Научная статья на тему 'Особенности правовой природы самозащиты как конституционного и субъективного права и механизм их влияния на практику применения'

Особенности правовой природы самозащиты как конституционного и субъективного права и механизм их влияния на практику применения Текст научной статьи по специальности «Право»

CC BY
262
70
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ПРАВО НА САМОЗАЩИТУ / УНИФИКАЦИЯ ПОДХОДОВ / КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО / СУБЪЕКТИВНОЕ ПРАВО / ПО ЗИТИВИЗМ / ПОСТКЛАССИЧЕСКИЙ МЕТОД / ГЕРМЕНЕВТИКА / ИНТЕРПРЕТАЦИЯ / ТЕРМИН / RIGHT TO SELF-DEFENCE / APPROACHES UNIFICATION / CONSTITUTIONAL RIGHT / SUBJECTIVE RIGHT / POSITIVISM / POSTCLASSICAL METHOD / HERMENEUTICS / INTERPRETATION / TERM

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы — Газаева Анна Ахматовна

В связи с отсутствием унифицированных подходов к толкованию права на самозащиту предпринята попыт ка объяснить причины расхождений в объеме и содержании понятия самозащиты через различия позитивистской и герменевтической методологии. Проведено сравнение широкого (конституционного) и узкого (субъективного) понимания самозащиты, которые нашли отражение не только в соответствующих законодательных актах, но и в юридической практике. В рамках позитивистской и герменевтической методологии рассмотрены стадии интер претации нормы права на самозащиту, обусловливающие выбор узкого или широкого понимания указанного права. На конкретном примере показано как применение исключительно узкого подхода не позволяет верно интерпретиро вать фактические обстоятельства дела и квалифицировать деяние, и делается вывод о том, что судебное толко вание нормативных положений должно быть основано на широком понимании самозащиты как конституционно го права, предполагающего свободу выбора законных средств и способов реализации, и лишь дополнено отраслевой спецификой реализации конкретного средства самозащиты.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Features of the legal nature of self-defence as a constitutional and subjec-tive right and the mechanism of their influence on the practice of application

Due to the absence of unified approaches to the interpretation of the right to self-defence, an attempt has been made to explain the reasons for the discrepancies in the scope and content of the notion of self-defence through differences in positivistic and hermeneutical methodology. A comparison has been undertaken for a wide (constitutional) and narrow (subjective) understanding of self-defence, with those being reflected not only in relevant legislative acts, but also in legal practice. Within the framework of the positivistic and hermeneutic methodology, the stages of interpreting the norm of the right to self-defence have been considered, determining the choice of either narrow or broad understanding of this right. A concrete example illustrates how the application of an exceptionally narrow approach does not allow one to correctly interpret the facts of the case and qualify the act. A conclusion has been made that the judicial interpretation of regulations should be based on a broad understanding of self-defence as a constitutional right which presumes the freedom of choice of legal means and methods of its implementation, and is only supplemented by the branch peculiarities of the implementation of a specific means of self-defence.

Текст научной работы на тему «Особенности правовой природы самозащиты как конституционного и субъективного права и механизм их влияния на практику применения»

УДК 342.7

Газаева Анна Ахматовна

Ивановский государственный университет» anya_gazaeva@mail.ru

ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОЙ ПРИРОДЫ САМОЗАЩИТЫ КАК КОНСТИТУЦИОННОГО И СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА И МЕХАНИЗМ ИХ ВЛИЯНИЯ НА ПРАКТИКУ ПРИМЕНЕНИЯ

В связи с отсутствием унифицированных подходов к толкованию права на самозащиту предпринята попытка объяснить причины расхождений в объеме и содержании понятия самозащиты через различия позитивистской и герменевтической методологии. Проведено сравнение широкого (конституционного) и узкого (субъективного) понимания самозащиты, которые нашли отражение не только в соответствующих законодательных актах, но и в юридической практике. В рамках позитивистской и герменевтической методологии рассмотрены стадии интерпретации нормы права на самозащиту, обусловливающие выбор узкого или широкого понимания указанного права. На конкретном примере показано как применение исключительно узкого подхода не позволяет верно интерпретировать фактические обстоятельства дела и квалифицировать деяние, и делается вывод о том, что судебное толкование нормативных положений должно быть основано на широком понимании самозащиты как конституционного права, предполагающего свободу выбора законных средств и способов реализации, и лишь дополнено отраслевой спецификой реализации конкретного средства самозащиты.

