demographic trends shaping American politics in 2016 and beyond // PewResearchCenter. January 27, 2016. URL: pewresearch.org/fact-tank/2016/01/27/the-demographic-trends-shaping-american-politics-in-2016-and-beyond/ (date of access: 22.08.2016) The Employment Situation in July // The White House. August 5, 2016. URL: whitehouse.gov/
blog/2016/08/05/employment-situation-july (date of access: 22.08.2016) Turnout was high in the 2016 primary season, but just short of 2008 record // PewResearchCenter. June 10, 2016. URL: pewresearch.org/fact-tank/2016/06/10/turnout-was-high-in-the-2016-primary-season-but-just-short-of-2008-record/ (date of access: 22.08.2016) U.S. Citizenship and Immigration Services. Number of I-821D. Consideration of Deferred Action for Childhood Arrivals by Fiscal Year, Quarter, Intake, Biometrics and Case Status: 2012-2015. -Mode of access: uscis.gov/sites/default/files/USCIS/Resources/Reports%20and%20Studies/ Immigration%20Forms%20Data/All%20Form%20Types/DACA/I821d_performancedata_ fy2015_qtr3.pdf (date of access: 22.08.2016) U.S. GAO. Testimony Before the Committee on the Budget, U.S. Senate. Fiscal Year 2015 U.S. Government Financial Statements: Need to Address the Government's Remaining Financial Management Challenges and Long-Term Fiscal Path. CAO-15-541T. April 6. 2016. - Mode of access: gao.gov/assets/680/676377.pdf (date of access: 22.08.2016) United States v. Texas. Docket No. 15-674 // SCOTUSblog. Supreme Court of the United States blog. URL: scotusblog.com/case-files/cases/united-states-v-texas/ (date of access: 22.08.2016)