Ключевые слова: право на самозащиту, унификация подходов, конституционное право, субъективное право, позитивизм, постклассический метод, герменевтика, интерпретация, термин.

Право на самозащиту, несомненно, является одним из основных прав человека. Поскольку оно признано мировым сообществом и относится к категории фундаментальных прав и свобод, его толкование теоретически должно носить универсальный характер. Тем не менее, под влиянием различных факторов в его толковании возникают расхождения: высокая частота несовпадения интерпретаций термина «самозащита» в практике российских судебных органов позволяет констатировать отсутствие единого подхода к определению объема и содержания данного понятия различными внутригосударственными правозащитными структурами, что диктует необходимость унификации таких подходов. Таким образом, проблема симплификации подходов к интерпретации понятий (категорий), описывающих право на самозащиту, приобретает особую актуальность в современной российской юриспруденции.

Феномен несовпадения содержания и объема конкретных понятий не единожды становился предметом исследования российских правоведов (А.С. Автономова, Г.М. Резника, Ю.А. Веденеевой, Н.В. Витрука и др.). В научной литературе имеет место полемика о причинах появления расхождений. Наиболее сложным является вопрос о том, какой методологический подход в полной мере позволит объяснить не только природу нормативных расхождений, но и, главное, природу толкования норм. Выделяются два основных направления: позитивистское и постклассическое. Приверженцы первого подхода, опирающегося на формальную логику (В.Е. Жеребкин, Г.Н. Манова, Г.В. Мальцев и др.) исходят из классического понимания причинно-следственных связей и не учитывают влияние субъективного фактора. Представители постклассического подхода (А.И. Овчинников, И.Л. Честнов, Е.Н. Тонков, Ю.Ю. Ветютнев и др.),

напротив, указывают на необходимость учета влияния самого субъекта познания, социокультурных условий, в которых осуществляется интерпретация нормативного текста [4], особенностей природы правовых норм [1; 9], их интерсубьективного характера [2] и др.

Таким образом, постклассическая методология представляется более универсальной в изучении феномена толкования права: диалектико-материа-листический метод не позволяет в полной мере раскрыть природу толкования норм, причины различий в интерпретации правовых феноменов, а, следовательно, в его рамках невозможен поиск подходов к унификации толкования норм. Постклассическая методология, напротив, учитывает, кроме формальной стороны, иные причины, способствующие возникновению расхождений, а потому позволит выйти за рамки позитивизма и по-новому взглянуть на сам процесс интерпретации правовой нормы, выявить факторы неизбежной трансформации смысла нормативных предписаний.

Именно в рамках описанной методологии предпринята попытка уяснить характер расхождений позиций правоприменителей в толковании самозащиты как конституционного (закрепленного национальной Конституцией) и субъективного (закрепленного нормами отраслевого законодательства) права. С этой целью подвергнута анализу юридическая практика национальных судебных органов.

Прежде всего, необходимо сосредоточиться на расхождениях, обусловленных способом закрепления права на самозащиту. Конституция Российской Федерации как акт проявления воли народа, обладающий высшей юридической силой и носящий учредительный характер, закрепляет право на самозащиту (ч. 2 ст. 45) в качестве самостоятельного права человека, что свидетельствует о его конституционной природе. Как и любая кон-

234

Вестник КГУ ^ № 1. 2017

© Газаева А.А., 2017

ституционная норма, право на самозащиту получает свое развитие в отраслевом законодательстве (уголовном, гражданском, трудовом, административном, семейном), где нормативно закрепляются конкретные способы и средства ее реализации. И в этом случае происходит отождествление самозащиты с одним из отраслевых средств. Это меняет ее смысловое содержание, ведет к трансформации правой природы и восприятию исключительно как правомочия. Таким образом, в Конституции РФ понятие самозащиты толкуется более широко и всеобъемлюще, чем в отраслевом законодательстве.

В данном случае речь идет о герменевтическом феномене, так как когда мы говорим именно о конституционной норме, закрепляющей право на самозащиту, то подразумеваем его всеохватность, всеобщность и интерсубъектность. Но когда мы ведем речь об отраслевых нормах, развивающих конституционные положения, то имеем в виду сочетание других качеств - индивидуальности, неповторимости и уникальности. Происходит включение частного смыслового содержания конкретного отраслевого средства самозащиты в общий объем понятия «самозащита». Соотношение более широкого и более узкого понимания самозащиты основано не на рационально-логическом механизме (механическое составление целого из частей), что вытекает из позитивистской концепции, а на герменевтическом, на диалектике частного и целого (понимание целого невозможно без понимания отдельных его частей, а для понимания частей необходимо предварительное понимание целого) [7].

Итак, процесс интерпретации исследуемой категории полностью обусловлен выбором подхода к пониманию - узкого или широкого. В широком смысле под правом на самозащиту следует понимать свободу выбора средств и способов защиты (конституционное право). В узком же смысле самозащита интерпретируется как самостоятельные действия лица, направленные на защиту собственных прав, т. е. конкретный способ ее осуществления (правомочие).

Подчеркнем, что сам выбор подхода к толкованию - сложная аналитическая задача. Среди большинства российских теоретиков права было принято разделение процесса интерпретации на две стадии: уяснение и разъяснение [3, с. 111; 13, с. 312]. Говоря о самозащите как конституционном праве, следует учитывать, что основная нагрузка по разъяснению ложится на высший юрисдикцион-ный орган (Конституционный суд РФ). Но с точки зрения герменевтического подхода процесс интерпретации следует дополнить еще одной стадией -толкования-применения [12, с. 14]. Толкование-применение является ключевой стадией понимания как длящегося процесса интерпретации. Это стадия создания решения, в котором нормативное предписание максимально конкретизировано, характе-

ризуется императивностью, а также влечет определенные правовые последствия. Поэтому когда речь идет об отраслевых нормативных положениях, закрепляющих отраслевые способы реализации самозащиты, в качестве интерпретатора будет выступать конкретный правоприменитель (судья).

Несомненно, особенности правовой природы толкуемой категории накладывают существенный отпечаток на процесс разъяснения смыслового содержания. В контексте исследуемой проблемы можно утверждать, что от выбора подхода к толкованию (узкого или широкого) будут зависеть оценка юридического факта и правоотношения, а, следовательно, обоснование допустимости применения выбранного средства самозащиты, что чрезвычайно актуально для адресата юридического воздействия.

Право на самозащиту в широком смысле (как свобода выбора средств реализации) подразумевает только правовые возможности - законные средства. В рамках герменевтического дискурса применение отраслевой нормы, посвященной самозащите, в процессе квалификации действий личности означает вывод уполномоченного лица о соответствии выбранного средства самозащиты критерию законности, а также специфическим требованиям применения отраслевых средств. Например, в уголовно-правовой сфере самозащита понимается в первую очередь как физическое сопротивление насилию, т. е. как необходимая оборона (ст. 37 УК РФ). Совершение действий в состоянии необходимой обороны должно соответствовать критерию законности выбранного средства (конституционный аспект), конкретизация же самих критериев осуществляется в строго установленных уголовным законодательством рамках (отраслевой аспект с учетом конституционной природы). Так, Приютненский районный суд Республики Калмыкия [10], рассмотрев материалы уголовного дела, пришел к выводу о виновности подсудимого Ш. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, и приговорил его к 8 годам лишения свободы. Из обстоятельств дела следовало, что обвиняемый Ш., защищаясь от нападения потерпевшего, нанес последнему удар ножом в грудь, от которого тот скончался. Однако потерпевший первым напал на подсудимого с ножом, который впоследствии подсудимому удалось отобрать, и данный нож стал орудием самозащиты. В ходе судебного разбирательства суд, давая квалификацию действиям обвиняемого и решая вопрос о соответствии критерию законности выбранного средства, не учел степень опасности, реально грозящей жизни подсудимого, что предполагало возможность выбора адекватных средств самозащиты, а, исходя из последствий, выразившихся в смерти потерпевшего, неверно квалифицировал действия как умышленное убийство. Налицо узкий подход к по-

ниманию самозащиты, явившийся следствием неверной оценки юридических фактов. Для правильного понимания смысла конкретной отраслевой нормы требуется познать первоначальный смысл, заключенный в конституционных положениях, на которых данная норма основана. Это позволит дать верную оценку нормам, фактам и правоотношениям. Если бы суд учел данный аспект, то сам процесс толкования-применения был бы выстроен иначе, и была бы дана верная квалификация.

Решение суда первой инстанции было обжаловано в Верховном суде Республики Калмыкия [11]. Используя иной механизм оценки фактических обстоятельств дела, суд пришел к выводу о том, что имело место применение самообороны. Аргументируя свою позицию, суд верно выстроил саму модель интерпретации конкретных обстоятельств дела, отталкиваясь в определении оснований применения самозащиты от отраслевого подхода: потерпевший Ч. был вооружен ножом, многократно угрожал Ш. убийством и находился в состоянии алкогольного опьянения. Однако суд квалифицировал действия обвиняемого по ч. 1 ст. 108 УК РФ (превышение пределов самообороны) и назначил наказание в виде ограничения свободы сроком на 1 год и 6 месяцев, т. е., отталкиваясь исключительно от узкого понимания критерия законности, не учел конституционный аспект (как свободу выбора средств защиты) и не смог верно интерпретировать конкретные факты. В момент, когда Ш. пытался отобрать у Ч. нож, нападение еще не было завершено, так как Ч. замахнулся ножом на Ш. и хотел его ударить. Если рассматривать данные обстоятельства через призму широкого понимания, то становится очевидной адекватность выбора обвиняемым средства для защиты своей жизни (права на жизнь) в сложившихся условиях. Данный пример доказывает, что через толкование основных признаков самозащиты как конституционного права возможно установить пределы применения конкретного отраслевого средства. Подчеркнем, что в процессе квалификации действий по реализации самозащиты понимание фактических обстоятельств дела и постижение смысла конституционных и отраслевых норм представляют собой не два отдельных акта, а единый процесс, который в конечном итоге редуцируется в применении конкретной отраслевой нормы [5].

Оговоримся, что Верховный суд РФ, стремясь обеспечить тождество механизма оценки действий личности на предмет соответствия требованиям ст. 37 УК РФ, в постановлении пленума от 27 сентября 2012 года № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» [6] особо отмечает, что конструкция данной статьи является не чем иным, как механизмом реализации конституционного права на

самозащиту, и указывает на конституционную первооснову данного правового явления, тем самым подчеркивая необходимость применения широкого подхода судьями при отправлении правосудия.

Решение Верховного суда Республики Калмыкия было обжаловано в Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ. Коллегия по результатам рассмотрения жалобы, руководствуясь широким подходом, рекомендованным вышеприведенным постановлением, определила прекратить уголовное дело в отношении Ш. на основании ч. 2 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления [10]. Во всех трех судебных инстанциях источниками сведений квалификатора, на основании которых сделаны компетентные выводы, стали одни и те же доказательства, но это не обеспечило единообразия в их оценке. Доказательства представляют собой субъективные отражения реальности, которые воспринимаются судьей в зависимости от его взглядов на природу конкретных правовых категорий.

Итак, в теории законодатель устанавливает правовую норму, излагая ее с позитивистской точки зрения, суд же не устанавливает, а избирает правовую норму из всей их совокупности, при этом ни в коем случае не утрачивая первичного смысла правового предписания. Однако на практике, как показывают вышеприведенные примеры, применение исключительно узкого подхода иногда не позволяет верно интерпретировать фактические обстоятельства дела и квалифицировать деяние. Судебное толкование нормативных положений как реализация властного полномочия должно быть основано на широком понимании самозащиты как конституционного права, предполагающего свободу выбора законных средств и способов реализации, и лишь дополнено отраслевой спецификой реализации конкретного средства самозащиты.

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Объективное в праве // Правоведение. - 1971. - № 1. -С. 112-118.

2. Беляев МА. Неклассическая герменевтика, юридическая теория и их взаимодействие в настоящем и будущем // Юридическая герменевтика в XXI веке: монография / под общ. ред. Е.Н. Тонкова, Ю.Ю. Ве-тютнева. - СПб.: Алетейя, 2016. - С. 107-124.

3. Гревцова Ю.И., Козлихин И.Ю. Энциклопедия права: учебное пособие. - СПб.: Изд-во юрид. ф-та СПбГУ, 2008. - 772 с.

4. Магазинер Я.М. Объект права // Правоведение. - 2000. - № 6. - С. 202-213.

5. Марчук В.В. Герменевтически-феноменологический подход к познанию уголовно-правовой ситуации и его значение для квалификации преступления // Юридическая герменевтика в XXI веке: монография / под общ. ред. Е.Н. Тонкова, Ю.Ю. Ве-тютнева. - СПб.: Алетейя, 2016. - С. 309-342.

236

Вестник КГУ ^ № 1. 2017

6. О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление: постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.09.2012 № 19 [Электронный ресурс] // Верховный суд Российской Федерации: [офиц. сайт]. -Режим доступа: http://www.supcourt.ru/Show_pdf. php?Id=8168 (дата обращения: 04.03.2017).

7. Овчинников А.И. Юридическая герменевтика как правопонимание // Известия высших учебных заведений. Правоведение. - 2004. - № 4. - С. 160-169.

8. Определение Верховного суда РФ от 21.08.2012 №42-Дп12-3 [Электронный ресурс] // Верховный суд Российской Федерации: [офиц. сайт]. - Режим доступа: // http://www.supcourt. ru/stor_pdf.php?id=501148 (дата обращения: 04.03.2017).

9. Полянская Г.Н., Сапир Р.Д. Еще раз о соотношении объективного и субъективного в праве // Правоведение. - 1972. - № 4. - С. 94-105.

10. Постановление Приютненского районного суда РК от 29 августа 2011 года [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://priyutninsky. kalm.sudrf.ru/modules.php?name=press_ dep&op=1&did=88 (дата обращения: 04.03.2017).

11. Справка о причинах отмены и изменения кассационных определений судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Калмыкия за 2012 год [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://vs.kalm.sudrf.ru/modules.php?name=docum_ sud&id=190 (дата обращения: 04.03.2017).

12. Тонкое Е.Н. Юридическая герменевтика и практические подходы к толкованию права // Юридическая герменевтика в XXI веке: монография / под общ. ред. Е.Н. Тонкова, Ю.Ю. Ветютне-ва. - СПб.: Алетейя, 2016. - С. 11-39.

13. Уголовное право России. Общая часть: учебник / А.И. Бойцов, И.В. Волгарева, Б.В. Волженкин и др.; под ред. Н.М. Кропачева и др. - СПб.: Изд. Дом СПбГУ, 2006. - 1064 с.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.